(1870–1953), русский писатель. Почетный член Петербургской академии наук (1909). В мае 1918 Бунин с женой уехал из Москвы в Одессу, которую то захватывали белые, то освобождали красные. Поэтому в феврале 1920 эмигрировал сначала на Балканы, затем во Францию. И. А. Бунину в 1933 решением Шведской академии присудили Нобелевскую премию по литературе. Он ругал Советскую власть, но стремился в Россию. Тяжело переживал нападение фашистской Германии на Советский Союз. В дневнике писал:
01.07.41. Страшные бои русских и немцев. Минск все еще держится.
13.07.41. Взят Витебск. Больно…
09.08.41. Наши бомбили Берлин. Намяли русские холку фашистам, еще не то будет. Красная Армия в Берлин еще придет! Я вам прежде говорил, что так оно и будет!
11.10.41. Самые страшные для России дни, идут страшные бои – немцы бросили, кажется, все свои силы.
08.12.41. Русские атакуют и здорово бьют.
23.12.41. Немцы все отступают, теряя очень много людьми и военным материалом. 19‑го Гитлер сместил главнокомандующего на русском фронте Браухича и взял на себя все верховное командование.
26.02.41. Русские нанесли большое поражение немцам, погибла… их армия.
08.02.41. Взяли русские Курск, идут на Белгород.
Нет, вы подумайте, до чего дошло – Сталин летит в Персию, а я дрожу, чтобы с ним, не дай бог, чего в дороге не случилось.
31.07.44. Взят Псков. Освобождена уже вся Россия! Совершено истинно гигантское дело.
Вернуться в Россию И.А. Бунин не успел. Умер в Париже 8 ноября 1953.
БУНИН Иван Алексеевич
БУНИН Иван Алексеевич
БУНИН Иван Алексеевич
(1870—1953) — российский писатель, поэт, переводчик, почетный член Петербургской АН (1909), почетный член Общества любителей Российской словесности (1912), лауреат Нобелевской премии по литературе (1933). Первые стихи опубликовал в 1888 г. В 1891 г. вышла первая книга — «Стихотворения. 1887—1891». В 1890-х гг. публиковался во многих литературнополитических журналах («Русское богатство», «Северный вестник», «Вестник Европы»), приобрел известность как поэт и прозаик, а также как переводчик произведений Г. Лонгфелло, Дж. Байрона, А. де Мюссе, Леконта де Лиля, А. Мицкевича и др. Написанный под влиянием символизма сборник стихов «Листопад» принес ему Пушкинскую премию 1901 г. Особую известность приобрел благодаря повести «Деревня» (1910), сборникам «Иван Рыдалец» (1913), «Чаша жизни. Рассказы 1913—1914» (1915), «Господин из Сан-Франциско» (1916) и ряду философско-литературных трактатов, в которых выступил как представитель позднего критического реализма. В 1902—1909 гг. в издательстве «Знание» вышло пять томов первого собрания сочинений; в 1915 г. — 11олное собрание сочинений в шести томах. Первую мировую войну 1914—1918 гг., а затем и Февральскую революцию 1917 г. воспринял как предзнаменование страшного всероссийского крушения. Октябрьскую революцию 1917 г. рассматривал как «кровавое безумие» («Окаянные дни», 1918, опубл. 1925). В 1918—1919 гг. находился в Одессе, в январе 1920 г. — уехал в Стамбул. Из эмиграции, большую часть которой провел во Франции, в Россию не вернулся. В 1920—1940-х гг. написал 10 новых книг прозы («Митина любовь», 1925; «Жизнь Арсеньева», 1930; «Темные аллеи», 1943 и др.). В 1950 г. в Париже были опубликованы «Воспоминания».
Источник: История России. Словарь-справочник. 2015
Бунин Иван Алексеевич
(1870–1953) - писатель, поэт, переводчик, почетный академик Российской АН (1909), лауреат Нобелевской премии (1933). В молодости работал корректором, статистиком, библиотекарем, репортером в Орловской газете. В 1889 первое упоминание о пребывании в Х-ве и начале литературной деятельности. В феврале-апреле этого же года жил у старшего брата Юлия, по ул. Скрипницкая, 12 (ныне ул. Воробьева), который ввел его в народнический кружок, среди членов которого были искусствовед Э.Д. Воронец, В.П. Лепешинский (дед балерины О.В. Лепешинской), служащие, студенты. Общение с демократической украинской интеллигенцией способствовало пробуждению его интереса к украинской культуре и литературе. Город поразил его великолепием магазинов и высотой каменных домов, огромностью площадей и собором. В Х-ве по утрам посещал общественную библиотеку (ныне ХГНБ им. В. Короленко), знакомился с литературой по украиноведению, читал и перечитывал Шевченко, от которого пришел в восхищение, изучал «Слово о полку Игореве». Харьк. впечатления питают одно из его самых лучших и крупных произведений «Жизнь Арсеньева». Первый сборник стихов посвятил своему брату и другу Юлию. Из Х-ва Б. уехал в Севастополь. В ноябре того же года снова приехал в Харьков, где заболел. Денег на лечение не было, и его взяла к себе семья Воронец. Когда немного поправился, уехал в Орел. В 1892 вместе с одним молодым человеком сопровождал в Х-в свою знакомую Л.А. Женжурист, где они потерялись и возвращались в Полтаву порознь. В тот же день он написал драматическую поэму «Втроем в Х-в и обратно». 27 июля 1894 снова приезжал в Харьков, где его встретил брат Юлий, и они вместе отправились в Полтаву. В том же году еще раз приезжал в Х-в на встречу со своей первой женой В.В. Пащенко. Подолгу жил у брата в Полтаве, много путешествовал по Харьк., Полтавской, Киевской губерниям, по Крыму, бывал на Днепре, Донце, в Одессе. Враждебно встретив Октябрьскую революцию, в 1920 эмигрировал во Францию. Роман «Жизнь Арсеньева» (1930, Париж) как бы замкнул цикл художественных автобиографий, связанных с жизнью русского поместного дворянства.
Источник: Харьков. Энциклопедический словарь.
БУНИН Иван Алексеевич
10/22.10.1870 - 8.11.1953), русский писатель и переводчик. Из древнего дворянского рода. Получил хорошее домашнее образование (курс гимназии и курс университета проходил под руководством приглашенных преподавателей). Начал писать стихи с 7 лет. Первые выступления Бунина в печати были в 1888 (стихи "Над могилой Надсона" и "Деревенский нищий"). В 1889 Бунин переехал в Харьков к брату Юлию. Здесь он познакомился с народниками. В конце 1889 принял предложение издательницы Н.А. Семеновой о сотрудничестве в "Орловском вестнике" и переехал в Орел.
В 1891 вышла первая книга Бунина - "Стихотворения 1887-1891". С августа 1892 Бунин служил в городской управе Полтавы и сотрудничал в "Полтавских губернских ведомостях". В н. 1890-х Бунин был уже известным поэтом и прозаиком, публикуя стихи и рассказы в популярных в то время литературно-политических журналах: "Русское богатство", "Северный вестник", "Вестник Европы". В 1895 Бунин оставил службу в Полтаве, уехал в Петербург, затем в Москву, сблизился с К.Д. Бальмонтом, В.Я. Брюсовым, Н.Н. Златовратским, Л.П. Чеховым, Ф.К. Сологубом, а в 1896-97 - с В.Г. Короленко и А.И. Куприным. В 1896 вышел перевод Бунина поэмы Г. Лонгфелло "Песнь о Гайавате", ставший большим событием в русской поэзии к. XIX в. В 1898-1900 Бунин в Одессе и Ялте входит в круг "Товарищества южных художников", знакомится с ведущими актерами Московского художественного театра, с С.В. Рахманиновым и А.П. Чеховым. Своеобразной данью символизму явился сборник стихов Бунина "Листопад", вышедший в начале 1901.
С начала 1900-х Бунин публиковал стихи и прозу в сборнике "Знание" (ред. М. Горький); в издательстве "Знание" в 1902-09 вышли 5 томов его первого собрания сочинений. В 1900-04 Бунин находился в Западной Европе (Германии, Франции, Италии). В 1907 совершил путешествие в Египет, Сирию, Палестину, зимой 1909 жил на о. Капри, где встречался с М. Горьким. В 1910 была опубликована большая повесть Бунина "Деревня", принесшая ему широкую известность. В 1912 Бунин был избран почетным членом Общества любителей Российской словесности, в 1912-14 принимал участие в "Книгоиздательстве писателей в Москве". В 1915 вышло Полное собрание сочинений Бунина в 6 томах. Вершиной творчества Бунина дореволюционной поры считаются его сборник "Иоанн Рыдалец. Рассказы и стихи 1912-1913", "Чаша жизни. Рассказы 1913-1914" (1915), "Господин из Сан-Франциско", "Произведения 1915-1916 гг." (1916).
Первую мировую войну, а затем Февральскую революцию Бунин воспринял как предзнаменование страшного всероссийского крушения. Октябрьские события рассматривал как "кровавое безумие". В 1918-20 Бунин находился в Одессе, в январе 1920 уехал в Константинополь. Эмигрантская жизнь Бунина была связана главным образом с Францией, где им были написаны 10 новых книг прозы. В 1927-33 Бунин работал над самым крупным своим произведением - романом "Жизнь Арсеньева" (полностью издан в Нью-Йорке, 1952). В 1950 в Париже вышли "Воспоминания" Бунина. В 1933 Бунину была присуждена Нобелевская премия по литературе - "за правдивый артистичный талант, с которым он воссоздал в художественной прозе типичный русский характер".
В.А. Федоров
В 1891 вышла первая книга Бунина - "Стихотворения 1887-1891". С августа 1892 Бунин служил в городской управе Полтавы и сотрудничал в "Полтавских губернских ведомостях". В н. 1890-х Бунин был уже известным поэтом и прозаиком, публикуя стихи и рассказы в популярных в то время литературно-политических журналах: "Русское богатство", "Северный вестник", "Вестник Европы". В 1895 Бунин оставил службу в Полтаве, уехал в Петербург, затем в Москву, сблизился с К.Д. Бальмонтом, В.Я. Брюсовым, Н.Н. Златовратским, Л.П. Чеховым, Ф.К. Сологубом, а в 1896-97 - с В.Г. Короленко и А.И. Куприным. В 1896 вышел перевод Бунина поэмы Г. Лонгфелло "Песнь о Гайавате", ставший большим событием в русской поэзии к. XIX в. В 1898-1900 Бунин в Одессе и Ялте входит в круг "Товарищества южных художников", знакомится с ведущими актерами Московского художественного театра, с С.В. Рахманиновым и А.П. Чеховым. Своеобразной данью символизму явился сборник стихов Бунина "Листопад", вышедший в начале 1901.
