13.04.1818 - 31.07.1897), историк русского языка, издатель древних рукописей. Много внимания уделял исследованию русского фольклора, памятников древнерусской литературы. Одним из первых поставил вопрос о необходимости изучать произведения древнерусской литературы в тесной связи с изобразительным искусством, обращал внимание не только на содержание памятника, но и на его эстетическую ценность, подчеркивая неразрывное единство языка, поэзии и мифологии. Результаты исследований Буслаева обобщены в "Исторических очерках русской народной словесности и искусства" (СПб., 1861).
БУСЛАЕВ Федор Иванович
БУСЛАЕВ Федор Иванович
БУСЛАЕВ Федор Иванович
(13.4.1818, Керенск Пенз. губ. (ныне с. Вадинск) – 31.7.1897, М.), филолог, представитель логико-грамматич. направления в языкознании, один из основоположников историч. изучения рус. языка, акад. Петерб. АН (1860). Учился в Пенз. гимназии (1829–33), окончил Моск. ун-т (1838), с 1847 проф. там же. Занимался широким кругом вопросов языкознания, лит-ведения, фольклористики и иск-ведения. В 1867 получил ученую стеПенз. докт. рус. словесности. Был почетным чл. Петерб., Казанского и Новороссийского (ныне Одесского) ун-тов, Казанского об-ва истории и археологии, Петерб. археол. об-ва, Моск. об-ва этнографии, пред. Об-ва любителей росс. словесности, чл. Франц. лингвистич. об-ва, почетный чл. Пенз. губ. статистич. ком-та. В кн. «Мои воспоминания» (1890 – 1892; Временник. 1992. №7) мн. страницы посвящены Керенску и ПЕНЗ. В апр. 1993 в ПГПИ состоялась научн. конференция, посвящ. 175-летию со дня рождения Б., на к-рой выступили лингвисты М., СПб., Пензы, Орла, Курска, Тамбова и др. В 1995 администрация Пенз. классич. гимназии № 1 учредила премию им. Ф. И. Буслаева в области гуманитарных наук гимназистам по итогам года. Соч.: Собр. соч. Т. 1–2. СПб., 1908–1909; О преподавании отечественного языка. М., 1844; Опыт исторической грамматики русского языка. М., 1858; Историческая грамматика русского языка. 6-е изд. М., 1959; Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков. М., 1861; Русский лицевой Апокалипсис. М., 1884 и др. Лит: БСЭ. Т. 4; Отечественная история. Т. 1; Памятная книжка Пензенской губернии на 1889; Смирнов С. В. Федор Иванович Буслаев. М., 1978; Чурмаева Н. В. Ф. И. Буслаев. М., 1984; Временник. 1992. ВыПенз. 7 (номер посвящен Ф. И. Буслаеву); Булахов М. Г. Восточнославянские языковеды: Биобиблиогр. словарь. Т. 1. Минск, 1976. И. Ф. Шувалов.
Источник: Пензенская энциклопедия.
Буслаев Федор Иванович
Буслаев, Федор Иванович - знаменитый филолог (1818 - 97), родился в Керенске (Пензенской губернии), где его отец был секретарем уездного суда. 5-ти лет лишился отца, и мать его переехала в Пензу. Здесь Буслаев поступил в гимназию и по окончании в ней курса в 1834 г. поступил студентом в Московский университет по словесному факультету. Окончив курс в 1838 г., Буслаев был назначен преподавателем во 2-ю московскую гимназию, а в следующем году отправился с семейством графа С.Г. Строганова за границу, где и пробыл два года, переезжая из Германии во Францию и Италию и занимаясь преимущественно изучением памятников классического искусства. По возвращении в Москву (1841) занял должность преподавателя в 3-й гимназии, сохранил в то же время место домашнего учителя в семье графа Строганова, а с 1842 г. был прикомандирован в помощники к профессорам И.И. Давыдову и С.П. Шевыреву . В это же время имя Буслаева впервые появляется под несколькими научными статьями и рецензиями (в ""Москвитянине""). Внимание молодого ученого было привлечено в особенности историческим изучением русского языка, к которому он обратился под влиянием ""Грамматики немецкого языка"" Якова Гримма , - этого классического труда, положившего основу исторической грамматике. В 1844 г. Буслаев издал замечательную по своему времени книгу ""О преподавании отечественного языка"" (2 тт.; 2-е, сокр. издание, в одном томе, М., 1867), в которой много места отведено рассмотрению данных русской исторической грамматики и стилистики. В отношении стилистики она представляет богатый подбор фактов, извлеченных из известных в то время памятников нашей древней словесности, причем многое темное и загадочное в языке этих памятников получало меткое объяснение. Во многих своих частях эта книга полезна и поучительна еще и теперь. Около этого времени Буслаев сблизился с кружком московских славянофилов: Хомяковым , К. Аксаковым , И. Киреевским и др. Близость к Киреевскому, ставшему в 1845 г. редактором ""Москвитянина"", дала возможность Буслаеву стать постоянным сотрудником журнала по отделу библиографии и критики, которым он заведывал, поместив в то же время в нем ряд рецензий и две более обширных статьи о ""Слове о полку Игореве"" в издании Дубенского и об ""Общей грамматике"" И.