Татаринова Екатерина Филипповна

Найдено 2 определения
Показать: [все] [проще] [сложнее]

Автор: [российский] Время: [современное]

Татаринова Екатерина Филипповна

Татаринова (Екатерина Филипповна, рожденная Буксгевден, 1783 - 1856) - основательница "духовного союза". Поселясь после смерти мужа в Петербурге и ища, как многие другие дамы того времени, царствия Божия, Татаринова вошла в близкие сношения с хлыстами и скопцами, бывала на их радениях и слушала их пророков. В Петербурге она завязала связи с семейством Ненастьевых, бывших сначала хлыстами, потом скопцами, и усвоила у них обряд радения; самое скопчество казалось ей мерзким. В 1817 году Татаринова решилась перейти из лютеранства в православие. С этого времени началась ее сектантская деятельность; она уверяла, что почувствовала в себе дар пророчества в самую минуту своего присоединения. Первыми членами ее кружка были ее мать, брат - капитан Буксгевден , деверь Татаринов, надворный советник Мартын Пилецкий-Урбанович, человек весьма образованный, беззаветно преданный Татариновой, но странный чудак, академик и живописец Боровиковский и музыкант кадетского корпуса Никита Федоров (Никитушка), по своему пророческому дару игравший такую видную роль в секте, что она называлась иногда Никито-Татариновской. Потом к ней постепенно примкнуло еще человек до 40 разного пола и состояния, между прочим генерал Е. Головин , князь Енгалычев , Лабзин и директор департамента народного просвещения, секретарь библейского комитета В. Попов , с тремя дочерьми, из которых одну он потом чуть не уморил побоями и домашней тюрьмой за ее отвращение от сектантских обрядов. На собраниях у Т. бывал известный проповедник священник А. Малов и умилялся от ее песней и пророчеств. Посещали их сам министр духовных дел кн. Голицын , тоже веривший в прорицания пророков, и гофмейстер Кошелев . Т. не приняла ни догматического, ни нравственного учения скопцов и хлыстов (об их христах-искупителях, о безбрачной жизни и прочее) и держалась, вероятно, обыкновенных мистических понятий, но почти целиком усвоила обрядность радений, как способ доходить до состояния мистического экстаза. Тайну своей секты Татаринова основывала на смысле начальных стихов гл. XIV первого послания к Коринф. о даре пророчества. Собрания ее открывались обыкновенно чтением священных книг; потом пелись разные песни, положенные большей частью на простонародные напевы главным установщиком Никитушкой (в том числе песни хлыстовские: "Царство ты, царство", "Дай нам, Господи, Иисуса Христа" и другие) и некоторые церковные ("Спаси, Господи, люди Твоя"); затем начиналось радение или кружение, производившееся, как у скопцов, в особых костюмах, и кончавшееся тем, что на кого-нибудь из кружившихся "накатывал" Дух Св. и он начинал пророчествовать. Чаще всех пророчествовали сама Татаринова, Никитушка и некая Лукерья. Пророчества эти, произносившиеся необыкновенно быстро и состоявшие из разных бессвязных речей, под склад народных прибауток, с рифмами, относились частью к ближайшей судьбе всего круга, частью к судьбе отдельных его членов. Кружение, "святое плясание, движение в некоем как бы духовном вальсе" и пророчества составляли самую заметную для всех особенность секты и были причиной того, что членов ее называли русскими квакерами. Кроме музыки, секте служили и другие искусства: живопись - в украшавших ее молельную картинах Боровиковского, хореографическое искусство - в радельных плясках, которые сектанты сравнивали с танцем Давида пред ковчегом. Собрания в квартире Татаринова (в Михайловском дворце) продолжались свободно и даже далеко не секретно почти до 1822 года, когда в этом дворце было помещено инженерное училище и в то же время запрещены тайные общества. О собраниях знали императрица Елизавета Алексеевна , благоволившая к Татариновой, и сам государь, давший однажды Татариновой аудиенцию и долго с нею беседовавший. Никитушка тоже был ему представлен и получил чин 14 класса. В письме к гофмейстеру Кошелеву император Александр говорил, что сердце его "пламенеет любовию к Спасителю всегда, когда он читает в письмах Кошелева об обществе госпожи Татариновой в Михайловском замке". В 1818 году тайный советник Милорадович был сильно обеспокоен тем, что в общество Татариновой был вовлечен сын его, гвардейский офицер; государь успокоил его письмом, в котором писал: "Я старался проникнуть его связи и