С начала 1900-х Бунин публиковал стихи и прозу в сборнике "Знание" (ред. М. Горький); в издательстве "Знание" в 1902-09 вышли 5 томов его первого собрания сочинений. В 1900-04 Бунин находился в Западной Европе (Германии, Франции, Италии). В 1907 совершил путешествие в Египет, Сирию, Палестину, зимой 1909 жил на о. Капри, где встречался с М. Горьким. В 1910 была опубликована большая повесть Бунина "Деревня", принесшая ему широкую известность. В 1912 Бунин был избран почетным членом Общества любителей Российской словесности, в 1912-14 принимал участие в "Книгоиздательстве писателей в Москве". В 1915 вышло Полное собрание сочинений Бунина в 6 томах. Вершиной творчества Бунина дореволюционной поры считаются его сборник "Иоанн Рыдалец. Рассказы и стихи 1912-1913", "Чаша жизни. Рассказы 1913-1914" (1915), "Господин из Сан-Франциско", "Произведения 1915-1916 гг." (1916).
Первую мировую войну, а затем Февральскую революцию Бунин воспринял как предзнаменование страшного всероссийского крушения. Октябрьские события рассматривал как "кровавое безумие". В 1918-20 Бунин находился в Одессе, в январе 1920 уехал в Константинополь. Эмигрантская жизнь Бунина была связана главным образом с Францией, где им были написаны 10 новых книг прозы. В 1927-33 Бунин работал над самым крупным своим произведением - романом "Жизнь Арсеньева" (полностью издан в Нью-Йорке, 1952). В 1950 в Париже вышли "Воспоминания" Бунина. В 1933 Бунину была присуждена Нобелевская премия по литературе - "за правдивый артистичный талант, с которым он воссоздал в художественной прозе типичный русский характер".
В.А. Федоров
БУНИН Иван Алексеевич
10.10.1870, Воронеж - 8.11.1953, Париж) - поэт, прозаик, переводчик. Из старинного дворянского рода, к которому принадлежал В.Жуковский. Отец Б. - разорившийся помещик, мелкий чиновник, промотавший приданое жены; из 9 их детей 5 умерли в раннем возрасте. Детство Б. прошло на хуторе Бутырки Орловской губернии в общении с крестьянскими сверстниками. В 1886 исключен из елецкой гимназии, но прошел затем гимназический курс со старшим братом Юлием, вел с ним «без конца ...разговоры о литературе».
Детские и юношеские стихи Б. подражательны; первое выступление в печати - стихотворения «На могилу Надсона» и «Деревенский нищий» в журнале «Родина» (1887). С осени 1889 сотрудничал в газете «Орловский вестник», приложением к ней вышел первый сборник Б. «Стихотворения 18871891 годов». Был мучительно и страстно влюблен в Варвару Пащенко (один из прототипов Лики в «Жизни Арсеньева»), оставившую Б. в 1894.
Служил в Полтавской городской управе статистиком, печатался в провинциальных, а с 1892 ив петербургских журналах - «Вестник Европы», куда его ввел А.Жемчужников, «Русское богатство», «Северный вестник». На Украине встречался с толстовцами, в январе 1894 посетил в Москве Л.Толстого; отголоски этики Толстого, его критики городской цивилизации слышны в рассказах Б. Пореформенное оскудение дворянства вызывало в его душе ностальгические ноты («Антоновские яблоки», «Эпитафия», «Новая дорога»), Б. гордился своим происхождением, но был равнодушен к «голубой крови», а ощущение социальной неприкаянности переросло в стремление «служить людям земли и Богу вселенной, - Богу, которого я называю Красотою, Разумом, Любовью, Жизнью и который проникает все сущее».
Бросив службу, Б. жил в 1895-1900 в Москве и Петербурге, у родственников в деревнях Глотово и Огневка Орловской губернии, у знакомых в Одессе, где сблизился с местными художниками. В 1898 женился на А,Цакни, но вскоре порвал с ней, В эти годы познакомился с Д.Григоровичем, А.Эртелем, К.Бальмонтом, В.Брюсовым, А.Чеховым, сыгравшим огромную роль в его писательском становлении, В.Короленко, М.Горьким. В 1896 вышла в переводе Б. поэма Г.Лонгфелло «Песнь о Гайавате»; переводил также Алкея, Саади, Патрарку, Байрона, Мицкевича, Шевченко, Бялика и др. поэтов. В 1897 в Петербурге издана книга Б. «На край света» и другие рассказы», в 1898в Москве - сборник стихов «Под открытым небом», упрочившие его известность.
Восторженными отзывами был встречен сборник «Листопад» (1901), отмеченный вместе с переводом «Песни о Гайавате» Пушкинской премией Петербургской Академии наук (1903) и снискавший Б, славу «поэта русского пейзажа». Лирика «Листопада» явилась подступом к поэтическому выявлению (в частности, на основе впечатлений от многочисленных путешествий) места, занимаемого Россией среди других национальных культур, Продолжением поэзии явилась лирическая проза начала 900-х и путевые очерки («Тень птицы», 1908).
Не приемля символизм, Б, входил в объединения неореалистов - товарищество «Знание» и московский литературный кружок «Среда», где читал чуть ли не все свои произведения, написанные до 1917. «Высокий, стройный, с тонким, умным лицом, всегда хорошо и строго одетый, любивший хорошее общество и хорошую литературу, много читавший и думавший, очень наблюдательный и способный ко всему, за что брался, легко схватывавший суть всякого дела, настойчивый в работе и острый на язык, он врожденное свое дарование отгранил до высокой степени», - вспоминал о нем Н.Телешов. Горький считал тогда Б, «первым писателем на Руси». В издательстве «Знание» вышло собрание сочинений Б. ( 1902-9, 5 тт.; т. 6 в петерб. изд-ве «Общественная польза»); полное собрание сочинений в 6-ти томах в издательстве А.Маркса (1915). На революцию 1905-7 Б. откликнулся несколькими декларативными стихотворениями; писал о себе как о «свидетеле великого и подлого, бессильном свидетеле зверств, расстрелов, пыток, казней». В 1906 познакомился с В.Муромцевой, которая стала его «подругой до гроба» (они обвенчались в 1922), Совершил с ней в 1907 путешествие в Египет, Сирию и Палестину, в 1909 и 1911 был у Горького на Капри, в 1910-11 посетил Египет и Цейлон. В 1909 ему снова присудили Пушкинскую премию, он был избран почетным академиком, в 1912- почетным членом Общества любителей русской словесности (до 1920 - товарищ председателя). Повесть «Деревня» (1910) - начало, по словам Б.
«целого ряда произведений, резко рисующих русскую душу, ее своеобразные сплетения, ее светлые и темные, но почти всегда трагические основы». Повесть «Суходол» (1911) - исповедь крестьянки, убежденной в том, что «у господ было в характере то же, что и у холопов: или властвовать, или бояться». Герои рассказов «Сила», «Хорошая жизнь» (1911), «Князь во князьях» (1912) вчерашние холопы, теряющие образ человеческий в стяжательстве: рассказ «Господин из Сан-Франциско» (1915) - о жалкой смерти миллионера. Параллельно Б.
рисовал людей, которым некуда приложить свою природную одаренность и силу («Сверчок», «Захар Воробьев», «Иоанн Рыдалец» и др.). Заявляя, что его «более всего занимает душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина», Б, искал стержень нации в фольклорной стихии, в экскурсах в историю («Шестикрылый», «Святой Прокопий», «Сон епископа Игнатия Ростовского», «Князь Всеслав»).
Усилила эти поиски 1-я мировая война, отношение к которой Б. было резко отрицательным. Той же теме посвящена проза предвоенного и военного периодов: сборники «Чаша жизни» (1915) и «Господин из СанФранциско» (1916). Октябрьская революция и гражданская война подытожили это социальнохудожественное исследование: «Есть два типа в народе. - писал Б. - В одном преобладает Русь, в другом - Чудь, Меря.
Но и в том и другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, «шаткость», как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: «Из нас, как из древа - и дубина, и икона», - в зависимости от обстоятельств, от того, кто древо обработает».
Из революционного Петрограда, избегая «жуткой близости врага», Б.
уехал в Москву, а оттуда 21.5.1918 в Одессу, где был написан дневник «Окаянные дни» - одно из самых яростных обличений революции и власти большевиков (полностью опубл. в 1935). В стихотворениях Б. называл Россию «блудницей», писал, обращаясь к народу: «Народ мой! На погибель / Вели тебя твои поводыри». «Испив чашу несказанных душевных страданий», 26.1.1920 отплыл в Константинополь и в конце марта прибыл в Париж. Вся последующая жизнь Б., не считая кратковременных поездок в Англию, Швецию, Германию, Эстонию, Югославию, Италию, прошла во Франции. С 1923 по 1945 большую часть времени проводил в Грассе (Южная Франция), на вилле Бельведер. В ближайшее литературное окружение Б. входили Н.Тэффи, Б.Зайцев, М.Алданов.Ф.Степун. Л.Шестов, а также его «студийцы» Г.Кузнецова (последняя любовь Б.) и Л.Зуров, напротив, антипатичны ему были З.Гиппиус, .Мережковский, И.Шмелев, М.Цветаева, а «имена Горького, Андреева, Блока, Брюсова порождали у него стихийный поток брани» (В.Яйовский). До 1927 выступал в газете «Возрождение», затем (по материальным соображениям) в «Последних новостях», не примыкая ни к одной из эмигрантских политических группировок. Единственный в эмиграции поэтический сборник Б. - «Избранные стихотворения» (Париж, 1929) - вызвал положительные отклики В.Ходасевича, Тэффи, В.Набокова. В «блаженных мечтах о былом» Б. возвращался на родину, вспоминал детство, отрочество, юность, «неутоленную любовь». Те же поэтические мотивы Б. перенес в прозу; ключом к ней явилась миниатюра «Роза Иерихона» (вступление к изданной в 1924 в Берлине одноименной книге): роза Иерихона для Б. символ Любви и Памяти о России, предстающей теперь в его произведениях в весенних, праздничных тонах, От рассказов о ней («Метеор», «Косцы», «Полуночная зарница», «В некотором царстве») Б.
шел к самому значительному произведению периода эмиграции роману «Жизнь Арсеньева» (1927-33; 1-е отд. изд. Париж, 1930; 1-е полн. изд.
Нью-Йорк, 1952). Ходасевич увидел в романе «вымышленную автобиографию», Г.Кузнецова зафиксировала в дневнике, как первоначально лишь «интимная» повесть постепенно превращалась в «картину жизни вообще», расширялась «до пределов картины национальной». Описание переживаний Алексея Арсеньева овеяно печалью о минувшем, о России, «погибшей на наших глазах в такой волшебно краткий срок». В поэтическое звучание Б. сумел перевести даже сугубо прозаический материал (серия коротких рассказов 1927-30: «Телячья головка», «Роман горбуна», «Стропила», «Убийца» и др.), 9.11.1933 ему была присуждена Нобелевская премия «за правдивый артистический талант, с которым он воссоздал в литературной прозе русский характер». В 1934-36 в Берлине издавалось новое собрание сочинений Б.В 1937 он завершил философско-литературный трактат «Освобождение Толстого» - итог продолжительных размышлений на основе собственных впечатлений и свидетельств людей, близко знавших Толстого, Для Б, Толстой - «величайший из великих», мерило не только эстетическое, но и этическое, учитель жизни, равный Будде и Христу; его учение ведет к очищению человека от земных страстей. Но собственная философия Б. - философия любви; подобно Вл.Соловьеву, он не считал целью любви продолжение рода, но воспевал не платоническую, а чувственную любовь, окруженную романтическим ореолом. Любви, по убеждению Б.