И. Давыдова. С 1847 г. Буслаев начал читать лекции русского языка и словесности в Московском университете в качестве преподавателя, а в 1848 г. издал магистерскую диссертацию ""О влиянии христианства на русский язык. Опыт истории языка по Остромирову Евангелию"". Этот труд имеет более археологический или культурно-исторический характер, чем строго-лингвистический; некоторые из поставленных им вопросов впоследствии с большею точностью и определительностью были рассмотрены Миклошичем (""Christliche Terminologie""); с тех пор открылось вообще много новых материалов для дополнений; но в целом исследование Буслаева и до сих пор еще остается одним из замечательнейших для своего времени опытов истории языка, понимаемой в связи с движением жизни и культуры. Основываясь на данных сравнительного изучения готского перевода Библии, Буслаев доказывал, что славянский язык задолго до Кирилла и Мефодия подвергся влиянию христианских идей, и что перевод Святого Писания на славянский язык относится к той поре народной жизни, когда в языке господствовали еще во всей силе понятия о семейных отношениях, между тем как в языке готского и древненемецкого переводов Святого Писания замечается гораздо большее развитие понятий государственных. ""В истории славянского языка виден естественный переход от понятий семейных, во всей первобытной чистоте в нем сохранившихся к понятиям быта гражданского. Столкновения с чуждыми народами и перевод Святого Писания извлекли славян из ограниченных домашних отношений, отразившихся в языке, сознанием чужеземного и общечеловеческого"". В 1855 г., в юбилейном издании Московского университета ""Материалы для истории письмен восточных, греческих, римских и славянских"", помещен труд Буслаева ""Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских"", - ряд словарных и грамматических извлечений из рукописей, большею частью русской редакции. В этой работе он впервые касается вопросов истории искусства (интерес к орнаменту), которым начал заниматься еще в 1849 г., изучая иконописный ""Подлинник"" и лицевые рукописи. В то же время Буслаев не оставлял и своих грамматических занятий, плодом которых явился вышедший в 1858 г. его ""Опыт исторической грамматики русского языка"", выдержавший с тех пор несколько изданий и долгое время, несмотря на недостатки, сохранивший значение первостепенного труда, обильного материалом, тщательно извлеченным из огромного количества памятников, - труда, влияние которого чувствовалось во многих позднейших исследованиях, посвященных русскому языкознанию. Особенный интерес представляет 2-й том ""Грамматики"", заключающий в себе русский исторический синтаксис. Написан был этот труд Буслаевым по поручению Я.И. Ростовцева , как руководство для учителей. В тесной связи с этой работой стоит составленная также по поручению Ростовцева ""Историческая хрестоматия церковно-славянского и древнерусского языков"" (1-е изд., М., 1861), - очень важный сборник, содержащий в себе, между многими уже известными текстами, множество таких, которые впервые были изданы составителем; все тексты снабжены подробными историко-литературными и грамматическими примечаниями. К концу 50-х годов около Буслаева уже образовался кружок его учеников. Явилась возможность основать специальное издание с одним из лучших учеников Буслаева, Н.С. Тихонравовым во главе - известные ""Летописи русской литературы и древности"", где вместе с редактором и его учителем приняли участие и многие другие молодые представители Буслаевской научной школы. В 1860 г. Буслаев был избран членом Академии Наук. Одновременно с историей языка Буслаев занимался изучением русской народной поэзии и древнерусского искусства. Одним из внешних стимулов к этим занятиям послужило полученное Буслаевым в конце 1859 г. от графа С.Т. Строганова приглашение прочесть Наследнику престола Николаю Александровичу курс ""Истории русской словесности, в том ее значении, как она служит выражением духовных интересов народа"". Для этого Буслаев должен был переехать в Петербург, работая в то же время над составлением обширного сборника статей и монографий, под общим заглавием ""Исторические очерки русской народной словесности и искусства"" (2 больших тома, СПб., 1861). В первом томе помещены исследования по народной поэзии: сначала - главы, имеющие предметом поэзию в связи с языком и народным бытом; потом - изучение славянской поэзии сравнительно с поэзиею других народов (германскою, скандинавскою); далее - национальная поэзия славянских племен вообще и, наконец, - русская. Во втором томе рассматриваются народные элементы древнерусской литературы и искусства. Автор является верным последователем гриммовской школы, с ее учением о самобытности народных основ мифологии, обычаев и сказаний - школы, которая в настоящее время уже уступила место теории взаимного общения между народами в устных и письменных преданиях. Многое, что представлялось 30 лет тому назад наследственною собственностью того или другого народа, признается теперь случайным заимствованием, взятым извне вследствие разных обстоятельств, более или менее объясняемых историческими путями, по которым шли различные культурные влияния. Таким образом, большая часть ""Очерков"" Буслаева в настоящее время, по методу, является уже устаревшею, хотя они и заключают в себе массу интересного и ценного материала. То же нужно сказать и о ряде его статей, напечатанных в 1862 - 71 годах в разных изданиях и повторенных в книге ""Народная поэзия"" (СПб., 1887), составляющей как бы непосредственное продолжение ""Очерков"". В 1861 г., окончив свое преподавание Наследнику Цесаревичу, Буслаев вернулся опять в Москву и возобновил свои лекции в Московском университете, получив от него степень доктора русской