Род. 1879, ум. 1953. Историк, литературовед, философ культуры. Опубликовал труды по истории средневековой культуры и по истории русской литературы. В 1920 г. эмигрировал из России, в 1924—1948 гг. профессор Софийского университета.
БИЦИЛЛИ Петр Михайлович
Бицилли, Петр Михайлович
1879— 1953) — выдающийся медиевист, представитель петербургской школы медиевистики, основателем которой был И.М. Гревс. Один из пионеров историко-психологич. и культуро-логич. методов в рус. и европ. науке. Родился в Одессе в семье банковского служащего, окончил историко-филологич. фак. Новороссийского ун-та (1905) и был оставлен при кафедре всеобщей истории. Работал в библиотеках и архивах Франции, Германии, Италии (особенно Парижа и Флоренции). С 1911 г. — приват-доцент Новороссийского ун-та; в мае 1917 г. защитил в Петроградском ун-те магистерскую диссертацию о Салимбене, после чего был избран профессором Новороссийского ун-та, Одесских высших курсов и Одесского политехнического ин-та. Не принял, как и большинство людей его круга, Октябрьскую революцию и в феврале 1920 г. выехал за границу. В 1920—1923 гг. — профессор югославского ун-та в Скопле, в 1924 г. стал профессором всеобщей истории Софийского ун-та, где проработал 25 лет и прочитал 78 лекционных курсов по различным проблемам.
Б. — ученый широкого кругозора, в подлинном смысле слова историк европ. культуры (от античности до XX в.), но основной его науч. специальностью было европ. Средневековье и Возрождение. Он автор блестящих работ по ист. и социальной психологии Средневековья и европ. культуре.
Основные работы Б.: Салимбене. Очерки итальянской жизни XIII в. Одесса, 1916; Элементы средневековой культуры. СПб., 1995; Место Ренессанса в истории культуры. СПб., 1996.
Б. — ученый широкого кругозора, в подлинном смысле слова историк европ. культуры (от античности до XX в.), но основной его науч. специальностью было европ. Средневековье и Возрождение. Он автор блестящих работ по ист. и социальной психологии Средневековья и европ. культуре.
Основные работы Б.: Салимбене. Очерки итальянской жизни XIII в. Одесса, 1916; Элементы средневековой культуры. СПб., 1995; Место Ренессанса в истории культуры. СПб., 1996.
Источник: Средневековый мир в терминах, именах и названиях. 1999
БИЦИЛЛИ Петр Михайлович
1.10.1879, Одесса - 24.8.1953, София) - историк, филолог, литературный критик. Родился в семье мелкопоместных дворян, предки - выходцы из Албании, итальянского происхождения, один из них получил потомственное дворянство как участник войны 1812. Отец Б. служил секретарем в Одесском городском кредитном обществе. Среднее образование Б. получил в одесской 11-й гимназии. В 1905 закончил историко-филологический факультет Новороссийского университета и был оставлен стипендиатом при нем для подготовки к магистерскому экзамену по кафедре всеобщей истории. Несколько лет работал во Франции, Германии, Италии. В 1910, сдав магистерский экзамен, был избран приват-доцентом по кафедре всеобщей истории и одновременно преподавателем той же дисциплины на Одесских Высших женских курсах. В 1912 опубликовал исторические очерки «К вопросу об источниках «Афинской политики», «Тацит и римский империализм», ав 1914- «Западное влияние на Руси и начальная летопись». Эти работы обнаружили широкие познания молодого ученого, его умение проводить тонкие параллели между филологией, историей и философией культуры, творческий подход к истории языка.
В 1917 Б. защитил в Петроградском университете диссертацию на тему «Салимбене. Очерки итальянской жизни XIII века» (опубл. Одесса, 1916), в которой на примере дворянина, единственного продолжателя рода Гренонов, вступившего в орден Св.Франциска, раскрыл намечающееся отличие человека раннего Возрождения от средневекового. После защиты избран штатным доцентом, а вскоре - экстраординарным профессором по кафедре всеобщей истории в Новороссийском университете, В 1918 получил приглашение в Саратовский университет на должность ординарного профессора, занять которую помешала гражданская война.Б.