противопоказаны будни, всякая длительность, пусть даже в желанном браке, она - озарение, «солнечный удар», нередко приводящий к гибели.
Повесть «Митина любовь» (Париж, 1925), рассказы «Солнечный удар» (в одноименном сб., 1927), «Ида» и книга новелл «Темные аллеи» (Нью-Йорк, 1943; 1-е полн. изд. Париж, 1946) уникальны по разнообразию женских типов, демонстрируют еще большую, чем в дореволюционных рассказах, глубину в изображении этой темы, они приближаются к стихам в прозе.
Во время 2-й мировой войны Б. не покидал Грасса, остро нуждался, внимательно следил за событиями на советско-германском фронте.
Патриотическая позиция привела его к выходу из Союза русских писателей и журналистов в знак протеста против исключения из союза писателей-эмигрантов, принявших советское гражданство. Эта позиция изменила отношение к Б. советских властей: его уговаривали вернуться на родину (в июле 1946 К-Симонов) или хотя бы приехать на 2 недели в Москву; в Гослитиздате были подготовлены его избранные сочинения (изд. не осуществилось), но от Б. отвернулись многие его друзья, в том числе Б.Зайцев. Интересуясь литературной жизнью в СССР, Б. положительно отзывался о некоторых произведениях К.Паустовского, А.Толстого, А.Твардовского, что не мешало ему по-прежнему выступать против коммунистического режима. Молодые писатели русского зарубежья оценивали творчество Б. как локальное явление, находящееся в стороне от художественных исканий своего времени и потому неспособное привлечь внимание европейского и американского читателя. Письмо А.Жида, присланное к 80-летию Б., - свидетельство более сложного восприятия: «...Мне казалось почти невероятным видеть из окон вашей виллы в Грассе пейзаж французского юга, а не русскую степь, туман, снег и белые березовые рощи. Ваш внутренний мир брал верх и торжествовал над миром внешним: он-то и становится подлинной реальностью. Вокруг вас я ощущал ту необычайно притягательную силу, которая позволяет братски сближаться человеку с человеком, вопреки границам, общественным различиям и условностям». К юбилею (1950) были изданы «Воспоминания» Б, (о С.Рахманинове, И.Репине, Ф.Шаляпане, А.Куприне, М.Волошине; здесь же памфлеты - о Горьком, В.Маяковском, А.Толстом, А.Блоке и др.). Книгу «О Чехове» (Нью-Йорк, 1955) Б. не удалось завершить, 1952-м датирован его последний шедевр - стихотворение «Ночь», Похоронен на русском кладбище Сент-Женевьевде-Буа под Парижем.
Детские и юношеские стихи Б. подражательны; первое выступление в печати - стихотворения «На могилу Надсона» и «Деревенский нищий» в журнале «Родина» (1887). С осени 1889 сотрудничал в газете «Орловский вестник», приложением к ней вышел первый сборник Б. «Стихотворения 18871891 годов». Был мучительно и страстно влюблен в Варвару Пащенко (один из прототипов Лики в «Жизни Арсеньева»), оставившую Б. в 1894.
Служил в Полтавской городской управе статистиком, печатался в провинциальных, а с 1892 ив петербургских журналах - «Вестник Европы», куда его ввел А.Жемчужников, «Русское богатство», «Северный вестник». На Украине встречался с толстовцами, в январе 1894 посетил в Москве Л.Толстого; отголоски этики Толстого, его критики городской цивилизации слышны в рассказах Б. Пореформенное оскудение дворянства вызывало в его душе ностальгические ноты («Антоновские яблоки», «Эпитафия», «Новая дорога»), Б. гордился своим происхождением, но был равнодушен к «голубой крови», а ощущение социальной неприкаянности переросло в стремление «служить людям земли и Богу вселенной, - Богу, которого я называю Красотою, Разумом, Любовью, Жизнью и который проникает все сущее».
Бросив службу, Б. жил в 1895-1900 в Москве и Петербурге, у родственников в деревнях Глотово и Огневка Орловской губернии, у знакомых в Одессе, где сблизился с местными художниками. В 1898 женился на А,Цакни, но вскоре порвал с ней, В эти годы познакомился с Д.Григоровичем, А.Эртелем, К.Бальмонтом, В.Брюсовым, А.Чеховым, сыгравшим огромную роль в его писательском становлении, В.Короленко, М.Горьким. В 1896 вышла в переводе Б. поэма Г.Лонгфелло «Песнь о Гайавате»; переводил также Алкея, Саади, Патрарку, Байрона, Мицкевича, Шевченко, Бялика и др. поэтов. В 1897 в Петербурге издана книга Б. «На край света» и другие рассказы», в 1898в Москве - сборник стихов «Под открытым небом», упрочившие его известность.
Восторженными отзывами был встречен сборник «Листопад» (1901), отмеченный вместе с переводом «Песни о Гайавате» Пушкинской премией Петербургской Академии наук (1903) и снискавший Б, славу «поэта русского пейзажа». Лирика «Листопада» явилась подступом к поэтическому выявлению (в частности, на основе впечатлений от многочисленных путешествий) места, занимаемого Россией среди других национальных культур, Продолжением поэзии явилась лирическая проза начала 900-х и путевые очерки («Тень птицы», 1908).
Не приемля символизм, Б, входил в объединения неореалистов - товарищество «Знание» и московский литературный кружок «Среда», где читал чуть ли не все свои произведения, написанные до 1917. «Высокий, стройный, с тонким, умным лицом, всегда хорошо и строго одетый, любивший хорошее общество и хорошую литературу, много читавший и думавший, очень наблюдательный и способный ко всему, за что брался, легко схватывавший суть всякого дела, настойчивый в работе и острый на язык, он врожденное свое дарование отгранил до высокой степени», - вспоминал о нем Н.Телешов. Горький считал тогда Б, «первым писателем на Руси». В издательстве «Знание» вышло собрание сочинений Б. ( 1902-9, 5 тт.; т. 6 в петерб. изд-ве «Общественная польза»); полное собрание сочинений в 6-ти томах в издательстве А.Маркса (1915). На революцию 1905-7 Б. откликнулся несколькими декларативными стихотворениями; писал о себе как о «свидетеле великого и подлого, бессильном свидетеле зверств, расстрелов, пыток, казней». В 1906 познакомился с В.Муромцевой, которая стала его «подругой до гроба» (они обвенчались в 1922), Совершил с ней в 1907 путешествие в Египет, Сирию и Палестину, в 1909 и 1911 был у Горького на Капри, в 1910-11 посетил Египет и Цейлон. В 1909 ему снова присудили Пушкинскую премию, он был избран почетным академиком, в 1912- почетным членом Общества любителей русской словесности (до 1920 - товарищ председателя). Повесть «Деревня» (1910) - начало, по словам Б.
«целого ряда произведений, резко рисующих русскую душу, ее своеобразные сплетения, ее светлые и темные, но почти всегда трагические основы». Повесть «Суходол» (1911) - исповедь крестьянки, убежденной в том, что «у господ было в характере то же, что и у холопов: или властвовать, или бояться». Герои рассказов «Сила», «Хорошая жизнь» (1911), «Князь во князьях» (1912) вчерашние холопы, теряющие образ человеческий в стяжательстве: рассказ «Господин из Сан-Франциско» (1915) - о жалкой смерти миллионера. Параллельно Б.
рисовал людей, которым некуда приложить свою природную одаренность и силу («Сверчок», «Захар Воробьев», «Иоанн Рыдалец» и др.). Заявляя, что его «более всего занимает душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина», Б, искал стержень нации в фольклорной стихии, в экскурсах в историю («Шестикрылый», «Святой Прокопий», «Сон епископа Игнатия Ростовского», «Князь Всеслав»).
Усилила эти поиски 1-я мировая война, отношение к которой Б. было резко отрицательным. Той же теме посвящена проза предвоенного и военного периодов: сборники «Чаша жизни» (1915) и «Господин из СанФранциско» (1916). Октябрьская революция и гражданская война подытожили это социальнохудожественное исследование: «Есть два типа в народе. - писал Б. - В одном преобладает Русь, в другом - Чудь, Меря.
Но и в том и другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, «шаткость», как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: «Из нас, как из древа - и дубина, и икона», - в зависимости от обстоятельств, от того, кто древо обработает».
Из революционного Петрограда, избегая «жуткой близости врага», Б.
уехал в Москву, а оттуда 21.5.1918 в Одессу, где был написан дневник «Окаянные дни» - одно из самых яростных обличений революции и власти большевиков (полностью опубл. в 1935). В стихотворениях Б. называл Россию «блудницей», писал, обращаясь к народу: «Народ мой! На погибель / Вели тебя твои поводыри». «Испив чашу несказанных душевных страданий», 26.1.1920 отплыл в Константинополь и в конце марта прибыл в Париж. Вся последующая жизнь Б., не считая кратковременных поездок в Англию, Швецию, Германию, Эстонию, Югославию, Италию, прошла во Франции. С 1923 по 1945 большую часть времени проводил в Грассе (Южная Франция), на вилле Бельведер. В ближайшее литературное окружение Б. входили Н.Тэффи, Б.Зайцев, М.Алданов.Ф.Степун. Л.Шестов, а также его «студийцы» Г.Кузнецова (последняя любовь Б.) и Л.Зуров, напротив, антипатичны ему были З.Гиппиус, .Мережковский, И.Шмелев, М.Цветаева, а «имена Горького, Андреева, Блока, Брюсова порождали у него стихийный поток брани» (В.Яйовский). До 1927 выступал в газете «Возрождение», затем (по материальным соображениям) в «Последних новостях», не примыкая ни к одной из эмигрантских политических группировок. Единственный в эмиграции поэтический сборник Б. - «Избранные стихотворения» (Париж, 1929) - вызвал положительные отклики В.Ходасевича, Тэффи, В.Набокова. В «блаженных мечтах о былом» Б. возвращался на родину, вспоминал детство, отрочество, юность, «неутоленную любовь». Те же поэтические мотивы Б. перенес в прозу; ключом к ней явилась миниатюра «Роза Иерихона» (вступление к изданной в 1924 в Берлине одноименной книге): роза Иерихона для Б. символ Любви и Памяти о России, предстающей теперь в его произведениях в весенних, праздничных тонах, От рассказов о ней («Метеор», «Косцы», «Полуночная зарница», «В некотором царстве») Б.
шел к самому значительному произведению периода эмиграции роману «Жизнь Арсеньева» (1927-33; 1-е отд. изд. Париж, 1930; 1-е полн. изд.
