АЛЕКСАНДР II

— Император Всероссийский, старший сын императора Николая Павловича и государыни императрицы Александры Федоровны, родился в Москве 17-го апреля 1818 г. Воспитателями его были генералы Мердер и Кавелин. Мердер обратил на себя внимание, как командир роты в учрежденной 18 августа 1823 г. школе гвардейских подпрапорщиков. Николай Павлович, тогда еще великий князь, узнав про его педагогические способности, кроткий нрав и редкий ум, решился вверить ему воспитание своего сына. В эту важную должность Мердер вступил 12 июня 1824 г., когда великому князю едва исполнилось 6 лет, и с неутомимым усердием исполнял ее в продолжение 10 лет. Несомненно, что влияние этого высокогуманного воспитателя на юное сердце его питомца было самое благотворное. Не менее благотворно было влияние и другого наставника великого князя — знаменитого поэта Василия Андреевича Жуковского, руководителя его классных занятий. Самою лучшей характеристикой полученного А. воспитания могут служить слова, сказанные Жуковским про своего сотоварища в деле воспитания, генерала Мердера, которые всецело могут быть отнесены и к нему самому: "В данном им воспитании не было ничего искусственного; вся тайна состояла в благодетельном, тихом, но беспрестанном действии прекрасной души его... Его питомец... слышал один голос правды, видел одно бескорыстие... могла ли душа его не полюбить добра, могла ли в то же время не приобрести и уважение к человечеству, столь необходимого во всякой жизни, особливо в жизни близ трона и на троне". Нет никакого сомнения, что Жуковский общим своим влиянием содействовал подготовлению сердца своего питомца к будущему освобождению крестьян.

По достижении совершеннолетия наследник цесаревич совершил путешествие по России в сопровождении Кавелина, Жуковского и флигель-адъютанта Юрьевича. Первый из царского рода он посетил (1837) Сибирь, и в результате этого посещения оказалось смягчение участи политических ссыльных. Позднее, будучи на Кавказе, цесаревич отличился при нападении горцев, за что был награжден орденом св. Георгия 4-й степени. В 1838 г. Александр Николаевич путешествовал по Европе и в то время в семействе великого герцога Людвига Гессен-Дармштадтского избрал себе в супруги принцессу Максимилиану-Вильгельмину-Августу-Софию-Марию (род. 27 июля 1824), по прибытии в Россию принявшую св. миропомазание по уставу православной церкви, 5 декабря 1840 г., с именем великой княжны Марии Александровны. На другой день последовало обручение, а 16-го апреля 1841 совершено было бракосочетание.

От брака императора Александра II с императрицей Марией Александровной родились следующие дети: вел. кн. Александра Александровна, род. 19 августа 1842 г., † 16 июня 1849 г.; вел. кн. наследник цесаревич Николай Александрович, род. 8 сентября 1843, † 12 апреля 1865 г.; вел. кн. Александр Александрович — ныне благополучно царствующий император Александр III (см.), род. 26 февраля 1845 г.; великий князь Владимир Александрович, родился 10 апреля 1847 г., с 16 августа 1874 г. в супружестве с великой княгиней Марией Павловной, дочерью великого герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха-Франца II, род. 2 мая 1854 г.; вел. кн. Алексей Александрович, род. 2 января 1850 г.; вел. кн. Мария Александровна, род. 5 октября 1853 г., в супружестве с принцем Альфредом, герцогом Эдинбургским, с 11 января 1874 г.; вел. кн. Сергей Александрович, род. 29 апреля 1857 г., в супружестве с 3 июня 1884 г. с Елисаветой Феодоровной, дочерью вел. герц. Гессенского, род. 20 октября 1864 г.; вел. кн. Павел Александрович, род. 21 сентября 1860 г., в супружестве с 4 июля 1889 г. с греческой королевной Александрой Георгиевной, род. 30 августа 1870 г.

Еще будучи наследником, А. участвовал в делах управления. В последние годы царствования императора Николая и во время его путешествий А. неоднократно заменял своего августейшего родителя; в 1848 г во время своего пребывания при Венском, Берлинском и др. дворах он исполнял различные важные дипломатические поручения. Приняв в свое управление военно-учебные заведения, А. с особенной любовью заботился об их нуждах и постепенном усовершенствовании как научного преподавания, так и воспитания.

Вступление Александра II на престол 19 февраля 1855 г. произошло при очень тяжких обстоятельствах. Крымская война, где России приходилось иметь дело с соединенными силами почти всех главных европейских держав, принимала неблагоприятный для нас оборот. Силы союзников к тому времени увеличились еще более вследствие присоединения к ним 15 т. сардинских войск; неприятельский флот действовал против России на всех морях. Несмотря, однако, на свое миролюбие, которое было известно и в Европе, Александр выразил твердую решимость продолжать борьбу и добиться почетного мира. Набрано было до 360 т. человек ополчения, столько же дали 3 рекрутских набора. Стойкость и мужество русских войск при отстаивании Севастополя вызывали восторженное удивление даже со стороны врагов; имена Корнилова, Нахимова и др. покрылись неувядаемой славой. Наконец, однако, страшное действие неприятельской артиллерии, разрушавшей наши укрепления и ежедневно уносившей тысячи людей, и совокупный штурм Севастополя всеми союзниками, произведенный 27 августа, заставили русские войска покинуть южную часть города и перейти на северную. Падение Севастополя, однако, не принесло неприятелю значительной пользы. С другой стороны, русские были отчасти вознаграждены успехом в М. Азии: Карс — эта неприступная крепость, усиленная еще англичанами, — 16 ноября был взят генералом Муравьевым со всем многочисленным его гарнизоном. Этот успех доставил нам возможность выказать свою готовность к миру. Союзники, также утомленные войной, охотно готовы были вступить в переговоры, которые и начались через посредство Венского двора. В Париже собрались представители 7 держав (Россия, Франция, Австрия, Англия, Пруссия, Сардиния и Турция) и 18 марта 1856 г. заключен был мирный трактат. Главные условия этого договора были следующие: плавание по Черному морю и Дунаю открыто для всех купеческих судов; вход в Черное море, Босфор и Дарданеллы закрыт для военных кораблей, за исключением тех легких военных судов, которые каждая держава содержит в устье Дуная для обеспечения на нем свободного плавания. Россия и Турция по взаимному соглашению содержат на Черном море равное число кораблей. Россия в видах обеспечения свободного плавания по Дунаю уступает дунайским княжествам часть своей территории у устья этой реки; она также обещает не укреплять Аландских островов. Христиане в Турции сравниваются в правах с мусульманами, и дунайские княжества поступают под общий протекторат Европы.

Парижский мир, хотя и невыгодный для России, был все-таки почетным для нее ввиду таких многочисленных и сильных противников. Впрочем, невыгодная сторона его — ограничение морских сил России на Черном море, — была устранена еще при жизни Александра II заявлением 19 октября 1870 г.

Но невыгоды договора искупались благом самого мира, который давал возможность обратить все внимание на внутренние реформы, настоятельность которых стала очевидной.

Действительно, Крымская война обнажила многие внутренние язвы нашего отечества, показала полную несостоятельность нашего прежнего быта. Оказывалось необходимым полное переустройство многих частей, но на пути всякого улучшения крепостное право стояло неумолимым препятствием. Потребность в реформах становилась осязательной, неотложной. И вот с наступлением мира не замедлила начаться и новая эра внутреннего обновления. Уже в заключительных словах высочайшего манифеста 19 марта 1856 г., возвещавшего окончание Крымской войны, выразилась целая программа будущей деятельности царя-освободителя: "При помощи небесного Промысла, всегда благодеющего России, да утвердится и совершенствуется ее внутреннее благоустройство; правда и милость да царствует в судах ее; да развивается повсюду и с новою силою стремление к просвещению и всякой полезной деятельности и каждый под сенью законов, для всех равно справедливых, равно покровительствующих, да наслаждается в мире плодом трудов невинных. Наконец, и сие есть первое живейшее желание Наше, свет спасительной Веры, озаряя умы, укрепляя сердца, да сохраняет и улучшает более и более общественную нравственность, сей вернейший залог порядка и счастья".

В этом же году повелено озаботиться открытием женских гимназий и учрежден ученый комитет для составления и рассмотрения программ преподавания и учебных руководств. В день коронации, 26 августа, новый манифест государя ознаменовался целым рядом милостей. На 3 года приостановлены рекрутские наборы, прощены все казенные недоимки, начеты и т. д., освобождались или по крайней мере смягчалось наказание разным преступникам, в том числе и государственным, участвовавшим в мятеже 14 декабря 1825 г. и в тайных обществах того времени, отменен прием в рекруты малолетних евреев и набор между последними приказано производить на общих основаниях и т. п.

Но все эти частные меры, встреченные с восторгом Россией, были только преддверием тех коренных реформ, которыми ознаменовалось царствование А. II. Прежде всего и настоятельнее всего представлялось решить вопрос о крепостном праве, которое, как всем было очевидно, являлось главным корнем всех других недостатков нашего склада. Мысль о необходимости освобождения крестьян и притом с земельным наделом преобладала уже во время императора Николая. Вся интеллигенция относилась к крепостному праву как к страшному и постыдному злу. Литература непрерывно продолжала в этом смысле славную традицию Радищева. Достаточно упомянуть имена Грибоедова, Белинского, Григоровича, И. С. Тургенева. Но настроение интеллигенции, которая была по преимуществу дворянскою, не мешало тому, что когда вопрос в каком бы то ни было виде переходил на сословное обсуждение дворян, то в этой среде он встречал нередко отпор. Имп. Александр II, вступая на престол, был убежден, что освобождение крестьян должно совершиться именно в его царствование. Таково было и общее настроение интеллигенции, и даже в самой крестьянской среде носилось смутное предчувствие близкой "воли". Указы об ополчении 1854 и в начале 1855 г. вызвали в целых 9 губерниях значительные беспорядки, так как крестьяне массами заявляли желание вступить в ополчение, считая службу в ополчении за переход к "воле".

Вопрос представлялся, таким образом, неотложным. Когда государем было сказано в Москве слово о необходимости и своевременности освобождения крепостных, вся Россия охвачена была восторженными, радостными надеждами... И в 1856 г. был учрежден, а 3 января 1857 имел свое первое заседание особый секретный комитет под непосредственным ведением и председательством самого императора, задачей которого должно было быть рассмотрение постановлений и предположений о крепостном праве. В состав этого комитета входили: князь Орлов, гр. Ланской, граф Блудов, министр финансов Брок, граф В. Ф. Адлерберг, князь Вас. А. Долгоруков, министр государственных имуществ М. Н. Муравьев, Чевкин, князь П. П. Гагарин, барон М. А. Корф и Я. И. Ростовцев. Из них только Ланской, Блудов, Ростовцев и Бутков, управлявший делами комитета, высказались за действительное освобождение крестьян; большинство же предлагало только ряд мер для облегчения положения крепостных. Государь был недоволен ходом дел и назначил членом комитета великого князя Константина Николаевича. Между тем 18 августа поступило ходатайство дворянства 3 литовских губерний об освобождении крестьян, но с сохранением за помещиками права на землю. В ответ на это ходатайство 20 ноября последовал высочайший рескрипт, данный виленскому военному, гродненскому и ковенскому генерал-губернаторам, в котором государь дозволил дворянству каждой из названных губерний учредить комитет, который бы выработал проект улучшений быта крестьян. В том же году такое же дозволение дано было дворянству с.-петербургскому и нижегородскому, а в следующем году — дворянам Москвы и других губерний; 8 января 1858 г. секретный комитет был преобразован в "главный комитет по крестьянскому делу", в состав которого вошел еще граф Панин, министр юстиции, а в марте того же года образован был в министерстве внутренних дел под названием "земского отдела Центрального статистического комитета" чисто административный орган, который играл важную роль во всем этом деле. В состав его вошли такие лица, как Н. А. Милютин, Я. А. Соловьев, ревностные поборники идеи освобождения. Журналистика того времени также явилась энергичной союзницей меньшинства, и благодаря положительной воле государя благое дело, несмотря на оппозицию большинства в комитете, быстро пошло вперед и даже приняло более широкие размеры, чем те, которые были поставлены в первоначальных рескриптах дворянству. Вместо "улучшения быта крестьян" вопрос ставился уже прямо на почву полного их освобождения. 17 февр. 1859 г. объявлено было повеление об учреждении "редакционных комиссий", которых председателем был назначен генерал-адъютант Ростовцев. В эти комиссии препровождались проекты, выработанные губернскими комитетами. Проект, выработанный редакционным комитетом, должен был поступить в комиссию, которая была составлена из гр. Ланского, графа Палена и ген. Муравьева и Ростовцева, где заведующим делами был д. с. с. Жуковский. Наконец эта комиссия представляет проект с собственными соображениями в главный комитет. Когда губернские комитеты представили наконец свои проекты в редакционные комиссии, из губерний 2 раза (в авг. и дек. 1859 г.) призываемы были помещики, по два из каждой, для доставления необходимых сведений. Между этими последними оказалось много консерваторов, главный комитет тоже охотно готов был затормозить дело, но решительная воля государя, потребовавшего, чтобы комитет окончил свои занятия к январю 1861 г., и влияние нового председателя его, вел. к. Константина Николаевича, заменившего Орлова, быстро двинули дело вперед. 28 января положения, выработанные редакционными комиссиями и прошедшие через главный комитет, подверглись рассмотрению Государственного совета, принявшего их с некоторыми изменениями в смысле уменьшения размеров крестьянского надела. Наконец 19 февраля 1861 г. последовал великий манифест, составляющий славу царя-освободителя, — манифест об освобождении 22-миллионного крестьянского населения из крепостной зависимости.