был далек от политики и все свое время отдавал исключительно научной и преподавательской деятельности, однако накануне революции он из двух близких ему партий - кадетов и эсеров выбрал последнюю: его привлекал свойственный русской интеллигенции романтический настрой по отношению к революции, который вскоре после октябрьского переворота сменился горьким разочарованием. В этот период Б. публиковал в Одессе исторические труды «Основы социализма» (1917), «Падение Римской империи» и «Элементы средневековой культуры» (оба - 1919), в которых, усматривая исторические параллели между прошлым и настоящим, писал о возможной деградации общественного сознания и возвращении к приемам и навыкам давно исчезнувшего мышления, к периоду безраздельного господства догматизма. «Что если, - провидчески предостерегал Б" - «экспроприация экспроприаторов» выродится в спорадические грабежи и насилия, завершится расхищением en masse общественного достояния и наступлением «сумерек цивилизации», нового средневековья?» В 1920 Б. эмигрировал и поселился в Сербии, в небольшом городке Вране. В автобиографии он вспоминал: «Хотя в бурные 19171920 годы я был далек от активной политики, не участвуя непосредственно в гражданской войне и не разделяя ее идеологических обоснований, но по своей установке, по своим связям, которые поддерживал, находился в лагере, враждебном октябрьской революции; когда наступил неизбежный крах контрреволюции, вместе с людьми, меня окружавшими, покинул Родину...» Он пережил длительную депрессию, связанную также с тяжелым материальным положением и с неопределенным будущим, с невозможностью работать по специальности и продолжать научную деятельность, что было для него равносильно «отбыванию каторги».
Человек энциклопедических знаний, Б. соглашался на место школьного учителя, библиотекаря, пока не получил возможность преподавать в Скопье. В 1924 переехал с семьей в Софию и приступил к работе в Софийском университете как профессор по контракту на кафедре новой и новейшей истории. «Его присутствие стало причиной качественного скачка в преподавании. В его научном творчестве начинался самый плодотворный период, внесший ценный вклад в болгарскую историческую науку», - вспоминал его ученик, профессор Х.Гандев.Б. выделялся среди многих видных русских ученых, работавших в те годы в Болгарии (37 чел., в том числе Н.Кондаков, Н.Дылевский, С.Трубецкой): он прекрасно владел древнегреческим и латинским языками, свободно читал на семи европейских языках; тематика его лекций была необыкновенно широка. Помимо основного курса по новой и новейшей политической и социальной истории Западной Европы, вел многочисленные спецкурсы («Социальные утопии», «Исторические синтезы», «Социальная терминология» и др.), всего около 80 курсов. В Праге вышли в свет две его работы: «Очерки теории исторической науки» (1925) и «Этюды о русской поэзии» (1926). Первая из них вызвала неоднозначные отклики, Д.Чижевский указывал на главный ее недостаток - «вулканичность», подчеркивая в то же время «методологическую и философскую плодотворность». Именно в этом труде Б, впервые выдвинул и обосновал свой научный метод, в основе которого тезис о безграничном своеобразии исторического бытия. В «Этюдах о русской поэзии» Б.
исследовал основу русского, итальянского, французского и английского стиха. Основой стихосложения Б. называл ритм, который «находится в органической связи с мироощущением поэтов». Проследив эволюцию стиха от Ломоносова до Блока, показав на ритмическом звучании ряда поэм и стихотворений Пушкина трагическую основу его поэзии, увидев в творчестве Лермонтова новое ритмическое искание русской поэзии, открывшее будущее для Некрасова, Блока, Гумилева, Б. в своем анализе стихосложения был близок к формальному методу и в то же время был индивидуален, провозглашая абсолютное равенство литературной формы и психологии творчества.М.Цетлан в своем отзыве особенно выделял этюд о Пушкине: «Его остроумное доказательство того, что единство «Евгения Онегина» создано ритмом и именно онегинской строфой, как и многое другое, сказанное о Пушкине, представляется нам прочным приобретением русской критики». В работе «Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого» (СЗ, 1928, № 36) Б. писал, что в отличие от Достоевского, пережившего явление смерти мгновенно, катастрофично, извне - в виде казни, Толстой, переживший смерть близких, войну и достигший сам того возраста, когда человек становится свидетелем собственного медленного угасания, ощущал магическую связь начала и конца, рождения и смерти.
