— русская императрица, урожденная принцесса гессенская (1872—1918), жена Николая II с ноября 1894. В истории падения династии Романовых сыграла приблизительно такую же роль, что Мария-Антуанетта в истории падения Бурбонов. Но сравнение с Марией-Антуанеттой весьма невыгодно для А. Ф. Последняя королева старой Франции была нормальной женщиной, несколько легкомысленной и любившей весело пожить, чем компрометировала королевскую власть и помогала расстраивать франц. финансы. А. Ф., совсем не будучи легкомысленной, была зато совершенно ненормальным человеком. Глубокая истеричка, в той стадии истерии, к-рая почти неотличима от помешательства, она даже внешне на непривыкших к ней людей производила жуткое впечатление. Такому видавшему виды человеку, как франц. дипломат Палеолог, десять минут около императрицы, сидевшей молча "с пустым и напряженным взглядом, с пятнами на щеках, с неподвижными надутыми губами", показались "нескончаемыми". Вырожденчество всей семьи, из которой вышла А. Ф., неопровержимо засвидетельствовано болезнью ее сына Алексея, страдавшего гемофилией (неудержимыми кровотечениями): болезнь эта типична именно для вырождающихся и передается только мужскому потомству, но непременно через женщин. В обстановке рус. самодержавия природные ненормальности А. Ф. расцвели пышным цветом, приняв своеобразный "национальный" характер. Дочь английской принцессы, сравнительно свободомыслящей (приятельницы Д. Штрауса, автора "Жизни Иисуса"), А. Ф. в области ханжества побила рекорд даже самих последних Романовых. Те спускались до уровня безграмотного крестьянина, она опустилась до уровня африканского дикаря, верила не только в мощи, а в амулеты, наговоренные предметы, в чудотворную силу палки, которой касался "божий человек", в возможность для этого "божьего человека" изменять погоду и т. п. Сравнительно с нею Александр III и Победоносцев были бы прогрессивными людьми. Ее религиозной манией, разумеется, пользовались, и около нее мы постоянно встречаем различных "чудотворцев", имевших на рус. царицу неограниченное влияние. Наиболее известными из них были франц. шарлатан Филипп, в эпоху русско-японской войны, и особенно знаменитый Распутин (см.), через нее сделавшийся фактическим рус. самодержцем в последние годы существования империи. В одном письме к мужу она сама прямо говорит, что ее влияние на Николая "направляется Григорием" (т. е. Распутиным) и что люди именно этого "боятся". — Бояться было чего. По отзыву последнего министра-временщика Николая II, Протопопова (назначенного, фактически, именно Распутиным), "государыня дополняла своею волею волю царя и направляла ее. Имела большое влияние. Твердый характер...." Николай в конце концов подчинялся всему, чего требовала А. Ф. Назначение министров, включая и премьера, членов государственного совета — шло через нее. "Министерская чехарда" эпохи империалистской войны всецело вскрывается нам только из ее переписки с Николаем. Министры возвышались и падали в зависимости от того, как они относились к Распутину. Хвостов-младший стал министром только потому, что он обещал защищать Распутина от нападок в Думе, и был сменен немедленно, как только выяснилось его враждебное отношение к "старцу". Политический смысл в перемены вносил уже сам Распутин, находившийся под влиянием определенных — очень темных — общественных группировок и, кроме того, имевший и собственные точки зрения, простецкие, но не вовсе лишенные смысла. Для самой А. Ф. исключительно отношение людей к Распутину решало их судьбу.
Все это не могло не стать постепенно известным широким кругам, и к началу 1917 "существовало опасение, что царицу могут убить; ее не любили ни в войске, ни в тылу" (Протопопов). А так как дело было во время войны, то антипатия к царице приняла соответствующую окраску: А. Ф. — "немка", "шпионка" и "изменница". Переписка А. Ф. с Николаем с неопровержимостью устанавливает, что бывшая гессенская принцесса все время войны поддерживала сношения со своими германскими родственниками и что те пользовались этим, м. пр., и для того, чтобы завязать переговоры с Николаем. Более ничего сказать нельзя, и суть дела, конечно, не в этой "измене" (не столько России, сколько Антанте, Англии и Франции), а в том, что царица была верной "опорой правых кругов" (Протопопов), что она была у трона Романовых представительницей самой мрачной реакции, что ее влиянием держались такие черносотенные фигуры, как Штюрмер, Щегловитов и т. п. Вот почему она по заслугам разделила судьбу своего мужа 16 июля 1918.
Лит.
: "Переписка Николая и Александры Романовых", изд. Центрархива, М., ГИЗ (пока вышли 3 и 4 томы); "Падение царского режима", Материалы Верховной следственной комиссии Врем, правительства (Л., 1925—26, вышло 4 тома). М. Покровский.