словесности, после чего был назначен ординарным профессором. В 1863 г. Буслаев выпустил второе издание своей грамматики, значительно измененное и дополненное, и отправился вторично за границу, с намерением заняться историей искусства (главным образом, для изучения русской иконографии, миниатюры и орнаментики). За время своего путешествия Буслаев был избран секретарем Общества любителей древнерусского искусства, основанного при румянцевском музее по его же почину. Через два года (в 1866 г.) вышел большой том трудов этого общества ""Сборник общества любителей древнерусского искусства"" с длинным рядом мелких статей и рецензий Буслаева и его большой монографией ""Общие понятия о русской иконописи"", имеющей такое же важное значение для истории древнерусского искусства, как ""Исторические очерки русской народной словесности"" для истории народной русской словесности и письменности. В 1869 г. он выпустил в свет свой ""Учебник русской грамматики, сближенный с церковно-славянскою"", а в следующем 1870 г. - ""Русскую Хрестоматию. Памятники древнерусской литературы и народной словесности, с историческими, литературными и грамматическими объяснениями, со словарем и указателем, для средне-учебных заведений"". Обе эти книги находятся в связи с прежними его чисто научными трудами: ""Историческими"" грамматикой и хрестоматией, представляя их переработку и приспособление к школьному преподаванию. В 1870 г. Буслаев отправился в третье свое научное путешествие за границу, с целью изучения отношения миниатюры к тексту в Византии и на Западе. В 1874 г. Буслаев предпринял четвертое путешествие за границу. Последующие годы были посвящены преимущественно исследованиям в области древнерусского и византийского искусства. Особенно заинтересовали Буслаева так называемые лицевые Апокалипсисы. Изучая их рукописи в русских библиотеках, Буслаев скоро пришел к необходимости сличения их с иноземными и в 1880 г. снова уехал за границу работать в библиотеках. В следующем 1881 г. он оставил кафедру в Московском университете и весь отдался своим исследованиям, результатом которых явилось в 1884 г. издание ""Толкового Апокалипсиса"" по рукописям VI-X, XVII вв., с атласом в 400 рисунков, представляющее весьма важный вклад в историю русских лицевых изображений. В 1886 г. Буслаев издал сборник своих статей, 1851 - 81 годы, под заглавием ""Мои досуги"" (2 тт.). В первый том вошли мелкие статьи по истории искусства классического, средневекового и современного; во второй - статьи преимущественно историко-литературного содержания (""Иллюстрация стихотворений Державина"", ""Перехожие повести"", ""Значение романа в наше время"" и др.). В следующем году вышел сборник ""Народная поэзия. Исторические очерки"" (СПб., 1887). В 1888 г. состоялось чествование пятидесятилетней ученой деятельности Буслаева, во время которого он получил длинный ряд адресов, приветствий и других доказательств общего уважения и высокой оценки его научных заслуг. Под конец жизни он потерял зрение и писал мало; последним крупным трудом, вышедшим из-под его пера, были подробные и во многих отношениях интересные ""Воспоминания"", печатавшиеся в ""Вестнике Европы"" за 1891 - 92 годы (отдельное издание: ""Мои воспоминания"", М., 1897). Дополнения к ним появились в ""Вестнике Европы"" за 1896 г. и в сборнике ""Почин"" на 1896 г. С 1908 г. выходят в свет его ""Сочинения"", издаваемые Академией Наук (т. I, 1908 г. и т. II, 1910). См. о Буслаеве биографию А.И. Кирпичникова (""Критико-библиографический словарь"" С.А. Венгерова , т. V, СПб., 1897), где имеется почти полный список отдельных оттисков и книг в ""Русских Книгах"" С.А. Венгерова, т. III, 322 - 325), о юбилее Буслаева см. ""Филологические Записки"" (Воронеж, 1889); Д.В. Айналов , ""Значение Ф.И. Буслаева в науке истории искусств"" (Казань, 1898); четыре речи, читанные в заседании отдела Коменского 21 января 1898 г. профессором А.И. Соболевским , академиком А.А. Шахматовым , профессором Н.И. Ждановым и В.А. Воскресенским (СПб., 1898); Е.К. Редин , ""Обзор трудов Ф.И. Буслаева по истории и археологии искусства"" (Харьков, 1898). Перечень биографических материалов и отзывов о Буслаеве см. у С.А. Венгерова, ""Источники словаря русских писателей"", т. I, СПб., 1900. С. Булич.
Источник: Биографический словарь. 2008
БУСЛАЕВ ФЕДОР ИВАНОВИЧ
(1818—1897) Федор Иванович Буслаев, языковед, фольклорист, литературовед, историк искусства, родился 13 апрели 1818 г. в городе Ксрснскс Пензенской губернии в семье секретаря уездного суда. В пятилетием возрасте он потерял отца. Семья переехала в Пензу. Мать, несмотря на тяжелое материальное положение, сумела дать сыну достойное образование. В 1828 г. Буслаев поступил в Пензенскую гимназию, где вто время преподавал молодой В. Г. Белинский, окончивший ее несколькими годами ранее и не имевший средств для поступления в университет.
После окончании гимназии Буслаев собирался учиться на врача, чтобы как можно скорее получить возможность материально поддерживать мать. Но она, видя гуманитарные наклонности сына, воспротивилась такому решению и настояла на его поступлении в Московский университет. Еще год Буслаев занимался изучением древних языков, что было необходимо для сдачи экзаменов, и в 1834 г. уехал в Москву.