Нью-Йорк, 1952). Ходасевич увидел в романе «вымышленную автобиографию», Г.Кузнецова зафиксировала в дневнике, как первоначально лишь «интимная» повесть постепенно превращалась в «картину жизни вообще», расширялась «до пределов картины национальной». Описание переживаний Алексея Арсеньева овеяно печалью о минувшем, о России, «погибшей на наших глазах в такой волшебно краткий срок». В поэтическое звучание Б. сумел перевести даже сугубо прозаический материал (серия коротких рассказов 1927-30: «Телячья головка», «Роман горбуна», «Стропила», «Убийца» и др.), 9.11.1933 ему была присуждена Нобелевская премия «за правдивый артистический талант, с которым он воссоздал в литературной прозе русский характер». В 1934-36 в Берлине издавалось новое собрание сочинений Б.В 1937 он завершил философско-литературный трактат «Освобождение Толстого» - итог продолжительных размышлений на основе собственных впечатлений и свидетельств людей, близко знавших Толстого, Для Б, Толстой - «величайший из великих», мерило не только эстетическое, но и этическое, учитель жизни, равный Будде и Христу; его учение ведет к очищению человека от земных страстей. Но собственная философия Б. - философия любви; подобно Вл.Соловьеву, он не считал целью любви продолжение рода, но воспевал не платоническую, а чувственную любовь, окруженную романтическим ореолом. Любви, по убеждению Б.
противопоказаны будни, всякая длительность, пусть даже в желанном браке, она - озарение, «солнечный удар», нередко приводящий к гибели.
Повесть «Митина любовь» (Париж, 1925), рассказы «Солнечный удар» (в одноименном сб., 1927), «Ида» и книга новелл «Темные аллеи» (Нью-Йорк, 1943; 1-е полн. изд. Париж, 1946) уникальны по разнообразию женских типов, демонстрируют еще большую, чем в дореволюционных рассказах, глубину в изображении этой темы, они приближаются к стихам в прозе.
Во время 2-й мировой войны Б. не покидал Грасса, остро нуждался, внимательно следил за событиями на советско-германском фронте.
Патриотическая позиция привела его к выходу из Союза русских писателей и журналистов в знак протеста против исключения из союза писателей-эмигрантов, принявших советское гражданство. Эта позиция изменила отношение к Б. советских властей: его уговаривали вернуться на родину (в июле 1946 К-Симонов) или хотя бы приехать на 2 недели в Москву; в Гослитиздате были подготовлены его избранные сочинения (изд. не осуществилось), но от Б. отвернулись многие его друзья, в том числе Б.Зайцев. Интересуясь литературной жизнью в СССР, Б. положительно отзывался о некоторых произведениях К.Паустовского, А.Толстого, А.Твардовского, что не мешало ему по-прежнему выступать против коммунистического режима. Молодые писатели русского зарубежья оценивали творчество Б. как локальное явление, находящееся в стороне от художественных исканий своего времени и потому неспособное привлечь внимание европейского и американского читателя. Письмо А.Жида, присланное к 80-летию Б., - свидетельство более сложного восприятия: «...Мне казалось почти невероятным видеть из окон вашей виллы в Грассе пейзаж французского юга, а не русскую степь, туман, снег и белые березовые рощи. Ваш внутренний мир брал верх и торжествовал над миром внешним: он-то и становится подлинной реальностью. Вокруг вас я ощущал ту необычайно притягательную силу, которая позволяет братски сближаться человеку с человеком, вопреки границам, общественным различиям и условностям». К юбилею (1950) были изданы «Воспоминания» Б, (о С.Рахманинове, И.Репине, Ф.Шаляпане, А.Куприне, М.Волошине; здесь же памфлеты - о Горьком, В.Маяковском, А.Толстом, А.Блоке и др.). Книгу «О Чехове» (Нью-Йорк, 1955) Б. не удалось завершить, 1952-м датирован его последний шедевр - стихотворение «Ночь», Похоронен на русском кладбище Сент-Женевьевде-Буа под Парижем.
Источник: Энциклопедия Русской эмиграции
Бунин Иван Алексеевич
Бунин, Иван Алексеевич - известный поэт, родился в 1870 г. в Воронеже, происходит из старинного дворянского рода. Образование получил в Елецкой гимназии. Бунин начал рано писать, и первый сборник его стихотворений, вышедший в Орле в 1902 г., заключает в себе стихотворения поэта с 1887 г. Кроме стихотворений, Бунин написал ряд рассказов и большую повесть ""Деревня"". Широкой известностью пользуются и высоко ценятся его переводы классических произведений мировой поэзии. Среди этих переводов первое место занимает перевод лонгфелловой ""Песни о Гайавате"", награжденный пушкинской премией. Далее, Буниным переведены тениссоновская поэма ""Годива"" и из Байрона: ""Манфред"", ""Небо и земля"" и ""Каин"". Пушкинской же премией Академия увенчивала не раз сборники его оригинальных стихотворений, а в ноябре 1909 г. избрала его почетным академиком по разряду изящной словесности. Стихотворения и рассказы Бунина, выходившие отдельными сборниками, собраны в шести томах, из которых первые пять изданы ""Знанием"", а шестой - ""Общественной Пользой"". В I т. вошли рассказы, во II - стихотворения 1889 - 1902 годов (""Листопад"" и ""Новые стихотворения""), в III - стихотворения 1903 - 1906 годов; в IV - переводы: тениссоновской поэмы ""Годива"", Лонгфелло из ""Золотой Легенды""; Байрона ""Каин"" и стихотворения 1907 г.; в V - ""Чехов. - Сны. - Золотое дно. - У истока дней. - Астма. - Счастье. - Цифры. - Тень птицы. - Зодиакальный свет""; в VI - ""Стихотворения и рассказы"" последних лет. Отдельно изданы ""Деревня"" (М., 1910), ""Манфред"" (СПб., 1904), ""Песнь о Гайавате"", ""Каин"" (СПб., 1907) и др. Бунин занимает особое место среди современных поэтов. Его мало коснулись модернистские течения, он остался в стороне от модных декадентских журналов, всегда был чужд изысканной нарядности, вычурности и крайностей, которые завоевали себе прочное место в поэзии недавнего прошлого. Он - верный хранитель пушкинской традиции. Простота и ясность - основные качества его стиха. Глубокая искренность и спокойная вдумчивость - главные свойства его души. Он свободен от чувства самовлюбленности, не кичится тем, что над миром видимых воздвиг мир своей собственной фантазии, заменил природу своими переживаниями и капризами. В его поэзии нет обоготворения своего собственного ""я"", нет горделивых проклятий людям ""живущим во тьме"", нет столь обычных противопоставлений поэта толпе. Не поет он хвалебных гимнов экстазам и всяким иррациональным состояниям души. Его душа и видимый мир не враждебны друг другу. Ему не нужны опьянение и экзальтация для того, чтобы преобразить этот мир своей поэтической мечтой. Его мечта создает прекрасное царство вымысла, не насилуя мира реального, и этот последний встает в его поэзии преображенным, но не искаженным, не утрачивает ни одной из своих земных черт. Как все поэты, и Бунин живет над землей, но его небо - поэтическое обобщение земли, сочетание красок и звуков, обретенных на ней. Он - не пророк, приносящий в мире вести из потустороннего мира. Мечту о небе не нарядил он в кричащий наряд для того, чтобы сделать ее отличной от земли. Его мечта - нежный покров, одевающий землю, но не закрывающий ее контуров. Его ""вечное"" не враждебно временному, оно сплетено из нитей временного. И природа, и красота, в которых отразилось это вечное, - не аристократическое достояние избранников, а великие источники, открытые всем. Прелесть его поэзии в том, что она не забыла своего источника и, поднявшись над землею, не противопоставила себя ей, как высшую независимую силу, а сохранила связь со своей матерью. Свободное вдохновение и обобщающая работа мысли слиты в его творчестве. ""Братья-дервиши, - говорит он, - я не ищу отрешения от видимого мира. Может быть, искажая ваше слово, я говорю, что ищу ""опьянения"" в созерцании земли, в любви к ней и к свободе, к которой призываю и вас перед лицом бессмертного, великого в будущем общечеловеческого города. Будем служить людям земли и Богу вселенной, - Богу, которого я называю Красотой, Разумом, Любовью, Жизнью, и который проникает все сущее"". Бунин поет не небо, а вечное стремление земли к небу. Он - вечный странник. Он любит наблюдать всякие культуры и всякую природу и всюду открывать это вечное тяготение к идеалу, ввысь, к солнцу: ""И все же мир лишь дышит жаждой света, и солнце, погребенное во тьму, из гроба тьмы, из бездны ада слышит, что мир в тоске взывает лишь к нему"". Поэтому, странствуя, он с одинаковым вниманием останавливается на памятниках разнородных эпох и культур. Они все - живые свидетели, оберегающие память о религиозном начале в истории человечества. И Святая София, и Греция, и Нил, и сфинкс, видевший лицо Моисея, и страна Авраама и Сарры, и руины капища, воздвигнутого самим Каином ""в гордости и безумии"", - одинаково будят в душе его глубокие и серьезные настроения. На башне Христа он переживает те же чувства, что и в теккэ дервишей. Он отдается созерцанию и чувствует, как приближается сладострастное ""исчезновение в Боге и вечности"". Эта мысль о вечности мягким примиряющим светом освещает бесконечное разнообразие явлений, попадающихся ему на пути. И радости и страдания земли находят примирение в этой мысли. Могилы и руины говорят ему не о смерти и тлении, а, напротив, о неумирающей красоте, о вечной связи между вещами, об единой гармонии. Он верит, что, раз загоревшись, человеческая жизнь не пропадает бесследно, что если мы сгорим без возврата, то долго не умрет жизнь, ""что горела в нас когда-то"", и ""красота, что мир стремит вперед, есть тоже след былого"". Он любит бродить мыслью в отдаленности времени и пространства. Он ""живет один"", ему ""ничего не жаль"", и в то же время он живет со всем живущим, и ему жаль всех, потому что в его высшем примиряющем обобщении, в его мысли о мировой гармонии личное страдание, - печальное в частности, - неизбежно в общем плане. Он восклицает: ""Ах, никогда я не чувствовал любви к родине... если русская революция волнует меня все-таки более, чем персидская, я могу только сожалеть об этом""; но он же обратился к родине с такими стихами: ""Ах, я люблю, кочующие птицы, родные степи. Бедные селенья - моя отчизна; я вернулся к ней, усталый от скитаний одиноких, и понял красоту в ее печали и счастие в печальной красоте"". И здесь нет противоречия. Исключительное отношение к родине чуждо ему. Ее революция не должна занимать его более, чем персидская. Но, как одно из проявлений красоты, она особенно близка его душе. Таково общее настроение его поэзии. Чувство меры помогло ему слить в гармоническое целое мечту о вечном и интерес к временному, стремление к небу и любовь к земле. Постигнуть небо, это значит изучить землю, приблизиться к Абсолютному, это значит вращаться среди преходящего и смертного. Призраки, которые он вызывает к жизни, у него не мистические чудища, а ясные свойства души, помогающие человеку приобщаться к вечному. Когда он говорит о том, что в сумраке мы сказками живем, что он внимал не раз эти ""печальные и сладостные"" звуки арф, мы постигаем красоту этого земного мистицизма и поэзии, ясной в самой тайне