Пыпин, Александр Николаевич

— известный исследователь русской литературы и общественности. Род. в 1833 г. в Саратове, в дворянской семье. Учился в саратовской гимназии, в казанском (первый курс) и спб. университетах, где окончил курс в 1853 г. кандидатом историко-филологического факультета. Еще студентом напечатал свой первый труд — Словарь к новгородской летописи, в "Сборнике Академии Наук" (1852 г., № 3). Это было участие в работе над словарем древнего русского языка, предпринятой И. И. Срезневским, и где другими участниками были Н. Г. Чернышевский, П. А. Лавровский и др. Первой журнальной статьей П. было исследование о драматурге XVIII в. Лукине ("Отечественные Записки", 1853 г.; повторено при собрании сочинений Лунина и Ельчанинова, СПб., 1868); это был отрывок из его кандидатской диссертации. С тех пор он принимал довольно деятельное участие в "Отечественных Записках", рецензиями и статьями по истории литературы. Сосредоточив свои занятия на древней русской повести, П. в 1867 г. защитил магистерскую диссертацию: "Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских". Здесь впервые дана история русской повести, начиная с заимствований из византийских и южнославянских источников и кончая повестями, сложившимися под западным влиянием, и первыми попытками оригинальной бытовой повести XVII века. Автор пользовался рукописными сборниками Публичной библиотеки и Румянцевского музея, в то время еще мало известными. Некоторые старинные повести впервые исследованы П., а некоторые ("Девгениево Деяние", "Повесть о Горе-злосчастии") даже впервые открыты им при изучении сборников. "Очерк" П. составил эпоху в области разработки истории русской повести. Дальнейшие работы в этой области весьма расширили изучение предмета, но труд П. был исходным пунктом для новых исследователей. В 1858 г. П. был послан на два года за границу для приготовления к кафедре истории европейских литератур. Во время этого путешествия он побывал, между прочим, и в славянских землях (2 путевых очерка — "Из Венеции" и "Из Флоренции" появились в "Современнике" 1859 г.). По возвращении он был назначен исполняющим должность экстраординарного профессора и в 1860—61 учебном году читал лекции по истории провансальской и средневековой французской литературы. В ноябре 1861 г. он подал в отставку (одновременно с Кавелиным, Спасовичем, Стасюлевичем и Борисом Утиным), вследствие нарушения нормальной жизни университета после студенческих волнений, вызванных введением новых правил (матрикул) и обязательного для всех студентов взноса за слушание лекций.

С 1863 г. П. принял ближайшее участие в "Современнике". Он был членом редакции журнала, а несколько позднее (с 1865 г. до приостановки в 1866 г.) — ответственным редактором его (вместе с Некрасовым). К началу 60-х гг. относятся работы П. над апокрифами, на которые он один из первых русских ученых обратил внимание. Плодом изучения их явилось издание "Ложных и отреченных книг русской старины" (1861), в III т. "Памятников старинной русской литературы". Объяснения к изданию помещены в "Русском Слове" 1862 г., а исследование о древней статье, о книгах истинных и ложных напечатано в "Летописи занятий Археографической Комиссии" (1862, вып. I). Этим закончились научные работы П. в области старой русской письменности, к которым он только мимоходом вернулся в 80-х годах, издав книжки: "Сводный старообрядческий Синодик" (СПб., 1883), "Из истории народной повести" (СПб., 1887), "Для любителей книжной старины" (М., 1888) и "Подделки рукописей и народных песен" (СПб., 1898).