Годы учебы в Московском университете оказали огромное влияние на провинциального юношу и оставили яркий след в его душе, о чем можно судить по оставленным им воспоминаниям. В то время в университете происходили серьезные перемены: недавно ставший его попечителем граф С. Г. Строганов пытался установить свободные и доброжелательные отношения между университетским руководством, студентами и преподавателями, что самым благоприятным образом отразилось на качестве обучения.
Важные перемены происходили и на словесном отделении философского факультета, где учился Буслаев. В те годы в научной среде сформировалось мнение, что для изучения родного языка требуется знакомство не только с современным литературным языком, но и с памятниками древнерусской литературы, и с родственными славянскими языками, и с народными говорами, и с произведениями народной словесности. Буслаев занимается у ведущих профессоров — М. П. Погодина, И. И. Давыдова, С. П. Шевырева и др. Следуя их советам, он знакомится не только с историей изучения русской грамматики, но и с трудами выдающихся европейских ученых, в первую очередь В. Гумбольдта, Я. и В. Гриммов. «Из всех современных ученых преимущественно следую Якову Гримму», — писал Буслаев в одной из своих работ. За перевод «Общей грамматики» французского ученого С. дю-Саси, дополненный примерами из русского и церковнославянского языков, Буслаев по окончании университета удостоился степени кандидата словесных наук.
Однако молодому ученому не суждено было сразу начать академическую карьеру. Как казеннокоштный студент (т. е. получивший образование за государственный счет), он был обязан отработать шесть лет в гимназии, к чему и приступил в 1838 г., одновременно давая частные уроки в нескольких знатных семьях. Через год граф
Строганой пригласил его и качестве домашнего учителя своих детей за границу. Почти два года, проведенные в Германии и Италии, открыли Буслаеву мир европейской культуры. Он продолжает изучать труды В. Гумбольдта и Я. Гримма, с увлечением занимается историей ранней итальянской живописи, творчеством Данте, археологией, итатьянским языком и литературой.
В 1841 г. Буслаев возвращается в Москву и возобновляет преподавание в гимназии. Однако работа тяготит его. Позднее он вспоминал: начальство требовало «забыть профессорские лекции и сосредоточить все свое внимание на предписанном учебнике», а на взгляд молодого ученого, и сам учебник, и методы преподавания безнадежно устарели.
Надеясь улучшить преподавание русского языка в школе, Буслаев в 1844 г. пишет работу «О преподавании отечественного языка». Эта книга, предназначенная, казалось бы, для узкого круга читателей, стала началом нового этапа в развитии науки о языке. Следует помнить, что в то время грамматика имела чисто прикладное значение: она воспринималась как свод правил, которые каждый образованный человек должен помнить наизусть. Буслаев начал внедрять в отечественную филологию понятие о грамматике как науке, требующей всестороннего и, прежде всего, исторического изучения. При этом он опирался в основном на лингвистические идеи В. Гумбольдта. Ученый рассуждал так: в «доистории» наименование предметов происходило по тому впечатлению, которое они производили на человека. Конкретный смысл наименования со временем забывался — так возникали отвлеченные понятия. С помощью сравнительно-исторического метода можно восстановить первоначальный, первобытный смысл многих понятий {речь, закон, мир, время, душа и пр.) и получить таким образом характеристику мировоззрения наших предков.
Эта работа Буслаева, в которой он обобщил свой учительский опыт, стала новой ступенью и для российской педагогики, поскольку представила научно обоснованную методическую систему, ориентированную на сознательное усвоение знаний и учет возрастных особенностей учащихся. Книга получила большой резонанс и в академических кругах. Автору предложили представить ее в качестве магистерской диссертации. Однако он, будучи человеком щепетильным и требовательным к себе, отказался от этого предложения, посчитав свой труд недостаточно серьезным и объемным.
В 1847 г. закончился «гимназический» период деятельности Буслаева. Он стал преподавателем Московского университета. Уже через год ученый представил магистерскую диссертацию под названием «О влиянии христианства на славянский язык. Опыт истории языка по Остромирову евангелию». На защите диссертации, которая стала заметным событием в жизни университета, выступали крупнейшие филологи. «Катков нападал на меня за соединение интересов лингвистических с историческими, так что не видно, кто в моей диссертации — как он выразился — «хозяин», лингвист или историк; хозяином диссертации назвал я самого себя», — вспоминал Буслаев. Именно это «соединение интересов лингвистических с историческими» или, иными словами, активное применение сравнительно-исторического метода в языкознании, стало тем новшеством, которое и принесло заслуженную известность Буслаеву-лингвисту, стремившемуся установить связь между развитием языка и историей народа, его культурой, обычаями и верованиями.
Звание магистра дало ученому право занять должность адъюнкта по кафедре русского языка и словесности, а также возможность читать лекции по сравнительной грамматике, истории церковнославянского языка и теории словесности. С этого времени его жизнь более чем на три десятилетия оказывается почти неразрывно связанной с университетом. Здесь он становится профессором, доктором, академиком. С 1861 по 1881 г. возглавляет кафедру русской словесности историко-филологического факультета. Кроме работы в университете, ученый преподает историю русской литературы детям царской семьи в Петербурге, несколько раз ездит в научные командировки в Европу.