своей. Это - тайна, не вне нас стоящая и не нами руководящая; это - тайна, рожденная нами, живущая в нас, как постулат нашего духа, как неудовлетворенность, как неясный синтез универса. Ясный реальный характер его мечты придает его поэзии то неистощимое разнообразие, которого лишено творчество поэтов, занятых только своим внутренним миром, не ищущих все новых красок и звуков в соприкосновении с действительностью. Бунин никогда не повторяет себя, не ищет разнообразия в игре слов, сама жизнь дает ему постоянно новые образы, в которых все глубже раскрываются переживания его души. Истинная стихия бунинской музы - природа. Бунин правдив и серьезен в своем культе природы. Он не язычник и не декадент. Он прекрасно сочетает точность в изображении природы и прихотливую свободу в передаче рожденных ею настроений. Он не видит сильфид и нимф, которые для нового позитивно-настроенного человечества уже стали пустыми звуками, книжными именами без конкретного содержания. Он смотрит в ""лицо Мифа"", а не бога, о котором повествует Миф. Он ни на минуту не заставляет забыть нас о том, что духов, обитающих в лесах и морях, мы сами поселили там, чтобы облечь в конкретные формы состояния нашей души. В таких стихотворениях, как прелестная пьеса: ""На окне, серебряном от инея, точно хризантемы расцвели"", особенно ярко сказывается это уважение к факту, к внешней точности, соединенное с естественно рождающимся настроением. Современный человек может чувствовать себя жутко в лесу или вздрогнуть от непонятного звука, нарушившего тишину темной комнаты. Но берегитесь убеждать его, что вы знаете таинственное существо, произведшее этот звук, или таинственных обитателей леса и тьмы. Вы рискуете, что испуганное и побледневшее лицо собеседника озарится насмешкой, и громким хохотом огласится и лес, и тьма, и рассеются духи, пугающие человека. Бунин свободен от этих языческих олицетворений природы. Он любит ее, как источник мечты и тайны, которые она дарит современному человечеству, подавленному званиями и измученному борьбой. Если он ведет нас в лес, на кладбище, в царство Ночи и т. д., куда фея Бирилена послала Тильтиля и Митиль, то не для того, чтобы люди оставались там навсегда, а для того, чтобы, вернувшись, они нашли преображенной свою жалкую избу. Природа - средство, а не цель. Ее истины не затемняют истины трудового дня, а освещают ее более ясным и привлекательным светом. Изумительное по силе жуткое настроение навевает ""Сапсан"". Почти физически ощущаешь ужас одиночества среди вечного безлюдья, на морозной дикой равнине, живешь ее ""таинственной, великой, зловещей чуткостью"" и готов верить, что в этой тишине кроется ""колдовство Судьбы"", что таинственной силой наделен убитый Сапсан, усыпанный как алмазами серебряным инеем. И это жуткое настроение достигается именно присущим Бунину великим чувством меры. И оно не менее жутко от того, что он не заставляет нас верить в невозможное - в существование злых духов и злых сил. И не менее страшен его Сапсан от того, что он - только ""воплотившаяся сила той Воли, что в полночный час нас страхом всех соединила"". Он знает, что умерщвлен Сапсан. ""Но он эмблема той дикой жизни, тех степей, где эта грубая поэма слагалася в душе моей"". Бунин не бежит этих книжных слов: ""эмблема"" и ""воплощение"" и предпочитает их искусственному антропоморфизму. Эта таинственная повесть оканчивается ссылкой на слова башкира. ""Он умерщвлен. Но нет прощенья за смерть его - сказал башкир: - он гений зла, он демон мщенья, он дьявол, покоривший мир"". В душе неиспорченного культурой обитателя степей так рождаются страшные легенды и мифы, и Бунин показывает нам процесс этого зарождения. Его мифы всегда близки той природе и тем силам ее, из которых они выросли, и мы всегда видим связь, скрепляющую их. И, вообще, его поэзия близка природе. Грохот экипажей, звон трамваев и электрический свет и быстро снующие пары еще не привлекли его внимания. И в этом отношении он - продолжатель старой нашей поэтической традиции. Он - певец деревни, а не города. Его муза вскормлена бытом усадьбы, точно выросла среди интимных и мирных настроений, рождавшихся в старых дворянских гнездах, воспетых Тургеневым . И даже та печальная деревня, которая нарисована в его большой повести (""Деревня""), ближе ему, чем город. Из этой деревни смотрит он на далекий шумный мир, где кипит борьба, бурная и быстрая жизнь. И отголоски этой жизни, достигая деревни, умирают здесь, точно нет здесь почвы для жизни, точно смерть уже давно простерла свою руку над этим царством косности и невежества. Томительная и нудная эта повесть без интриги, без действия, без ярких красок. Но и сама жизнь, которую изображает она, такова же. Нет в ней начала и конца, медленные речи, медленные мысли, нет материала для драмы, и до бесконечности можно слушать эти речи, и смотреть на эти картины, и никогда не скажешь, что в том или ином месте удобнее кончить. Если Тургенев уже начал скорбную повесть об умирании сельского уклада жизни, то в изображении Бунина кажется, что деревня переживает последние судороги. ""Все линяет"", - говорит Тихон Ильич и в таких словах характеризует деревню: ""А у нас все враги друг другу, завистники, сплетники, друг у друга раз в год бывают, сидят по своим закутам, мечутся, как угорелые, когда нечаянно заедет кто, кидаются комнаты прибирать... Да что! Ложки варенья жалеют гостю"". Не лучше и у помещиков: ""Поблизости помещики такая голь, что без хлеба по три дня сидят, последние ризы с икон продали, разбитого стекла вставить, крышу поправить не на что: окна подушками затыкают..."". Бунин - поэт деревенского запустения, и в изображение этого запустения он внес манеру своего письма. Настроение томительное и нудное развивается естественно при чтении его повести, и навевает она мысли серьезные и значительные, как и вся его поэзия. П. Коган.
Источник: Биографический словарь. 2008
Иван Алексеевич Бунин
1870–1953) Ивана Бунина можно назвать последним представителем той эпохи в отечественной культуре, которую мы называем классической, пушкинской. Он пришел в русскую литературу на рубеже веков, когда в жизнь врывались новые ритмы, образы, кумиры, когда рвалась связь времен. Он, русский аристократ, остался верен своей родовой культуре. Очень точно подметил одинокость Бунина в этих «вихрях враждебных» Георгий Адамович: «Ему кажется прекрасным и глубоко основательным то, что связь никогда не рвется, что человек остается человеком, не мечтая стать ангелом или демоном, ему уныло и страшно в тех вольных, для него безумных блужданиях по небесному эфиру, которые соблазнили стольких его современников. Вражда Бунина ко всем без исключения „декадентам“ именно этим, конечно, и была внушена». Иван Алексеевич Бунин появился на свет 10 (22) октября 1870 года в Воронеже. Отец его происходил из старинного дворянского рода, давшего России немало видных деятелей, как государственных, так и в области искусства, среди которых особенно известны два поэта начала прошлого века: Анна Бунина и Василий Жуковский — незаконный сын Афанасия Бунина и пленной турчанки Сальмы. Мать писателя принадлежала к древней дворянской фамилии Чубаровых. Ко времени появления Ивана семья была почти разорена. Отец, человек одаренный (Бунин писал о нем: «…и отец мой мог стать писателем: так сильно и тонко чувствовал он художественную прозу… таким богатым и образным языком говорил»), но абсолютно не склонный к ведению хозяйства, барственный и расточительный, прожил и свое, и материнское наследство. В семье было девять детей, в живых осталось пятеро. Иван Алексеевич получил бессистемное, но как нельзя более подходящее поэтической натуре образование. Детство его прошло на воле — в поместьях отца с крестьянскими ребятишками из бывших бунинских крепостных; с ними он разделял и забавы, и сельские заботы. «Я еще мальчиком… — вспоминал Бунин, — слышал от моего отца и о Льве Толстом, с которым отец, тоже участник Крымской кампании, играл в карты в осажденном Севастополе, слышал о Тургеневе, о какой-то встрече отца с ним где-то на охоте… Я рос в средней России, в той области, откуда вышли не только Анна Бунина, Жуковский и Лермонтов… но вышли Тургенев, Толстой, Тютчев, Фет, Лесков… И все это: эти рассказы отца и наше со всеми этими писателями общее землячество, все влияло, конечно, на мое прирожденное призвание». Воспитателем его был человек весьма своеобразный. Сын предводителя дворянства, бывший студент Лазаревского института восточных языков, он пристрастился к выпивке и превратился в странника по городам и весям, где время от времени подрабатывал гувернерством. Был он человеком необычайно талантливым — играл на скрипке, сочинял стихи, рисовал, знал несколько языков. Привязавшись к своему воспитаннику, рассказывал ему бесконечные истории из своей скитальческой жизни, страшные и таинственные. Читать он его выучил по «Одиссее» Гомера, но особенно упирал на знание латыни. Бунин опишет его — «этого странного человека, похожего на Данте» — в рассказе «У истока дней». На одиннадцатом году Ивана отдали в Елецкую гимназию, однако к новой жизни привыкнуть он не смог, выдержав всего четыре года. «…Я стал хворать, таять, — вспоминал Бунин, — стал чрезмерно нервен, да еще на беду влюбился, а влюбленность моя в ту пору, как, впрочем, и позднее, в молодости, была хотя и чужда нечистых помыслов, но восторженна. Дело кончилось тем, что я вышел из гимназии». Словом, он был поэт — свобода и любовь. Дело оставалось за стихами, и они появились. Надо сказать, что довершил его образование старший брат Юлий, тоже человек довольно яркий. К тому времени он закончил университет, отсидел год в тюрьме из-за политических воззрений и на три года был сослан в елецкую деревню Озерки, где находилось имение бабушки, и где в ту пору жили Бунины. Вместе с братом, Иван прошел весь курс гимназии. Кроме того, Юлий познакомил его с основами психологии, философии, но чаще всего случались у них беседы о литературе. Старший брат разглядел поэтические склонности мальчика и поощрял его литературные увлечения. Стихи Бунин начал писать в отрочестве, подражая Пушкину, а больше Лермонтову. «Самому мне, кажется, и в голову не приходило быть меньше Пушкина, Лермонтова, — вспоминал писатель, — …и не от самомнения, а просто в силу какого-то ощущения, что иначе и быть не может». С девятнадцати лет нужда заставила Бунина работать — корректором, газетным репортером, театральным обозревателем, библиотекарем, статистиком… Первое его стихотворение появилось в петербургском журнале «Родина» в 1887 году, а поэтический сборник вышел в 1891-м. Классические по стилю стихи — на фоне декадентских новаций — дали повод в первой же рецензии обвинить его в подражании Фету и получить совет «заняться лучше прозой». И действительно, Бунин прославился как прозаик, хотя до конца дней своих ревниво считал себя прежде всего поэтом. В воспоминаниях о нем, в переписке писателя можно встретить немало запальчивых бунинских мнений о двух первых