БУЛГАКОВ Яков Иванович

— действительный статский советник, дипломат; род. 15 октября 1743 г. в Москве, ум. там же 7 июля 1809 г. Сын отставного секретаря л.-гв. Преображенского полка И. М. Булгакова, он, после первоначального обучения в доме родителей, поступил в университетскую гимназию, где сблизился с товарищами Фонвизиным и Гр. Потемкиным, с которыми до смерти сохранил дружественные отношения. Поступив из гимназии в московский университет, Булгаков примкнул к собиравшимся около Хераскова студентам, имевшим охоту к словесным наукам, и стал упражняться в литературных работах, занимаясь очень прилежно и другими науками. При окончании университетского курса в 1761 г. Булгаков был награжден золотою медалью и званием студента и затем поступил на службу в коллегию иностранных дел. Он скоро был отправлен курьером в Варшаву с извещением о кончине Императрицы Елизаветы Петровны и о вступлении на престол Императора Петра IIІ, а затем в качестве переводчика сопровождал посланного в Вену камер-юнкера Д. М. Матюшкина. По возвращении из Вены Булгаков был причислен к нашей миссии в Варшаве в 1764 г., где был секретарем при послах: Кейзерлинге, князе Репнине, Волконском и Стакельберге, и скоро был сделан советником посольства. Князь Н. В. Репнин, узнав способности Булгакова, взял его в 1775 г. с собою в Константинополь, когда был отправлен с богатыми подарками к султану Абдул-Гамиду для заключения мира, Булгаков был маршалом этого посольства и воспользовался случаем близко ознакомиться с положением политических дел в Константинополе. Когда в Европе возникло дело о баварском наследстве, на которое заявляли претензию и Австрия, и Пруссия, и обе державы обратились к посредничеству России, то для решения этого дела, был созван конгресс в Тешене, причем уполномоченным со стороны России на конгрессе был послан в 1778 г. кн. Н. В. Репнин, взявший снова с собою Булгакова. За труды, понесенные на этом конгрессе, канцелярии советнику Булгакову 10 июня 1779 г. была Всемилостивейше пожалована в вечное и потомственное владение половина Копнянской части староства Козянского, Полоцкой губ. После этого Булгаков участвовал в качестве полномочного комиссара вместе с камер-юнкером М. C. Потемкиным в комиссии по разграничению Новороссийской губернии с Подольскою украйною и подписал 5 (16) января 1781 г. акт сего разграничения. Вскоре после этого Булгаков в 1781 г., по ходатайству князя Потемкина и гр. Панина, был назначен на очень трудный в то время пост чрезвычайного посланника нашего и полномочного министра в Константинополь. Булгаков все время пребывания в столице турок стремился к тому, чтобы осуществить на деле слова, сказанные ему Фонвизиным: "у нас ребят пугают все турками; это надо переменить и сделать так, чтобы сам султан дрожал от имени русского". Булгаков твердостью своих требований и непреклонностью скоро достиг того, что Екатерина II почти что царствовала в Константинополе. После очень бурного переезда из г. Херсона Черным морем, Булгаков прибыл в Константинополь 27 июля 1781 г., когда там была язва (т. е. чума). Он был принят очень ласково визирем, желавшим доставить ему скорее аудиенцию у султана, но установленные перед рамазаном и байрамом обряды воспрепятствовали этому и отстрочили аудиенцию недель на пять, в продолжении которых Булгаков принимал дела от своего предместника Стахиева и знакомился с ними. Он скоро стал ходатайствовать о необходимости купить дом для посольства (в Буюк-дере), что ему и было разрешено. Булгаков занялся отделкою и приспособлениями дома для посольства и между тем писал о пользе заключить торговый трактат с венецианскою республикою, причем меновая торговля с нею производилась бы в Корфу или на других островах Архипелага, "ибо их (т. е. венецианцев) не пустят в Черное море, а нам далеко ходить в Адриатическое море". Булгаков не замедлил завести в Константинополе много, как он выражается, "полезного знакомства" и стал употреблять "небольшие приманки", которые доставляли ему истинные сведения о всем, происходившем в Турецкой империи. Тем временем Булгаков в 1782 г. был произведен в статские советники, а при учреждении в том же году ордена св. Владимира он получил крест его 3 степени. Вскоре после этого он склонил турецкое правительство 10 июня 1783 г. заключить с Россиею торговое условие, во всем согласное с данным ему по этому делу предписанием Екатерины, и Порта была весьма рада окончанию сего дела. Возникший вскоре вопрос о присоединении к России кубанских земель и полуострова Крыма возбудил всеобщее внимание и вызвал лихорадочную деятельность представителей европейских