В области отечественной лингвистики Ф. И. Буслаеву принадлежит первенство в создании новой научной дисциплины — исторической грамматики русского языка. Программу истории русского языка еще в 1840-е гг. разработал И. И. Срезневский, но ему не удалось ее осуществить. В 1858 г. по заказу Главного управления военно-учебных заведений Буслаев написал работу «Опыт исторической грамматики русского языка», а еще через три года составил «Историческую хрестоматию церковнославянского и древнерусского языков». Книги эти получились сложными для учащихся, но чрезвычайно ценными с научной точки зрения.
«Опыт исторической грамматики» — это грамматика современного языка с историческими экскурсами. Автор различает научную и практическую грамматики. В работе описывается сравнительно-исторический метод, рассматриваются звуковая система русского языка в его развитии, морфологические и синтаксические изменения с древности до новейшего времени. Кроме того, в ней содержится огромный практический материал, в том числе в области народных говоров, которыми ученый тоже занимался. Книга сыграла исключительно важную роль в становлении исторической грамматики как научной дисциплины и положила начало новому этапу преподавания русского языка в российских университетах. Под названием «Историческая грамматика русского языка» труд выдержал несколько изданий; последний раз он был опубликован в 1959 г., в 1977 г. в ГДР вышло репродуцированное издание.
Другая работа ученого — «Историческая хрестоматия» — представляет собой собрание памятников древнерусской письменности XI—XVII вв. В нее вошло целиком или в отрывках 135 произведений, более половины из которых публиковались впервые по рукописям с сохранением всех особенностей древнего правописания. Также впервые автор расположил тексты в хронологическом порядке, снабдив их историческими и лингвистическими комментариями.
Публикацией памятников древнерусской литературы Буслаев занимался на протяжении всей жизни. Так, в 1855 г. вышло образцовое для того времени издание «Палеографические и филологические материалы для истории племен славянских, собранные из 15 рукописей Московской синодальной библиотеки с приложением 22 снимков». Позже ученый опубликовал не один десяток статей, посвященных описанию памятников древнерусской литературы: «Древняя русская словесность. Повесть о Горе и Злосчастии», «Идеальные женские характеры древней Руси», «О народности в древнерусской литературе и искусстве» и др. В 1870 г. было издано его пособие для средних учебных заведений «Русская хрестоматия. Памятники древнерусской литературы и народной словесности с историческими, литературными и грамматическими комментариями и словарем».
Статьи Буслаева 1850-х гг. вошли в книгу «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (1861), за которую ученому без зашиты диссертации была присуждена степень доктора. Этот труд, так же как и сборник «Народная поэзия. Исторические очерки» (1887), составленный из статей, вышедших после 1860 г., посвяшен в основном фольклору.
Ф. И. Буслаев считается основателем русской мифологической школы, первой из многочисленных школ в русской фольклористике и литературоведении. Тщательно проштудировав труды немецких мифологов братьев Гримм, ученый изложил их идеи на русском языке, при этом, по мнению известного фольклориста М. К. Азадовского, выступил «как исследователь, самостоятельно и заново продумавший их теорию на новом материале и поставивший ряд совершенно новых задач». Основные положения мифологической школы заключаются в следующем. В первобытном обществе существовало единство языка, мифологии и народной поэзии в форме эпоса, эпических песен. Из них впоследствии выделились различные жанры фольклора, после чего первооснова была забыта. Эти эпические песни были коллективным и бессознательным творением народного духа. Анализируя современный фольклор с помощью сравнительно-исторического метода, можно проделать обратный путь и дойти до его истоков.
Поднимаемая мифологической школой проблема народности, народного духа была особенно актуальна для тогдашней России. Буслаев утверждал, что направление, в котором развивается наука, всегда связано с общественными устремлениями эпохи. Понятие «народность» было центральным в его творчестве. «Ясное и полное уразумение основных начал нашей народности есть едва ли не самый существенный вопрос науки и русской жизни», — сказал он 1859 г. в речи «О народной поэзии в древнерусской литературе».
В 1860-е гг. в европейской филологии возникло новое направление в исследовании истории фольклора — так называемая школа (или теория) заимствования, большой вклад в которую внес немецкий филолог Т. Бенфей, показавший, что общим и единственным источником сказочных сюжетов народов мира является индийская литература. Буслаев, как подлинный ученый, признал, что идеи мифологической школы были хороши для своего времени, и отметил перспективность нового направления. В работе «Перехожие повести» (1874) он постарался развить теорию заимствования, проследив путь нескольких сюжетов индийского литературного памятника VI11—IX вв. «Панчатантра» в современную Европу.
С середины 1860-х гг. научные интересы Буслаева все больше начинают ориентироваться на историю искусства. Он неоднократно выезжает за границу, публикует статьи и заметки по истории русской и западноевропейской живописи, иконографии, миниатюры, орнамента. В 1866 г. выходит его труд «Общие понятия о русской иконописи», до сих пор не утративший научного значения. Появление в 1884 г. работы «Русский лицевой апокалипсис. Свод изображений из лицевых апокалипсисов по русским рукописям с XVI по XIX в.» принесло Буслаеву европейскую известность. Исследуя русские художественные памятники, он сопостааляет их с произведениями древнерусской литературы и фольклора, с памятниками византийского и западноевропейского искусства, указывает источники иконописных традиций.
В 1870-е гг. в сферу научных интересов Буслаева входит и русская литература XIX в. Он пишет о Карамзине, Крылове, Погодине, публикует теоретическую статью «О значении современного романа и его задачах» (1877).
