Маршал Г.К. Жуков вспоминал, что ему «часто задавали вопрос: как вел себя И.В. Сталин в тревожный момент, когда враг подошел к столице, где он находился во время битвы под Москвой? Я отвечал: «Надо сказать, что Сталин был серьезно встревожен создавшейся обстановкой в октябре месяце, особенно в период 7 – 25 октября. А когда нам удалось организовать оборону по линии Волоколамск – Можайск – Тула и удалось остановить наступающие части противника, Сталин был уверен в том, что врагу не удастся взять Москву, и он не покидал Москвы в процессе всего сражения и всей войны. Эта уверенность Государственного Комитета Обороны, который возглавлял Сталин, была продемонстрирована, как известно, парадами войск 7 Ноября в Москве, Куйбышеве и других районах».
Когда осенью 1941 немецко‑фашистские войска вплотную подошли к столице, решалась судьба уже не Москвы, а всего Советского Союза. По плану был проведен ряд фронтовых оборонительных операций. Грандиозное Смоленское сражение сорвало намерения германского командования быстро захватить Москву. 16 октября 1941 Государственный Комитет Обороны принял решение об эвакуации из столицы на восток части правительственных учреждений, крупных оборонных заводов, научных и культурных организаций, дипломатических миссий, детей. В далекий Томск был направлен саркофаг с телом В.И. Ленина. Решительно отверг И.В. Сталин предложенный ему для подписи Н.С. Хрущевым проект постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 16 октября 1941 о сдаче Москвы. Сталин отверг и предложение Хрущева по совету Молотова и Берии для безопасности покинуть Москву. Он молча взял его под руку и выставил из кабинета.
Об обстановке в Москве и на подступах к столице И.В. Сталину докладывали ежедневно. Положение оставалось тревожным. В постановлении ГКО от 19 октября 1941 характерным стилем И.В. Сталина было записано: «Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах 100–120 км западнее Москвы поручена командующему Западным фронтом генералу армии Г.К. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал‑лейтенанта т. Артемьева возложена оборона на ее подступах». Государственный Комитет Обороны призвал трудящихся соблюдать общественный порядок и спокойствие, оказывать всяческое содействие Красной Армии, обороняющей Москву.
В Москве действовали Ставка Верховного Главнокомандования и Главное Политическое Управление РККА. На метростанции «Кировская» работал узел связи Генерального штаба. На Старой площади работал аппарат Центрального Комитета ВКП(б). Когда Г.К. Жуков обратился к И.В. Сталину с просьбой разрешить перевести командный пункт Западного фронта из Перхушково подальше от линии фронта – к Белорусскому вокзалу или в Арзамас, Сталин заявил, что если Жуков сдвинется с места, то он лично будет командовать Западным фронтом. Военным Сталин сказал:
– Я остаюсь в Москве. Штаб Западного фронта останется в Перхушково. Ни при каких условиях Москву мы не сдадим!
В трудные дни обороны Москвы И.В. Сталин выезжал на фронт, чтобы на месте ознакомиться с положением дел: на Можайский, Звенигородский и Солнечногорский оборонительные рубежи. В 16‑й армии Рокоссовского осмотрел на деле работу ракетных установок БМ‑13 («катюш»), побывал в 316‑й дивизии Панфилова. Уехал, как и приехал, без лишней помпы.
6 ноября 1941 И.В. Сталин на тожественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями выступил с докладом «24‑я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции», в котором раскрыл первоочередные задачи великой освободительной войны за честь и свободу нашей Советской Родины. 7 ноября на военном параде на Красной площади И.В. Сталин с трибуны Мавзолея Ленина напутствовал уходящих на фронт:
– Под знаменем Ленина – вперед, к победе!
В конце ноября – начале декабря 1941 были сорваны попытки фашистов прорваться к Москве. Больше того, создались условия для перехода Красной Армии в контрнаступление. 30 ноября командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков направил Народному комиссару обороны И.В. Сталину план контрнаступления армий Западного фронта. После утверждения И.В. Сталиным плана войска Западного, Калининского, и Юго‑Западного фронтов 5–6 декабря 1941 перешли в наступление и, нанеся тяжелое поражение войскам группы армий «Центр», отбросили врага на 100–250 и больше километров на запад.
При самых разных оценках Московской битвы, бесспорно одно – ее победный исход упрочил военно‑политическое положение Советского Союза и содействовал укреплению антигитлеровской коалиции. Она положила начало перелому в ходе Великой Отечественной войны Советского Союза и развеяла миф о непобедимости немецко‑фашистской армии.
Битва под Москвой стала особой страницей во Второй мировой войне. По местам недавних боев под Москвой по указанию И.В.Сталина провезли британского министра А.Идена, который, по возвращению сказал, что собственными глазами видел, какое поражение потерпела немецкая армия. На что Сталин заметил: теперь англичане станут сговорчивее. По итогам встреч в Москве личный посланник президента Г.Гопкинс убедил Ф.Рузвельта, что Советский Союз способен победить Германию. В ходе таких многотрудных переговоров И.В.Сталин добился, чтобы правительства Великобритании и США пошли на создание антигитлеровской коалиции. Это была выдающаяся дипломатическая победа И.В.Сталина, в конце концов предопределившая победу над фашистской Германией и ее сателлитами.
К тому же победный исход Московской битвы заставил Японию и Турцию – союзников фашистской Германии – воздержаться от нападения на Советский Союз.
После войны писатель И. Ф. Стаднюк спросил у В.М. Молотова:
«Как бы развернулись события, если б Сталин осенью 1941 г. покинул Москву?» В ответ услышал: «Москва бы пала». А что последовало бы за захватом немцами Москвы? Напрашивался вывод, с которым соглашаться не хотелось: рухнул бы Советский Союз… Молотов смотрел шире: тут же рухнула бы коалиция антигитлеровских государств.
В организации разгрома гитлеровского плана «похода на Москву» ярко раскрылся государственный и полководческий талант Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. «И вот для всех нас, – отмечал маршал А.М. Василевский, – постепенно становится заметным, как он стал все более глубоко мыслить категориями современной войны, исключительно квалифицированно решать вопросы военного искусства».