по достоверным сведениям (вероятно от Голицына) нашел, что тут ничего такого нет, что бы отводило от религии; напротив, он сделался еще более привязанным к церкви и исправным в своей должности, посему заключаю, что связи его не могут быть вредны". С выездом из Михайловского замка Татаринова не прекратила своих собраний и устраивала их на своей квартире, а в 1825 году, с ближайшими своими последователями - братом, Пилецким, Федоровым, Поповым и некоторыми другими - из опасения пред полицией, преследовавшей собрания тайных обществ, выселилась за город и недалеко от Московской заставы основала нечто в роде сектантской колонии, где радения ее совершались целых 12 лет. В 1837 году, по распоряжению правительства, колония эта была закрыта и все члены кружка, до решения дальнейшей их участи, арестованы в своих комнатах. Секретный раскольничий комитет, в который было передано дело Татариновой, нашел, что она и ее последователи составили тайный союз и установили свой образ моления, соединенный с страстными и неприличными обрядами, противными как правилам и духу православной церкви, так и государственным узаконениям. На этом основании дальнейшее существование столь вредного общества должно быть прекращено; главных сектантов комитет полагал разослать по монастырям, а остальных отдать под надзор полиции. Это мнение комитета было утверждено императором Николаем I . Т. была послана под строгий надзор в кашинский Сретенский женский монастырь, где пробыла 10 лет. Несогласие Татариновой признать прежние свои "религиозные занятия" заблуждением было причиной того, что прошение ее родственника М. Татаринова на имя генерал-адъютанта А.Х. Бенкендорфа об исходатайствовании Высочайшего соизволения на освобождение ее из монастыря и ее собственные неоднократные прошения о том же оставляемы были без внимания. Сам Государь приказал объявить Татариновой, что освобождение ее может последовать только в том случае, "если она отвергнет прежние свои заблуждения, на коих основана была секта ее", Татаринова же отказывалась признать свою секту заблуждением потому, что учение ее привело к покаянию и послужило к утверждению в вере в Иисуса Христа. Она говорила, что в первобытной церкви всегда были особые общества, но не допускались гласно, по той причине, что не все "могут сие вместить", и это послужило бы соблазном для многих. Признавая, что православная церковь и без пророческих собраний доставляет средство к дарованию верным Духа Св., Татаринова тем не менее не отрицала пользы и возможности пророческого слова. Дар пророческий, говорила она, возбуждался не кружением тела, а верой в Евангелие и в пророческое слово; радение же или кружение тела служило к умерщвлению строптивой природы, которая противится благодатному действию на внутреннего человека. Татаринова утверждала, что в их собраниях действительно происходило явление Св. Духа во плоти, т. е. через человека слышалось слово жизни тому, кто с чистым сердцем желал его слышать. Слово это обновляло человека точно так же, как и св. таинства церкви, установленные Спасителем. Только в 1847 году, когда Татаринова дала безусловное письменное обязательство оказывать искреннее повиновение православной церкви, не входить ни в какие не благословенные церковью общества, не распространять ни явно, ни тайно своих прежних заблуждений и не исполнять никаких особенных обрядов, под опасением строжайшего взыскания по законам, император Николай I разрешил Татариновой жительствовать в г. Кашине вне монастыря, но с учреждением над нею секретного полицейского надзора. Через год (14 июля 1848 года) ей было разрешено жить в Москве, без права приезда в Петербург. Ср. П. Знаменский "Чтения из истории русской церкви за время царствования императора Александра I" ("Православный Собеседник", ч. III, стр. 257 - 260); И. Липранди "О секте Татариновой" ("Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских", 1868, № 4); В. Фукс "Из истории мистицизма. Татаринова и Головин" ("Русский Вестник", 1892, январь); "Татаринова в кашинском женском монастыре" ("Тверские Епархиальные Ведомости", 1891, № 10, 11, 12; о том же в извлечении в "Богословском Вестнике", 1892, № 6, стр. 369 - 375); Н. Дубровин "Наши мистики-сектанты. Е.Ф. Татаринова и А.П. Дубовицкий" ("Русская Старина", 1895, № 10, 11, 12; 1896, № 1 и 2); А. Мальшинский "Головин и Татаринова" ("Исторический Вестник", 1896, № 9).