В 1881 г. ученый покидает Московский университет. В студенческой среде его всегда любили, хотя и не считали блестящим лектором. Молодежь привлекали в нем глубокие знания, педагогический талант и доброжелательное отношение. «Буслаев нс принадлежал к тем исследователям, которые подавляют ученостью. Он всегда скромен в цитатах, нс щеголяет эрудицией и ограничивается лишь тем количеством фактов, которые необходимы для вывода», — писал один из его учеников, О. Ф. Миллер. На буслаевские «пятницы» мог прийти любой студент, получить консультацию по интересующему вопросу, воспользоваться огромной библиотекой хозяина. Учениками Буслаева считали себя А. Н. Веселовский, А. Н. Афанасьев, Н. С. Тихонравов, А. И. Соболевский и другие известные филологи.
В 1888 г. научная общественность отметила 50-летие научно-педагогической деятельности ученого. Московский университет присвоил ему степень доктора теории и истории искусств, десятки учебных заведений и научных обществ избрали его своим почетным членом. В последние годы жизни Ф. И. Буслаев потерял зрение и занялся мемуарами, которые публиковались в журнале «Вестник Европы», а в 1897 г. вышли отдельной книгой.
Ф. И. Буслаев был одним из последних «универсальных ученых», проявившим себя в разных отраслях науки: его труды по языкознанию, древнерусской литературе, устному народному творчеству и истории древнерусского изобразительного искусства составили целую эпоху в развитии филологии и искусствознания XIX в. Как писал историк отечественного языкознания М. Г. Булахов, «Буслаев принадлежит к числу великих ученых-самородков русской земли, которые беззаветно служили своей родине, открывая законы языка и тайны словесного и изобразительного искусства. Вклад Буслаева в историю духовной культуры нашего народа, в развитие научной мысли поистине замечателен и заслуживает всестороннего изучения». К этому можно добавить, что Буслаев был ученым-просветителем, способным просто и ясно излагать весьма сложные понятия. Благодаря этому несомненному достоинству он остается одним из немногих академических ученых XIX в., чьи труды переиздаются и по сей день.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ТРУДОВ Ф. И. БУСЛАЕВА
Сочинения: н 3 т. СПб.: 1908—19.30. Т. I. Сочинения но археологии и истории искусства. 1908. 552 с.: Т. 2. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. 1910. 455 с.; Т. 3. Сочинения по археологии и истории искусства. 1930. 239 с.
Древнерусская литература и православное искусство. СПб.: Лига плюс, 2001. 349 с. (Основы христианского искусства).
Испанский народный эпос о Сиде. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1864.
97 с.
Историческая грамматика русскою языка. М.: Учпедгиз, 1959. 623 с. Исторические очерки по русскому орнаменту в рукописях. Пг.: Отд-ние рус. яз. и словесности Акал, наук, 1917. 216 с.
Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1—2. СПб.: Д. Е. Кожанчиков, 1861. Т. I. Русская народная поэзия. 8, IV, 643 с.; Т. 2. Древнерусская народная литература и искусство. 6, 429 с.
История русского языка и словесности. Лекции, чит. орд. проф. Ф. И. Буслаевым. 1867—68 акад. год. М.: Мавродиади, 1868. 108 с.
Мои воспоминания. М.: 1897. VIII, 387 с.
Мои досуги: собр. из периодич. изданий мелкие соч.: в 2 ч. Ч. 1—2. М.,
1886.
Народная поэзия: исторические очерки. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1887. VI, 2, 501 с.
О влиянии христианства на славянский язык. Опыт истории языка по Остромирову евангелию. М.: Университетск. тип., 1848. 211 с.
О литературе: Исследования. Статьи / Сост., вступ. ст. Э. Л. Афанасьева. М.: Хулож. лит., 1990. 511 с.
О преподавании отечественного языка / Вступ. ст. «Академик Федор Буслаев и его значение для школы», ред. и коммент. Е. Н. Петровой. Л.: Учпедгиз, 1941. 248 с.
О русской иконе: Общие понятия о русской иконописи. М.: Благовест, 1997. 205 с.: ил.
Преподавание отечественного языка: Учеб, пособие для пед. ин-тов / сб.; вступ. ст. И. Ф. Протченко; В прил.: Е. Будде. О заслугах Буслаева как ученого-лингвиста и преподавателя. М.: Просвещение, 1992. 511 с.
Русская поэзия XVII века. М.: Унив. тип., 1852. 7! с.
Русский богатырский эпос. Русский народный эпос / Подгот. текста, ст. Э. Л. Афанасьева. Воронеж: Центр.-Чернозсмн. кн. изд-во, 1987. 253 с. (Отчий край).
Учебник русской грамматики, сближенной с церковнославянскою. 11-е изд. М.: Синодальная тип., 1913. IV, 236 с.
ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ Ф. И. БУСЛАЕВА
Баландин А. И. Мифологическая школа в русской фольклористике. Ф. И. Буслаев. М.: Наука, 1988. 222 с.
Будде Е. Ф. О заслугах Ф. И. Буслаева как ученого-лингвиста и преподавателя. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1898. 25 с.
КирпичниковА. И. Ф. И. Буслаев как идеальный профессор 60-х годов. Одесса, 1897. 52 с.
Кирпичников А. И. Ф. И. Буслаев как основатель истории всеобщей литературы. Одесса, 1897. 8 с.