держав в Константинополе. Они ссорились, мирились, соединялись вместе, чтобы совокупными действиями произвести давление на Порту и противодействовать стремлениям России. Булгаков должен был вести упорную борьбу и с турецким правительством, и с представителями европейских держав и доносил о всем в Петербург или самой Екатерине II, или графу Безбородко, с которым находился в дружественных отношениях. Булгаков писал неоднократно о бесплодности переговоров с турками на одних словах; о происках прусского агента Гаффрона, распускавшего разные слухи (как, напр., о намерении Императрицы Екатерины II изгнать турок из Европы) с целью восстановить против нас Турцию; о том, что Франция, снаряжает суда на помощь Турции; что французский посол имеет тайные свидания с рейс-эффенди. При этом Булгаков добавлял, "что он старается завести во всякой части правительства (турецкого) людей из мелких служителей, дабы через оных знать, что делается, и там, где уже предуспел их достать за малое помесячное награждение, часто спознаю происходящее вернее и скорее, нежели чрез большие каналы. Рассылаемые мною по городу люди, слушая разговоры по домам знатных и особливо черни, которой голос действительно здесь важен, наставляют меня также нередко на путь добираться до источников правды и открывать истины, до которых бы без того я не дошел". Этими путями Булгаков узнал, что прусский агент Гаффрон употребляет все позволенные и непозволенные способы, дабы довести Турцию до разрыва с Россиею; что король прусский готов заключить союз с Турциею, если Франция будет также в союзе, что Порта готовится к войне, что Франция дает ей 12 линейных кораблей и несколько мелких судов, которые пойдут под турецким флагом, что, в случае войны с турками, Франция, Испания и Англия согласились не впускать русские корабли в Средиземное море и т. д. Несмотря однако на все препятствия и затруднения, доводившие Булгакова до отчаяния, ему удалось наконец добиться, что Порта 28 декабря 1783 г. подписала акт об уступке Крыма, Тамани и земель на Кубани. Булгаков из скромности приписывал успех в этом деле князю Г. А. Потемкину, который однако писал ему: "Вы относите это мне; это еще более увеличивает ваши заслуги; все от Бога, но этим вам обязана Россия и сами турки: ваша твердость, деятельность и ум отвратили войну". Императрица Екатерина II пожаловала ему чин действительного статского советника, большой крест 2 степени ордена св. Владимира и деревни в Полоцкой губернии. Вместе с тем, по ходатайству Булгакова, были более или менее щедро награждены не только чины его посольства, но многие лица турецкого правительства (деньгами), а также и иностранные послы: австрийский — деньгами, табакеркою с вензелем, мехом соболиным 40 соболей и супруга его — бриллиантовым складнем; французский и английский — по табакерке с портретом Ее Величества, причем им учинены приветствия от имени Ее Величества. Оттоманская порта, однако, не могла примириться с мыслью о потере значительной части своих владений и, подстрекаемая Франциею, не теряла надежды при первой войне с Россиею возвратить себе утраченные земли. Турция, готовясь к войне с Россиею, задумала удалить из Константинополя Булгакова, которому французский посол Шуазель-Гуфье советовал уехать, говоря, что "славы он себе более не прибавит, а хлопот и мучений по мелким делам не избавится". Скоро главный консул в Смирне, Петр Фериери, человек, облагодетельствованный Булгаковым, подал на него донос, полагая, что этим достигнет удаления Булгакова. Но последний изобличил ложность доноса Фериери, который и был отрешен от должности. Тем временем Булгаков продолжал вести с оттоманским правительством постоянные переговоры о неточном исполнении Турциею заключенных с нею договоров, а также по делам грузинским, — о том, что турки посылали возмущать соседние с Карталиниею народы против царя Ираклия и т. д. Турки не хотели удовлетворить наших требований. Интриги западных держав побудили султана не только отвергнуть все условия Булгакова, но султан объявил его самого мусафиром т. е. гостем блистательной порты и приказал отвести в Едикуль (Семибашенный замок), в котором он и содержался под строгим надзором. Несмотря на это, Булгаков вел переписку с Потемкиным, Безбородко и Императрицею, сообщал им о самых скрытых намерениях верховного визиря, препроводил секретный план будущих турецких военных действий на море, искусно составленный французами, писал и о том, что Шуазель-Гуфье имел свидание с Капитан-пашой, предложил ему составить план как можно скорее исправить флот, двинуться на Очаков, заградить нашим судам выход