Освобождение помещичьих крестьян совершилось на следующих началах. Прежде всего объявлена обязательность для помещика наделить бывших его крестьян, кроме усадебной земли, пахотною и сенокосною, в определенных в положении размерах. Такая обязательность для помещика отвести надел крестьянам ограничивалась лишь относительно мелкопоместных помещиков, помещиков Земли Войска Донского, сибирских помещиков и владельцев частных горных заводов, для которых установлены особые правила надела. Во-вторых, рядом с такою обязательностью для помещика дать крестьянам наделы объявлена обязательность для крестьян принять надел и держать в своем пользовании за установленные в пользу помещика повинности отведенную им мирскую землю в течение первых девяти лет (по 19 февр. 1870 г.). По прошествии же 9 лет отдельным членам общины предоставлено право как выхода из нее, так и отказа от пользования полевыми землями и угодьями, если выкупят свою усадьбу; само общество также получает право не принимать в свое пользование таких участков, от которых откажутся отдельные крестьяне. В-третьих, что касается размера крестьянского надела и соединенных с ним платежей, по общим правилам принято основываться на добровольных между землевладельцами и крестьянами соглашениях, для чего заключать уставную грамоту при посредстве учрежденных положением мировых посредников, съездов их и губернских по крестьянским делам присутствий, а в зап. губ. — и особых поверочных комиссий. Такое добровольное соглашение ограничено только требованием, чтобы в пользовании крестьян оставалось земли не менее того количества, которое определяется в местных положениях, группирующих губернии, для определения в каждой из них размеров душевого надела, на три полосы; а затем сообразно с количеством душевого надела в местных положениях определяются и размеры повинностей, которые временнообязанные крестьяне до производства выкупа должны были нести в пользу землевладельцев. Эти повинности — либо денежные, либо определенные в виде оброка, либо в виде издельной повинности, барщины. До тех пор, пока временнообязанные крестьяне не выкупят своих земель и состоят в отношениях повинных к прежнему землевладельцу, последнему предоставлена вотчинная полиция в сельском обществе временнообязанных крестьян.

Положение, однако, не ограничивается одними правилами отведения крестьянам земли в постоянное пользование, но облегчает им возможность выкупа отведенных участков в собственность при помощи выкупной государственной операции, причем правительство дает крестьянам в ссуду под приобретаемые ими земли определенную сумму с рассрочкою уплаты на 49 лет и, выдавая эту сумму помещику государственными процентными бумагами, берет все дальнейшие расчеты с крестьянами на себя. По утверждении правительством выкупной сделки все обязательные отношения между крестьянами и помещиком прекращаются, и последние поступают в разряд крестьян-собственников.

Так совершилась мирным путем и без значительных потрясений государственного механизма великая реформа, которая уже со времени Екатерины II считалась стоящей на очереди, но к которой все-таки боялись приступить. Вместо 22 мил. порабощенных людей создалось свободное крестьянское сословие с значительным самоуправлением в пределах общины и волости. Права, дарованные помещичьим крестьянам положением 19 февраля 1861 г., постепенно были распространены и на крестьян дворцовых, удельных, приписных и государственных.

После крестьянского положения в ряду административных реформ важнейшее место занимает, без всякого сомнения, положение о земских учреждениях. Еще 25 марта 1859 г. было дано высочайшее повеление о преобразовании губернского и уездного управлений, причем указано такое руководительное начало: "При устройстве исполнительной и следственной части войти в рассмотрение хозяйственно-распорядительного управления в уезде, которое ныне разделено между несколькими комитетами и частью входит в состав полицейского управления; при сем рассмотрении необходимо предоставить хозяйственному управлению в уезде большее единство, большую самостоятельность и большее доверие; при чем надлежит определить степень участия каждого сословия в хозяйственном управлении уезда". 23 октября 1859 г. эти начала указано распределить и на преобразование губернских учреждений. Вследствие этого при министерстве внутренних дел устроена была особая комиссия, деятельность которой с самого начала была облегчена современными работами, производившимися в особой комиссии при министерстве финансов по пересмотру системы податей. В результате всех этих работ получилось обнародованное 1 янв. 1864 г. положение о губернских и уездных земских учреждениях, которым этим последним поручаются следующие дела: заведование имуществами, капиталами и денежными сборами земства, устройство и содержание принадлежащих земству зданий и путей сообщения, управление делами взаимного земского страхования имуществ, попечение о развитии местной торговли и промышленности, дела народного продовольствия и общественного призрения бедных, участие, преимущественно в хозяйственном отношении, в пределах закона в попечении о построении церквей, народном образовании, народном здравии и содержании тюрем, раскладка, назначение, взимание и расходование местных и некоторых государственных денежных сборов для удовлетворения земских потребностей губернии или уезда. Для заведования всеми этими земскими делами и учреждаются: в каждом уезде — уездное земское собрание, собирающееся один раз в году и имеющее свой постоянный исполнительный орган под названием уездной земской управы; в губернии же имеется губернское земское собрание со своим постоянным исполнительным органом — губернскою земскою управою. В связи с реформой земского управления находится и утвержденное 16 июня 1870 г. Городовое Положение, которым нашим городам предоставляется значительное самоуправление. По этому Положению городское общественное управление состоит из городских избирательных собраний, городской думы и городской управы под председательством городского головы. Сфера городского самоуправления в пределах города весьма обширна. Дума самостоятельно устраивает городское управление и хозяйство, выбирает должностных лиц и назначает им жалованье, устанавливает городские сборы, заведует городскими имуществами, расходует суммы, заботится о внешнем благоустройстве города, о его здравии, просвещении и промышленности, о благотворительных учреждениях и т. д., причем за точным исполнением издаваемых городскими общественными учреждениями постановлений должны строго наблюдать органы полиции.

В числе реформ, ознаменовавших собою царствование А. II, одно из первенствующих мест, несомненно, принадлежит судебной реформе. Эта глубоко продуманная реформа имела сильное и непосредственное влияние на весь строй государственной и общественной жизни, она внесла в нее совершенно новые, давно ожидавшиеся принципы — каковы: полное отделение судебной власти от административной и обвинительной, публичность и гласность суда, независимость судей, адвокатура и состязательный порядок судопроизводства, причем более важные по тяжести преступлений дела уголовные указано передавать на суд общественной совести в лице присяжных заседателей. Уже 29 сент. 1862 г. были рассмотрены и утверждены государем основные положения касательно преобразования судебной части, составленные Вторым отделением Собственной его имп. величества канцелярии. Затем была учреждена особая комиссия под непосредственным председательством государственного секретаря, которая, развивая эти положения, составила проекты судебных уставов, подробно потом обсужденные и исправленные Государственным советом, и, наконец, 24 ноября 1864 г. высочайшим указом был утвержден Устав уголовного и гражданского судопроизводства и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Сущность судебной реформы сводится к следующему. Суд делается устным и гласным; власть судебная отделяется от обвинительной и принадлежит судам без всякого участия административной власти; основною формою судопроизводства является процесс состязательный; дело по существу может разбираться не более как в двух инстанциях; в третью же инстанцию (кассационный департамент Сената) может переноситься только по просьбам о кассации решений в случаях явного нарушения прямого смысла законов или обрядов и форм производства; по делам о преступлениях, влекущих за собою наказания, соединенные с лишением всех или некоторых особенных прав и преимуществ состояния, определение виновности предоставляется присяжным заседателям, избираемым из местных обывателей всех сословий; устраняется канцелярская тайна, и для ходатайства по делам и защиты подсудимых имеются при судах присяжные поверенные, которые находятся под наблюдением особых советов, составляемых из той же корпорации. Новые судебные учреждения получили следующие виды: мировые суды, съезды мировых судей, окружные суды и судебные палаты. Уезд, составляя мировой округ, разделяется на мировые участки, число которых определяется особым расписанием. В каждом мировом участке имеется участковый мировой судья, а при округе — несколько почетных мировых судей; все они избираются на 3 года из местных жителей, удовлетворяющих назначенным в законе условиям, и утверждаются Правительствующим Сенатом. Для окончательного решения дела, подлежащего мировому разбирательству, участковые и почетные мировые судьи округа составляют в назначенные сроки очередные съезды, председатель которых избирается на 3 года из их же среды. — На несколько уездов учреждается окружной суд, состоящий из назначенных от правительства председателя и определенного числа членов, и из одной или нескольких губерний составляется высший судебный округ, в котором учреждается судебная палата, разделяемая на департаменты, причем как председатель, так и штатные члены их назначаются правительством. При окружных судах и судебных палатах для определения в уголовных делах вины или невинности подсудимого состоят присяжные заседатели, избираемые из местных обывателей всех сословий. Затем еще при каждом из этих 2-х учреждений состоит особый прокурор и определенное число его товарищей. Прокурор окружного суда подчинен прокурору судебной палаты, а последний состоит в непосредственной зависимости от министра юстиции, как генерал-прокурора.

Военное управление подверглось также преобразованиям. Уже в начале царствования уничтожены были военные поселения, сокращение срока солдатской службы с 25 до 15 лет, отменены унизительные телесные наказания, обращено особое внимание на поднятие уровня общего образования офицеров армии посредством реформ военных учебных заведений. Далее, вследствие замеченных недостатков в устройстве военного управления, происходивших от излишней его централизации, в 1862 г. было дано военному министерству высочайшее повеление подвергнуть систему военного управления коренному пересмотру, имея в виду совершенную необходимость усилить управление по местам расположения войск. В результате этого пересмотра явилось высочайше утвержденное 6 августа 1864 г. Положение о военно-окружных управлениях. На основании этого положения устроено первоначально 10 военных округов, а затем (6 авг. 1865 г.) еще 4. В каждом округе поставлен назначаемый по непосредственному высочайшему усмотрению главный начальник, носящий название командующего войсками такого-то военного округа. Эта должность может быть возложена и на местного генерал-губернатора. В некоторых округах назначается еще помощник командующего войсками. — Другою существенною мерою для преобразования нашего военного устройства послужил изданный 1 января 1874 г. Устав о воинской повинности, по которому все мужское население империи, без различия состояний, подлежит воинской повинности, причем эта повинность состоит в пребывании в течение 6 лет в строю, 9 лет в отчислении и до 40-летнего возраста в ополчении. Нужно еще иметь в виду, что в 1867 г. в армии был введен также гласный суд, судебная власть распределяется между полковыми судами, окружными судами и главным военным судом в Петербурге. Состав судов, исключая полковых, предполагалось пополнять офицерами, оканчивающими курс в Военно-юридической академии.

Народное образование также обратило на себя внимание государя. Особенно важное значение имело в этом отношении издание нового и общего устава российских университетов 18 июня 1863 г., в выработке которого по инициативе министра народного просвещения А. В. Головнина участвовала особая комиссия при Главном правлении училищ, составленная преимущественно из профессоров СПб. университета. По этому уставу каждый университет (под главным начальством министра народного просвещения) вверен попечителю учебного округа, которому поручен правительственный контроль в пределах, уставом определенных, за самостоятельными распоряжениями университета. Каждый университет состоит из определенного числа факультетов, как составных частей одного целого. Управление учебною частью вверено факультетам и совету университета. Каждый факультет составляет самостоятельное факультетское собрание из ординарных и экстраординарных профессоров под председательством декана, избираемого ими на 3 года. Совет составляется из всех ординарных и экстраординарных профессоров под председательством ректора, избираемого советом на 4 года и утверждаемого в звании высочайшим приказом. Ректору вверено и ближайшее управление университетом. Уставом определено, какие дела факультеты и совет могут решать собственною своею властью и какие должны идти на утверждение попечителя и министра. Для дел хозяйственных под председательством ректора из деканов и инспектора (приглашаемого только по студенческим делам) учреждено правление. Для разбирательств проступков студентов учрежден университетский суд из трех судей, ежегодно избираемых советом из профессоров. Кроме того, увеличивается содержание профессоров, число кафедр и средства университета.

19 ноября 1864 г. появился также новый устав о гимназиях, значительно видоизмененный и дополненный уставом 19 июня 1871 г. По этим уставам средние учебные заведения подразделены на классические, в которых с большою твердостью проведена классическая система, и реальные. Народное образование в полном смысле урегулировано высочайше утвержденным 14 июня 1864 г. Положением о начальных народных училищах. Обращено было внимание и на женское образование. Уже в 60-х годах вместо прежних закрытых женских заведений стали устраивать открытые, с допущением девиц всех сословий, причем эти новые учреждения находились в ведомстве Учреждений императрицы Марии. Подобные же гимназии стало учреждать и министерство народного просвещения. В 1870 г. 24 мая высочайше утверждено было новое Положение о женских гимназиях и прогимназиях Министерства народного просвещения. Эти учебные заведения приняты под высочайшее покровительство государыни императрицы. Их дозволено учреждать с разрешения попечителей учебных округов в таких городах, где представится возможность обеспечить их существование посредством общественных или частных пожертвований, причем министерству предоставляется оказывать этим заведениям пособия, для чего ему отпускается ежегодно определенная сумма сообразно средствам казначейства, но не свыше, однако, 150 т. р. в год. Наконец, потребность в высшем женском образовании привела к учреждению педагогических курсов и высших женских курсов в Петербурге, Москве, Киеве, Казани и Одессе.