Источник: Биографический словарь. 2008

Татаринова, Екатерина Филипповна

(урожденная Буксгевден) — основательница и вдохновительница религиозного кружка "духовный союз", родилась 23 августа 1783 г. Отец T. служил в войсках, в чине полковника вышел в отставку, некоторое время был директором банка в Тюмени, где около 1790 г. умер, после чего мать T., в девичестве баронесса Мальтиц, переехала с детьми в Петербург. Здесь Т. с ранних лет была отдана на воспитание в общество благородных девиц (ныне Смольный институт). С детства она отличалась мягким и кротким характером и глубокой религиозностью; эти черты, свойственные ей в течение всей жизни, и ее некрепкое здоровье привлекали к ней женственные сердца; начальница института г-жа Адлерберг приняла ее как родную в свою семью и окружала ее материнскими заботами. За прекрасные успехи в языках при выходе из института она была удостоена фрейлинского приданого. По окончании институтского курса Т. поселилась у матери, бывшей в то время няней дочери Императора Александра І, великой княжны Марии Александровны, и жившей в одной из квартир Михайловского замка (ныне Инженерный замок). Выйдя замуж за Ивана Михайловича Татаринова, служившего в Астраханском гренадерском полку капитаном, Т. сопровождала мужа в военных походах Отечественной войны и затем последовала за ним и в заграничный поход. Тяжело раненый под Лейпцигом, муж Т. принужден был оставить военную службу, был переименован из полковников в статские советники, возвратился на родину и занял должность директора гимназии в Рязани, порвавши с женою отчасти из-за различия в образе мыслей, отчасти вследствие несходства характеров. Т. поселилась вновь у матери в Петербурге, где вскоре умер ее единственный сын.


Оставленная мужем и потрясенная смертью горячо любимого сына, Т. стала искать утешения в благотворительности, помогая бедным деньгами, советами и ходатайством, и в религии. Лютеранское исповедание, в котором она родилась и выросла, ее не удовлетворяло, да такая относительно наиболее рационалистическая религия и не могла удовлетворить. Только глубокий мистицизм с его тайнами и откровениями мог бы увлечь ее в высшей степени экзальтированную натуру. В своих исканиях истинного Бога — явлении в то время очень обычном — Т. вошла в близкие сношения с хлыстами и скопцами, которые в то время пользовались значительною свободою в отправлении своих обрядов, бывала на их радениях и слушала их пророков. Завязала она близкое знакомство и с семейством Ненастьевых, особенно с Верой Сидоровной Ненастьевой, очень набожной женщиной, стоявшей в центре петербургских хлыстов, а затем скопцов. В это время "сердце ее, — по впечатлениям хорошо знавшего ее лица, — горело любовию к Господу Спасителю с необычайною силою. По искренности и простоте она желала открыть радость, которую нашла в Господе, кто только мог ей произнесть имя Спасителя. Все слова ее запечатлевались необычайною силою духа и сообщались любовью". Ни хлысты, ни скопцы своим учением, однако, Т. не удовлетворили; и у тех, и у других она нашла мало притягательного и привлекательного, скопчество казалось ей даже мерзким: она резко восстала против их запрещения вступать в брак, не пить вино, не курить и проч.; умерщвления плоти она не признавала. Единственно, к чему она питала некоторую склонность, это были радения, которые она потом перенесла и в свой "духовный союз". В 1817 г. Т. решилась перейти из лютеранства в православие. Она уверяла, что в минуту присоединения к православию почувствовала в себе дар пророчества. С этого времени начинается ее сектантская деятельность. В эпоху развития пиэтизма расположение к духовной экзальтации могло казаться только желательным, и T. с разных сторон стали уговаривать, чтобы она "не таила дела Божия".