из Севастополя, сделать одну высадку турецких войск близ Хаджибея (Одессы), а другую в Крыму, предлагал в распоряжение Турции искусных французских офицеров и т. д. Во время заключения в Едикуле Булгаков сохранял совершенное спокойствие духа и не робел, даже когда разъяренная чернь константинопольская требовала его головы. Он спокойно занимался в заключении переводом обширного сочинения аббата де ла Порта "Всемирный путешественник" (в 27 томах) и переводил по одному тому в месяц, занимался цветами, сажал деревья, делал дорожки в саду замка, в котором ему было дозволено прогуливаться. Он просил разрешения султана отправить в Россию двух малолетних сыновей своих, родившихся в Константинополе, но и в том было ему отказано. Наконец, пробыв в Едикуле 12 недель, Булгаков был освобожден в конце октября 1789 г. "без пособия какой-либо державы иностранной, но от самой Порты по собственному ее побуждению", и отправился 7 ноября 1789 г. на французском корабле в Триест, взяв с собою двух малолетних сыновей и немного прислуги. Во все время переезда были бури, заставившие искать спасения в Дураццо. Наконец 25 ноября он прибыл в Триест и должен был отбыть карантин. Этот переезд стоил Булгакову до 10000 пиастров; он сам писал графу Безбородко: "меня высосали, как только можно". 11 декабря он получил в Триесте рескрипт Императрицы, в котором, высказывая свое удовольствие по случаю освобождения Булгакова из заключения, Екатерина II настаивала, чтобы он из Триеста как можно скорее отправился в Яссы, где князь Потемкин имел свою главную квартиру. Булгаков хотел безостановочно ехать в Яссы и направился на Вену. Однако наш посланник при венском дворе Д. М. Голицын нашел необходимым, чтобы он показался здесь некоторым лицам. Это заставило Булгакова пробыть в Вене несколько дней, в продолжение которых он был у Кауница, пригласившего его к обеду, а также у Императора Иосифа, который, будучи очень слаб, тем не менее пожелал принять Булгакова. После этого Булгаков под чужим именем направился в Яссы, потому что, по словам его в письме к графу Безбородко, "учтивость и снисхождение в Триесте и на дороге и здесь (т. е. в Вене) были столь велики, что могли вредить скорости его пути, если бы он не взял другого имени". Прибыв в Яссы 29 декабря 1789 г., Булгаков скоро, по настоянию князя Потемкина, был назначен 19 марта 1790 г. чрезвычайным и полномочным послом нашим в Варшаву, вместо Штакельберга, которого очень не любил Потемкин. Булгакову было назначено жалованья 10000 руб. в год да на стол по тысяче руб. в месяц. На проезд к месту и заведение дома пожаловано еще десять тысяч рублей. Булгаков был очень доволен и ожидал только соизволения князя Потемкина, чтобы отправиться по назначению, как можно скорее. Это соизволение последовало, и Булгаков уже в апреле 1790 г. был в Москве, где надеялся увидеть своего отца, но он ранее этого умер, узнав, что сын его в плену у турок. Булгаков, сам больной — "у него на обеих ногах объявились пресильные рожи, кои не позволяют пошевелиться", — прибыл в мае в Петербург, был очень благосклонно принят Императрицей, не замедлившею щедро наградить этого "Цареградского гостя", как она называла Булгакова. Указом 2 июня 1790 г. Булгаков пожалован и тайные советники, и в вечное потомственное владение ему дано 1500 душ в Полоцкой губ. и в Витебской экономии. Прибыв в Варшаву, Булгаков прежде всего должен был озаботиться наймом себе помещения и устройством его, так как его предшественник граф Штакельберг, уезжая, все распродал. Экономическое положение Булгакова в Варшаве было довольно неудовлетворительно, как видно из письма его к графу Безбородко от 18 января 1792 г.; он стал даже продавать пожалованные ему деревни, чтобы уплачивать долги. К тому же он начинал стареть и дряхлеть и, не имея надежды что-либо выслужить для поправления своего состояния, просил графа Безбородко войти в его положение и оказать пособие, опасаясь без оного при том же образе жизни "не иметь со временем даже рубашки". Служебное же положение Булгакова в Варшаве было едва ли не труднее чем в Константинополе. Он нашел королевство в сильном волнении по поводу сделанного на сейме предложения коренных перемен в правительственной форме. Императрица Екатерина II предписала Булгакову охранять старый порядок правления и не допускать в нем каких-либо изменений. Поляки составили конфедерацию; явилась борьба партий, беспорядки в правлении, враждебные отношения к России; все это до крайности затрудняло положение Булгакова. Скоро сам король Станислав Понятовский, вместе с армиею, примкнул к конфедерации, организованной под покровительством России в видах восстановления прежнего правления, после чего наши войска, а также австрийские и прусские, вступили с трех сторон в королевство Булгаков старался кроткими мерами водворить в Польше спокойствие и порядок, но этот образ действия не был одобрен графом П. А. Зубовым, и потому Булгаков просил об увольнении из Варшавы. 