Глубокое и благотворное влияние на развитие общественного самосознания оказала также и реформа печати. Уже в 1862 г. главное управление цензуры было закрыто и часть его обязанностей возложена на министерство внутренних дел, а другая — непосредственно на министра народного просвещения. Наконец 6 апреля 1865 года даны Временные Правила по делам печати. Центральная администрация по делам печати вверена Министерству внутренних дел, в составе которого открыто Главное управление по делам печати. Этому управлению вверены три рода дел: 1) наблюдение за произведениями печати, выходящими без разрешения цензуры; 2) наблюдение за типографиями, литографиями и книжными лавками, и 3) администрация по делам оставшейся предварительной цензуры. Все выходящие в столицах периодические издания и сочинения не менее 10 листов, а также все издания ученых учреждений, чертежи, планы и карты повсеместно освобождены от предварительной цензуры.

Царствование Александра II, столь богатое в отношении внутренних реформ, ознаменовалось также в отношении внешней политики целым рядом военных действий, в конце концов снова поднявших временно умалившееся значение России после Крымской войны и снова доставивших ей подобающее положение в сонме европейских держав. Собственно говоря, несмотря на то, что дело внутреннего обновления поглощало почти все внимание правительства, особенно в первую половину царствования А., война с внешними врагами шла почти беспрерывно на окраинах государства. Прежде всего, при вступлении своем на престол А. II должен был окончить другую войну, доставшуюся ему от прежнего царствования наряду с Крымской. Это была война с кавказскими горцами. Борьба эта, издавна продолжавшаяся, стоившая нам массу сил и средств, не давала еще никаких решительных результатов. Шамиль, предводитель горцев, даже оттеснил нас от Дагестана и Чечни. По окончании Крымской войны государь назначил главнокомандующим на Кавказе князя Барятинского, и дело пошло быстрее. Уже в апреле 1859 г. был взят Ведень, местопребывание Шамиля, что повлекло за собой подчинение почти всего Дагестана. Шамиль со своими приверженцами удалился на неприступные высоты Гуниба, но был обложен со всех сторон русскими войсками и 25 августа, после решительного приступа их, принужден был сдаться. Восточный Кавказ, таким образом, был покорен; оставалось еще покорение Западного. Последнее было тем труднее, что горцев деятельно поддерживали все наши враги, не желавшие допустить окончания Кавказской войны. Несмотря на заключенный с нами мир, Турция приняла горцев, как мусульман, под свое покровительство, доставляла через посредство своих эмиссаров оружие и подкрепления. Англия тоже собирала в пользу черкесов деньги, а французский посол в Константинополе явно принял их сторону. В Трапезунте даже был образован европейскими консулами (за исключением прусского) комитет "вспомоществования горцам". Несмотря, однако, на все эти затруднения, дело покорения и постепенного оттеснения горцев к морю подвигалось вперед, хотя и медленно, благодаря энергии и знакомству с местными условиями генерала Евдокимова. В начале 1863 г. назначен был наместником Кавказа великий князь Михаил Николаевич, и дело пошло скорее, так что 21 мая 1864 г. великий князь мог телеграфировать государю о полном покорении Западного Кавказа.

В том же году произошло еще 2 крупных события — умиротворение Польши и завоевание Туркестана.

После подавления польского восстания в 1831 году Польша находилась в положении мятежной страны, так что рядом с обыкновенной администрацией в ней существовало и еще особое военно-полицейское управление. Император Александр II, вступив на престол, уничтожил это различие между поляками и другими русскими подданными. Политическим преступникам дарована была амнистия, полякам даровано много льгот, разрешено учреждение Земледельческого общества с неограниченным числом членов под председательством графа Замойского. Несмотря, однако, на все эти льготы, революционная партия не отказалась от своих стремлений. Земледельческое общество также стало преследовать цели национального объединения. Успех итальянского национального движения, волнение в австрийских владениях — все это усиливало надежды польских патриотов. В 1860 г. начался против русских ряд демонстраций, которые особенно усилились в 1861 г. Несмотря, однако, на эти демонстрации, доходившие даже до столкновения между народом и войсками, правительство продолжало свою сдержанную и миролюбивую политику. Полякам даже объявлено было о назначении известного польского патриота, маркиза Велепольского, директором просвещения и духовных дел, об учреждении в Царстве новых училищ и Государственного совета из именитых лиц края, выборных советов в губерниях и уездах и выборного муниципального управления в Варшаве. Но все это не могло удовлетворить революционную партию. Сделано было даже покушение на жизнь вновь назначенного наместника царства, великого князя Константина Николаевича, и объявлено было об учреждении во всех частях бывшей Польши нового польского правительства (жонд) с центральным народным комитетом. Ввиду всех этих угрожающих действий правительство прибегло к решительной мере — объявило общий рекрутский набор в Царстве не по жребию, а по именному призыву, ограничивая его городским населением и теми из сельских жителей, которые не занимаются хлебопашеством. Мера эта довела до последней степени раздражения революционную партию, и вот в начале 1863 г., когда последовало объявление о рекрутском наборе, революционный комитет призвал всех поляков к оружию. В ночь с 10 на 11 января на наши отряды, расположенные в разных местах Царства, сделано было нападение. Предприятие это в общем не удалось. Когда последняя попытка, сделанная правительством к примирению, именно дарование прощения тем, кто до 1 мая сложит оружие, не привела ни к чему, то правительство приняло энергичные меры к подавлению восстания. Заступничество западных держав, приславших свои ноты по польскому вопросу, было отклонено, а общее негодование, охватившее Россию благодаря назойливому и задорному тону этих нот и выразившееся в целой массе адресов от всех дворянских собраний, выражавших государю свою преданность и готовность умереть за него, заставило непрошеных заступников отступиться от своих требований. Восстание было подавлено благодаря энергичным действиям наместника Варшавы гр. Берга и виленского генерал-губернатора гр. Муравьева. Вслед за тем предпринят был ряд мер, содействовавших окончательному умиротворению Польши, причем главными деятелями на этом поприще были князь Черкасский и Н. А. Милютин. Польским крестьянам дарована поземельная собственность и мирское самоуправление, города и местечки освобождены от вотчинной зависимости по отношению к помещикам, в губерниях (которых число от 5 увеличено до 10) и уездах введено управление, подобное действовавшему в империи, и т. п. В 1869 г. (28 марта) возвещена была высочайшая воля о принятии мер к полному слиянию Царства с прочими частями империи и об упразднении с этою целью всех центральных в Царстве правительственных учреждений. Наконец в 1869 г. взамен Главной школы в Варшаве учрежден Императорский университет.

Одновременно со всеми этими событиями велась борьба и на нашей азиатской границе. Уже в царствование императора Николая I русские стали твердой ногой в Туркестане благодаря подчинению киргизов. В 1864 г. вследствие энергичных и усиленных действий генерала Веревкина и полковника Черняева наша пограничная передовая линия значительно выдвинулась вперед: Черняев взял штурмом Аулиету и Чекмент, а Веревкин с своей стороны завоевал Туркестан. Узнав, что эмир бухарский намеревался занять Ташкент, зависевший от Коканда, Черняев в 1865 г. быстро двинулся к этому городу, защищенному 30-т. гарнизоном, и, имея всего 2000 чел. и 12 пушек, взял его открытым штурмом. Борьба с эмиром продолжалась до 1868 г., когда взяты были Самарканд и Ужгут. Эмир принужден был смириться и заключить договор, по которому предоставлял русским купцам полную свободу торговли и уничтожал рабство в своих владениях. Еще в 1867 г. из Туркестанской области с присоединением к ней вновь области Семиреченской учреждено Туркестанское генерал-губернаторство. В 1871 г. русские владения обогатились присоединением Кульджи, а в 1875 г. был занят и самый Коканд, составляющий теперь Ферганскую область. Еще до покорения Коканда началась борьба с хивинским ханом. Под защитой своих несчастных, безводных степей этот последний не обращал внимания на заключенный с русскими договор 1842, нападал на русских купцов, грабил их и уводил в плен. Пришлось прибегнуть к решительным мерам. В 1873 г. три отряда двинулись на Хиву с трех различных сторон: с берегов Каспийского моря шел отряд под предводительством генерала Маркозова, из Оренбурга шел генерал Веревкин, а из Ташкента — генерал Кауфман, главный начальник всей экспедиции. Первый отряд должен был вернуться, но остальные два, несмотря на 45° зной, на недостаток в воде и всевозможные трудности, достигли Хивы, взяли ее и в 2 недели завоевали все государство. Хан принужден был признать свою зависимость от Белого Царя, уступить часть своих владений у устья Амударьи; далее, он предоставил русским купцам полную свободу торговли и исключительное плавание по Амударье, споры их с хивинцами должны были решаться русскими властями; при самом хане учрежден совет из знатных хивинцев и русских офицеров, и, наконец, он должен был уплатить контрибуцию в 2200000 руб. После подчинения киргизов и туркмен, присоединения Самарканда и Коканда и приведения в зависимость Хивы и Бухары у русских оставался в Средней Азии еще один только противник — это был хан кашгарский Якуб, покровительствуемый англичанами, доставившими ему от константинопольского султана титул эмира. Когда в 1870 г. русские заняли Кульджу и, таким образом, приблизились к его владениям, он пытался оказывать сопротивление, поддерживаемый англичанами. Якуб умер в 1877 г., и на его владения объявили притязания китайцы, требуя от русских также возвращения Кульджи. После долгих переговоров в Петербурге 24 февраля 1881 г. через посредство китайского уполномоченного маркиза Тзенга заключен был с китайцами договор, по которому русские уступили им Кульджу и отказались от своих притязаний на Кашгар взамен различных торговых привилегий.

Чтобы наказать туркмен, живших на границах Афганистана и владевших городами Геок-Тепе и Мервом, за их разбойничьи набеги, предпринята была против них экспедиция. 20 декабря 1880 г. генерал Скобелев взял штурмом Яншкале, потом Денгиль-Тепе и Геок-Тепе, а 30 января 1881 г. взял Асхабад. Уступка Ахал-Теке шахом в связи с приобретением Лехабада и Геок-Тепе доставили нам, однако, очень выгодные позиции на северной границе Афганистана. (Ср. И. Стрельбицкого "Земельные приобретения России в царствование императора Александра II с 1855 по 1881 г.", СПб., 1881).

На восточной окраине Азии Россия в царствование А. II тоже сделала довольно важные приобретения, к тому же еще мирным путем. По Айхунскому договору, заключенному с Китаем в 1857 г., к нам отошел весь левый берег Амура, а Пекинский договор 1860 г. предоставил нам и часть правого берега между р. Уссури, Кореею и морем. С тех пор началось быстрое заселение Амурской области, стали возникать одно за другим различные поселения и даже города. В 1875 г. Япония уступила не принадлежавшую еще нам часть Сахалина взамен Курильских островов, совершенно нам не нужных. Точно так же, чтобы не разбрасывать своих сил и округлить азиатскую границу, правительство решилось отказаться от бывших наших владений в Северной Америке и за денежное вознаграждение уступило их Соединенным Северо-Американским Штатам, что послужило основанием нашей дружбы с последними.

Но самым крупным, самым славным военным предприятием царствования А. II-го является Восточная война 1877—1878 гг.

После Крымской войны Россия, занятая своими собственными внутренними делами, на некоторое время совсем устранилась от западноевропейских дел. Так, в 1859 г., во время австро-итальянского столкновения, Россия ограничилась лишь вооруженным нейтралитетом. На вмешательство римской курии в отношения правительства к своим католическим подданным последнее отвечало тем, что 4 декабря 1866 г. отменило конкордат 1847 г., а в июне 1869 г. запретило католическим епископам империи принять участие в созванном Пием IX соборе. Во время датско-прусской войны император старался быть только посредником и оставался в таком же нейтральном положении во время австро-прусской войны 1866 г. Франко-прусская война 1870 г. подала повод добиться отмены невыгодной для нас статьи Парижского мира, которая не позволяла нам иметь флот на Черном море.

Пользуясь поражением Франции и изолированностью Англии, русский канцлер князь Горчаков в циркулярной депеше от 19 октября заявил, что Россия не намерена более стеснять себя упомянутой статьей, и Лондонская конференция 1 (13) марта 1871 г. признала это изменение, вычеркнув статью из договора. После падения Наполеона 3 императора вступили между собой в тесный союз, получивший название "Тройственного". Берлинский конгресс 1872 г., приезд германского императора в Петербург в 1873 г. и частые свидания 3 императоров еще более усилили этот союз. Восточный вопрос, однако, скоро подверг эту дружбу к нам Запада сильному испытанию.