Смерть у Толстого не трагедия и катастрофа, а некий уход. «Отношением к смерти - объективно самому важному как всеобщему, непреложному, неизбежному в жизни, определяется у каждого отношение к жизни. У художника, следовательно, им определяется все его творчество».
Параллельно с научной и преподавательской деятельностью в Софийском университете Б, активно сотрудничал в периодических изданиях русского зарубежья: журналах «Числа», «Звено», «Русские записки»; в Болгарии - в «Ежегоднике Софийского университета» («Годишник на Софийския ун-т»), в «Болгарской мысли» («Българска мисъл») и др. Особенно часто Б. публиковался в «Современных записках». «Хотя он ни идейно, ни географически не был близок к редакции, им было напечатано с 1925 по 1940 30 статей и 75 рецензий, ...в отношении рецензий это был, кажется, рекорд для «Современных записок», - писал Г.Струве.Б.
внимательно следил за судьбой русской литературы у себя на родине и в изгнаний, его отзывы о произведениях И.Бунана, В.Набокова, В.Шкловского, М.Алдашва имели большой авторитет в мире русской эмиграции, - это были не просто сухие обзоры, но суждения глубокого, увлеченного и взыскательного литературного критика. Даже небольшие статьи «Что такое роман?» (Звено, 1927, № 6), «Нация и язык» (СЗ, 1929, № 40), «Зощенко и Гоголь» (Числа, 1932, № 6), «Трагедия русской культуры» (СЗ, 1933, № 53), «Гоголь и Чехов» (СЗ, 1934, № 56) можно расценить как блестящие литературоведческие миниатюры. Известность Б" жившего вдалеке от основных центров эмиграции, была велика, об этом свидетельствует переписка с Буниным, Алдановым, П.Струве и др.
В 1931-32 Б. составил «Хрестоматию по истории русской литературы...», получившую высокую оценку В.Вейдле. В 40-е в «Ежегоднике Софийского университета» вышел ряд его наиболее значительных работ: «Творчество Чехова, опыт стилистического анализа» (1942), «Пушкин и проблема чистой поэзии» (1945), «К вопросу о внутренней форме романа Достоевского» (1946), «Проблема человека у Гоголя» (1948). Б. раскрыл стилистическую и философскую близость таких непохожих писателей как Чехов и Гоголь. Особенно интересны его размышления над средствами комической экспрессии у Гоголя.Б. видит в Гоголе обновителя комедийного жанра, герой Гоголя - «чистая идея актера». Не маска символизирует характер, а человек, надев маску, обретает на время образ и смысл жизни. Особенностью романа Достоевского Б. назвал «синхроничность», герой Достоевского - разновидность одного типа, двойник. Все романы писателя пронизаны «двойничеством», драматургичны в своей психологической основе, отсюда стиль - «романадрамы».
1948 стал поворотным в его жизни. По истечении очередного контракта он был уволен из университета без пенсионного пособия, Новая власть Болгарии объявила Б, педагогом «буржуазного» направления, игнорируя большие заслуги ученого в деле развития болгарской исторической науки. Еще в 1946 началась травля Б,, продолжавшаяся вплоть до самой его смерти. В печати появлялись клеветнические, откровенно враждебные статьи, критиковавшие научный метод и изыскания профессора в области новой и новейшей истории. Атмосфера травли губительно действовала на здоровье Б. «Чувство своей ненужности, обреченности все чаще овладевало им, вспоминал его зять и биограф А. Мешерский. - Смерть (рак легкого) он встретил удивительно спокойно: он ее ждал и, очевидно, давно желал». Зарубежная и эмигрантская печать почти не обратила внимания на смерть Б. Между тем труды Б. и по сей день представляют собой большую научную ценность, их отличает глубокое познание литературы Запада и России, строгая дисциплина исторического метода и тонкое чувство эстетической формы.
В 1917 Б. защитил в Петроградском университете диссертацию на тему «Салимбене. Очерки итальянской жизни XIII века» (опубл. Одесса, 1916), в которой на примере дворянина, единственного продолжателя рода Гренонов, вступившего в орден Св.Франциска, раскрыл намечающееся отличие человека раннего Возрождения от средневекового. После защиты избран штатным доцентом, а вскоре - экстраординарным профессором по кафедре всеобщей истории в Новороссийском университете, В 1918 получил приглашение в Саратовский университет на должность ординарного профессора, занять которую помешала гражданская война.Б.