Редин Е. К. Ф. И. Буслаев. Обзор трудов его по истории и археологии искусства. Харьков: Тип. губ. правд., 1898. 39 с.
Сперанский М. Н. Памяти Ф. И. Буслаева. СПб.: Об-во любителей древней письменности, 1898. 24 с.
Чурмаева Н. В. Ф. И. Буслаев: Кн. для учащихся. М.: Просвещение, 1984. 112 с. (Люди науки).
Щепкин В. Н. Федор Иванович Буслаев (1818—1897). Биогр. очерк. М.: 1898. 13 с.
СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ
Березин 1; Булахов; КЛЭ; РП I; Смирнов; РСЯ I; Хрестоматия.
После окончании гимназии Буслаев собирался учиться на врача, чтобы как можно скорее получить возможность материально поддерживать мать. Но она, видя гуманитарные наклонности сына, воспротивилась такому решению и настояла на его поступлении в Московский университет. Еще год Буслаев занимался изучением древних языков, что было необходимо для сдачи экзаменов, и в 1834 г. уехал в Москву.
Годы учебы в Московском университете оказали огромное влияние на провинциального юношу и оставили яркий след в его душе, о чем можно судить по оставленным им воспоминаниям. В то время в университете происходили серьезные перемены: недавно ставший его попечителем граф С. Г. Строганов пытался установить свободные и доброжелательные отношения между университетским руководством, студентами и преподавателями, что самым благоприятным образом отразилось на качестве обучения.
Важные перемены происходили и на словесном отделении философского факультета, где учился Буслаев. В те годы в научной среде сформировалось мнение, что для изучения родного языка требуется знакомство не только с современным литературным языком, но и с памятниками древнерусской литературы, и с родственными славянскими языками, и с народными говорами, и с произведениями народной словесности. Буслаев занимается у ведущих профессоров — М. П. Погодина, И. И. Давыдова, С. П. Шевырева и др. Следуя их советам, он знакомится не только с историей изучения русской грамматики, но и с трудами выдающихся европейских ученых, в первую очередь В. Гумбольдта, Я. и В. Гриммов. «Из всех современных ученых преимущественно следую Якову Гримму», — писал Буслаев в одной из своих работ. За перевод «Общей грамматики» французского ученого С. дю-Саси, дополненный примерами из русского и церковнославянского языков, Буслаев по окончании университета удостоился степени кандидата словесных наук.
Однако молодому ученому не суждено было сразу начать академическую карьеру. Как казеннокоштный студент (т. е. получивший образование за государственный счет), он был обязан отработать шесть лет в гимназии, к чему и приступил в 1838 г., одновременно давая частные уроки в нескольких знатных семьях. Через год граф
Строганой пригласил его и качестве домашнего учителя своих детей за границу. Почти два года, проведенные в Германии и Италии, открыли Буслаеву мир европейской культуры. Он продолжает изучать труды В. Гумбольдта и Я. Гримма, с увлечением занимается историей ранней итальянской живописи, творчеством Данте, археологией, итатьянским языком и литературой.
В 1841 г. Буслаев возвращается в Москву и возобновляет преподавание в гимназии. Однако работа тяготит его. Позднее он вспоминал: начальство требовало «забыть профессорские лекции и сосредоточить все свое внимание на предписанном учебнике», а на взгляд молодого ученого, и сам учебник, и методы преподавания безнадежно устарели.
Надеясь улучшить преподавание русского языка в школе, Буслаев в 1844 г. пишет работу «О преподавании отечественного языка». Эта книга, предназначенная, казалось бы, для узкого круга читателей, стала началом нового этапа в развитии науки о языке. Следует помнить, что в то время грамматика имела чисто прикладное значение: она воспринималась как свод правил, которые каждый образованный человек должен помнить наизусть. Буслаев начал внедрять в отечественную филологию понятие о грамматике как науке, требующей всестороннего и, прежде всего, исторического изучения. При этом он опирался в основном на лингвистические идеи В. Гумбольдта. Ученый рассуждал так: в «доистории» наименование предметов происходило по тому впечатлению, которое они производили на человека. Конкретный смысл наименования со временем забывался — так возникали отвлеченные понятия. С помощью сравнительно-исторического метода можно восстановить первоначальный, первобытный смысл многих понятий {речь, закон, мир, время, душа и пр.) и получить таким образом характеристику мировоззрения наших предков.
Эта работа Буслаева, в которой он обобщил свой учительский опыт, стала новой ступенью и для российской педагогики, поскольку представила научно обоснованную методическую систему, ориентированную на сознательное усвоение знаний и учет возрастных особенностей учащихся. Книга получила большой резонанс и в академических кругах. Автору предложили представить ее в качестве магистерской диссертации. Однако он, будучи человеком щепетильным и требовательным к себе, отказался от этого предложения, посчитав свой труд недостаточно серьезным и объемным.
В 1847 г. закончился «гимназический» период деятельности Буслаева. Он стал преподавателем Московского университета. Уже через год ученый представил магистерскую диссертацию под названием «О влиянии христианства на славянский язык. Опыт истории языка по Остромирову евангелию». На защите диссертации, которая стала заметным событием в жизни университета, выступали крупнейшие филологи. «Катков нападал на меня за соединение интересов лингвистических с историческими, так что не видно, кто в моей диссертации — как он выразился — «хозяин», лингвист или историк; хозяином диссертации назвал я самого себя», — вспоминал Буслаев. Именно это «соединение интересов лингвистических с историческими» или, иными словами, активное применение сравнительно-исторического метода в языкознании, стало тем новшеством, которое и принесло заслуженную известность Буслаеву-лингвисту, стремившемуся установить связь между развитием языка и историей народа, его культурой, обычаями и верованиями.