Судьба родственных нам славянских племен на Балканском полуострове всегда привлекала внимание и сочувствие русского народа и правительства. Из этих племен в 60-х годах сербы, румыны и черногорцы добились некоторой самостоятельности; не такова была участь славян в Боснии, Герцеговине и Болгарии. Здесь турецкий гнет и произвол царил во всей своей необузданности, вызывая частые отчаянные восстания жителей, доводимых до крайности. В 1874 г. вспыхнуло восстание в Боснии и Герцеговине. Турки терпели поражение за поражением. Чтобы успокоить восставших, представители России, Германии и Австро-Венгрии составили в Берлине программу реформ для Турции. Но турки, опираясь на явное сочувствие к ним Англии, не только отвергли эту программу, но дерзко умертвили в Салониках французского и германского консулов, заступившихся за одну болгарскую девушку, и затем, не будучи в состоянии одолеть повстанцев в Боснии и Герцеговине, обрушились на беззащитную Болгарию. С 1864 г. Порта стала поселять здесь черкесов, выселявшихся с Кавказа для того, чтобы избегнуть русского господства. Привыкшие еще на родине жить грабежом и разбоем, эти хищники, получившие название башибузуков, стали угнетать болгарских крестьян, заставляя их работать на себя, как крепостных. Старинная ненависть между христианами и мусульманами вспыхнула с новой силою. Крестьяне взялись за оружие. И вот, чтобы отомстить за это восстание, Турция напустила на Болгарию тысячи черкесов, башибузуков и других иррегулярных войск. Мирные жители третировались наравне с восставшими. Начались ужасные неистовства и резни. В одном Батаке из 7000 жителей было избито 5000 чел. Расследование, предпринятое французским посланником, показало, что в течение 3-х месяцев погибло 20 т. христиан. Вся Европа была охвачена негодованием. Но сильнее всего это чувство сказалось в России и во всех славянских землях. Сербия и Черногория заступились за болгар. Начальство над сербским войском принял как доброволец генерал Черняев, победитель Ташкента. Русские добровольцы из всех классов общества стекались на помощь восставшим; сочувствие общества высказывалось всяческими добровольными пожертвованиями. Сербия, однако, не имела успеха вследствие численного превосходства турок. Общественное мнение России громко требовало войны. Император А. II по свойственному ему миролюбию желал избегнуть ее и достигнуть соглашения путем дипломатических переговоров. Но ни Константинопольская конференция (11 ноября 1876 г.), ни Лондонский протокол не привели ни к каким результатам. Турки отказывались исполнить даже самые мягкие требования, рассчитывая на поддержку Англии. Война стала неизбежной. 12-го апреля 1877 г. нашим войскам, стоявшим близ Кишинева, дан был приказ вступить в пределы Турции. В тот же самый день наши кавказские войска, главнокомандующим которых был назначен великий князь Михаил Николаевич, вступили в пределы Азиатской Турции. Началась Восточная война 1877—78 г. (см. это сл.), покрывшая такою громкою, неувядаемою славою доблести русского солдата.

Сан-Стефанский договор 19 февр. 1878 г. помимо своей прямой цели — освобождения балканских славян — принес России блестящие результаты. Вмешательство Европы, ревниво следившей за успехами России, Берлинским трактатом значительно сузило размеры этих результатов, но все же они остаются еще очень значительными. Россия приобрела придунайскую часть Бессарабии и пограничные с Закавказьем турецкие области с крепостями Карсом, Ардаганом и Батумом, обращенным в порто-франко.

Император Александр II, свято и мужественно делавший возложенное на него судьбою дело — строение и возвышение громадной монархии, возбудивший восторг истинных патриотов и удивление просвещенных людей целого мира, встретил и злых недоброжелателей. С безумием и яростью преследовавшие никому не понятные цели, организаторы-разрушители создали целый ряд покушений на жизнь государя, составлявшего гордость и славу России, покушений, так сильно мешавших его великим начинаниям, смущавших его покой и ставивших в недоумение многочисленное царство, совершенно спокойное и царю преданное. Многоразличные полицейские меры, одна за другою создавшиеся, и громадные полномочия, данные в конце царствование министру внутренних дел гр. Лорис-Меликову, к великой печали русских людей, не достигали цели. 1-го марта 1881 года государь, за которого многочисленное население готово было положить жизнь, скончался мученическою смертью от злодейской руки, бросившей разрывной снаряд. На страшном месте убиения великого государя в Петербурге воздвигается храм Воскресения, такие же храмы и многоразличные памятники в память царя-освободителя построились в разных местах русской земли, и русский народ, вспоминая имя царя-освободителя, всегда осеняет себя крестным знамением.

{Брокгауз}

Александр II

— русский император (род. в 1818 г., умер 1 марта 1881 г.).

I. Общая характеристика. — Заняв престол после смерти своего отца, императора Николая I (19 февраля 1855 г.), Александр II принял тяжелое наследие: неудачная Крымская война обнаружила гибельные последствия государственного строя, основанного на крепостничестве, крайнем абсолютизме и на отрицании общественной самодеятельности. Необходимость коренного государственного переустройства и обновления общественной жизни стала очевидной. И действительно, первое десятилетие царствования Александра II явилось "эпохой великих реформ". 1861 г. ознаменовался освобождением крестьян от крепостной зависимости; в 1863 г. университеты получили автономию; в 1864 году было введено земское самоуправление и обнародованы новые судебные уставы на основе гласности и отделения судебной власти от административной; в 1865 году последовала цензурная реформа; позже было преобразовано городское самоуправление (1870) и введена общая воинская повинность вместо прежней рекрутчины, падавшей исключительно на мещан и крестьян (1874). Эта широкая государственная реформа, проведенная под воздействием и при участии общественных сил, отразила на себе следы той тяжелой борьбы, которую поборникам преобразований пришлось выдержать с реакционными элементами как в правительственных сферах, так и в некоторых общественных кругах; в разные моменты победа, в известной зависимости от личной воли государя, клонилась то в сторону прогресса, то в сторону реакции, и этими колебаниями определились как характер отдельных реформ, так и успешность их практического осуществления. Общие реформы облегчили и жизнь евреев как граждан страны. Наряду с этим, общими политическими условиями, в которых протекла первая половина царствования Александра II, была обусловлена возможность осуществления и специальной еврейской реформы. Однако органической связи между обновлением русской государственной жизни и преобразованием еврейского быта не существовало. Русское общественное мнение, сыгравшее столь важную роль в государственном переустройстве страны, не реагировало на исключительное положение еврейского населения; русские прогрессивные общественные силы не приняли, насколько известно, открытого участия в деле улучшения условий еврейской жизни. И, может быть, именно поэтому при раскрепощении России был забыт еврейский народ, ограниченный в элементарных правах. Частичные улучшения в правовом положении евреев проводились правительством, по его собственной инициативе, под непосредственным наблюдением государя. Сначала продолжалась политика ограничений, настойчиво проводившаяся в течение последних 30—40 лет. Уже некоторые законы, установленные в отношении евреев в первые годы царствования Александра II по докладам отдельных представителей власти и отчасти по личной инициативе государя, свидетельствуют, что государь питал к нравственности еврейского народа то недоверие, которое в предшествовавшее царствование побуждало правительство принимать, с одной стороны, меры к распространению просвещения среди евреев, а с другой стороны — к преграждению возможности "причинять вред" христианскому населению или уклоняться от своих гражданских обязанностей. Так, в мае 1855 г. государь утвердил положение Комитета по устройству быта евреев о запрещении евреям приобретать недвижимую собственность в Полтавской и Черниговской губерниях; в ноябре 1855 года повелено не назначать денщиков к евреям-врачам, принятым на службу во время войны, а только предоставить им соответствующее довольствие (Второе Собр. Закон., № 29808); в мае 1856 г. последовало высочайшее повеление не определять более евреев-рекрут во флот и немедленно перевести лиц, находившихся в морском ведомстве, в сухопутные войска (№ 30484); тогда же государь утвердил правила, лишившие нижних чинов евреев, в отличие от христиан, права пользоваться отпуском (№ 30493); в июне 1860 г. государь по собственной инициативе воспретил евреям приобретать недвижимую собственность в Крыму (№ 36029); в том же году последовало запрещение назначать евреев в карантинную стражу (№ 36238). Однако уже скоро некоторые из упомянутых распоряжений были отменены; напр. право приобретения земель в Крыму было восстановлено в следующем же году (№ 37452). Вместе с тем государь санкционировал такие меры, которые находились в противоречии с вышеприведенными указами; так, в 1856 г. был упразднен институт "кантонистов" (см. ниже, III) и отменены другие ограничения по исполнению евреями рекрутской повинности (№ 30888 и др.); с 1860 г. евреев стали определять в гвардию (№ 35562); в 1861 г. последовал закон о производстве евреев в унтер-офицеры на одинаковых правах с христианами. — Эту готовность принимать отдельные предложения представителей администрации, как запретительные, так и облегчительные, государь обнаруживал и в позднейшие годы. С одинаковым вниманием относился он к представлениям местных властей независимо от того, сообщалось ли о необходимости смягчить ограничительные меры или указывалось на необходимость усугубить их; своими резолюциями он всегда в таких случаях обращал внимание центрального правительства на возбужденный вопрос. Так, на отчете виленского генерал-губернатора, сообщавшего, что состояние евреев в крае "представляет самую печальную картину", государь в 1856 г. написал: "Обратить на это особое внимание" (Рукописный материал). По поводу донесения киевского генерал-губернатора, что им представлен министру внутренних дел проект мер, направленных против аренды евреями земель, государь написал: "Желаю, чтобы вопрос этот был решен неотлагательно" (К столетию Комит. Мин., т. I, ч. 3, стр. 333). Многие резолюции на всеподданнейших представлениях указывают, что государь живо интересовался еврейской реформой; в них, правда, чувствовалось нередко опасение что евреи угрожают в том или ином отношении государственным видам или интересам христианского населения; в них порою выражался и личный взгляд государя на данный вопрос; но при всем том государь своими отметками на докладах не связывал действий правительства, предоставляя ему свободу в разрешении вопросов еврейской жизни. Так, напр., на докладе киевского ген.-губернатора кн. Дондукова-Корсакова, выражавшего недовольство по поводу того, что вопрос об аренде евреями земли откладывается до будущего общего разрешения еврейского вопроса, между тем как вредное влияния евреев упрочивается и требует скорейшего устранения, государь положил резолюцию: "Мнение, которое я вполне разделяю"; тем не менее, когда министр внутр. дел не признал возможным провести немедленно законодательным путем меры, предлагаемые Дондуковым-Корсаковым, государь согласился на передачу вопроса на предварительное рассмотрение Комитета министров; а затем утвердил заключение Комитета о том, что упомянутые меры могут быть рассмотрены лишь при разрешении общего еврейского вопроса (Ком. Мин., т. III, ч. 1, стр. 335); еще позже государь согласился на отклонение предложения Дондукова. Точно так же, когда (в 1869 г.) новороссийский ген.-губернатор Коцебу потребовал, чтобы министр внутр. дел привел в исполнение некоторые меры, касающиеся запрещения евреям приобретать земли в Новороссии, ссылаясь на свой доклад по этому поводу, помеченный высочайшей резолюцией "признаю ее (т. е. меру) весьма полезною", — государь согласился с мнением министра внутр. дел, что резолюция должна быть принята не в смысле выражения высочайшей воли, а лишь как "одобрение основной мысли, руководившей предположениями Коцебу", и вследствие этого предложение Коцебу поступило обычным порядком на рассмотрение правительства (Рукопис. матер.). И благодаря, быть может, именно тому, что государь часто отказывался от единоличного разрешения вопросов еврейской жизни, правительству первого десятилетия его царствования, в лице, главным образом, Комитета по устройству быта евреев (см.) и Комитета министров, удалось провести некоторые реформы, необходимость которых уже сознавалась и раньше, но осуществлению которых препятствовала твердая воля Николая I. Ho был один вопрос еврейской жизни, наиболее существенный, в котором государь проявил в полной мере свою волю и разрешение которого не предоставил правительству. Это был вопрос о черте оседлости. В мае 1855 г. Комитет министров вследствие представления министра внутр. дел, по соглашению с министрами военным и финансов, постановил дозволить евреям ввиду военных действий производить маркитантский торг при войсках всюду, не считаясь с законами о жительстве; государь отклонил решение Комитета, положив резолюцию: "Оставить на нынешнюю войну, где есть, но вновь не допускать" (В. С. З., № 29378). Опасение относительно проживания евреев вне черты было столь велико, что когда в том же 1885 г. последовало разрешение полкам и военно-учебным заведениям иметь вне черты оседлости закройщиков и портных из евреев и притом не более, чем по одному, то был установлен самый строгий надзор со стороны полиции за этими немногими евреями, дабы они не занимались никакими посторонними делами (№ 29850). Правда, в июле 1856 г. вследствие всеподданнейшего прошения рижского купца Брайнина об уничтожении черты государь повелел министру финансов принять это ходатайство в соображение в отношении почетных граждан и купцов первых двух гильдий (Рукоп. матер.); но два года спустя он подтвердил свое отрицательное отношение к этому вопросу в такой резолюции, которая по своему содержанию и по тону должна была получить особое значение. В 1858 г. Комитет по устройству быта евреев, склонившись к мысли о предоставлении бессрочноотпускным нижним чинам право жить всюду в империи, поручил министру внутренних дел собрать сведения об их числе; но государь отменил это решение, написав на журнале Комитета: "Я решительно на это не согласен" (Ком. Мин., т. III, ч. 1, стр. 332; также рукоп. мат.). A когда вследствие этого повеления министр-статс-секретарь Царства Польского обратился в мае 1858 г. к государю с вопросом: 1) следует ли оставить в силе льготы в отношении жительства и занятий, существующие в Ц. Польском для нижних чинов из евреев или 2) представить мнение о применении указанной резолюции также к Ц. Польскому, — государь одобрил второе предложение (несколько позже государь вследствие объяснения Совета Управления Ц. П. согласился на сохранение льгот; рукоп. матер.). В силу указанной резолюции 1858 г. Комитет министров отклонил в 1860 г. ходатайство командира отдельного гвардейского корпуса о разрешении остаться на жительстве в Петербурге 16 отставным и бессрочноотпускным чинам; но государь повелел: "Изъятие из общего правила допустить только для нижних чинов, служивших в гвардии, и на этом основании дозволить таковым оставаться на жительство в Петербурге". Однако, когда, опираясь на эту резолюцию, великий князь генерал-адмирал обратился в Комитет министров с ходатайством о распространении этой льготы и на немногочисленную категорию евреев, служивших в морских командах в Петербурге и Кронштадте, государь отверг это предложение, присовокупив, что "его высочеству генерал-адмиралу не следовало с подобным представлением и входить в Комитет Министров, не испросив на это моего разрешения, так как резолюция моя ясно относилась только до гвардии" (Ком. Мин., т. III, ч. 1, стр. 333). Это отрицательное отношение к раскрепощению евреев в праве жительства государь сохранил и тогда, когда правительство уже вступило на путь коренного обновления русской государственной жизни, и когда в самой черте была пробита брешь для некоторых групп еврейского населения. Новороссийский ген.-губернатор гр. Строганов отметил в своем всеподданнейшем отчете: "Я сообщил министру внутр. дел мое предположение о дозволении евреям селиться, приобретать недвижимые имущества и заниматься промыслами и торговлею наравне с русскими подданными во всех городах и посадах Империи. Если права евреев вообще должны распространяться постепенно, то с этого, мне кажется, должно начать", — государь положил в 1863 г. на этом докладе резолюцию: "Я с этим никак не согласен" (Рукоп. матер.). Точно так же на отчете за 1871 г. черниговского губернатора, высказавшегося в пользу расселения евреев, государь написал: "С этим я никак не могу согласиться" (доклад князей Ф. С. и H. H. Голицыных). В силу этих высочайших отметок законы, лишавшие евреев свободы передвижения, должны были быть сохранены. Однако значение указанных резолюций не исчерпывалось вопросом о местожительстве евреев; они по своим последствиям выходили далеко за пределы черты оседлости. Существование черты оседлости служило в то время первоосновой всего обширного ограничительного законодательства, охватывавшего разнообразные стороны внешней, гражданской жизни евреев и их внутреннего, религиозно-общественного быта; с отменой законов о жительстве прочие ограничительные законы потеряли бы в одних случаях — свою силу, в других — свое значение. В разрешении вопроса о жительстве таился ключ к осуществлению всей еврейской реформы. Уничтожить черту оседлости значило разрубить гордиев узел еврейского вопроса. Вот почему отношением к ограничительному законодательству о передвижении определялся до известной степени общий взгляд на гражданское положение евреев в стране, и именно поэтому, надо думать, государь в разные периоды своего политического настроения одинаково решительно выражал желание сохранить в силе черту оседлости, соглашаясь делать изъятие из общего закона лишь в отдельных случаях по отношению к немногочисленным группам евреев. Своим требованием сохранить черту оседлости государь резко определил границу, за которую правительство в лице своих прогрессивных представителей не могло переступать в деле еврейской реформы; при сохранении черты оседлости вопрос об уравнении евреев в правах с прочим населением сам собою отпадал.