22 декабря 1792 г. он был отозван из Варшавы и заменен графом Я. И. Сиверсом. Булгаков прибыл в Петербург и, не получая ни какого нового назначения, занимался переводом для Императрицы сочинения д´Андрэ Бардона "Образование древних народов". За этот перевод Булгаков был награжден табакеркою. Кроме того, владея прекрасно польским языком, Булгаков, по поручению В. С. Попова, переводил для Императрицы, когда она занималась русскою историею, статьи из польского гербовника (о Чарторыйских), а также делал выписки из польских книг о семействах: Сангушек, Огинских, Любецких и т. д. При вступлении на престол Павла І, князь Н. B. Репнин был назначен управлять Литвою. Он предложил Булгакову место гражданского губернатора в Вильне и Ковне. Булгаков согласился принять это место, хотя и мало соответствовавшее прежнему роду его занятий; он хотел еще раз служить и сблизиться с Репниным, с которым служил в молодости. Булгаков строгим правосудием скоро снискал любовь всех обывателей и старался смягчить вражду польского населения к русским. Многие вельможи, знавшие давно Булгакова, стали приобретать имения в Литве и селиться в Вильне. Скоро был удален в свои литовские земли недоброжелатель Булгакова и Репнина, граф П. А. Зубов, и поручен надзору Булгакова, который имел с ним продолжительные объяснения и оказывал ему возможное снисхождение. Император Павел, довольный Булгаковым, наградил его орденом св. Александра Невского и чином действительного тайного советника, причем в грамоте говорилось: "да узрят все, сколь лестно служить отечеству подобно вам, и да подражают вам сыны сынов ваших". Расстроенное здоровье Булгакова и мучившая его подагра побудила его просить об увольнении от службы, на что и последовало Высочайшее соизволение в 1799 г. Он поселился в Москве, где имел немало старых друзей и занимался устройством своих домашних дел, которые за время его 30-летнего отсутствия были весьма расстроены. Он просил "своего единого покровителя, заступника и благодетеля", графа А. А. Безбородко, оказать ему содействие по покрытию долгов, особенно увеличившихся после банкротства банкиров Тeппepa и Кабри в Варшаве. Он просил исходатайствовать ему за 35 лет службы пенсию, оставшуюся свободною после умершего в 1798 г. Понинского. В свободное время Булгаков занимался много чтением, обладая обширною библиотекою. Император Александр предлагал ему вступить снова на службу, но болезнь не позволила Булгакову воспользоваться этою милостью. Я. И. Булгаков был одарен большим умом, прозорливостью, необыкновенно твердым духом, причем его обхождение делало его особенно способным к дипломатии. Доброта души его была замечательная: "для делания добра, говорил он, не надобно упускать ни одного случая". Он был чрезвычайно скромен и считал лучшею для себя наградою, что довольны его службою. В делах государственных он был до крайности осторожен; самомнения в нем вовсе не было, и он постоянно просил советов графа Безбородко. Убежденный в правоте своего дела, он ничего не боялся, что бы с ним ни сделали: "пропаду один, говорил он, но мщение за меня произведет общее добро". Булгаков был членом академии наук и многих других ученых обществ и вел обширную переписку, в том числе, с Фонвизиным, А. В. Суворовым, Потемкиным, Растопчиным и т. д. Письма его могут служить образцом слога, простоты изложения, чуждого всяких натяжек. Булгаков находил также время заниматься литературою и написал несколько прозаических пьес, напечатанных в журнале "Полезное увеселение", издававшемся в Москве в 1761 г., а также сделал несколько небольших переводов. Кроме того, он перевел 27 томов "Всемирного Путешествователя", первые тома которого печатались в типографии Н. Новикова в 1778 г. Второе издание этого перевода было сделано в 1803—1816 гг. Позднее он перевел сочинение д´Андрэ Бардона "Образование древних народов"; этот перевод был напечатан на средства Кабинета. Он начал переводить также "Путешествие Юного Анахарсиса" аббата Бартелеми, но, узнав, что им занимается молодой П. И. Страхов, человек бедный, подарил ему сделанный им перевод трех томов, чтобы не делать подрыва его труду. Булгаков начал также перевод поэмы Ариосто "Влюбленный Роланд" (переводил с французского перевода Лесажа), но этого труда не завершил.