Первыми членами кружка Т. были ее мать, брат — капитан Петр Филиппович Буксгевден, деверь — M. M. Татаринов, директор института слепых, секретарь общества попечительства о бедных, ст. сов. Мартын Степанович Урбанович-Пилецкий, человек весьма образованный, беззаветно преданный T., но странный чудак, его сын Михаил и брат Павел, академик и живописец Владимир Лукьянович Боровиковский, штабс-капитан Гагин и музыкант кадетского корпуса Никита Федоров, известный больше под именем Никитушки, по своему пророческому дару игравший такую важную роль в секте, что она иногда называлась Никито-Татариновскою. Из этих-то лиц и составилось общество, известное в начале 1817 г. под именем "братства во Христе", а позже под различными названиями: "союз братства", "союз братьев и сестер", "духовный союз". Назвать это общество сектою в строгом смысле этого слова нельзя, так как оно не имело никакой организации, вступающим в него не предъявляло никаких условий и требований, не налагало на них никаких обязанностей. Никого умышленно к себе не привлекая, Т. никого и не отвергала и не удерживала против воли. Большинство участников были просто хорошо знакомые между собою люди, связанные единством религиозных исканий и тяготением к центру кружка, личности T. Обаяние этой личности, судя по отзывам и даже по поступкам ее последователей, было действительно необыкновенным.


Позже к этим членам кружка, составившим его ядро, примкнули и другие лица, всего около 70 человек, и между ними — генерал Евгений Александрович Головин, впоследствии генерал-губернатор Прибалтийского края, с женою, сыном, дочерью и зятем, вице-президент академии художеств Александр Федорович Лабзин, директор комитета о тюрьмах Алексей Григорьевич Милорадович и его брат, полковник Дмитрий Григорьевич, кн. Степан Александрович Кропоткин с сыном Николаем и дочерью Ольгой, княгиня Енгалычева, генеральша Бутурлина, штаб-лекарь Ф. А, Косович, директор департамента народного просвещения и секретарь Библейского общества Василий Михайлович Попов с дочерьми Верой, Любовью и Софьей, из которых последнюю он чуть не уморил побоями и домашним заключением за ее отвращение от сектантских обрядов. На собраниях у T. бывал также известный проповедник свящ. А. Малов и умилялся от ее песней и пророчеств. Посещал их даже сам министр народного просвещения и духовных дел кн. A. M. Голицын, веривший в прорицания пророков и особенно покровительствовавший Т. и ее кружку. Частым гостем на них был, наконец, обер-гофмейстер Р. А. Кошелев. Т. не приняла ни догматического, ни нравственного учения хлыстов и скопцов (их христов-искупителей, их безбрачной жизни и пр.) и со стороны внутреннего содержания своей секты держалась обыкновенных мистических понятий, но почти целиком усвоила обрядность радений, как способ доходить до мистического экстаза. Тайну своей секты она основывала на смысле начальных стихов гл. XIV первого послания к Коринфянам о даре пророчества: "Держитеся любве, ревнуйте же духовным; паче же да пророчествуйте. Глаголяй бо языки не человеком глаголет, но Богу..." Собрания ее, долгое время происходившие в Михайловском замке, вначале носили характер исключительно религиозных собеседований, не сопровождавшихся обрядностью, радения же появились несколько позже, притом не столько по воле самой T., сколько по настоянию других лиц. Еще позже, когда число членов кружка значительно увеличилось, течение собраний проходило определенным порядком: открывались они обыкновенно чтением священных книг, потом пелись разные песни и затем начиналось радение. Текст песен принадлежал или самой T., или был заимствован у хлыстов и у иностранных масонов, клались же на музыку они — обыкновенно на простонародные напевы — главным уставщиком кружка Никитушкою, притом "более по внушению сердца, нежели ума, ибо он был почти безграмотен и даже имя свое с трудом великим подписывал". Чаще других пелись хлыстовские песни "Царство ты, царство", "Дай нам, Господи, Иисуса Христа", иногда же церковные, напр., "Спаси, Господи, люди Твоя". Радение, или ликование, состояло в кружении, в котором принимали участие все присутствующие, одетые в белые одежды, женщины — в платье особого покроя, мужчины — в халаты. Радение заканчивалось, когда на кого-нибудь из кружившихся "накатывал" "дух святой", и он начинал — пророчествовать. Пророчества эти, произносившиеся необыкновенно быстро и состоявшие из разных бессвязных речей, под склад народных прибауток, с рифмами, относились частью к ближайшей судьбе всего кружка, частью к судьбе отдельных его членов и лишь очень редко к общественным или государственным явлениям. Чаще всех пророчествовала сама T., Никитушка и некая Лукерья. Кружение, "святое плясание, движение в некоем как бы духовном вальсе" и пророчества составляли самую заметную для всех особенность секты и были причиною того, что членов ее называли русскими квакерами. Кроме музыки, секте служили и другие искусства: живопись — в украшавших ее молельные картинах, чаще всего кисти Боровиковского, и хореографическое искусство в радельных плясках, оправдание и необходимость которых Т. и другие сектанты видели в танце Давида перед ковчегом.