поэтах России XX столетия — Блоке, чью поэзию он называл «мистической цыганщиной», и Есенине, на стихи которого, даже будучи в очень преклонных годах, сочинял ядовитые пародии: Папа бросил плести лапоть, С мамой выскочил за тын, А навстречу мамы с папой Их законный сукин сын! Возможно, Бунин считал, что они заняли то место на поэтическом Олимпе, которое по праву должно принадлежать ему. Но это уже был спор века уходящего, классического, с веком новым, возбужденным, расхристанным, слушающим «музыку революции». Впрочем, новые веяния не прошли и мимо Бунина — в 1893–1894 годах он пережил увлечение толстовством и даже «прилаживался к бондарному ремеслу» (почти как Горький). Он посетил колонии толстовцев под Полтавой и Сумами, затем совершил паломничество к Толстому, но великий старец отговорил его «опрощаться до конца». Бунин отправился путешествовать по Украине. «Я в те годы был влюблен в Малороссию, в ее села и степи, жадно искал сближения с ее народом, — вспоминал он, — жадно слушал песни, душу его». К слову, многие русские писатели начинали свой путь в литературу на украинских шляхах, возможно, надеясь, что великая тень Гоголя их там благословит… С 1895 года Бунин живет в Петербурге и Москве, где знакомится с Чеховым, Бальмонтом, Брюсовым, другими известными писателями. Впервые опубликованный в столичном журнале рассказ «На краю света» (1895) был замечен влиятельными критиками, предсказавшими автору большое будущее. Известность пришла к нему после публикации рассказов «На хуторе», «Вести с родины», темами которых были голод 1891 года и эпидемия холеры 1892-го. Познакомившись в 1899 году с Горьким, он начинает сотрудничать с ним в издательстве «Знание» (революционной ориентации), вокруг которого объединились «передовые» писатели: Серафимович, Леонид Андреев, Скиталец, Вересаев, Мамин-Сибиряк и другие. Однако их взгляды не вызвали у Бунина сочувствия. Как не вызывало сочувствия и все то, что происходило в России. Среди бумаг Бунина сохранилась запись, сделанная, видимо, уже в эмиграции, где он передал атмосферу предреволюционного возбуждения: «С начала нынешнего века началась беспримерная в русской жизни вакханалия гомерических успехов в области литературной, театральной, оперной… Близился большой ветер из пустыни… И все-таки — почему же так захлебывались от восторга не только та вся новая толпа, что появилась на русской улице, но и вся так называемая передовая интеллигенция — перед Горьким, Андреевым и даже Скитальцем, сходила с ума от каждой новой книги „Знания“, от Бальмонта, Брюсова, Андрея Белого, который вопил о „наставшем преображении мира“, на эстрадах весь дергался, приседал… с ужимками очень опасного сумасшедшего, ярко и дико сверкал восторженными глазами? „Солнце всходит и заходит“ — почему эту острожную песню пела чуть не вся Россия, так же как и пошлую разгульную „Из-за острова на стрежень“? Скиталец, некое подобие певчего с толстой шеей, притворявшийся гусляром, ушкуйником, рычал на литературных вечерах на публику: „Вы — жабы в гнилом болоте!“ и публика на руках сносила его с эстрады; Скиталец все позировал перед фотографами то с гуслями, то в обнимку с Горьким или Шаляпиным! Андреев все крепче и мрачнее стискивал зубы, бледнел от своих головокружительных успехов; щеголял поддевкой тонкого сукна…» Иван Бунин публикует «Антоновские яблоки», «Сосны», в которых недвусмысленно выказывает свои опасения за судьбу России в связи с разорением дворянских гнезд и опролетариванием крестьян. Эти и другие рассказы принесли ему славу, и в 1909 году Российская академия наук избирает его в число двенадцати почетных академиков. Пережив два бурных, но неудачных брака — с Варварой Пащенко и Анной Цакни — в 1906 году Бунин познакомился с Верой Николаевной Муромцевой, дочерью члена Московской городской управы и племянницей председателя Первой Государственной думы С. А. Муромцева. Вскоре они совершили путешествие в Египет, Сирию, Палестину и после этого больше не расставались. Вера Николаевна оставалась женой и верным другом Бунина до его смертного часа, несмотря на все сложные личные перипетии писателя. Она же оставила бесценную книгу воспоминаний «Жизнь Бунина. Беседы с памятью». В предреволюционные годы Бунин создает свои знаменитые произведения: повесть «Деревня» (1910), в которой показывает, «во след Радищеву», деревенскую жизнь без всяких прикрас, тем самым споря с идеализацией крестьян народниками, которые провоцировали «бунт бессмысленный и беспощадный». Повесть вызвала большие споры, многие находили ее слишком мрачной и обвиняли автора в клевете на русский народ. Далее Бунин публикует повесть «Суходол» (1912), рассказ «Господин из Сан-Франциско» (1915). Как дворянин и представитель классической русской культуры, Бунин не принял революцию. По свидетельству Веры Николаевны, он говорил, что «не может жить в новом мире, что он принадлежит к старому миру, к миру Гончарова, Толстого, Москвы, Петербурга; что поэзия только там, а в новом мире он не улавливает ее». В мае 1918 года вместе с Муромцевой он покидает Москву. Около двух лет они живут в Одессе, переходящей из «белых» в «красные» руки. «Зрелище это было совершенно нестерпимо для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия, — вспоминал писатель, — и из России бежали все имевшие возможность бежать». Позднее он передал свои впечатления в книге «Окаянные дни» (1925–1926), увидев в революционной стихии образ зверя. Бунин с женой эмигрировали и с 1920 года поселились в Париже, а затем переехали в Грасс, небольшой городок на юге Франции. Об этом периоде их жизни (до 1941 года) можно прочесть в талантливой книге Галины Кузнецовой «Грасский дневник». Молодая писательница, ученица Бунина, она жила в их доме с 1927 по 1942 год, став последним очень сильным увлечением Ивана Алексеевича. Бесконечно преданная ему Вера Николаевна пошла на эту, может быть, самую большую жертву в ее жизни, понимая эмоциональные потребности писателя («Поэту быть влюбленным еще важнее, чем путешествовать», — говаривал Гумилев). Андрей Седых, журналист, близко общавшийся с Буниными, в своих воспоминаниях пишет: «У него (Бунина. — Л.К.) были романы, хотя свою жену Веру Николаевну он любил настоящей, даже какой-то суеверной любовью. Я глубоко убежден, что ни на кого Веру Николаевну он не променял бы. И при всем этом он любил видеть около себя молодых, талантливых женщин, ухаживал за ними, флиртовал, и эта потребность с годами только усиливалась. Автор „Темных аллей“ хотел доказать самому себе, что он еще может нравиться и завоевывать женские сердца…» Хотя и признавал, что с Галиной Кузнецовой у Бунина был «серьезный и мучительный роман». Он завершился драматически для писателя. В эмиграции Бунин написал такие шедевры прозы, как повесть «Митина любовь» (1925), рассказы «Роза Иерихона» (1924), «Солнечный удар» (1927) и роман с автобиографическими чертами «Жизнь Арсеньева» (1933), который Марк Алданов назвал «одной из самых светлых книг русской литературы» со времени кончины Льва Толстого. К началу 1930-х годов Бунин обретает европейскую известность. В 1933 году ему, первому из русских писателей, была присуждена Нобелевская премия по литературе — «за строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». В Швецию на торжества по случаю вручения Нобелевской премии Бунина сопровождали Вера Николаевна, Галина Кузнецова и Андрей Седых в качестве личного секретаря, поскольку Бунины не справлялись с лавиной поздравительной корреспонденции со всех концов света. «Должен сказать, — пишет Седых, — что успех Буниных в Стокгольме был настоящий. Иван Алексеевич, когда хотел, умел привлекать к себе сердца людей, знал, как очаровывать, и держал себя с большим достоинством. А Вера Николаевна сочетала в себе подлинную красоту с большой и естественной приветливостью. Десятки людей говорили мне в Стокгольме, что ни один нобелевский лауреат не пользовался таким личным и заслуженным успехом, как Бунин». Из премиальной суммы Иван Алексеевич выделил 100 000 франков на пожертвования неимущим писателям-эмигрантам, для распределения денег был создан специальный комитет. Разумеется, были и обиженные. Надежда Тэффи пустила остроту: «Нам не хватает теперь еще одной эмигрантской организации: „Объединения людей, обиженных Буниным“». В 1934–1936 годах берлинское издательство «Петрополис» выпустило 11-томное собрание сочинений Бунина. Сквозь «железный занавес» книги писателя неведомыми путями проникали на Родину (в Советской России издавать Бунина начали во времена Н. С. Хрущева), и в Советском Союзе у него появилось немало почитателей даже среди литературно-номенклатурной элиты, велись и переговоры о его возвращении. Однако этот путь для себя Бунин отверг. Последний сборник рассказов «Темные аллеи» был написан в оккупированной немцами Франции. Над всей Европой витал дух смерти, а из-под пера пожилого, голодающего писателя появлялись его лучшие рассказы о любви. Наверное, это объяснимо. Как мысль человека в его последний час влечет в дорогие сердцу места, так и художественный гений Бунина перенесся на родину, в дореволюционное время, в ту Россию, которую он любил. Это обостренное чувство позволило писателю передать предощущение надвигающейся катастрофы в самом сокровенном — в любви, которая в его «Темных аллеях», как правило, мгновенна, внезапна, откровенна (как в последний день) и почти всегда кончается трагически. В последние годы Бунин работал над воспоминаниями о Чехове. С ним он подружился в 1899 году и с тех пор почти ежегодно навещал его в Ялте, останавливаясь в чеховском доме. Буквально в последние часы жизни Бунина 8 ноября 1953 года Вера Николаевна перечитывала ему вслух письма Чехова к нему… Так что уходил Иван Алексеевич в иные пределы не из Франции, а из России, там витала его прощальная мысль. У Бунина есть удивительное стихотворение, написанное в тот год, когда он покинул Россию, и предсказавшее странствия его души: И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной… Срок настанет — Господь сына блудного спросит: «Был ли счастлив ты в жизни земной?» И забуду я все — вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав — И от сладостных слез не успею ответить, К милосердным коленам припав. В завещании Иван Алексеевич высказал желание, чтобы лицо его было закрыто — «никто не должен видеть моего смертного безобразия». Видела его только Вера Николаевна, и в письмах друзьям сообщала, что все три дня до предания тела земле «лицо его было прекрасным». Похоронен Бунин на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем. Его юношеские предчувствия сбылись — сегодня он стоит в первом ряду русских классиков. Любовь Калюжная
Источник: 100 великих писателей. 2004
Бунин, Иван Алексеевич