С середины 60-х гг. и особенно после закрытия "Современника" П. некоторое время усердно занялся переводческой деятельностью. Частью под его редакцией, частью в его переводе появились историко-литературные и исторические сочинения Шерра, Геттнера, Дрэпера, Лекки, Тэна, Рохау, Бентама. Вместе с М. А. Антоновичем он перевел "Историю индуктивных наук" Уэвеля. В 90-х гг. под ред. П. вышли "История немецкой литературы" Шерера и "Искусство с точки зрения социологии" Гюйо. В 1865 г вышел первоначально составлявший дополнение к "Всеобщей истории литературы" Шерра, совместный труд П. и В. Д. Спасовича (последнему принадлежит очерк истории польской литературы): "Обзор истории славянских литератур". В 1874—81 гг. эта книга появилась 2-м изданием в значительно переработанном и расширенном виде, под заглавием: "История славянских литератур". Этот капитальный труд (переведен на немецкий, чешский и французский языки), представляющий собой единственное до сих пор обстоятельное изложение судеб тысячелетней истории литературы западных и южных славян, чрезвычайно замечателен не только как свод того, что сделано в области изучения духовной жизни славянства, но и по истинно-научному методу своему. В то время, как значительная часть наших славистов, охотно называя себя в теории славянофилами, в действительности впадает в русофильство и крайне одностороннее навязывание всему славянству одной веры и одного "общеславянского" (а на самом деле византийского) миросозерцания, П. относится с величайшим уважением и с полной терпимостью к духовному складу каждой из отдельных славянских народностей. Он является решительным противником поглощения одной народности другою и исходит из идеала совместного развития общечеловеческой культуры и национальных индивидуальностей.

С основанием "Вестника Европы" П. (с 1867 г.) становится одним из главнейших и виднейших деятелей его, и как член редакции журнала, и как самый плодовитый сотрудник журнала. В редкой книжке, на всем протяжении более чем 30-летнего существования "Вестника Европы", нет одной или нескольких статей П. Значительная часть этих статей, в переработанном виде, вошла в состав отдельно изданных сочинений П.: "Общественное движение в России при Александре I" (СПб., 1871; 2-ое изд., 1885), "Характеристики литер. мнений от 1820 до 50-х годов" (СПб., 2-ое изд., 1890), "Белинский, его жизнь и переписка" (СПб., 1876), "История русской этнографии" (4 т., СПб., 1890—91), "История русской литературы" (СПб., 1898; пока вышло 3 т., всех будет 4). Особо издан, в виде рукописи и в небольшом числе экземпляров, "Хронологический указатель русских лож, от первого введения масонства до запрещения его" (СПб., 1873). Из статей П. в "Вестнике Европы", не вошедших в отдельные сочинения, более замечательны: "Русское масонство в XVIII в." (1867, т. II—IV), "Русское масонство до Новикова" (1868, №№ 6 и 7), "Крылов и Радищев" (1868, №5), "Феофан Прокопович и его противники" (1869, № 6), "Панславизм в прошлом и настоящем" (1878, №№ 9—12), "Литературный панславизм" (1879, №№ 6, 8, 9), "Польский вопрос в русской литературе" (1880, №№ 2, 4, 5, 10, 11), "История текста сочинений Пушкина" (1887, № 2), "Новые объяснения Пушкина" (1887, №№ 8, 9), "Обзор русских изучений славянства" (1889, №№ 4—6), "Идеализм М. Е. Салтыкова" (1889, № 6), "Русское славяноведение в XIX столетии" (1889, №№ 7—9), "Журнальная деятельность М. Е. Салтыкова" (1889; №№ 10—12), "Литературные воспоминания" и "Переписка" (1890, №№ 10—12), "Гердер" (1890, №№ 3 и 4), "Новые данные о славянских делах" (1893, №№ 6—8). Ряд статей и заметок по поводу текущих явлений литературной жизни напечатан П. в литературных обозрениях "Вестника Европы". Все перечисленные труды П. являются ценным вкладом в нашу литературу. "Общественное движение при Александре I" богато новыми материалами и впервые дало цельную картину эпохи, до того известной по отрывочным данным и официально-безличным документам. Здесь ярко обрисована смена светлых надежд начала Александровского времени реакционно-пиетическими стремлениями эпохи баронессы Крюденер, князя Голицына и Аракчеева.

В начале 1870-х гг. академия наук избрала П. своим сочленом по кафедре русской истории. Но вследствие энергического противодействия тогдашнего министра народного просвещения, графа Д. А. Толстого — противодействия, доведенного до высших сфер, — утверждение замедлилось, и П., чтобы прекратить неловкое положение учреждения, отказался от избрания.

"Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов" представляют собой историю русских литературно-общественных направлений. Поэтому здесь рассмотрены, главным образом, представители нашей теоретической мысли: безусловные апологеты русского государственного уклада, затем Чаадаев, славянофилы, Белинский. Из художников автор анализирует только деятельность Жуковского, Пушкина и Гоголя, но не с точки зрения эстетической, а со стороны их общественно-политических взглядов. Заслугой "Характеристик" является систематизация славянофильского учения и освещение теории "официальной народности". Этот термин создан П. и утвердился в нашей исторической литературе для определения ведущей свое начало от министра народного просвещения Уварова теории полной обособленности России, составляющей как бы особую часть света, к которой совершенно неприложимы требования и стремления европейской жизни и которая сильна неподвижностью основ своего государственного строя. Главное возражение, которое автор противопоставляет односторонностям славянофильства и теории "официальной народности", заключается в том, что "национальность, как стихия историческая, способна к видоизменению и усовершенствованию, и в этом именно возможность и надежда национального успеха". При неподвижности основ Россия не заимствовала бы из Византии христианства, а московское самодержавие не сменило бы собой удельно-вечевой быт. Биография Белинского, по частям печатавшаяся в "Вестнике Европы" 1874 и 75 гг., в свое время привлекла к себе чрезвычайное внимание. Она дает подробные и совершенно новые сведения не только о самом Белинском, но и друзьях его — Станкевиче, Вас. Боткине, Герцене, Бакунине и многих других, извлеченные из их переписки, впервые здесь обнародованной. Разыскание и систематизация переписки Белинского, составляют крупную заслугу перед историей русской литературы. Письма Белинского, разысканные П., вводили в мир небывалой душевной красоты и произвели сильное впечатление. Все знали до сих пор Белинского-критика, теперь же вырисовался такой лучезарный образ человека-борца за свои идеи, который нельзя было не полюбить даже больше Белинского-писателя. Создалось мнение, что Белинский разысканных Пыпиным писем, свободно отразившийся здесь во всей чистоте и идеальности своего высокого духа, едва ли не ценнее, чем в своих статьях, где его стесняли условия печати того времени.

"История русской этнографии" дает гораздо больше своего специального заглавия. Автор включает в свой поражающий эрудицией труд не только этнографов в узком смысле этого слова, но и всех исследователей русского народного творчества — Сахарова, Буслаева, Афанасьева, Веселовского и др., и даже всех теоретиков вопроса о народности, вплоть до публицистов-"народников" 80-х и 90-х гг., вроде покойного Каблица-Юзова. В соединении с тем, что здесь даны обстоятельные биографии и характеристики длинного ряда русских ученых и публицистов, труд П. является одним из самых капитальных наших историко-литературных пособий. В "Истории русской литературы" нет обычного в сочинениях подобного рода повествовательного элемента. Краткие биографические данные приведены только в примечаниях к отдельным главам. Задача сочинения — отметить главные литературные течения. Заслуга его в том, что это первый свод огромного количества специальных исследований последних 20—30 лет, часто не приходящих ни к каким общим выводам. П. интересуется только общими контурами, общей картиной хода русской литературы, впервые здесь представленной с такой рельефностью. Многое, ускользавшее от внимания специальных исследований, углублявшихся в детали, здесь выдвинуто на первый план. Такова, например, в III т. картина умственного возбуждения в Москве накануне Петровской реформы, показывающая, что эта реформа вовсе не была резким переломом, что она представляет собой только эффектное завершение целого ряда подготовительных попыток.

Каждого из 7 капитальных сочинений П., в совокупности составляющих 15 томов [Собранные вместе, журнальные статьи П. составят не меньшее количество томов.], было бы совершенно достаточно, чтобы обеспечить ему очень видное место в истории русской учености. Принадлежность же всех этих сочинений, столь высоко авторитетных, одному лицу представляет собой явление почти беспримерное в нашем ученом мире. Вот почему общественное мнение, без различия направлений, с особым сочувствием встретило в конце 1897 г. известие, что академия наук, по прошествии 26 лет, снова избрала П. своим сочленом. На этот раз избрание П. ординарным академиком (отделения русского языка и словесности) получило утверждение.

С. Венгеров.

{Брокгауз}

Пыпин, Александр Николаевич (дополнение к статье)

— исследователь русской истории, литературы и общественности; умер в 1904 г.