Н. Новиков, "Опыт исторического словаря". — Бантыш-Каменский, "Словарь достопамятных людей русской земли". — Н. Греч, "Опыт биографии Булгакова". — А. Булгаков, "Биография Я. И. Булгакова", в "Московском Телеграфе", т. 38, 1831 г. — Бартенев, "Биография Я. И. Булгакова", в "Московских Ведомостях", 1855 г., №№ 5, 6, 8. — "Русский Вестник", 1814 г., книж. 3. — Сборник Императорского Русского Истор. Общества, т. 26 и 47. — Н. Бантыш-Каменский, "Дипломатические сношения нашего двора с европейскими". — "Русский Архив", 1873 г. и 1875 г. — С. М. Соловьев, "История падения Польши", 1863, стр. 232—299. — Сочинения П. А. Вяземского, т. V, стр. 50 и сл. — "Русская Старина", 1785, т. XII и XV. — Дневник А. В. Храповицкого, изд. 1874 г. — Биографические материалы питомцев Моск. Университета.

П. Майков.

{Половцов}

Булгаков, Яков Иванович

— сын секретаря Преображенского приказа; род. 15 октября 1743 г.; образование получил в университетской гимназии Московского университета. Товарищами его были Ипполит Богданович, Д. Фонвизин и Григорий Потемкин (впоследствии князь Таврический). По окончании курса в 1761 г., Б. записан был на службу в коллегию иностранных дел. Вскоре по определении на службу Я. И. отправлен был курьером в Варшаву с известием о кончине императрицы Елисаветы и вступлении на престол Петра III, а через полгода — в Вену, с известием о вступлении на престол Екатерины II. Через два года Б. назначен в Варшаву, где служил при четырех послах сначала секретарем, а потом советником посольства. В конце 1774 года покровитель, или, как тогда говорили, милостивец, Б., князь Репнин, собирался в Константинополь с чрезвычайным поручением императрицы к султану Абдул-Гамиду для заключения окончательного мира с Портой. Блестящее посольство из 500 человек отправилось весной 1775 года; Б. был при нем в звании маршала. Своими переговорами с визирем, в которых деятельное участие принимал и Б., Репнин добился признания со стороны Порты независимости Крыма, а это обстоятельство повело за собой присоединение Тавриды к России. В 1777 г. Я. И., в качестве секретаря, сопровождал того же Репнина с войсками в Тешен, где собрался конгресс по делам Баварии, на которую заявляла свои притязания Австрия. Затем, вместе с М. С. Потемкиным Б. произвел разграничение Новороссийской губернии с польской Украиной, которого акт подписал 5 янв. 1781 года. 20 мая того же года Екатерина назначила Б. на весьма трудный дипломатический пост чрезвычайного посланника и полномочного министра при Порте. Главной задачей Б. было ослабить то впечатление, которое должно было произвести на турок подготовленное уже присоединение к России Крыма. Весной 1781 г. Б. отправился к трудному и даже опасному посту, как это можно было видеть еще на предшественнике Б. во время переговоров о независимости Крыма, Стахиеве, который едва спасся от ярости константинопольской черни. Самым выдающимся временем пребывания его в Константинополе был 1783 г. В этом году он заключил с Портой торговый трактат. Между тем, присоединение Крыма к России было уже совсем подготовлено. Летом 1783 г. крымский хан Шагин-Гирей передал свои владения Екатерине и поселился в России. Главный виновник этого присоединения просил Б. написать, какое действие произвело это дело на турок, и Б. отвечал, что Порта пока молчит. Но вскоре и она громко заговорила, и только благодаря твердости и искусству Б. Россия избежала новой войны с Турцией. Постоянно угрожаемый бунтом со стороны константинопольской черни и беспокоимый французскими происками, Б. в продолжение нескольких месяцев вел оживленные переговоры с Портой и только 28 декабря успел заключить акт о согласии Порты на присоединение Крыма к России. "Ваша твердость, деятельность и ум отвратили войну", — писал, между прочим, Булгакову Потемкин. "Турки были бы побеждены, но русская кровь также бы потекла". Благодаря его же стараниям и настойчивости Турция признала власть России над Таманью и землями по р. Кубани. Успехи русской дипломатии в Константинополе возбудили зависть в зап. державах, и по их интригам Порта стала уклоняться от исполнения многих статей подписанных трактатов с Россией, а на представления русского посланника отвечала жалобами на мнимые вооружения России. Летом 1787 г. Екатерина была в Крыму, куда приезжал и Б.; здесь, без сомнения, он получил инструкции относительно будущего образа действий его в Константинополе. 