АНТИСЦИЕНТИЗМ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ

система представлений о специфике исторического познания. А. в. и. п. как система представлений, сложившаяся на волне критики позитивистской историографии, была направлена не против исторической науки как таковой, а против сциентистского варианта исторического познания, элиминирующего специфику исторической науки. А. в. и. п., основываясь на принципах антисистематической эпистемологии и неклассической рациональности, в качестве идеала научности берет модели мышления гуманитарных наук, реализуя варианты экзистенциально-антропологических научно-исследовательских практик, ориентированных на реконструкцию исторической действительности в системе научного знания, в которой презентуется не только историческое прошлое, но и субъект исторического познания. А. в. и. п. стал основой неклассической исторической науки сформировавшейся в первой половине XX в., в рамках которой сложилось представление о том, что сциентистская рациональность разрушает живую историческую реальность, превращая ее в «объект» научного исследования. В связи с этим позитивистская историография была подвергнута критике как репрессивная инстанция, которая с помощью различных априорных теорий, «собирая» историю в единое целое и превращая исторические факты в «вещи», «умерщвляет» реальную жизнь людей прошлого. В рамках антисциентизма в историческом познании были переосмыслены предмет исторического исследования и его когнитивная стратегия: строго детерминированная, структурированная надындивидуальная историческая реальность уступила место индивидуальной реальности, миру повседневной жизни и дорефлексивных форм обыденного сознания; номотетическая когнитивная стратегия была заменена идиографической, направленной на понимание и описание уникальных структур субъективной ориентации в мире повседневности, конституированных сознанием. А. в. и. п., обретая человека в истории, превращал историческое исследование в «субъект-субъектное» отношение, в «диалог культур», а историческое знание в нарратив. В 50-х - начале 70-х гг. XX в., а. в. и. п. был подвергнут критике со стороны «новой исторической науки», представители которой, придерживаясь сциентистских ориентаций, стремились преодолеть идиографизм неклассической исторической науки на путях социальной истории, психоанализа, структурализма, марксизма, клиометрии. Однако в 70-80-х гг. XX в. под влиянием идей, связанных с «лингвистическим поворотом» и постмодернизмом, сциентистские устремления «новой исторической науки» были подвергнуты критике, начался новый ренессанс антисциентизма в историческом познании.
Его основой стал субъективистский, ассоциативнообразный постмодернистский стиль исторического мышления. Исходя из представления о том, что историческая действительность начинает существовать только в интерпретациях и лишь благодаря им, постмодернисты главную роль в историческом познании стали отводить текстам. Постмодернисты рассматривают процесс исторического познания как диалог между текстами, в ходе которого возникает специфическая власть языка текста, способного своими внутренними средствами создавать самодовлеющий мир исторического дискурса, в котором конструируется историческая реальность. Поэтому историческое знание рассматривается постмодернистами не как «отражение» исторической реальности, а как субъективное выражение интересов и потребностей, стереотипов восприятия и мышления самого исследователя, «вписанного» в гипертекст современности. Широкое распространение идей научного конструктивизма в современном а. в. и. п. сопровождается формированием такого типа методологического сознания, в рамках которого историческое познание приобретает онтологическую «скромность»: оно утрачивает историческую действительность «саму по себе» в той мере, в какой эта действительность трансформируется в знаки, символические формы и тем самым в раз ные картины исторической реальности, из которых ни одна не может быть признана единственно правильной. «Мир прошлого» начинает встречать историков в разных ипостасях, которые исследователи выбирают для конкретной научной «встречи». В таком методологическом сознании постепенно преодолевается «жажда объективности», свойственная сциентистским (см.: сциентизм в историческом познании) научно-исследовательским практикам, и формируется представление о том, что «мир прошлого» становится исторической реальностью в соответствии с познавательным контекстом.
Лит.: Лубский А. В. Альтернативные модели исторического исследования: концептуальная интерпретация когнитивных практик. Saarbriicken: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2010; Могилъницкий Б. Г. История на переломе. Некоторые тенденции развития современной исторической мысли// Междисциплинарный синтез в истории и социальные теории: теория, историография и практика конкретных исследований / Под ред. Л. П. Репиной, Б. Г. Могильницкого, И. Ю. Николаевой. М.: ИВИ РАН, 2004; Мучник В. М. Актуальность мифа. О тенденциях развития исторического сознания в канун третьего тысячелетия // Историческая наука и историческое сознание. Томск: Изд-во ТГУ, 2000; Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб.: Наука, 1997; Савельева Я. М, Полетаев А. В. Знание о прошлом: теория и история: В 2-х томах. Т. 1: Конструирование прошлого. СПб.: Наука, 2003. А. В. ЛУБСКИЙ