Собрания в Михайловском замке, в квартире T., продолжались свободно и даже далеко не секретно с 1816 по 1822 г. В 1817 г. на них обратила было внимание полиция, произвела дознание и результаты его представила кн. А. Н. Голицыну, но последний ответил, что государь, рассмотрев представленную ему по этому поводу записку, приказал "оставить оные собрания без внимания, как не заключающие в себе важности". Объясняется это, конечно, тем, что кн. Голицын сам принадлежал к сторонникам T., а под его влиянием к деятельности последней относился сочувственно и государь. Кн. Голицын выхлопотал Т. значительную ежегодную пенсию (в шесть или даже десять тысяч рублей) и с ее деятельностью познакомил и лиц царской фамилии. Императрица Елизавета Алексеевна после нескольких свиданий с Т. обещала быть ее покровительницей. Император Александр I, бывший в это время вне Петербурга, в письме к гофмейстеру Кошелеву говорил, что сердце его пламенеет любовью к Спасителю всегда, когда он читает в письмах Кошелева об обществе Т. в Михайловском замке. По возвращении в столицу государь дал Т. аудиенцию, принял ее благосклонно, долго с нею беседовал, сообщив ей "самые сердечные свои чувствования и многое, ей только одной известное, и так удостоверился в ее правоверии, в непорочности пути ее и в подлинности ее пророческого слова, что возлюбил ее в Боге". В 1818 г. тайн. сов. Милорадович был сильно обеспокоен тем, что в общество Т. был вовлечен его сын, гвардейский офицер, и по этому поводу жаловался государю. Государь ответил ему письмом, в котором говорил: "Я старался проникнуть его связи и по достоверным сведениям (полученным, вероятно, от Голицына) нашел, что ничего такого нет, что бы отводило его от религии; напротив, он сделался еще более привязан к церкви и исправным в своей должности, посему заключаю, что связи его не могут быть вредны". Разговаривал государь и с Никитушкою, который "за свою пророческую деятельность" был награжден чином коллежского регистратора. Наконец, государь сам посетил одно из собраний y T. и остался весьма доволен произведенным на него впечатлением. Это было время расцвета и наивысшего успеха общества Т.


В начале 1822 г. в Михайловском замке было помещено инженерное училище, и Т., наряду с другими обитателями дворца, принуждена была очистить квартиру. 1 августа того же года, в связи с переменой настроений в высших сферах, был издан указ о закрытии всех тайных обществ. Переселившись на новую квартиру (на 1-й роте Измайловского полка), T., несмотря на этот указ и на взятую у нее соответственную подписку, собраний у себя все же не прекратила, хотя они и стали происходить реже, а число участвующих в них значительно уменьшилось; верными Т. остались только наиболее искренно и глубоко уважавшие и любившие ее, как, напр., Головин, Попов, Боровиковский и некоторые др. Ввиду стеснения свободы собираться для молений и радений, члены общества направили свою главную деятельность в другую сторону — на дела благотворительности, обхаживая "жилища бедности и страданий" и помогая нуждающимся. В 1824 г. был арестован сектант, проповедник Дубовицкий, и в связи с его делом началось следствие и о братстве T. Государь по-прежнему ничего преступного в нем не видел, но по настояниям Аракчеева и А. С. Шишкова, особенно не любившего Т. и называвшего ее "жрицей между вакханками", согласился на тщательное, но не гласное следствие, которое однако ничего нового не дало, почему Т. и ее приверженцы снова были оставлены в покое.