II. Коренная реформа. — Идею о возможности в более или менее близком будущем отменить все ограничительные законы о евреях Александр II отверг в самом начале своего царствования. Он только допускал смягчение системы репрессий, достигшей при Николае I крайних пределов. Когда в 1856 г. гр. Киселев, председательствовавший в Комитете по устройству быта евреев, докладывал государю, что цели слияния евреев с общим населением, намеченной еще Николаем I в 1840 г., "препятствуют разные ограничения, временно установленные, которые в соединении с общими законами содержат в себе многие противоречия и порождают недоумения", государь повелел: "Пересмотреть все существующие о евреях постановления для соглашения с общими видами слияния сего народа с коренными жителями, поколику нравственное состояние евреев может сие дозволить", — для чего министрам было разрешено составить каждому по своей части "полные предположения о соглашении постановлений о евреях" и представить их по рассмотрении в Комитете государю (Вт. Собр. З., № 42264). Это повеление положило грань между царствованиями императоров Николая I и Александра II; санкционировав предложение гр. Киселева, государь тем самым дал новое направление правительственной политике по отношению к евреям. Если до сих пор правительством руководила мысль, что преобразование евреев в желательном для правительства духе должно сопровождаться правовыми ограничениями, то теперь доминирующее значение приобретала идея о необходимости смягчить ограничительное законодательство, а не усугублять его: было решено, что давнему стремлению правительства слить евреев в культурном отношении с прочим населением препятствуют различные ограничения и что, следовательно, их надо отменить. Комитет и направил свою деятельность в эту сторону. Но указание на "нравственное состояние" евреев предопределило поле деятельности Комитета: смягчение ограничительного законодательства могло коснуться лишь некоторых сторон еврейской жизни, поскольку нравственное состояние евреев, т. е. приписываемые им фанатизм и экономическая вредоносность, не угрожали правительству и христианскому населению. Таким образом, Комитет не мог задаться целью выработать коренную реформу. Гр. Киселев предложил Комитету на разрешение ряд частных вопросов еврейского быта; редакция их, составленная в слишком общих формах, дает основание предположить, что гр. Киселев рассчитывал на инициативу отдельных министров, надеясь, что они воспользуются предоставленным им правом и внесут в Комитет более широко разработанные проекты реформ. Действительно, в Комитет поступили в дальнейшем подобные предложения, но Комитет с председателем Блудовым, заместившим Киселева уже в июне 1856 года, оказался далеким от мысли о немедленных широких преобразованиях (см. ниже). Мысль об облегчении участи всего еврейского народа могла быть защищаема в то время лишь немногими администраторами, так как от царствования Николая I оставался гнетущий вопрос о "разборе евреев", т. е. о распределении их по группам в зависимости от степени их "полезности" государству; предстояло тех из евреев, которые окажутся по первоначальному термину "бесполезными", а по позднейшему термину "не имеющими производительного труда или оседлости", подвергнуть новым ограничениям. В указе 26 августа 1856 г. об облегчениях по исполнению рекрутской повинности так и было сказано, что евреев-рекрут следует брать "преимущественно из неоседлых и не имеющих производительного труда, и только при недостатке между ними способных людей пополнять недостающее число из разряда евреев, признанных по произведенному разбору полезными". (В. С. З., № 30888). Эту идею о неравенстве различных слоев еврейского населения перед лицом закона поддерживали в правительственных сферах и те евреи, которые по своему общественному положению и по роду своей деятельности могли вступать в более близкое соприкосновение с центральной властью. В июне 1856 года группа еврейских купцов, петербургских и иногородних, обратилась к государю с просьбой о даровании евреям некоторых прав. "Ходатайство наше, — заявляли они, — состоит в том, чтобы Милосердный Монарх пожаловал нас, и, отличая пшеницу от плевел, благоволил в виде поощрения к добру и похвальной деятельности предоставить некоторые умеренные, впрочем, льготы достойнейшим, образованнейшим из нас, т. е. купцам, отставным нижним чинам и лучшим ремесленникам. Ходатаи просили разрешить доступ во внутренние губернии "лучшим из нас", так как, если эти категории "будут отличены правительством большими правами от тех, которые ничем еще не засвидетельствовали об особенной своей благонамеренности, пользе и трудолюбии, тогда весь народ, видя в этих немногих избранных предмет справедливости и благоволения правительства и, так сказать, образцы того, какими по его желанию должны сделаться евреи, с радостью устремятся к достижению указанной правительством цели" (Рукоп. матер.). Это несправедливое ходатайство могло быть только результатом приспособления к той идее о смягчении ограничительных законов в отношении лишь отдельных групп еврейского населения, которая тогда пустила уже глубокие корни в высших правительственных кругах.

При таких условиях не могла встретить сочувствия в высшем правительстве и попытка немногих прогрессивных администраторов склонить его к более глубокой реформе в правовом положении евреев. В докладе министру внутренних дел 22 янв. 1858 г. по поводу "разбора" евреев новороссийский генерал-губернатор гр. Строганов "с полной откровенностью" заявил, что "дозволение евреям жить во всех местах Империи и заниматься на одинаковых правах с русскими, без всяких ограничений, занятиями, соответствующими их нравам и способностям, другими словами, сравнение их в гражданских правах с туземцами — не только соответствовало бы законам справедливости, но принесло бы пользу народной нашей промышленности и тем самым, нет сомнения, весьма много способствовало бы даже ослаблению религиозного фанатизма евреев, о чем так сильно заботится само правительство. Этим путем шел Запад к достижению высокой цели слияния евреев с христианами, цели, столь близко связанной с божественными истинами христианства, и в этом отношении последние прения в английском парламенте, как кажется, окончательно убеждают, что евреи должны быть уравнены во всех правах с коренными жителями и что в исключительных для них постановлениях в настоящее время не предстоит никакой надобности". Министр внутренних дел поддержал взгляд графа Строганова. Высказавшись за то, чтобы произведенный "разбор" был оставлен без дальнейших последствий, Ланской, ссылаясь на гр. Строганова, заявил в докладе Еврейскому комитету (25 октября 1858 г.), "что слияния или, выражаясь точнее — сближения еврейского народа с коренными жителями по образованию, занятиям и тому подобное... можно достигнуть только уравнением евреев в правах с прочими жителями Империи, и потому всякого рода исключительные постановления для них, если только они не относятся до религии, разные стеснения и ограничения следует признать положительно препятствующими сближению их с прочим народонаселением и едва ли не главною и единственною причиною того жалкого положения, в каком они остаются у нас до сих пор" (Рукоп. матер.). Предложение гр. Строганова и Ланского было отвергнуто Еврейским комитетом. Признав ссылки гр. Строганова на Западную Европу не соответствующими русской действительности, Комитет высказался в журнале 17 февраля 1859 г. в том смысле, что "уравнение евреев в правах с коренными жителями не может иначе последовать, как постепенно, по мере распространения между ними истинного просвещения, изменения их внутренней жизни и обращения их деятельности на полезные занятия". Эта мысль была одобрена государем (28 марта 1859 г.) резолюцией: "Совершенно справедливо" (Рукоп. матер.). Приведенные выше обстоятельства, вызвавшие журнал Комитета 17 февраля, лишний раз свидетельствуют, что идея о гражданском равноправии отнюдь не была положена в основу деятельности Комитета, как это высказывалось в литературе и даже в официальных документах (записка Неклюдова и Карпова 1880 г. "О равноправии евреев"). Отвергнув предложение Строганова о немедленной эмансипации евреев, Комитет поставил возможность ее осуществления в такие условия — просвещение, изменение внутренней жизни, обращение к полезным занятиям — которые переносили ее в самое отдаленное будущее, измеряющееся если не сотнями, то по крайней мере многими десятками лет, условия, которые во всяком случае устраняли для самого Комитета необходимость считаться с требованиями коренной реформы. Комитет занимался рассмотрением только отдельных вопросов еврейской жизни, имея в виду отменить некоторые правовые стеснения по отношению к отдельным, немногочисленным по составу группам еврейского населения, преимущественно по отношению к лицам, достигшим значительного благосостояния или высшего образования. Когда в 1860 г. в Комитете рассматривалась записка тайн. сов. Рихтера об устройстве в России еврейского патриаршества, председатель комитета Блудов указывал во всеподданнейшем докладе, что слияния евреев с коренным населением и поднятия их культурного уровня по примеру западных государств можно достигнуть, "улучшая положение евреев вообще в нравственном и материальном отношениях"; при этом он не упустил добавить: "отделяя от общей массы еврейского населения — людей влиятельных по богатству и образованию". Государь одобрил эту мысль, положив резолюцию: "Совершенно разделяю ваше мнение" (Рукоп. матер.). Однако необходимость поднять нравственное и материальное положение еврейского населения заставила впоследствии правительство расширить рамки предполагавшихся правовых облегчений и смягчить ограничения не только в отношении одних только "влиятельных по богатству и образованию" евреев.

