Были ли крестьянские войны в России

Понятие «крестьянская война» было введено Ф. Энгельсом в 1850 г. в работе «Крестьянская война в Германии». Оно относилось к восстанию в 1524—1525 гг. во главе с Т. Мюнцером. Такое понятие соответствовало марксистскому воззрению на историю, для которого были характерны формационный и классовый подходы к изучению прошлого. Подобные явления рассматривались в качестве типичной для феодализма формы классовой борьбы угнетенного крестьянства против крепостников-феодалов. Советские историки стали широко использовать понятие «крестьянская война» с середины 30-х годов. Крестьянскими войнами назывались наиболее крупные массовые вооруженные выступления народа периода феодализма. Они охватывали большую территорию и вовлекали в движение не только крепостных крестьян, но и самые различные слои населения: холопов, посадских людей (городское население), казаков, мелкопоместных дворян, мелких служилых людей, а также нерусские народы. Крестьянские войны признавались разновидностью гражданских войн. Поэтому подчеркивалось то обстоятельство, что в ходе их велась борьба за власть в государстве и что восставшие, при всей стихийности и неорганизованности их выступления, имели свое войско, свои органы управления, словом, отдельные элементы организованности. Против чего выступали восставшие? На этот вопрос советские историки не давали однозначного ответа. Одни полагали, что крестьяне и их союзники по общей борьбе выступали прежде всего против крепостничества как наиболее тяжелого для народа варианта феодального строя, за создание приемлемых условий в рамках феодализма, другие — что народ боролся против феодального строя вообще. В трудах советских историков очень ярко проявлялся «двойной стандарт» при оценке действий повстанцев и их противников. Так, обычно много и охотно говорилось о «зверствах» «царских карателей» (которые действительно имели место). В то же время ничуть не меньшие «зверства» восставших как бы не замечались или же всячески оправдывались. Крестьянские войны оценивались советскими историками как безусловно прогрессивное явление в соответствии с марксистским положением о прогрессивности классовой борьбы вообще. Однако на вопрос о том, в чем состояла эта прогрессивность, исчерпывающего ответа не давалось. Указывалось обычно на то, что закладывались традиции народной борьбы, а феодалы, напуганные размахом народных выступлений, вынуждены были несколько ограничить эксплуатацию крепостных. Выдвигался весьма спорный тезис о том, что будто бы крестьянская война начала XVII в. задержала до 1649 г. завершение юридического оформления крепостного права в России. Игнорируется при этом тот факт, что именно в период восстания И. Болотникова, считавшийся высшим подъемом крестьянской войны, правительство царя Василия Шуйского не ослабило, а усилило крепостнический режим, приняв указ от 9 марта 1607 г., в соответствии с которым срок сыска беглых увеличился с 5 до 15 лет. Каких-либо иных конкретных признаков прогрессивности крестьянских войн советские историки не выделяли. С 80-х гг. советские историки стали постепенно отходить от ограничения сугубо классовой характеристики крупнейших народных движений в России XVII —XVIII вв. Распространился взгляд на эти движения как на концентрированное выражение кризиса всего русского общества, а не только как на результат обострения классовых противоречий. В этой связи некоторые исследователи вообще отказались считать события, происходившие в России в начале XVII в., а также Булавинское восстание крестьянскими войнами. Они не усматривали в этих движениях ни какой-либо «антифеодальной программы», ни выражения специфических крестьянских чаяний. В настоящее время большинство историков признает крестьянскими войнами лишь Разинское восстание (но только события 1670 — 1671 гг., а Каспийский поход С. Разина 1667 — 1669 гг. "они оценивают как обыкновенное казацкое предприятие), и Пугачевское восстание. Последнее отличалось тем, что в нем Е. Пугачев и его казачье окружение широко использовали монархические чувства народа — гораздо шире, чем разницы, и примерно так же, как Лжедмитрий I и II, И. Болотников и казацкие атаманы начата XVII в. В нем в наибольшей степени заметны элементы организованности, выражавшиеся в существовании пугачевской Военной коллегии. Исключительной противоречивостью отличался и облик самого предводителя. Не случайно, как отметила Марина Цветаева в очерке «Пушкин и Пугачев», под пером А. С. Пушкина-историка Е. Пугачев в «Истории Пугачевского бунта» предстает омерзительным злодеем, а под пером А. С. Пушкина-художника в «Капитанской дочке» — романтическим Вожатым, вызывающим сочувствие, несмотря даже на весь ужас содеянного им. Весьма необычен и конец Е. Пугачева. Так, если С. Разина выдали русским властям казаки из числа его врагов, то Е. Пугачева предало свое же окружение, надеявшееся тем самым спасти свою жизнь. Таким образом, важнейшие признаки крестьянских войн — решающая роль (на определяющих их этапах) крепостных крестьян и выражение в них чаяний крепостного крестьянства. Как и все народные выступления эпохи феодализма, крестьянские войны представляли собой стихийный протест народа против существовавших в то время общественных отношений и тягу его к вольности. Однако при этом едва ли есть основания для оценки их в качестве прогрессивного явления. Свобода как главная цель этих движений сочеталась с кровавыми, варварскими, средневековыми методами борьбы за нее. Как и все гражданские войны, крестьянские войны представляли собой трагедию народа и страны.