В 1825 г. пал кн. Голицын, в лице которого Т. лишилась самой влиятельной поддержки. Опасаясь новых преследований со стороны полиции, Т. с ближайшими своими последователями — братом Никитушкой, Пилецким, Поповым и др. — выселилась за город, недалеко от Московской заставы, где на средства, данные ген. Головиным, приобрела обширную усадьбу с просторным домом и там основала нечто вроде сектантской колонии. Здесь радения кружка Т. продолжались еще 12 лет. 8 мая 1837 г., по распоряжению Бенкендорфа, согласно воле государя, колония T. была закрыта, а она сама и все члены кружка, до решения дальнейшей их участи, подверглись аресту в своих комнатах. Секретный раскольничий комитет, которому было передано дело T., нашел, что она и ее последователи составили тайный союз и установили "образ моления, соединенный с неприличными обрядами, противными как правилам и духу православной церкви, так и государственным узаконениям". Дальнейшую деятельность общества секретный комитет признал вредной, высказал мнение о желательности его закрытия и полагал главных сектантов разослать по монастырям, а остальных отдать под надзор полиции. Это мнение комитета 11 мая было утверждено императором Николаем I; 21 мая 1837 г. Т. была лишена пенсии и сослана под строгий надзор в кашинский Сретенский монастырь, а ее последователи поселены по другим монастырям; только немногих, в том числе Е. А. Головина, спасло их высокое положение.


Материально поддерживаемая кн. Енгалычевым, Т. пробыла в монастыре 10 лет, ведя строгую жизнь, исполняя все церковные и монастырские обряды и занимаясь чтением священных книг. Несогласие ее признать свои религиозные убеждения и свою религиозную деятельность заблуждением было причиною того, что прошения ее родственника M. Татаринова на имя ген.-адъютанта А. X. Бенкендорфа об исходатайствовании соизволения на освобождение ее из монастыря и ее собственные неоднократные прошения о том же непосредственно на Высочайшее имя оставляемы были без внимания. Государь приказал объявить T., что освобождение ее может последовать только в том случае, "если она отвергнет свои заблуждения, на коих была основана секта ее". T. же упорно отказывалась признать его заблуждением, потому что это учение, по ее словам, привело к покаянию и послужило к утверждению многих в вере в Иисуса Христа. Она говорила, что в первобытной церкви всегда были особые общества, но не допускались гласно по той причине, что не все "могут сие вместить", и это послужило бы соблазном для многих. Признавая, что православная церковь и без пророческих собраний доставляет средство к дарованию верным Духа святого, Т. тем не менее не отрицала пользы и возможности пророческого слова. Дар пророческий, говорила она, возбуждался не кружением тела, а верою в Евангелие и в пророческое слово; радение же или кружение тела служило к умерщвлению строптивой природы, которая противится благодатному действию на "внутреннего человека". Т. утверждала, что в их собраниях действительно происходило явление св. Духа во плоти, т. е. чрез человека "слышалось слово жизни тому, кто с чистым сердцем желал его слышать". Слово это обновляло человека точно так же, как и св. таинства церкви, установленные Спасителем. Только в 1847 г., когда T., не отказываясь от сущности своего учения, дала все же безусловное письменное обязательство оказывать искреннее повиновение православной церкви, не входить ни в какие неблаговидные общества, не распространять ни явно, ни тайно своих заблуждений и не исполнять никаких особенных обрядов под опасением строжайшего взыскания по закону, государь разрешил Т. жительствовать в г. Кашине, но с учреждением над нею секретного полицейского надзора. Из тюрьмы она вышла больная и разбитая. В июле 1848 г. ей было разрешено жить в Москве, но без права въезда в Петербург. В Москве Т. и скончалась — 13 июля 1856 г.


Юрьевский архимандрит Фотий, основываясь на каких-то слухах, весьма нелестно отзывается о поведении T., называя ее развратницей; слухи эти, однако, свидетельствами допрошенных лиц ни малейше не подтверждаются, а исследованиями историков сект решительно опровергаются и причисляются к измышлениям Фотия, почему-то страстно ненавидевшего Т. Из всего известного о Т. видно, что ее последователи смотрели на нее как на женщину высоконравственную и вдохновляемую Богом; они питали к ней глубочайшее уважение, называли матерью, видели в ней руководительницу на пути к Богу. То уважение, с которым относились к Т. ее последователи, лучше всего можно видеть на жизни Е. А. Головина, который по ее слову отказался от губернаторского поста в Сибири, чем навлек на себя гнев государя, затем подал в отставку, которую получил вместе с запрещением жить в столицах, и наконец, опять-таки по ее слову, снова вступил на службу.