{Брокгауз}

Пыпин, Александр Николаевич

[1833—1904] — крупнейший представитель культурно-исторической школы в литературоведении (см. "Методы домарксистского литературоведения"). Род. в дворянской семье. Учился в саратовской гимназии, Казанском и Петербургском ун-тах [1849—1853]. Первая печатная работа — отрывки из кандидатской диссертации о Вл. Лукине [1853]. С 1857 — магистр русской словесности. 1858—1860 провел в заграничной командировке; 1860—1861 — профессор СПб университета по кафедре всеобщей литературы. В 1861 ушел в отставку в результате реакционного нажима правительства на университет. Оставив университет, ушел в журнальную деятельность. Работал в "Современнике" до его закрытия [1866], был членом редакции, некоторое время — ответственным редактором. С 1866 стал печататься во вновь открытом "Вестнике Европы", сохраняя тесную связь с ним до конца жизни. В 1871 был избран академиком, однако по представлению министра народного просвещения гр. Д. Толстого в избрании не был утвержден царем. Вторично и уже окончательно стал академиком в 1898.

Научные интересы П. были крайне многообразны: история русского языка, палеография, фольклор, древнерусская литератуpa, русская литература XVIII — XIX вв., историография. Помимо научной деятельности П. значителен и как редактор, переводчик, популяризатор. Обладая исключительной эрудицией и трудоспособностью, П. оставил большое количество научных работ.

П. — один из наиболее ярких представителей либерально-буржуазного просветительства, пропагандировавший идеи всесторонней европеизации России, расширения образования, постепенной ликвидации остатков крепостничества и т. д. В своих философских воззрениях П. ближе всего стоял к позитивизму. Вслед за Тэном П. выдвигал на первый план понятие "расы" и "среды", в совершенно тэновском духе трактовал вопрос о "национальном характере". В исторических работах выступал как идеалист. Социальные отношения всюду рассматривались П. как простое следствие распространения известных мнений. Решающее значение П. придавал "действию на массы образованных классов", считая, что без этого массы останутся без "нравственного обеспечения" и почти без возможности участвовать сознательно в "высших интересах национального развития" ("Характеристика литературных мнений", стр. 243). В системе своих взглядов на ход исторического развития Пыпин сделал большой шаг назад по сравнению с Чернышевским.

Рассматривая литературу как деятельность общественную, П. выступал против теоретиков так наз. "чистого искусства" (первое такое выступление П. — критическая статья о книге Милюкова "Очерк истории русской поэзии"). II. рассматривал литературу как выражение народного самосознания, признавал публицистический элемент вполне законным элементом "литературной истории", отмечал особую роль литературы в деле воспитания общества и т. д. Однако в своей интерпретации взглядов Белинского и Чернышевского на задачи литературы и искусства П. притуплял их революционное острие, выхолащивал их революционно-демократическое содержание, выступая с позиций либерально-буржуазного просветительства. В то время как для Чернышевского выражением "народного самосознания в литературе" являлось коренное отрицание существовавших общественных порядков, служившее мощным оружием в борьбе с режимом российского самодержавия в деле подготовки народных масс к его ниспровержению, Пыпин не шел дальше умеренно-либеральных требований. Следует также иметь в виду, что либерализм П., наиболее ярко проявлявшийся в период его сотрудничества в "Современнике", впоследствии основательно поблек. В либеральном духе интерпретировал П. программу "старого русского крестьянского социализма" ("Мои заметки"), как либерал он оценил и исторический смысл и значение крестьянской революции, выступив в своей статье о Салтыкове с апологетикой российского дворянства, певцом прогрессивных стремлений его "просвещенной и великодушной части" и т. д. Пыпин резко отрицательно относился к революционным методам борьбы народничества 70-х гг., что особенно ярко сказалось в его статьях о Салтыкове.