— талантливый поэт и беллетрист. Род. в 1870 г. в дворянской семье Воронежской губ. Учился в Елецкой гимназии. С 1887 г. стал печатать стихотворения и рассказы в иллюстрированных и детских журналах, позднее в "Русск. Богатстве", "Мире Божием", "Новом Слове", "Жизни", "Неделе", "Вестн. Европы" и др. Отдельным изданием вышли: "Стихотворения" (Орел, 1891); "На край света" (СПб., 1897, рассказы); "Под открытым небом" (стихотворения для юношества, М., 1900); "Стихи и рассказы" (для юношества, М., 1900); "Рассказы" (для народа, СПб.); "Листопад" (стихотворения, изд. "Скорпиона", М., 1901). Товариществом "Знание" изд.: "Рассказы" (СПб., 1903), "Стихотворения" (СПб., 1903); перевод "Песни о Гайавате", Лонгфелло (СПб., 1903; перв. изд., 1896); перевод "Манфреда" Байрона (СПб., 1904). В "Правде" 1905 г. напечат. перев. байроновского "Каина". В 1903 г. Академия наук, на основании рецензии гр. Голенищева-Кутузова, присудила Б. за сборник "Листопад" половинную Пушкинскую премию. У Б. небольшое, но очень изящное и симпатичное дарование. Он поэт природы и тихой радости бытия, подернутой лишь изредка дымкою легкой и почти сладкой грусти, тихой мольбы о счастье, тихих воспоминаний о весне жизни. После Жуковского, который тоже происходил из рода Буниных, в нашей литературе еще не было поэта до такой степени примиренного со всем, что делается "в светлом Божьем мире", до такой степени убежденного, что миром править гармония и красота. С точки зрения мировой гармонии он и любит природу, радостное созерцание которой составляет основной мотив его поэзии: "Нет, не пейзаж влечет меня, не краски я стремлюсь подметить, а то, что в этих красках светит — любовь и радость бытия. Она повсюду разлита — в лазури неба, в птичьем пеньи, в снегах и вешнем дуновенья, — она везде, где красота. И упиваясь красотой, лишь в ней дыша полней и шире, я знаю — все живое в мире живет в одной любви со мной". "Ищу я в этом мире сочетанья прекрасного и вечного", — говорит он в другом месте и даже не хочет замечать никаких нарушений светлой гармонии бытия: "Божий мир люблю я — в вечной смене он живет и красотой цветет... Как поверить злобе иль измене? Темный час проходит и пройдет". Мысль о бренности всего земного нимало не ослабляет его радостной умиленности: проходит индивидуальное, но остается общее. На разные лады он в целом ряде стихотворений разрабатывает свою любимую мысль, что "смена" одних другими не расстраивает общую схему красоты и гармонии. "Покоряясь смене, одиноко мы уходим... Скоро догорит наш закат... Но день уже недалеко, он других улыбкой озарит. Кто в вечерний, грустный час ответит, для чего лелеял я мечты? Не затем ли, чтоб покорно встретить эту смену вечной красоты". Всякий диссонанс в радостном созерцании бытия он стремится устранить. Зайдя в костел, он недоволен тем, что в "громе органного хорала" слышится "скорбь и горе": ведь с пришествием Христа в "мир печали" пришли другие слова, что "к счастью, к жизни призывали, к свету и любви"... Не нужно, поэтому, "скорбного стона": "Дивен мир Твой! Расцветает он, Тобой согрет, в небесах Твоих сияет солнца вечный свет, гимн природы животворный льется к небесам: В ней Твой храм нерукотворный, Твой великий храм". Даже в эпитафии девушке, умершей невестою, находится место для полного примирения c ударами судьбы. Наступление Пасхи наполняет поэта уверенностью, что "лучи огнистые зари" "взойдут в красе желанной и возвестят с высот небес, что день настал обетованный, что Бог воистину воскрес". С суровостью зимы он примиряется в уверенности, что "зимние вьюги — предтечи весенние", что под внешне-суровым покровом "дремлет побегов и трав прозябание, сок животворных корней, жизнь зарождается в мраке таинственном". Самое крупное из стихотворений Б. — грациозные картины увядающей природы, "Листопад" — посвящено теме, казалось бы достаточно меланхоличной — осени; но и тут поэта не оставляют его обычные светлые настроения. Одно из самых симпатичных свойств поэзии Б. — простота и ясность как в чувствах его, так и в сфере его нарядной живописи. Мотивы описаний природы Б. всегда незатейливы и элементарны: зелень леса, аромат полей, лазурь неба, золото заката и т. д. Но в эти элементарные темы он влагает столько искреннего увлечения и свежести, что заражает и читателя. Все вычурное и даже просто сложное ему органически чуждо. Он пытался было проникнуться "новыми течениями" (презрение к толпе, какое-то особенное гордое одиночество и т. п.), но это прозвучало фальшиво и явно надуманно. В ряду переводов Б. ему отлично удалась передача идиллического эпоса Лонгфелло, но совсем не удалась передача мрачной мятежности Байрона.
В прозе Б. нужно выделить два наслоения. Он выступил в средине 1890-х гг. с картинками реальной жизни, а затем подпал было, как и в поэзии своей, под влияние "новых течений", давших ему весьма мало. Потуги на новизну выразились в ряде рассказов ("Осенью", "Перевал", "Туман", "Новая дорога", "Новый год" и др.), в которых символизм часто переходит в аллегорию, а желание сосредоточиться на "настроениях" ведет к скуке и претенциозности. Впрочем, сам же Б. в рассказе "Без роду племени" правдиво очертил ту психологию неврастенического эгоизма, на почве которой развилось наше доморощенное декадентство. Гораздо ценнее символических рассказов Б. рассказы начальной его манеры, в которых, наряду со стремлением отразить реальную жизнь, ярко сказалось, что автор — поэт по преимуществу. Мы видим тут изящное письмо в тургеневском стиле. Тонко отразил Б. поэзию разрушающихся "дворянских гнезд" доброго старого времени; прекрасны рассказы его из народной жизни ("Кастрюк", "На край света", "Скит", "Сосны" и др.), очень поэтичные и в то же время вполне жизненные. К числу лучших рассказов в реальном стиле принадлежит самое крупное по объему беллетристическое произведение Б.: "Тарантелла" — характерный эпизод из жизни погибающего от скуки народного учителя, все мечтавшего попасть в "хорошее" общество и от робости напивающегося до скандала, когда мечта его, наконец, осуществилась. Очень хороши также "Байбаки", на тему о печально доживающем свой век старом помещичьем быте. Захватывает Б. поэзия степи, курганов, народного религиозного порыва ("На Донце"). Поэзия леса, полей и вообще природы, так ярко окрашивающая стихи Б., занимает очень выдающееся место и в рассказах его, часто переходящих в своего рода стихотворения в прозе.
С. Венгеров.
{Брокгауз}
Бунин, Иван Алексеевич
— современный русский писатель. Род. 1870 в Воронеже. Б. происходит из старинного дворянского рода. Все существо его отца "было пропитано ощущением своего барского происхождения". Усадебная обстановка и дворянские традиции наложили отпечаток на поэзию Б., хотя сам поэт называет себя "вольнодумцем" с отроческих лет, равнодушным к своей "голубой крови". Стихи писать начал в детстве, подражая "больше всего Лермонтову, отчасти Пушкину". Первое свое стихотворение Бунин напечатал в 1888 в журнале "Родина".
Род Буниных — обедневший дворянский род, и Б. вынужден был служить в провинции и сотрудничать в провинциальных изданиях. С середины 90-х гг. Б. печатается уже в "Русском богатстве" и "Новом слове", знакомится с известными писателями; позднее в Москве принимает деятельное участие в кружке "Среда" (вместе с Горьким, Андреевым, Куприным). Много путешествовал: объездил Европу, побывал в разных местах Азии и Африки. К русскому пейзажу (лес, степь) присоединяются картины океанов и пустыни (Б. выдающийся поэт-пейзажист). Постепенно приобретает известность; сборники его стихотворений, переводы "Песни о Гайавате" Лонгфелло и байроновских трагедий ("Каин", "Манфред") награждаются Академией наук Пушкинскими премиями, сам Бунин избирается почетным академиком и почетным членом Общества любителей российской словесности. Автор "Деревни" и "Суходола" чувствовал всегда презрение к "мужику"; прогрессивные общественные движения не находили в Б. отклика. К Октябрьской революции Бунин отнесся враждебно; он редактировал на Украине (в Одессе) белую националистическую газету, затем эмигрировал за границу, где опубликовал ряд статей, проникнутых бешеной, болезненной ненавистью к Советской власти, пролетариату и крестьянству: сказались инстинкты, вкусы и взгляды закоренелого барина, глубоко оскорбленного торжеством трудящихся классов на его родине.
У Б. — чеканный стиль и чеканная фраза, сжатость и энергия речи, живописность, простота и чувство меры. В фактуре стиха Б. не пошел дальше традиций пушкинской школы. Его излюбленные размеры — ямб и хорей. Он избегает новых приемов версификационного искусства. Хорошо владеет Б. белым стихом (переводы из Лонгфелло, Байрона, Теннисона, ряд оригинальных лирических стихотворений).
Б. — поэт мелкопоместного дворянства, "великой бедности дворянства", эпохи его увядания. Эта поэзия родилась "в степи, среди лощин и пашни, среди голых косогоров", ее содержание — тихий опустевший флигель, обвалившиеся углы, нависший потолок, скрипящие под ногами полы в заброшенном доме, запущенный сад, пересохший пруд, стужа за окном, покинутые деревушки, покосившиеся избы, древний дед-дворецкий, каким-то чудом уцелевший от крепостных времен, и бесконечные воспоминания о старой разгульной жизни, о пирах, об охоте в отъезжем поле. Поэзия Бунина — поэзия печали и размышления. "Усталый от скитаний одиноких", выбитый из опустевшего родного дома, отпрыск умирающей культуры, для которого весь мир наполнен печалью. Он любит могилы и руины; спокойно говорит о превратности человеческой судьбы ("Господин из Сан-Франциско", "Сны Чанга"), о нудной беспросветной жизни русской деревни ("Деревня"). Бунин любит умирание осени. Грусть, лежащая на всем, что пишет Бунин, — от описания ночного моря до очерков и рассказов из жизни деревни и города, — навеяна картинами дворянского запустения, умирания усадебной культуры. Последний поэт барских настроений, Б. в дореволюционное время находил исход своему чувству в философских размышлениях о бренности всего земного, в созерцании смены времен и поколений. В годы революции он резко выявляет свое классовое лицо, и публицистика Б. дышит злобой крепостника.
Сочинения Б. переиздавались несколько раз. Последнее "полное собрание" в 6 томах издано в виде приложения к "Ниве" за 1915 год. Сюда не вошли отдельные рассказы и стихотворения, написанные Буниным в России после 1915 года. За границей Б. опубликовал ряд стихотворений и рассказов, из которых обратила на себя внимание повесть "Митина любовь" (1924; переиздана в Ленинграде в 1926 "Книжными новинками"). В 1927 Госиздат издал сборник рассказов "Сны Чанга" (Москва), с введением, в котором дается оценка Бунина как писателя.
Лит.
: Батюшков Ф., Русская литература 20 в., под ред. С. Венгерова, вып. 7, М., 1914—18; Коган П., Очерки по истории новейшей русской литературы, том III, вып. 2, М., 1908—12; Львов-Рогачевский В., Поэма запустения, "Современный мир", книга 1, 1910; Горький М., Из дневника, "Огонек", № 31, 1926; Боровский В., Литературные очерки, М., 1923; Владиславлев И., Русские писатели. Опыт библиографического пособия по русской литературе 19—20 ст., издание 4, Москва — Ленинград, 1924; Витман А., Покровская Н. и Эттингеp M., Восемь лет русской художественной литературы, Москва, 1926.П. К.