5 августа он возвратился к своему посту. Вскоре состоялась конференция у великого визиря, на которой турки требовали возвращения Крыма к прежнему состоянию и пересмотра всех трактатов с Россией. Б. решительно отказался принять эти предложения, и в тот же день объявлен был мусафиром, или гостем, Блистательной Порты и отведен в Едикуль, или Семибашенный замок. Хотя надзор был за Б. и строгий, но он находил возможность вести переписку с некоторыми покровителями своими и с самой Екатериной; он сумел даже каким-то образом достать секретный план турецких военных операций на море, искусно составленный французским послом, и сообщить его русскому правительству. Весной 1789 года, уже при новом султане Селиме III, Булгаков стал просить Порту об отпуске в Россию, если не его самого, то, по крайней мере, детей его. В то же время французский посол Шоазель-Гуфье, предвидя, что война будет бедственна для Турции, хлопотал о том, чтобы вывести Порту из затруднительного и щекотливого положения и сблизить воюющие державы. Средством для этого он избрал освобождение Б. из заключения: склонив к этому Порту, он известил русского посланника, что французский фрегат будет ожидать его в Константинопольском проливе и что ему остается только тайно приготовиться к отъезду. Но Б. отвечал, что "представитель Екатерины... никакому стороннему посредству не хочет быть ничем обязан, и что за личную свою безопасность он не пожертвует честью престола и отечества". Наконец он сам решился просить об отпуске, и, после некоторых мелочных придирок со стороны Порты, султан, не слушая английского, прусского и шведского министров, 24 октября 1789 г. отпустил его из Едикуля. Через Триест и Вену, где виделся с больным императором, называвшим его севастопольским своим приятелем, и через Яссы, где находился тогда Потемкин, Б. прибыл в Петербург. Несмотря на болезнь, Екатерина приняла в Царском Селе цареградского гостя, как она назвала Б., наградила его деньгами и поместьями в Белоруссии и тогда же назначила его посланником в Варшаву, где он пробыл только 4 года. Павел I, по вступлении на престол, назначил в недавно присоединенный к России Литовский край кн. Репнина, поручив ему главное управление; им тогда же и Б., ввиду знакомства с этим краем, назначен был гражданским губернатором Виленской и Гродненской губ. Расстроенное здоровье и частые припадки подагры заставили Б. просить увольнения от службы; в 1799 г. он был уволен и поселился в Москве. Б. скончался 7 июля 1809 года. Б. чрезвычайно любил литературу, и сам может быть назван незаурядным литератором-переводчиком. Еще будучи студентом, он помещал свои переводы в "Полезном Увеселении" (1760—61), а около 1778 г. вместе с Фонвизиным затевал, но безуспешно, издание какого-то лексикона. В то же время Б. занимался переводом 27-томного "Всемирного путешественника" аббата де ла Порта. Но преимущественно этим переводом он занимался в своем константинопольском заключении. Перевод выдержал два издания. Три издания имел перевод его Боярдовой поэмы: "Влюбленный Роланд". Уже будучи не у дел, Б. переводил, по поручению императрицы, сочинение Бардона: "Образование древних народов", со множеством хороших гравюр. Наконец, он начал перевод сочинения Бартелеми: "Путешествие молодого Анахарсиса"; но, узнав, что над этим же переводом трудится П. И. Страхов, тогда еще молодой и недостаточный человек, чтобы не сделать этому последнему подрыва, подарил ему свой перевод, которого сделано уже было 3 тома.

Ср. биогр. его в "Московск. Телеграфе" 1831 и в "Московск. Ведомостях" 1855 г. (написана П. Бартеневым).

А. Э.

{Брокгауз}