был далек от политики и все свое время отдавал исключительно научной и преподавательской деятельности, однако накануне революции он из двух близких ему партий - кадетов и эсеров выбрал последнюю: его привлекал свойственный русской интеллигенции романтический настрой по отношению к революции, который вскоре после октябрьского переворота сменился горьким разочарованием. В этот период Б. публиковал в Одессе исторические труды «Основы социализма» (1917), «Падение Римской империи» и «Элементы средневековой культуры» (оба - 1919), в которых, усматривая исторические параллели между прошлым и настоящим, писал о возможной деградации общественного сознания и возвращении к приемам и навыкам давно исчезнувшего мышления, к периоду безраздельного господства догматизма. «Что если, - провидчески предостерегал Б" - «экспроприация экспроприаторов» выродится в спорадические грабежи и насилия, завершится расхищением en masse общественного достояния и наступлением «сумерек цивилизации», нового средневековья?» В 1920 Б. эмигрировал и поселился в Сербии, в небольшом городке Вране. В автобиографии он вспоминал: «Хотя в бурные 19171920 годы я был далек от активной политики, не участвуя непосредственно в гражданской войне и не разделяя ее идеологических обоснований, но по своей установке, по своим связям, которые поддерживал, находился в лагере, враждебном октябрьской революции; когда наступил неизбежный крах контрреволюции, вместе с людьми, меня окружавшими, покинул Родину...» Он пережил длительную депрессию, связанную также с тяжелым материальным положением и с неопределенным будущим, с невозможностью работать по специальности и продолжать научную деятельность, что было для него равносильно «отбыванию каторги».
Человек энциклопедических знаний, Б. соглашался на место школьного учителя, библиотекаря, пока не получил возможность преподавать в Скопье. В 1924 переехал с семьей в Софию и приступил к работе в Софийском университете как профессор по контракту на кафедре новой и новейшей истории. «Его присутствие стало причиной качественного скачка в преподавании. В его научном творчестве начинался самый плодотворный период, внесший ценный вклад в болгарскую историческую науку», - вспоминал его ученик, профессор Х.Гандев.Б. выделялся среди многих видных русских ученых, работавших в те годы в Болгарии (37 чел., в том числе Н.Кондаков, Н.Дылевский, С.Трубецкой): он прекрасно владел древнегреческим и латинским языками, свободно читал на семи европейских языках; тематика его лекций была необыкновенно широка. Помимо основного курса по новой и новейшей политической и социальной истории Западной Европы, вел многочисленные спецкурсы («Социальные утопии», «Исторические синтезы», «Социальная терминология» и др.), всего около 80 курсов. В Праге вышли в свет две его работы: «Очерки теории исторической науки» (1925) и «Этюды о русской поэзии» (1926). Первая из них вызвала неоднозначные отклики, Д.Чижевский указывал на главный ее недостаток - «вулканичность», подчеркивая в то же время «методологическую и философскую плодотворность». Именно в этом труде Б, впервые выдвинул и обосновал свой научный метод, в основе которого тезис о безграничном своеобразии исторического бытия. В «Этюдах о русской поэзии» Б.
исследовал основу русского, итальянского, французского и английского стиха. Основой стихосложения Б. называл ритм, который «находится в органической связи с мироощущением поэтов». Проследив эволюцию стиха от Ломоносова до Блока, показав на ритмическом звучании ряда поэм и стихотворений Пушкина трагическую основу его поэзии, увидев в творчестве Лермонтова новое ритмическое искание русской поэзии, открывшее будущее для Некрасова, Блока, Гумилева, Б. в своем анализе стихосложения был близок к формальному методу и в то же время был индивидуален, провозглашая абсолютное равенство литературной формы и психологии творчества.М.Цетлан в своем отзыве особенно выделял этюд о Пушкине: «Его остроумное доказательство того, что единство «Евгения Онегина» создано ритмом и именно онегинской строфой, как и многое другое, сказанное о Пушкине, представляется нам прочным приобретением русской критики». В работе «Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого» (СЗ, 1928, № 36) Б. писал, что в отличие от Достоевского, пережившего явление смерти мгновенно, катастрофично, извне - в виде казни, Толстой, переживший смерть близких, войну и достигший сам того возраста, когда человек становится свидетелем собственного медленного угасания, ощущал магическую связь начала и конца, рождения и смерти.
