Христианство и античная философия

Следует учесть, что громадное большинство населения Римской империи во II—IV вв. еще было грамотно и включало заметное число высокообразованных по своему времени людей; они вышли из школ, где обучали философии эклектической, но все же восходившей к аристотелевской логике, к этике стоицизма и к высоким абстракциям платонических идей. Их мышление не нуждалось в мифологических категориях, доступных «языческому» простонародью, принятых также митраистами и отчасти даже гностиками. Чтобы утвердить себя в качестве универсальной идеологии, христианству предстояло, разрабатывая свою собственную систему мировоззрения, бросить вызов античной философии.
Для этого христианские мыслители призвали на помощь идеи самой позднеантичдой идеалистической философии, и прежде всего стоицизма. Отсюда было воспринято понятие Логоса, явившееся центральным в борьбе христианских апологетов с античной идеологией. «Евангелие от Иоанна», недвусмысленно отстаивающее божественность Христа, выдвигает христианский вариант учения о Логосе. Именно в этом заключается причина канонизации названного евангелия, несмотря на недостоверность (если не апокрифичность) содержащегося в нем жизнеописания Иисуса, не согласующегося с известиями остальных канонических евангелий.
Это евангелие открывают замечательные слова: «В начале был Логос(В русском евангелии переведено «Слово». Греч. логос действительно означает «слово», но также «разум», «мысль»; понятие Логоса весьма широко.), и Логос был у Бога, и Бог был Логос».
Что же такое означал Логос для греко-римских философов? Понятие о Логосе было введено в античную философию Гераклитом в VI в. до н. э. Для Гераклита Логос есть некий Мировой Разум, создающий закономерность и гармонию мира и возможность его Познания, корректирующий в качестве Справедливости отклонения от гармонии и являющийся также мировой Судьбой. В философии Платона и Аристотеля понятие Логоса не занимало центрального места, но зато оно было подхвачено стоиками IV — III вв. до н. э.— Зеноном и особенно Хрисиппом. Они трактовали Логос как категорию, которая служит причиной, объединяющим началом и внутренней сущностью всех явлений, в том числе психических. Логос мыслился материально, в виде некоего «дыхания» (пневма — то, что в дальнейшем станет «святым духом» христианства). Учение о Логосе было воспринято многими философскими школами, и в том числе александрийской школой иудейских философов, из которых нам наиболее известен Филон (около 30 г. до н. э.—около 40 г. н. э.). Философия его представляет собой странное смешение платонизма, пифагорейства, стоицизма и иудаизма. По Филону, бог не имеет никаких качеств и никакой материальной субстанции, кроме чистого бытия (в этом он сходен с богом гностиков); однако в его распоряжении есть божественные творческие силы, в том числе ангелы и т. п., но прежде всего Мировой Разум — Логос, включающий в себя и платоновские «идеи». Все учение Филона направлено на философское обоснование веры в ветхозаветного единого бога Яхве; Логос понадобился Филону для того, чтобы согласовать понятие о боге как чистом бытии с понятием бога как творческого начала (так, в начале ветхозаветной «Книги Бытия» бог творит небо, землю и людей словом: «Да будет...»). Именно у Филона впервые появляется (правда, пока лишь в виде метафоры) обозначение Логоса как «первородного сына» божества. Все это чрезвычайно пригодилось для пропаганды христианских идей среди образованной и мыслящей части населения Римской империи. И не случайно в «Евангелии от Иоанна» говорится, что «Закон был дан Моисеем, но благодать и истина возникли от Иисуса Христа», т. е. ветхозаветный «Закон» (Тора) прямо противопоставлен Христу — Логосу, как бы в полемике с Филоном (хотя, вероятно, и в зависимости от него). Выше мы видели, что, по «Евангелию от Иоанна», «благодать и истина» как раз и являются атрибутами Логоса, и Логос тут есть не кто иной, как Христос.
Официальное отношение верхов римского общества и властей к раннему христианству ясно из характеристики христиан, данной им римским историком Тацитом: это «те, кто своими мерзостями навлекли на себя всеобщую ненависть», чье учение — «зловредное суеверие», подрывающее идеологические основы Римского государства, которому (в его идеализированно-республиканском виде) так был предан Тацит. Христианам предстояло идеологически отстаивать свое право на существование: как для расширения своих рядов за счет новообращенных, так и для укрепления духа своих сторонников перед казнями и преследованиями со стороны римских властей.