Следствие по делу T. и всеподданейшие прошения ее от 28 марта 1843 г. и ее деверя, М. Татаринова, от неизвестной даты 1842 г. находятся в архиве обер-прокурора синода, д. № 54, и в архиве синода, д. № 23759. — "Письма Импер. Александра I к тайн. сов. Милорадовичу", "Русский Архив", 1804, стр. 623. — Свящ. Иоаннов, "Дополнительные сведения о Татариновой и членах ее духовного союза", там же, 1872, № 12, стр. 2334—2354. — "Извлечения из записок юрьевского архимандрита Фотия", там же, 1873, стр. 1444—1451. — П. В. Кукольник, "Анти-Фотий. Ответ очевидца на статью, помещенную в "Русском Архиве" 1873 г.", там же, 1874, № 3, стр. 589—611. — "Воспоминания Фаддеева", там же, 1891, № 3, стр. 397. — И. П. Липранди, "О секте Татариновой", "Чтения в Моск. Общ. Истор. и Древн. Российск.", 1868, № 4, стр. 20—51, и отд., Москва 1869 (сведения односторонни, основаны на доносах прислуги и показаниях сыщиков). — Его же, "Краткое обозрение русских расколов, ересей и сект", там же, 1870, и отд., Москва 1870. — Ю. В. Толстой, "О духовном союзе Е. Ф. Татариновой", "Девятнадцатый век", историч. сборник под ред. Бартенева, Москва 1872, т. І, стр. 220—231. — Его же, "Очерк жизни и службы Е. А. Головина", там же, т. 1, стр. 8—10, 21—22. — "Из записной книжки художника В. А. Боровиковского, 1819—1824 гг.", там же, т. І, стр. 213—219. — Н. Дубровин, "Наши мистики-сектанты. Е. Ф. Татаринова и А. П. Дубовицкий", "Русская Старина", 1895, №№ 10, 11, 12; 1896, №№ 1, 2. — В. Фукс, "Из истории мистицизма. Татаринова и Головин", "Русский Вестник", 1892, январь (целиком напечатана очень ценная по своей искренности и правдивости записка Е. А. Головина, написанная им для Паскевича-Эриванского по просьбе последнего). — "Письма кн. А. М. Голицына К. С. Вязмитинову", "Историч. Вестник", 1884, № 3, стр. 580. — Н. С. Усов, "Из моих воспоминаний", там же, 1884, № 3, стр. 559. — А. Малышевский, "Головин и Татаринова", там же, 1896, № 9. — "Любопытные сведения об известной сектаторше Е. Ф. Татариновой", "Русский Мир", 1872, № 196. — П. Знаменский, "Чтения из истории русской церкви за время царствования Императора Александра I", "Православный Собеседник", ч. III, стр. 257—260. — "Татаринова в Кашинском женском монастыре", "Тверские Епархиальные Ведом.", 1891, №№ 10, 11 и 12 (перепечатано в извлечении в "Богословск. Вестнике", 1893, № 6, стр. 369—375). — "Из воспоминаний митрополита Филарета", "Православное Обозрение", 1868, № 8, стр. 523. — Н. В. Сушков, "Записки о жизни митропол. Филарета". — "Воспоминания Ф. Ф. Вигеля", Москва 1864, т. III, ч. 6, стр. 38. — Д. Мордовцев, "Русские женщины XIX века", СПб. 1874, стр. 221—237. — В. Кельсиев, "Сборник о расколе", Лондон 1861, выпуск II, стр. 130. — "Энциклопедический словарь" Брокгауза-Ефрона, изд. 1-е, т. 32. СПб. 1901, стр. 666—668.


{Половцов}





Татаринова, Екатерина Филипповна


ур. Буксгевден, ст. сов-ца, основат. секты "союз братства"; р. 29 авг. 1783 г., † 12 июля 1856 г.


{Половцов}

Источник: Большая русская биографическая энциклопедия. 2008