Смерть у Толстого не трагедия и катастрофа, а некий уход. «Отношением к смерти - объективно самому важному как всеобщему, непреложному, неизбежному в жизни, определяется у каждого отношение к жизни. У художника, следовательно, им определяется все его творчество».
Параллельно с научной и преподавательской деятельностью в Софийском университете Б, активно сотрудничал в периодических изданиях русского зарубежья: журналах «Числа», «Звено», «Русские записки»; в Болгарии - в «Ежегоднике Софийского университета» («Годишник на Софийския ун-т»), в «Болгарской мысли» («Българска мисъл») и др. Особенно часто Б. публиковался в «Современных записках». «Хотя он ни идейно, ни географически не был близок к редакции, им было напечатано с 1925 по 1940 30 статей и 75 рецензий, ...в отношении рецензий это был, кажется, рекорд для «Современных записок», - писал Г.Струве.Б.
внимательно следил за судьбой русской литературы у себя на родине и в изгнаний, его отзывы о произведениях И.Бунана, В.Набокова, В.Шкловского, М.Алдашва имели большой авторитет в мире русской эмиграции, - это были не просто сухие обзоры, но суждения глубокого, увлеченного и взыскательного литературного критика. Даже небольшие статьи «Что такое роман?» (Звено, 1927, № 6), «Нация и язык» (СЗ, 1929, № 40), «Зощенко и Гоголь» (Числа, 1932, № 6), «Трагедия русской культуры» (СЗ, 1933, № 53), «Гоголь и Чехов» (СЗ, 1934, № 56) можно расценить как блестящие литературоведческие миниатюры. Известность Б" жившего вдалеке от основных центров эмиграции, была велика, об этом свидетельствует переписка с Буниным, Алдановым, П.Струве и др.
В 1931-32 Б. составил «Хрестоматию по истории русской литературы...», получившую высокую оценку В.Вейдле. В 40-е в «Ежегоднике Софийского университета» вышел ряд его наиболее значительных работ: «Творчество Чехова, опыт стилистического анализа» (1942), «Пушкин и проблема чистой поэзии» (1945), «К вопросу о внутренней форме романа Достоевского» (1946), «Проблема человека у Гоголя» (1948). Б. раскрыл стилистическую и философскую близость таких непохожих писателей как Чехов и Гоголь. Особенно интересны его размышления над средствами комической экспрессии у Гоголя.Б. видит в Гоголе обновителя комедийного жанра, герой Гоголя - «чистая идея актера». Не маска символизирует характер, а человек, надев маску, обретает на время образ и смысл жизни. Особенностью романа Достоевского Б. назвал «синхроничность», герой Достоевского - разновидность одного типа, двойник. Все романы писателя пронизаны «двойничеством», драматургичны в своей психологической основе, отсюда стиль - «романадрамы».
1948 стал поворотным в его жизни. По истечении очередного контракта он был уволен из университета без пенсионного пособия, Новая власть Болгарии объявила Б, педагогом «буржуазного» направления, игнорируя большие заслуги ученого в деле развития болгарской исторической науки. Еще в 1946 началась травля Б,, продолжавшаяся вплоть до самой его смерти. В печати появлялись клеветнические, откровенно враждебные статьи, критиковавшие научный метод и изыскания профессора в области новой и новейшей истории. Атмосфера травли губительно действовала на здоровье Б. «Чувство своей ненужности, обреченности все чаще овладевало им, вспоминал его зять и биограф А. Мешерский. - Смерть (рак легкого) он встретил удивительно спокойно: он ее ждал и, очевидно, давно желал». Зарубежная и эмигрантская печать почти не обратила внимания на смерть Б. Между тем труды Б. и по сей день представляют собой большую научную ценность, их отличает глубокое познание литературы Запада и России, строгая дисциплина исторического метода и тонкое чувство эстетической формы.
Источник: Энциклопедия Русской эмиграции