Броувер), Адриан (Brouwer, Adrian) 1605, Ауденарде — 1638, Антверпен. Фламандский живописец. Покинув дом зажиточных родителей, юношей уехал в Голландию, работал в Харлеме в мастерской Ф. Халса (ок. 1623—1624) и в Амстердаме. В конце 1631 вернулся в Антверпен, член гильдии живописцев Св. Луки. Его недолгая жизнь была связана с миром люмпенов и богемы. Последние годы прожил в доме известного гравера П. Понтиуса, сотрудничавшего с Рубенсом, который материально поддерживал Браувера, вечно нуждавшегося в деньгах, покупал его картины. Великий мастер почувствовал в работах молодого живописца нечто гораздо большее, чем вызов общепринятому. В Голландии Браувер усвоил практику создания небольших картин из жизни низов общества, а также тональный колорит и передачу световоздушной среды. Он превзошел голландских живописцев не только блеском живописного мастерства, но и смелостью образов, не знавших назидательности и постного благообразия. Жанровые картины подражавшего ему голландца А. Остаде кажутся наивно простодушными и пестро расцвеченными. В небольших полотнах Браувер обычно изображал незатейливые сцены в сумрачных убогих кабачках, где крестьяне, бедняки, бродяги пьянствуют, играют в карты и кости, затевают яростные драки. Его герои — задавленные нищетой, опустившиеся, озлобленные люди с тупыми лицами. Необычное искусство Адриана Браувера не было исторической случайностью в живописи Фландрии XVII в. Оно отражало реальные теневые стороны жизни фламандского общества, восходило к национальной нидерландской традиции, к гротескным образам Брейгеля Старшего. То, что утверждало себя в живописи Фландрии эпохи высшего расцвета, находило как бы обратный отклик, резко изменялось, драматически утверждалось в его произведениях. Ликующая полнота жизни превращалась в дерзкую бесшабашность, радостное веселье уступало место горечи и апатии, возвышенная красота оборачивалась уродством. Образы фламандской живописи словно воспаряли над повседневностью, образы Браувера опускались на дно жизни. Столь непохожий на соотечественников художник оставался фламандцем. Творчество Браувера — редкий пример сочетания гротеска и лиризма, жесткой правды сюжетов и живописной красоты. Эти особенности выявили себя не сразу. В ранней картине Школа (Берлин, Гос. музеи), где изображение похоже на свалку гномоподобных уродцев, преобладает откровенный шарж. Во многих произведениях сохраняется однотипность изображения и прямолинейность характеристики. Помещая на переднем плане группу фигур, расположенных обычно вокруг стола или скамейки, художник связывает их общим действием, показывает изменчивые позы, повороты, резкие жесты и подвижную мимику лиц (Ссора за игрой в карты, 1627, Мюнхен, Старая пинакотека; Драка крестьян при игре в карты, Дрезден, Картинная галерея; Ссора за игрой в карты, Сцена в кабачке, 1632, все — Санкт-Петербург, Гос. Эрмитаж; Дерущиеся крестьяне, Москва, Гос. музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина; Праздник убоя свиней, Шверин, Художественный музей). Запрещенное во Фландрии XVII в. курение табака, естественно, всячески нарушалось, курильщики собирались в тайных притонах. В картинах Браувера на эту тему подчеркнута некая бравада. Главным героем одной из картин (Курильщики, ок. 1637, Нью-Йорк, музей Метрополитен) стал помещенный в центре молодой курильщик, возможно, новичок. Округлив глаза и пуская дым из широко раскрытого рта, он разыгрывает состояние изумления и восторга, за которым насмешливо наблюдают его спутники. Подчеркнутая мимика лиц особенно привлекала художника в изображениях крупным планом. Лицо искажается гримасой боли, как в сцене жестокого домашнего врачевания, которое становится испытанием выносливости больного (Операция на плече, 1630), гримасу отвращения вызывает Горькое лекарство (1636—1637; обе — Франкфурт-на-Майне, Штеделевский институт искусств). Одновременно Браувер создает картины, в которых словно стихают низменные страсти, усиливаются созерцательный характер, юмор, лирическая окраска образов. Компании выпивох и курильщиков мирно беседуют, играют в шары, распевают песни. В Крестьянском квартете (Мюнхен, Старая пинакотека) четверо мужчин самозабвенно поют, смешно открыв рты, толстая крестьянка с ребенком греется у очага. Картина подкупает человеческой теплотой, жизненной правдой. С незатейливой, подчас жестокой прозой сюжетов контрастирует их красочное решение. В сценах, которые происходят в тесных кабаках или на улице близ грязных заборов и лачуг, единая световоздушная среда связывает фигуры, близкие и далекие планы. Тончайшие переходы света и тени смягчают формы. Дальний план, где идет обыденная жизнь, написан легко и прозрачно в серо-желтоватых тонах. Одежды фигур первого плана образуют сгармонированные красочные пятна блеклых нежных голубоватых, кремовых, розовых оттенков. Живописная техника Браувера удивляет своим артистизмом. С годами в его творчестве усиливается тема одиночества. Написанный в последние годы жизни Автопортрет (Гаага, Маурицхейс) необычен для своего времени: опустившийся, равнодушный к внешним приличиям человек полон сложной внутренней жизни. Поздние пейзажные работы Браувера полны лиризма. Одни из них проникнуты чувством особой интимности, покоя и умиротворенности природы. Другие драматичны и взволнованны. Чаще всего это ночные пейзажи, освещенные неровным светом луны, скользящим по разорванным облакам и шумящим от ветра деревьям (Дюнный пейзаж с восходящей луной, Берлин, Гос. музеи); тревожны одинокие фигуры бродяг, беспокоен стремительный мазок. Пейзажи мастера, стоящие одиноко во фламандском искусстве, по силе выразительности перекликаются с пейзажами Рембрандта. Творчество Браувера сумели оценить в XVII столетии лишь немногие.
Лит.: Гершензон-Чегодаева Н. М. Фламандские живописцы. М., 1949; Schmidt-Degener E. Adrian Brouwer et son evolution arfistique. Bruxelles, 1908; Bode W. Adrian Brouwer. Leipzig, 1960.
Т. Каптерева