III. Частичные реформы с 1855 по 1870 г. — Первым шагом в деле смягчения условий еврейской жизни были новые законы о воинской повинности. В предшествовавшее царствование рекрутский набор с евреев назначался в большем размере, нежели с христиан; еврейское население не в состоянии было давать требуемого числа рекрут и должно было, в отличие от христианского населения, заменять недостающих детьми, начиная с 12-летнего возраста, обращавшимися в кантонистов (см.). Чтобы удовлетворить непомерному требованию, еврейским обществам приходилось сдавать в солдаты калек и стариков и даже 8-летних детей. Но рекрутская недоимка в силу указанных обстоятельств продолжала возрастать. Тогда в 1853 г. было разрешено каждому еврейскому обществу и даже частным лицам ловить у себя в местности евреев, не имевших паспортов и принадлежащих к другому обществу, и сдавать их в набор в зачет своей рекрутской повинности. Число беспаспортных было в то время довольно значительно, так как общества, чтобы не обременять себя круговой порукой за бездоимочную уплату податей, не выдавали паспортов неимущим евреям. Началась повсеместная ловля беспаспортных и торговля ими, вызвавшие насилия и преступления. Это народное бедствие было тем ужаснее, что военная служба являлась в то время орудием для обращения евреев путем насильственных мер в христианство; особенно тяжела была судьба кантонистов. Тотчас по вступлении Александра II на престол Еврейский комитет представил ему свое заключение о необходимости изменить законы о воинской повинности евреев; государь санкционировал (в мае 1855 г.) предложенные меры, но лишь 26 августа 1856 г., когда коронационным манифестом был, между прочим, упразднен институт кантонистов, особым именным указом Сенату евреи были уравнены с прочим населением в отношении приема на службу; вместе с тем были отменены: прием еврейских детей в рекруты, взимание рекрут в виде штрафа за податные недоимки, а также право еврейских обществ и отдельных евреев представлять в рекруты беспаспортных единоверцев. Позже были отменены и другие исключительные меры (см. ниже, IV).

В отношении передвижения и жительства права евреев были расширены в двояком направлении: с одной стороны, некоторым группам был открыт доступ во внутренние губернии, с другой — облегчены условия жительства и передвижения в самой черте оседлости. Прежде всего право повсеместного проживания в империи получили купцы 1-й гильдии. Они усердно хлопотали об этом, и государь неоднократно обращал внимание министров на этот вопрос. Уже 27 июля 1858 г., признавая по-прежнему "распространение места жительства для евреев вообще вне черты нынешней их оседлости невозможным, доколе не совершится нравственное их преобразование", Еврейский комитет согласился предоставить свободу передвижения купцам 1-й гильдии потому только, что эту немногочисленную группу нельзя было, по его мнению, смешивать с "массою народа непросвещенного и непроизводительного" (Рукоп. матер.). Это заключение Еврейского комитета и легло в основу закона 16 марта 1859 г. (В. С. З., № 34248), в силу которого евреи, состоявшие 5 лет в 1-й гильдии в черте оседлости, могли записываться в купечество вне черты и жить в месте приписки до тех пор, пока будут состоять в гильдии; лишь непрерывное 10-летнее пребывание в 1 гильдии давало право оставаться в данном городе вне черты и по выбытии из гильдии. Не так скоро и не столь легко прошли законы о повсеместном жительстве других категорий еврейского населения. В 1858 г. министр финансов Брок, отмечая, что разные ограничения в отношении евреев находятся в противоречии "с успехами в гражданственности и общественным благосостоянием", предложил "предоставить торгующим сословиям евреев право торговли вне черты", но Комитет отклонил эту меру (Рукоп. матер.). В 1861 г. министр внутренних дел Ланской и министр народного просвещения заявили в Еврейском комитете (по поводу всеподданнейшей записки виленского генерал-губернатора Назимова о бедственном положении евреев в западном крае), что "нравственный упадок и невежество русских евреев суть прямое следствие невозможности снискивать себе достаточные средства к существованию в назначенных им законами местах жительства при ограничениях всякого рода относительно занятий, что только с постепенною отменою сих ограничений, т. е. с предоставлением евреям возможности снискивать себе законными путями средств к существованию и вообще улучшением их материального благосостояния, можно будет рассчитывать и на распространение между ними образования, и на возвышение их нравственного уровня; ставить же постепенное улучшение нравственности евреев условием постепенного предоставления им общих прав других подданных по занятиям — значит навеки осудить евреев на настоящее их положение, не только к собственному их несчастию, но и к бедствию частей Империи, назначенных местами их постоянной оседлости". И вследствие этого министры предложили Комитету предоставить право жительства и приписки к городским обществам во всей империи как купцам второй и третьей гильдии, так и окончившим курс наук в одном из средних или высших учебных заведений. Признав приведенные доводы правильными, отметив в журнале, что "главная причина печального во всех отношениях положения евреев, подданных Империи, заключается в существующем о них законодательстве, которое, сосредоточивая их в сравнительно малой части Империи, ограничивает их, сверх того, в самих пределах их постоянной оседлости, почти во всех отраслях промышленной деятельности", Комитет все же отклонил предложение, согласившись предоставить право повсеместного жительства, кроме докторов и магистров, уже пользовавшихся этим правом, одним только кандидатам университетов, но отнюдь не евреям-лекарям, хотя бы их медицинские звания соответствовали званию кандидата других факультетов (Рукоп. матер.). Такое же отношение к предложению названных министров обнаружил и Государственный совет. "Едва ли можно без опасения признать, — заявил Совет, — чтобы еврей, не только окончивший гимназический курс, но даже обучавшийся в высшем учебном заведении, только не получивший ученой степени кандидата, магистра или доктора, а вышедший из заведения с одним званием действительного студента, чтобы такой еврей был совершенно свободен от тех предрассудков, которые всегда признавались вредными". Исходя из этого соображения, Госуд. совет нашел возможным предоставить право повсеместного жительства только кандидатам университета; при этом Гос. совет отметил, что указанное право не должно быть распространено, в частности, и на лекарей, так как медики, не получившие ученой степени "по односторонности своих знаний не могут быть признаваемы людьми достаточно образованными", чтобы получить преимущество (Рукоп. матер.). Соответственно этому мнению и был издан закон 27 ноября 1861 года. В это же время в пользу "уравнения евреев, окончивших курс образования в общих (средних и высших) учебных заведениях в правах с коренными жителями" высказался и киевский, подольский и волынский генерал-губернатор кн. Васильчиков (ноябрь 1861 г.), признавая эту меру в связи с устранением некоторых других ограничений особенно необходимой, "чтобы этим путем, содействуя сближению еврейской расы с коренным населением Империи, противодействовать польской пропаганде в ее стремлениях эксплуатировать в пользу польской национальности зародыши той антипатии евреев к существующему порядку, которая является результатом ограничений их гражданских прав" (см. Революционное движение). — В 1862 г., указывая на то, что желаемое правительством "умственное образование и нравственное развитие" евреев явится последствием улучшения их материального положения и что поэтому первою заботою правительства должно быть устранение тех материальных препятствий, которые евреи встречают "на каждом шагу в попытках к улучшению своей участи", министр финансов Рейтерн предложил дозволить евреям, "занимающимся торговлею, промыслом и ремеслами, селиться во всех местностях Империи и пользоваться торговыми и промышленными правами наравне с коренным населением" (Рукоп. матер.). Почти одновременно выступили с ходатайством о расширении прав передвижения Евзель Гинцбург (см.) и другие влиятельные еврейские купцы, выражая свое сожаление по поводу того, что принятая правительством при расширении прав евреев система постепенности применяется не к тем или другим категориям ограничений, которые в известной последовательности снимались бы со всего народа, а лишь к определенным группам еврейского народа, вследствие чего ограничения смягчены лишь в отношении отдельных лиц, а "еврейский народ в совокупности не получил чувствительного облегчения" (Рукописн. матер. Этой запиской еврейское купечество отчасти загладило ошибку первого ходатайства от 1856 г.; см. выше). — Между тем еще в 1856 г. мин. вн. дел Ланской вступил в переписку с генерал-губернаторами и начальниками губерний о мерах для содействия ремесленной промышленности евреев; из отзывов местных властей выяснилось, что ремесленной деятельности евреев препятствуют стеснения в праве жительства. Поэтому преемник Ланского, Валуев, внес в конце 1862 г. в Еврейский комитет записку о разрешении ремесленникам и другим техникам проживать вне черты оседлости. Но в 1864 г. Еврейский комитет был упразднен, и представление Валуева вместе с упомянутой выше запиской мин. финансов Рейтерна были представлены в Комитет министров. Здесь идея Рейтерна не встретила сочувствия; обоим министрам было предложено, если они желают, представить свои мнения в Государственный совет. Тогда Рейтерн отказался от внесения своего проекта о повсеместном жительстве торгового сословия и ограничился тем, что поддержал заключение Валуева о праве жительства ремесленников. Ввиду этого законом 28 июня 1865 г. внутренние губернии были открыты только для мастеров и ремесленников; в отношении же лиц с образовательным цензом и торгового сословия прежние частичные льготы не были расширены. Только отставные и бессрочноотпускные нижние чины получили по закону 25 июня 1867 г. право жить вне черты. — Что касается узаконенных в этот период облегчений по передвижению в пределах самой черты оседлости, то они заключались в том, что в 1858 г., в отмену прежнего поголовного выселения евреев из 50-верстной пограничной полосы, было разрешено остаться на жительство тем, кто был приписан к местным еврейским обществам и владел недвижимостью. Тогда же евреям было дозволено селиться в запретной до того полосе вдоль бывшей границы Царства Польского, а в 1868 г. был отменен закон, в силу которого евреи Ц. Польского не могли поселяться в империи, и наоборот — евреи из России не вправе были переходить в Ц. Польское. Были также упразднены особые еврейские подворья в Москве (1856 г.) и Киеве (1857 г.), равным образом отменено запрещение жить в некоторых частях Житомира, Ковны (1858 г.) и Вильны (1861г.).

В отношении прав государственной службы от предшествовавшего царствования сохранилось секретное высочайшее повеление 10 апреля 1844 г., чтобы евреи отнюдь не назначались на государственную службу по какой бы то ни было части. Это распоряжение было отменено высочайше утвержденным журналом Еврейского комитета 31 марта 1856 года, восстановившим старые законы, предоставлявшие право на государственную службу — с некоторыми ограничениями — евреям, имеющим ученые степени по медицине или степень доктора по другим факультетам (Рукоп. матер.). Законом 1861 г. (В. С. З. № 37684) это право было распространено на магистров и кандидатов немедицинских факультетов. В 1862 г. министр нар. просвещения предложил предоставить право на службу также лекарям, не имеющим ученых степеней, и провизорам; главноуправляющий 2 отделением Собственной Е. И. В. Канцелярии бар. Корф и военный министр Милютин выразили на это согласие; но Валуев воспротивился, указывая, что в этом вопросе необходимо соблюдать постепенность: "Опыт всего лучше должен показать, насколько таковая постепенность будет существенно полезна для науки и в какой мере оправдают евреи предоставленные им правительством права". Вследствие этого делу не был дан ход. В следующем году вопрос был вновь поднят: Милютин обратился по поводу службы лекарей с запросом к командирам отдельных корпусов и командующим войсками военных округов; великий князь Николай Николаевич, начальник гвардейского корпуса, и еще один начальник корпуса, указывая на недоверие, которое питают христиане к евреям, высказались против принятия лекарей на военную службу; но остальные 9 лиц дали благоприятный ответ; к нему присоединился и военный совет (Рукоп. матер.), вследствие чего и был издан соответствующий закон 1865 г. (В. С. З. № 42079). Право на государственную службу было впоследствии еще несколько расширено, но оно не было распространено на военное ведомство. Либеральный военный министр Милютин заявил, что право на производство в офицерские чины "едва ли может быть даровано евреям и в том случае, если бы оказалось возможным допустить их к поступлению во все без изъятия гражданские должности, так как солдат-христианин с пренебрежением будет смотреть на офицера-еврея и самая строгая дисциплина окажется бессильной в борьбе с религиозными чувствами и убеждениями" (Рукоп. матер.). — В отношении службы по выборам вплоть до 1870 г. действовали все ограничения, установленные до царствования Александра II. Когда в 1860-х годах было приступлено к разработке городового положения, многие представители власти высказались за расширение муниципальных прав еврейского населения, а министерство финансов — за полное уравнение в выборных правах; но руководитель городской реформы, один из либеральных деятелей 60-х годов, А. Я. Шумахер и министр внутренних дел Тимашев настояли на сохранении ограничений. В результате Городовое положение 1870 г. подтвердило прежние правила об избрании евреев в органы городского самоуправления в числе не более 1/3 личного состава данного учреждения и о недопущении евреев к занятию должности городского головы. Но вместе с тем новым законом был отменен прежний порядок, в силу которого христиане и евреи составляли особые курии, избиравшие каждая отдельно своих представителей: впредь евреи и христиане должны были совместно избирать гласных, благодаря чему евреи отныне могли влиять на выборах на весь состав городского представительства.

Среди мероприятий, направленных к изменению условий внутренней жизни евреев, согласно видам правительства, особое значение имел закон 1855 г. (В. С. З. № 29276), в силу которого через двадцать лет никто не мог быть избираем еврейскими обществами в раввины, кроме окончивших курс в раввинских училищах или в общих высших или средних учебных заведениях. Этот закон оказался, однако, невыполнимым, так как официальные раввины, прозванные "казенными" (см.), не пользовались никаким религиозным авторитетом и духовными руководителями еврейских обществ оставались по-прежнему духовные раввины (см.), избиравшиеся обществами без вмешательства правительства. — Из других преобразований во внутренней жизни евреев следует отметить последовавшее в 1862 г. допущение евреев к занятию должностей смотрителей (т. е. заведующих) еврейских "казенных училищ" (см.); до того времени на эти должности определялись исключительно христиане, поставленные с определенной миссией: содействовать стремлению правительства к "слиянию" еврейского населения с христианским. Наряду с этим гражданские права евреев были расширены и такими двумя общерусскими реформами, судебною и земской, — при разработке которых вряд ли обсуждался вопрос о правах евреев. Как в судебных уставах Александра II, так и в земском положении 1864 г. для евреев не были сделаны специальные ограничения, и таким образом для них юридически — хотя и не всегда фактически — был открыт доступ к адвокатской и судейской деятельности и отчасти к некоторым отраслям земского самоуправления.