Бунин, Иван Алексеевич
src="http://pagead2.googlesyndication.com/pagead/show_ads.js">
[1877—] — один из крупнейших мастеров новеллы в современной русской литературе и выдающийся поэт. Род. в Воронеже в семье мелкопоместного, но принадлежащего к старинному роду дворянина. Выступил в печати в 1888. В 1910—1911 Б. создает повесть "Деревня", закрепившую его положение в первых рядах художников слова. С тех пор мастерство Б.-новеллиста идет по восходящей линии. Художественная и общественная фигура Б. отличается исключительной цельностью. Принадлежность писателя к некогда господствовавшему, а в момент его рождения угасающему дворянскому сословию, оказавшемуся не в состоянии примениться к капиталистической обстановке России конца XIX и первых десятилетий XX в., а тем более к революционной, пооктябрьской обстановке, определила и все особенности творчества Б. и его общественное поведение. По своему художественному направлению Б. не может быть отнесен целиком ни к одному из господствовавших перед революцией литературных направлений. От символистов его отделяет резко выраженная установка на реалистическую деталь, на быт и психологию изображаемой среды, от реалистов-общественников — крайний индивидуализм в подходе к описываемым явлениям и подчеркнутый эстетизм в трактовке реалистических образов. Сочетание этих особенностей заставляет отнести Б. к направлению так наз. "неореализма",Литературной школы, возникшей в 1910-х гг. и стремившейся не только продолжать традиции классического русского реализма, но и перестроить их под новым, приближающимся к символизму, углом зрения. В наиболее зрелых своих произведениях (начиная с повести "Деревня", "Суходол" и кончая новеллами, созданными в последние годы, — "Митина любовь", "Дело корнета Елагина" — и романом "Жизнь Арсеньева") Б. ясно выдает свою литературную генеалогию: мотивы Тургенева, Толстого, Лермонтова-прозаика, отчасти Салтыкова-Щедрина ("Пошехонская старина") и С. Аксакова (см.) (особенно в яз. и описательном элементе) слышны у Б. очень отчетливо. Однако направленность их другая. У Б. очень ясно обнаруживается связь с родственной ему дворянской культурой, породившей те классические литературные образцы, от которых он исходит. Ощущение гибели своего класса и связанная с этим напряженная тоска по его уходящей культуре приводят к тому, что под пером Б. указанные элементы выглядят отнюдь не простым повторением, того, что дал классический период русского реализма, но самостоятельным их воспроизведением, оживленным и обостренным новой, глубоко интимной трактовкой. Развитие художественной манеры Бунина-новеллиста шло как раз в направлении подчеркивания мотива гибели, с одной стороны, и в направлении постепенной разгрузки новеллы от реалистических, бытовых признаков — с другой. Если в ранних новеллах Б. (напр. "Антоновские яблоки", 1901) картина оскудения дворянства дана в объективных, лирически спокойных тонах, то в "Деревне" мотив гибели этого класса и связанного с ним крестьянского патриархального мира звучит трагически, а в "Суходоле" он уже предстает окрашенным в полумистические тона. Дальнейшим шагом в этом направлении являются такие новеллы Бунина как "Господин из Сан-Франциско", "Сны Чанга", "Братья" [1914—1917], где тот же мотив неизбежной гибели и связанный с ним мотив тщетности и бессмысленности бытия переносится в план личного существования (причем классовое происхождение этих идей часто затушевано тем, что облику действующих лиц искусно приданы внешние черты представителей иных классов). Наконец в произведениях Б. эмигрантского периода ("Митина любовь", "Дело корнета Елагина", "Преображение") мотив смерти предстает в наиболее оголенном виде, и художник как бы склоняется перед неизбежным концом, открыто провозглашая ценностное превосходство смерти над жизнью и ее "грубой животностью". Этой тематической направленности строго соответствует композиционное, образное и стилистическое осуществление новелл Б. Если произведения Б. кануна 1905 даны в виде колоритно окрашенных, описательно психологических очерков и этюдов, то в дальнейшем все больший упор делается на углубление внутреннего драматизма положений и характеров, подчеркивание цельности настроения путем все более щедрого включения в новеллу скорбных лирических мышлений от лица героев или самого автора, В эмигрантский период этот процесс завершается тем, что показ быта и психологии определенной, четко ограниченной социальной среды окончательно уступает место скорбной лирике на тему о жизни и смерти, причем в тех случаях, когда действующие лица все же введены, автор явно преследует цель не столько драматического развития их характеров, сколько превращения этих лиц в носителей заранее заданной лирико-философской темы. В целом ряде случаев этому сопутствует предельное уменьшение числа действующих лиц, исключительное концентрирование внимания на двух героях — участниках трагическо-любовной интриги, смысл которой в обреченности подлинного человеческого чувства трагическому концу ("Митина любовь", "Дело корнета Елагина", "Солнечный удар", "Ида"), В ряде других новелл Б. выступает как чистый лирик, превращает новеллу в стихотворение в, прозе на ту же лирико-философскую тему о красоте человеческого чувства и его обреченности в земных условиях. Мысля эту тему как общечеловеческую, Б. все более и более разгружает свои образы от черт быта, ищет вдохновения в образах прошлого, черпая их из религиозно-литературных памятников древности (Библия, Ведды), а также, из воспоминаний о прошлом быте русского дворянства, который в последних произведениях писателя предстает все более и более идеализированным. Особенно полное выражение эта идеализация "геральдических" воспоминаний получила в автобиографическом романе "Жизнь Арсеньева", где материал прежней хроники "Суходола" получает новую интимно-лирическую разработку. В какой мере это постепенное продвижение творчества Б. в указанном направлении во всех своих этапах определено ходом развития классовых отношений революционной эпохи? В данный момент можно с определенностью констатировать факт этой зависимости в грубых чертах. Так, неоспоримым является влияние революции 1905 и ее разгрома на творчество Б.: победа реакции, вместо того чтобы внести бодрость в сознание дворянства, которое находилось под непосредственным ударом революции, в действительности еще резче оттенило обреченность этого класса в его собственных глазах, поскольку эта победа не могла не ощущаться лучшими представителями дворянства как временная; кроме того она была одержана не дворянством, растерявшим свои творческие силы задолго до борьбы, а бюрократическим государством, опиравшимся на крупную буржуазию, т. е. общественную силу, к которой дворянские слои, представляемые Б., были в более или менее резкой, хотя и бессильной оппозиции. Все это подчеркивало в глазах Б. полную бесплодность победы и определило то углубление пессимизма, которое наблюдается в его межреволюционных новеллах. Далее, революция 1917 и ее победоносное завершение послужили очевидным и окончательным толчком для Б. к полному отрыву от современности и к отходу его на те мистические позиции, которые он занимает в произведениях эпохи эмиграции. С этой точки зрения самый переход Б. в эмиграцию, его резко озлобленное отношение к Советской России, выразившееся в газетных фельетонах, речах, некоторых новеллах (напр. "Несрочная весна", "Красный генерал") и выделяющее Б. даже среди писателей-эмигрантов, представляются лишь практическим выводом, который с фанатической последовательностью был сделан Б. из всего его мироощущения.
Место Б. в истории русской литературы очень значительно. Резко выраженная реакционная идеология Б. приобретает значение характеристических черт дворянского класса, нашедших под пером Б. законченное выражение. С другой стороны, выдающаяся даже для классического периода русской прозы чистота языка, отчетливость внутреннего рисунка в образах и совершенная цельность настроения — все эти черты высокого мастерства, присущие Б., как завершителю классического периода русского дворянского реализма, делают новеллы Б. законченными литературными образцами.
В области стиха значение Б. меньшее. Принадлежа к типу пластических поэтов (лучшая книга стихов Б. — поэма "Листопад", получившая пушкинскую премию Академии наук, целиком принадлежит к пейзажной поэзии), Б. в области стихотворной формы явился консерватором. Исходя из лирики Пушкина (см.) и Ал. Толстого (см.), Б. не пытался внести в русский стих что-либо новое и чуждался новых достижений, сделанных другими. Свойственная Б. четкость штриха, составляющая оригинальность новеллы Б., в поэзии превратилась в некоторую сухость, нарушающую глубину лирического чувства. Однако отдельные стихотворения Бунина (поэма "Листопад" и некоторые стихотворения последнего времени) должны быть признаны выдающимися образцами живописной лирики.
Б. перевел на русский язык некоторые образцы мировой литературы. Среди них — поэмы Байрона (см.) "Каин" и "Манфред". Ему принадлежит также единственный в русской литературе стихотворный перевод поэмы Лонгфелло "Песнь о Гайавате".
Последнее полное собрание сочинений Б. в шести томах издано Марксом в 1915 (прилож. к журн. "Нива"). Гизом издан сборник дореволюционных рассказов Б. под заглавием "Сны Чанга" (М. — Л., 1928), а ЗИФом в 1928 — такой же сборник под заглавием "Худая трава" (содержание обоих сборников различно). "Книжные новинки" в 1927 переиздали лучшие новеллы Бунина эмигрантского периода: "Митина любовь" (отд. изд.) и сборник "Дело корнета Елагина" (где, кроме новеллы этого названия, даны также "Солнечный удар", "Ида", "Мордовский сарафан" и др.).
Библиография
: Айхенвальд, Силуэты русских писателей, т. III, M., 1910; Коган П., Очерки по истории новейшей русской литературы, т. III, в. 2, М., 1910; Бpюсов В., Далекие и близкие, М., 1912; Батюшков Ф., Русская литература XX в., под ред. С. Венгерова, вып. 7, М., 1914—1918, там же автобиографическая заметка; Боровский В., Лит-ые очерки, М., 1923; Горбов Д., У нас и за рубежом, М., 1928 (ст. "Мертвая красота и живучее безобразие" и "Десять лет литературы за рубежом"); Владиславлев И. В., Русские писатели, М. — Л., 1924.Д. Горбов.
{Лит. энц.}
Бунин,
Иван АлексеевичРод. 10 (22) октября 1870, в Воронеже, в дворянской семье, ум. 8 ноября 1953, в Париже. Писатель-прозаик, поэт, переводчик (Пушкинская премия Российской академии наук за вып. в 1896 г. перевод "Песни о Гайавате" Г. Лонгфелло). Впоследствии (1909) почетный академик Петербургской академии наук. Лауреат Нобелевской премии (1933). Писать начал в 1889 г. (в периодической печати). Как поэт дебютировал в 1891 г. Дебют в большой литературе — рассказ "Антоновские яблоки" (1900). С 1920 в эмиграции. Др. произведения: "На край света" (сбор. прозаич. рассказов, 1897), "Листопад" (сборник стихов, 1901), "Деревня" (повесть, 1910), "Суходол" (повесть, 1911), "Братья" (расск., 1914), "Господин из Сан-Франциско" (1915), "Чаша жизни" (сборн. рассказов, 1915—1916), "Окаянные дни" (дневники 1918, отражающие резкое неприятие Октябрьского переворота; опубл. 1925), "Митина любовь" (сборн. расск., 1925), "Солнечный удар" (сборн. расск., 1927), "Жизнь Арсеньева" (роман, 1930-е гг.), "Темные аллеи" (1943).