В своем понимании специфики художественной литературы П. также сделал большой шаг назад по сравнению с Белинским, Чернышевским и Добролюбовым. В "Характеристиках", говоря о значении историко-литературной деятельности Белинского, Пыпин заявлял, что история литературы теперь становится историей уже не столько литературы собственно, сколько историей образования общественной жизни, "нравов". Границы, отделяющие литературу от других областей идеологии, были так. обр. окончательно утрачены, и содержание литературоведения как науки расплылось в безбрежном море вопросов, входящих составной частью в историю культуры. Неудивительно, что П. предъявил Белинскому обвинение в том, что тот "из-за художественного интереса литературы не усматривал ее величайшего интереса историко-культурного" (Введение к "Истории русской литературы", стр. 12). П. обнаружил здесь как непонимание революционно-демократической партийности критики Белинского, так и непонимание специфики художественного творчества. Нет никаких оснований к тому, чтобы рассматривать П., как это делают некоторые исследователи (Сакулин, Щеголев и др.), в качестве преемника и истолкователя воззрений Чернышевского. П. связывали с Чернышевским родственные отношения, которые он не прекратил и после расправы самодержавия с Чернышевским, продолжая поддерживать с ним деятельную переписку и проявляя большую заботу о его семье. Влияние Чернышевского на формирование взглядов П. несомненно. Однако столь же бесспорно и то, что Пыпин не разделял революционно-демократической программы свержения самодержавно-крепостнического строя и в своих работах выступал как типичный представитель умеренного либерализма.

Работы П. оказали большое влияние на русское литературоведение. Вплоть до Октябрьской революции культурно-историческая школа, крупнейшим представителем которой был П., сохраняла свое господство в науке о литературе. Учениками П. могут считаться — Шахов, Истрин, Венгеров, Сакулин, Пиксанов и мн. др. В настоящее время либерально-буржуазные работы П. имеют известное значение в своей фактической части.

Библиография: I. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских, СПб, 1857; Обзор истории славянских литератур, СПб, 1865 (изд. 2, в значительно расширенном и переработанном виде, 2 тт., СПб, 1874—1881, с участием В. Д. Спасовича по польской литературе); Общественное движение в России при Александре I, СПб, 1871 (изд. 5, П., 1918); Характеристики литературных мнений от 20-х до 50-х гг., СПб, 1875 (изд. 4, 1907); Белинский, его жизнь и переписка, 2 тт., 1876 (изд. 2; 1908); История русской литературы, 4 тт., СПб, 1898-1899 (изд. 4, СІІБ, 1911-1913); История русской этнографии, 4 тт., СПб, 1890—1892; М. Е. Салтыков. Идеализм Салтыкова. Журнальная деятельность, СПб, 1899; Н. А. Некрасов, СПб, 1905; Мои заметки, М., 1910; Панславизм в прошлом и настоящем, СПб, 1913; Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в., П., 1916; Религиозные движения при Александре I, П., 1916; Очерки литературы, общественности при Александре I, П., 1917; Журнальные статьи, опубликованные в "Вестнике Европы" в различные годы: Крылов и Радищев, 1868, № 5; Русское масонство до Новикова, 1868, №№ 6, 7; История текста сочинений Пушкина, 1887, № 2; Новые объяснения Пушкина, 1887, №№ 10 и 11; Идеализм M. E. Салтыкова, 1889, № 6; Русское славяноведение в XIX ст., 1889, №№ 7—9; Журнальная деятельность M. E. Салтыкова, 1889, №№ 10—12.

II. 50-летие научно-литературной деятельности акад. А. Н. Пыпина, СПб, 1903 (из"Литературного вестника",

1903, № 3); Архангельский А., Труды Пыпина в области истории русской литературы, "ЖМНП, 1904, №2; Сакулин П. Н., А. Н. Пыпин. Его научные заслуги и общественные взгляды, "Вестник воспитания", 1905, № 4; Стеклов Ю. М., Записка А. Н. Пыпина по делу Чернышевского, "Красный архив", 1927, т. III (22); Глаголев Н., К критике историко-культурной школы, "Русский язык в советской школе", 1931, №№ 4 и 5; Пиксанов Н. К., Акад. А. Н. Пыпин. К столетию со дня рождения, "Вестник Академии паук СССР", 1933, № 4.

III. Барсков Я. Л., Список трудов акад. А. Н. Пыпина, 1853—1903, СПб, 1903 (с аннотациями; Более поздние публикации указаны в "Материалах для биографического словаря действ. членов имп. Академии наук", ч. 2, П., 1917; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4, М. — Л., 1924.

Н. Глаголев.

{Лит. энц.}