В Царстве Польском преобразование быта евреев было начато тогда же, когда и в империи. При рассмотрении в 1856 г. журнала Совета Управления об удалении евреев из казенно-горных имений в Ц. Польском, государь потребовал сведений о правовом положении евреев в крае вообще, а в декабре 1857 г. он повелел наметить, какие реформы могли бы быть осуществлены, сообразно с началами, положенными в основу деятельности Еврейского комитета. Прежде всего правительство обратило внимание на законы о жительстве. В Ц. Польском действовали в этом отношении такие ограничения, которые почти не были известны в России. Помимо запрещения евреям Ц. Польского переселяться в империю (см. выше), они в самом крае были чрезвычайно стеснены в праве передвижения; более, чем в 120 городах, евреи или совершенно не могли поселяться, или для них отводились определенные участки; они также не могли водворяться в городах, лежащих в пределах 21-верстной пограничной полосы, число коих доходило до 100. Это ограничение было отменено в 1859 г. в отношении отставных нижних чинов, а в 1860 г. купцы 1 гильдии получили право селиться во внутренних российских губерниях на тех же основаниях, как и купцы из 15 губерний черты оседлости. В 1860 г. министр статс-секретарь Ц. Польского, Тымовский, представил Еврейскому комитету свои соображения о проекте еврейской реформы, выработанном Правительственной комиссией внутренних и духовных дел в Варшаве. Законопроект был неблагоприятен для евреев, но Тымовский предложил предоставить им право повсеместного жительства в Ц. Польском (за исключением 21-верстной пограничной полосы), общественной и государственной службы, приобретения недвижимого имущества в городах и проч. При этом, однако, Тымовский находил, что правительство должно лишь наметить главные реформы, а "время приведения их в действие и развитие, с обращением внимания на положение края и благосостояния других сословий народонаселения, предоставить ближайшему усмотрению наместника". На это Блудов возразил, что все облегчения, дарованные евреям в империи, должны быть распространены на евреев Ц. Польского и что наместнику не может быть предоставлено разрешение вопроса о введении тех или других мер, так как это право принадлежит только государю (Рукоп. матер.). Пока шла эта переписка, в Варшаве произошли события, давшие новое направление еврейскому вопросу. Центральное место в политических событиях в Варшаве в начале 1861 г. занимал вопрос о поднесении государю адреса по поводу тревожного положения края. Были налицо два адреса: один, составленный маркизом Велепольским (см. В. Спасович, "Жизнь и политика маркиза Велепольского"), где, наряду с другими реформами, говорилось и об уравнении евреев в правах с прочими гражданами; второй адрес, написанный публицистом Ставинским, ничего определенного в этом смысле не предлагал, но он тем не менее подразумевал реформу, так как объединял разнообразные общественные элементы в стремлении спасти страну; вслед за подписью наиболее влиятельного в то время А. Замойского на этом адресе следовали подписи римско-католического епископа и раввина Майзельса. Государю был послан адрес Ставинского. Но в тот день, когда он был отправлен, на политическом горизонте внезапно выросла фигура государственного деятеля Велепольского. При его переговорах с наместником о реформах в Ц. Польском не было забыто об отмене ограничительных законов о евреях. О своем намерении уравнять евреев в правах Велепольский заявил и тогда, когда он стал членом варшавского правительства (25 марта он был назначен председателем Комиссии народного просвещения и вероисповеданий, а 10 апреля и министром юстиции). Первым шагом в деле эмансипации евреев явился закон 24 мая 1861 г. о выборах в городские советы, по которому евреи могли избираться туда наравне с прочими гражданами (в 1862 г. во вновь учрежденный Государственный совет вошел еврей Матиас Розен). В качестве министра юстиции Велепольский выработал законопроект о евреях, который не мог обнять всей еврейской жизни, так как некоторые вопросы, напр. о государственной службе, входили в компетенцию не министра юстиции, а внутренних дел; впрочем, Велепольский указал на то, что министр внутренних дел должен озаботиться отменой соответствующих ограничений. Когда Государственный совет в Варшаве рассматривал этот законопроект, Велепольский находился в Петербурге и в Варшаве ждали известия о его политическом падении; тем не менее Государственный совет принял законопроект, внеся в него некоторые изменения. Когда же законопроект был доставлен в Петербург для его утверждения, Велепольский находился уже на высоте своего влияния и пользовался своим пребыванием в Петербурге, чтобы проводить законы, принятые варшавским правительством. Для рассмотрения проекта о евреях по высочайшему повелению было образовано особое Присутствие в составе нескольких высших административных лиц, в которое был назначен и Велепольский (Рукоп. матер.). Присутствие приняло закон в том виде, в каком он поддерживался большинством в Государственном совете (закон 24 мая 1862 г.): евреям было предоставлено право земельной собственности в уездах (с некоторыми ограничениями) и городах, право повсеместного жительства в крае без каких-либо ограничений и право свидетельства в суде наравне с христианами. Вместе с тем новый закон потребовал, чтобы варшавское правительство занялось пересмотром законов о торгово-промышленных правах евреев и об особых податях. В том же году, когда Велепольский вновь вернулся ненадолго к власти в Варшаве, было отменено запрещение евреям заниматься фармацевтической и низшей медицинской деятельностью. Затем была отменена специальная подать с евреев, а в 1866 г. евреи Ц. Польского были уравнены с имперскими в отношении государственной службы.

IV. С 1871 по 1881 г. — В 1869 г., заметив в Варшаве, что евреи носят особую одежду, государь поручил министру внутренних дел возбудить вопрос о распространении на Царство Польское архаического закона времен Николая I, запрещавшего в империи евреям носить патриархальную одежду, а женщинам брить головы (см. Одежда). Рассматривая это дело, Государственный совет поставил вопрос на принципиальную почву и отметил, что уничтожением внешних отличий "не будет обеспечено уничтожение замкнутого и даже почти враждебного к христианам настроения еврейских обществ" и что обособленность евреев поддерживается в немалой мере самим законодательством, отделяющим евреев от остального населения в особые общественные группы и таким образом предоставляющим старшинам обществ возможность сохранять замкнутость и фанатизм среди евреев". Мерами против такого положения вещей являются, "с одной стороны, ослабление по возможности общественной между собой связи евреев... а с другой — и это еще важнее — распространение между евреями просвещения, не только посредством специальных еврейских училищ, учреждение коих может считаться полезным лишь в виде меры временной и переходной, но в особенности посредством привлечения молодых евреев в общие учебные заведения, в которых они, с детства сближаясь с христианами и приобретая научные сведения, излагаемые преподавателями без всякого исключительного, предвзятого направления, легче всего теряют закоренелые еврейские предрассудки". Ввиду этих соображений Госуд. совет предложил министру внутренних дел приступить к обсуждению мер для возможного ослабления "общественной связи евреев" и распространения между ними образования, главным образом посредством привлечения их в общие учебные заведения (Рукоп. матер.), иначе говоря — поручил выработать общую реформу еврейского быта (1870). С этой целью была образована особая междуведомственная "Комиссия по устройству быта евреев" под председательством товарища министра внутренних дел, кн. Лобанова-Ростовского. Просуществовав с 1872 по 1881 г., Комиссия не выработала ни одного законопроекта (кроме правил исчисления еврейского населения); эту безуспешность следует объяснить тем обстоятельством, что большинство членов Комиссии высказывалось за дальнейшее расширение прав евреев, которое должно было привести их к равноправию, между тем как это направление не встречало сочувствия в высших сферах. Когда в начале 1880 г. члены Комиссии Карпов и Неклюдов представили записку о постепенной полной эмансипации евреев и о предоставлении им, для начала, права повсеместного жительства, мотивируя свое предложение "крайней натянутостью еврейского вопроса и развитием среди евреев противогосударственных стремлений", новый председатель Комиссии, товарищ министра внутренних дел Мартынов, не дал хода этому проекту; "имея в виду могущий произойти вред прочему населению Империи от предоставления евреям одинаковых со всеми прав", он приказал канцелярии составить доклад "в противном смысле", но в это время Комиссия была вынуждена прекратить свою деятельность (Рукоп. материал)... Таким образом, реформа еврейского быта, о необходимости которой высказался Гос. совет в 1870 г., не была предложена Комиссией. Однако возбужденный Гос. советом вопрос о привлечении евреев в общие учебные заведения получил свое разрешение. В 1872 году министр нар. просвещения гр. Д. Толстой возбудил его, вследствие чего указом 16 марта 1873 г. казенные еврейские училища были упразднены (только в некоторых местах казенные училища 1 разряда были преобразованы в начальные еврейские училища), а два раввинских училища, в Вильне и Житомире, были преобразованы в учительские институты. В это же время возник вопрос о расширении прав евреев по образованию. Еще в 1867 г. московский генерал-губернатор, кн. Долгоруков, предложил распространить право повсеместного жительства на зубных врачей и изучающих фармацию. Гос. совет (декабрь 1869 г.) признал это справедливым, а вместе с тем указал на то, что такое же право следует предоставить и всем вообще евреям, имеющим медицинские, фармацевтические и ветеринарные степени и звания, равно как приготовляющимся к подобной деятельности. Вследствие этого министру внутренних дел было поручено составить соответствующий законопроект. A когда вслед за тем (в 1872 г.) главноуправляющий 2 отделением Собственной Е. И. В. Канцелярии, кн. Урусов, заявил, что по справедливости следует предоставить право повсеместного жительства также окончившим университет со степенью действительного студента, Гос. совет с высочайшего разрешения обратил внимание министра внутр. дел и на этот вопрос. В "Комиссии по устройству евреев" враждебное к евреям меньшинство пыталось ограничить выработанный на этом основании законопроект требованием, чтобы для получения права жительства было необходимо действительно обучаться в высшем учебном заведении, а не держать выпускного экзамена, так как, занимаясь дома, евреи "большею частью продолжают вращаться в еврейской среде и в силу этого вращения нравственно воспитываются в духе, враждебном христианскому учению и гражданскому строю государства" (Рукоп. матер.); однако законом 19 января 1879 года право повсеместного жительства было предоставлено окончившим высшие учебные заведения, фармацевтам, повивальным бабкам и др. С изданием этого закона право жительства евреев достигло наибольшего своего расширения. Уже в следующем году это право подверглось ограничению. Военный министр Милютин, поддерживая постановление Военного совета, предложил "воспретить евреям приобретать в Области Войска Донского недвижимую собственность, арендовать недвижимые имущества и вообще водворяться в области на постоянное жительство", причем Милютин настаивал на том, чтобы эти правила были изданы в виде постоянного закона; но Гос. совет, смягчив их, принял их как временную меру, указав, что это постановление не должно служить руководящим началом для "Комиссии по устройству быта евреев" при разрешении ею вопроса о жительстве. Таким образом, высшее законодательное учреждение не склонялось в то время в пользу ограничений. Однако была область, в которой правительство соткало в течение последних годов царствования Александра II тяжелую сеть репрессивных мер. Устав о всеобщей воинской повинности 1874 г. не заключал в себе, за незначительным изъятием, особых постановлений о евреях; но уже в мнении Госуд. совета по этому вопросу была отмечена необходимость привести в известность численность мужского еврейского населения, вследствие чего были выработаны особые правила (Собр. узакон. 1874 г., № 92) с целью устранить злоупотребления со стороны еврейских сборщиков податей. Тогда же начальникам губерний была разослана записка, представленная некоторыми евреями, в которой были сгруппированы сведения о злоупотреблениях евреев с целью уклонения от воинской повинности. Ввиду такого недоверия к еврейскому населению начиная с 1876 г. был предпринят ряд исключительных мер к ограждению правильного исполнения евреями воинской повинности. В 1876 г. были изданы правила о приписке евреев к призывным участкам, о замене не способных к службе евреев евреями же, о составлении частных призывных списков, об удостоверении правильности сведений о семейном составе евреев при назначении им льгот; в 1878 г. — о привлечении первольготных к отбыванию воинской повинности при недостаче других разрядов.

Когда в августе 1880 г. на пост министра внутренних дел был назначен влиятельный либерал Лорис-Меликов, явилась надежда, что предположенный пересмотр законов о евреях приведет к расширению их прав. Но 1 марта 1881 г. Александр II трагически погиб, а с воцарением императора Александра III правительственная политика по отношению к евреям резко изменилась. — Последовавшие в царствование Александра II правовые облегчения, особенно же законы, смягчившие былую рекрутчину и уничтожившие институт кантонистов, окружили имя царя в сознании широких слоев еврейского народа ореолом милосердия и величия.

Ср.: Леванда, "Хронолог. сборник законов о евреях" (до 1873 г.); Мыш, "Руководство к русским законам о евреях", СПб., 1904 г.; Оршанский, "Русское законодательство о евреях", СПб., 1877; его же, "Евреи в России"; Песковский, "Роковое недоразумение", СПб., 1891; Е. Левин, "Свод узаконений о евреях", СПб., 1885; Гессен, "О жизни евреев в России", записка в Государственную Думу, СПб., 1906 (также граф И. Толстой и Ю. Гессен, "Факты и мысли", СПб., 1907); его же, "Евреи в России", СПб., 1906. Прочие источники — см. Систематический указатель литературы о евреях. — Главным материалом для настоящей статьи послужили рукописные источники, а также печатные материалы Комиссии по устройству быта евреев.

Ю. Гессен.

{Евр. энц.}

Александр II

(1818—1881, царствовал с 1855). — Царствование А. II приходится на тот период рус. истории, когда революция была уже "у ворот России" (выражение Николая I), но неизбежность революционного пути не была еще ясна широким кругам. В этих кругах сохранились еще иллюзии на счет возможности прогрессивного развития царизма и социальной его роли как орудия ликвидации крепостного строя. Отзвуки этих иллюзий слышатся даже у Герцена — тем легче было поддерживать их в малосознательных массах. Этим открывались широкие ворота для царской демагогии, заигрывания с массами, популярничанья и, по временам, возможности приобрести нечто вроде действительной популярности. Уже в лице А. II эта своеобразная "зубатовщина до Зубатова" потерпела полное крушение; его сын и внук не могли уже рассчитывать ни на какую популярность и являются поэтому чисто реакционными фигурами, не способными создать какие-либо иллюзии. А. II мог еще играть либерала, хотя по натуре и он был чистокровным реакционером. Насколько успешна была игра, показывает чрезвычайно упорно державшаяся в буржуазно-либеральной литературе легенда о необыкновенной личной доброте и мягкости А. II, чему он обязан был, будто бы, особому воспитанию, полученному им от поэта Жуковского. В придворных кругах А. считался, однако же, не столько добрым, сколько "хитрым". Наблюдавший его в течение 18 лет один из его ближайших министров отмечает у него "замечательную сухость, граничащую с жестокостью". Этот министр (Валуев), несомненно, ненавидел "обожаемого монарха", все время ждал "мстителя" и 1 марта 1881 записал в своем дневнике: "Мстители! В свой час они явились!" То, что мы знаем о личном вмешательстве А. II в дела, целиком подтверждает эту характеристику хорошо осведомленных тесных кругов, а не розовые иллюзии кругов широких. А. всегда был круче своих генералов, вышедших, однако, из школы Николая I. Когда его наместник Горчаков расстрелял на улицах Варшавы мирную манифестацию, А. остался недоволен и требовал, чтобы в случае повторения манифестации весь город был бомбардирован из цитадели. Впоследствии, во время восстания, А. всегда был за усиление строгостей и всегда соглашался с самыми свирепыми предложениями Муравьева-Вешателя. После "процесса 193-х" он, — едва ли не единственный пример в истории, — воспользовался своей "монаршей прерогативой", чтобы усилить наказания, а не смягчить их (даже Николай I смягчил приговор декабристов). Ссылка в сев.-вост. Сибирь, "полярный ад", есть его личное изобретение, и т. д. Что же касается "заветов Жуковского", то влияние последнего не могло быть сколько-нибудь серьезным — хотя бы по одному тому, что он перестал быть, фактически, воспитателем, когда А. минуло 14 лет, — не говоря уже о том, что Жуковский лично был определенным реакционером, искренно считавшим декабристов злодеями и преступниками и учившим своего воспитанника верить, что "власть царя происходит от бога". Оговорки, которыми он сопровождал это основное положение, сводились к тому что царь должен управлять не при помощи грубого насилия, а посредством "просвещения" и влияния на "общее мнение". Они как раз предрасполагали к той царской демагогии, необходимость которой для данного исторического периода понимал и Николай I. Последний сам ее практиковал, начиная с 14 декабря и продолжая приемами дворян, крестьян и т. д., причем каждой депутации говорились соответствующие ласковые слова. А. сделался одним из орудий такой демагогии почти с пеленок: 14 декабря его, 7-летнего мальчика, выносили на двор Зимнего дворца к гвардейским саперам и давали его целовать солдатам. А когда А. подрос, подобное же "явление наследника народу" было повторено в грандиозных размерах. В 1837 А. был отправлен в обширное "путешествие" по России, на В. до Тобольска, на Ю. до Одессы: в семь месяцев он объехал 30 губерний, ничего, разумеется, как следует, не видел, но его видели, и всюду повторялись ловко подстроенные сцены "народного энтузиазма", местами искреннего, ибо путешествие наследника сопровождалось и кое-какими "милостями". Что касается "просвещения", о котором так хлопотал Жуковский, то последнему не удалось обучить своего воспитанника как следует даже грамоте, и А. писал: "несумневался", "ето", "при скучный" (= прескучный), "при милый" (= премилый), "к лагеру" и т. п.

Вступая на престол, А. политически был верным сыном своего отца — их переписка из эпохи революции 1848 свидетельствует о самой полной солидарности в этом отношении, какую только можно придумать. В основном таких же взглядов А. держался и позднее. В начале 1865 он писал своему старшему сыну (Николаю, умершему в том же году): "Конституционные формы, на подобие Запада, были бы для нас величайшим несчастием и имели бы первым последствием не единство государства, а распадение империи нашей на клочки". Как видим, понимание того, что "российская империя" есть "тюрьма народов", не было чуждо А., свидетельствуя об известной природной сообразительности. Если при этом А. сделался реформатором и даже "освободителем", причиною были объективные условия. Севастопольский разгром можно считать исходной точкой всей политики А. II, и внешней и внутренней. Что касается первой, то субъективно для А. она вся сводилась к одной мысли: загладить позор Парижского мира 1856, восстановить черноморский флот и возобновить вековую борьбу за Константинополь. "Я не умру спокойно, пока не увижу его (черноморский флот) возрожденным", писал он сыну в сентябре 1861. А когда его дипломатии удалось этого добиться в 1871, воспользовавшись разгромом главного противника под Севастополем, Франции, немедленно началась подготовка новой турецкой войны. Когда же назначенный главнокомандующим в этой войне его младший брат Николай явился за инструкциями, ему было отвечено одним словом: "Константинополь". Перед этим и Австрии и Англии было формально обещано, что Константинополя русские не займут. При этом война, готовившаяся 4 года, замаскировывалась до последней минуты — и когда уже на царских совещаниях в марте 1877 присутствовал кн. Черкасский в качестве "управляющего гражданской частью в Болгарии", русский посол в Константинополе Игнатьев ездил по европейским дворам с "последними попытками" "спасти мир". Эпитет "хитрого" в своей внешней политике А. II, как видим, оправдывал в достаточной мере.

То же было и с политикой внутренней. Скандал Парижского мира и уничтожения черноморского флота не только оставил горький след в личном самочувствии А. II, он восстановил против "осрамившегося" правительства "общественное мнение" правящих кругов, дворянства и буржуазии. В одной секретной записке конца 50-х гг. читаем: "На общество, которое следует более чувству, чем рассудку, заключение мира произвело неприятное впечатление. Впечатление это можно исправить лишь внутренними реформами. Реформы, в этом согласны все, необходимы сами по себе, но они более чем необходимы для того, чтобы оправдать перед страною героическую решимость императора". Лично от себя А. внес сюда лишь старый, отцовский мотив — мотив полицейский. Крестьянские беспорядки времени Крымской войны дали повод к известным словам, сказанным московскому дворянству 30 марта 1856: "Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дождаться того времени, когда оно само собою начнет отменяться снизу". А. был сторонником полицейской диктатуры на момент освобождения, в виде назначения всюду ген.-губернаторов с чрезвычайными полномочиями, что считало излишним даже министерство внутренних дел. Споря с последним, доказывавшим, что раз крестьяне спокойны, в диктатуре нет надобности, царь написал другие, не менее известные слова: "Когда народ увидит, что ожидание его, т. е. свобода по его разумению, не сбылось, не настанет ли для него минута разочарования". Фраза, снова свидетельствовавшая о том, что природной сообразительности А. II не был лишен. 2000 случаев крестьянских волнений, отметивших собою "освобождение" (более высокую цифру мы найдем только в 1905/06), в значительной степени оправдали его предвидения.

Тем не менее в общем и целом, если не считать сотен расстрелянных и десятков тысяч выпоротых (крестьяне были убеждены, что в самом "Положении" 19 февраля есть статья, предписывающая пороть всякого, кто это "Положение" прочтет), "освобождение" прошло благополучно. В крестьянскую революцию, — которой ожидали и крайние левые, — волнения не разрослись. "Общество", т. е. дворянство и буржуазия, были удовлетворены земской и судебной реформами. Вмешательство в усмирение польского восстания западных держав, особенно ненавистной после Севастополя А. II Франции (вечер дня, когда в Петербурге было получено известие о Седане и пленении Наполеона III, А. отметил в своем дневнике, как "очень веселый"), тоже окончилось благополучно, благодаря поддержке России Пруссией и дало лишь повод для патриотического братания А. II с дворянством и буржуазией. Это были, несомненно, счастливейшие дни жизни А. II. Жизнь двора была сплошным праздником. "На этой неделе я почти ежедневно был по два раза в театре и собираюсь сегодня в маскарад", писал А. II сыну в феврале 1865. Праздничное настроение не было нарушено сначала и выстрелом Каракозова (4 апр. 1866), в первую минуту подогревшим "народный энтузиазм". Уже 9-го, кончив прием бесчисленных депутаций, поздравлявших с "чудесным спасением" (м. пр., и "депутации жидов" — характерна терминология), А. II "вечером во французском театре. Deveria (опереточная актриса). Ура, боже царя храни. La belle Hélène, глупо, но смешно, потом дивертисмент..." Лучше этого сочетания оперетки и "боже царя храни" не мог бы сочинить и Щедрин.

К семидесятым годам краски феерии начинают тускнеть. Реальная сторона "освобождения", не удовлетворившего не только крестьян, но и более прогрессивную часть дворянства, выступала все отчетливее. Попытка захватить Константинополь не удалась. После войны царь уже был не тот. Валуев записывает в своем дневнике (3 июня 1879): "Был вчера в Царском с институтами. Видел их императорских величеств. Вокруг них все по-прежнему; но они не прежние. — Оба оставили во мне тяжелое впечатление... Государь имеет вид усталый и сам говорил о нервном раздражении, которое он усиливается скрывать. В эпоху, где нужна в нем сила, — очевидно, нельзя на нее рассчитывать. Коронованная полуразвалина. Императрица — живое противоречие. Приемы прежние, — вся наружность другая; как будто кто-то играет чужую роль. Она, в данный срок времени, постарела более его. — Во дворце — те же Грот и Голицын, та же фрейлина Пиллер, — те же метр-д´отель и проч. Вокруг дворца на каждом шагу полицейские предосторожности: конвойные казаки идут рядом с приготовленным для государя традиционным в такие дни шарабаном. Чувствуется, что почва зыблется, зданию угрожает падение; но обыватели как будто не замечают этого, — а хозяева смутно чуют недоброе, но скрывают внутреннюю тревогу".

Покушение Соловьева (2 апр. 1879) сопровождалось уже совсем иными переживаниями, чем каракозовское: А. бежал самым позорным образом, потеряв фуражку, кричал "спасите", во дворец его пришлось отвезти в коляске, хотя ни одна пуля его не задела. После этого он не только не ездил в оперетку, но две недели не выходил из дворца, только раз отважившись на прогулку под конвоем казаков. На очередь начинают ставиться проекты той самой конституции, к которой Александр II относился так отрицательно, — но удары террора народовольцев, все более смелые, все более грозные, мешают даже и ими заняться, как следует.

Летом 1880, после смерти жены, к чему А. отнесся с поразившим даже придворных равнодушием, царь делает даже что-то вроде попытки "уйти в частную жизнь", женившись на своей старинной фаворитке Долгорукой ("княгине Юрьевской"). Женитьба только перессорила его со всей семьей, начиная с его наследника, будущего А. III. Колебания между конституцией и диким полицейским произволом продолжались, пока им не положила конец катастрофа 1 марта, бывшая в то же время и катастрофой царской демагогии. Смерть А. II была встречена массами совершенно равнодушно — "когда я поехал в Аничковский дворец в 11-м часу, с проектом манифеста", записал Валуев, "Невский был похож на обыкновенный Невский в эти часы". А. III начинает эпоху уже откровенной, ничем не прикрашенной реакции.

Лит.: Татищев, С. С., Император Александр II, его жизнь и царствование, 2 тт., СПб, 1903, 2-е изд., 1911 (книга написана чиновником Мин. ин. дел, имеет официальный характер, ценна архивными материалами, в большинстве не опубликованными); Валуев, П. А., граф, Дневник 1877—84, ред. и прим. В. Я. Яковлева-Богучарского и П. Е. Щеголева, изд. "Былое", П., 1919; Письма Боткина, С. П., из Болгарии, 1877, СПб, 1893; Фиpсов, H. H., Александр II, "Былое", № 20, 1922; Кропоткин, П. А., Записки революционера [неск. изд., последнее — 6-е (первое посмертное), М., 1924]; Victor Laferté, Alexandre II, Détails inéflits sur sa vie et sa mort, deuxième édition revue et augmentée, Paris, 1909.