Звание магистра дало ученому право занять должность адъюнкта по кафедре русского языка и словесности, а также возможность читать лекции по сравнительной грамматике, истории церковнославянского языка и теории словесности. С этого времени его жизнь более чем на три десятилетия оказывается почти неразрывно связанной с университетом. Здесь он становится профессором, доктором, академиком. С 1861 по 1881 г. возглавляет кафедру русской словесности историко-филологического факультета. Кроме работы в университете, ученый преподает историю русской литературы детям царской семьи в Петербурге, несколько раз ездит в научные командировки в Европу.
В области отечественной лингвистики Ф. И. Буслаеву принадлежит первенство в создании новой научной дисциплины — исторической грамматики русского языка. Программу истории русского языка еще в 1840-е гг. разработал И. И. Срезневский, но ему не удалось ее осуществить. В 1858 г. по заказу Главного управления военно-учебных заведений Буслаев написал работу «Опыт исторической грамматики русского языка», а еще через три года составил «Историческую хрестоматию церковнославянского и древнерусского языков». Книги эти получились сложными для учащихся, но чрезвычайно ценными с научной точки зрения.
«Опыт исторической грамматики» — это грамматика современного языка с историческими экскурсами. Автор различает научную и практическую грамматики. В работе описывается сравнительно-исторический метод, рассматриваются звуковая система русского языка в его развитии, морфологические и синтаксические изменения с древности до новейшего времени. Кроме того, в ней содержится огромный практический материал, в том числе в области народных говоров, которыми ученый тоже занимался. Книга сыграла исключительно важную роль в становлении исторической грамматики как научной дисциплины и положила начало новому этапу преподавания русского языка в российских университетах. Под названием «Историческая грамматика русского языка» труд выдержал несколько изданий; последний раз он был опубликован в 1959 г., в 1977 г. в ГДР вышло репродуцированное издание.
Другая работа ученого — «Историческая хрестоматия» — представляет собой собрание памятников древнерусской письменности XI—XVII вв. В нее вошло целиком или в отрывках 135 произведений, более половины из которых публиковались впервые по рукописям с сохранением всех особенностей древнего правописания. Также впервые автор расположил тексты в хронологическом порядке, снабдив их историческими и лингвистическими комментариями.
Публикацией памятников древнерусской литературы Буслаев занимался на протяжении всей жизни. Так, в 1855 г. вышло образцовое для того времени издание «Палеографические и филологические материалы для истории племен славянских, собранные из 15 рукописей Московской синодальной библиотеки с приложением 22 снимков». Позже ученый опубликовал не один десяток статей, посвященных описанию памятников древнерусской литературы: «Древняя русская словесность. Повесть о Горе и Злосчастии», «Идеальные женские характеры древней Руси», «О народности в древнерусской литературе и искусстве» и др. В 1870 г. было издано его пособие для средних учебных заведений «Русская хрестоматия. Памятники древнерусской литературы и народной словесности с историческими, литературными и грамматическими комментариями и словарем».
Статьи Буслаева 1850-х гг. вошли в книгу «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (1861), за которую ученому без зашиты диссертации была присуждена степень доктора. Этот труд, так же как и сборник «Народная поэзия. Исторические очерки» (1887), составленный из статей, вышедших после 1860 г., посвяшен в основном фольклору.
Ф. И. Буслаев считается основателем русской мифологической школы, первой из многочисленных школ в русской фольклористике и литературоведении. Тщательно проштудировав труды немецких мифологов братьев Гримм, ученый изложил их идеи на русском языке, при этом, по мнению известного фольклориста М. К. Азадовского, выступил «как исследователь, самостоятельно и заново продумавший их теорию на новом материале и поставивший ряд совершенно новых задач». Основные положения мифологической школы заключаются в следующем. В первобытном обществе существовало единство языка, мифологии и народной поэзии в форме эпоса, эпических песен. Из них впоследствии выделились различные жанры фольклора, после чего первооснова была забыта. Эти эпические песни были коллективным и бессознательным творением народного духа. Анализируя современный фольклор с помощью сравнительно-исторического метода, можно проделать обратный путь и дойти до его истоков.
Поднимаемая мифологической школой проблема народности, народного духа была особенно актуальна для тогдашней России. Буслаев утверждал, что направление, в котором развивается наука, всегда связано с общественными устремлениями эпохи. Понятие «народность» было центральным в его творчестве. «Ясное и полное уразумение основных начал нашей народности есть едва ли не самый существенный вопрос науки и русской жизни», — сказал он 1859 г. в речи «О народной поэзии в древнерусской литературе».
В 1860-е гг. в европейской филологии возникло новое направление в исследовании истории фольклора — так называемая школа (или теория) заимствования, большой вклад в которую внес немецкий филолог Т. Бенфей, показавший, что общим и единственным источником сказочных сюжетов народов мира является индийская литература. Буслаев, как подлинный ученый, признал, что идеи мифологической школы были хороши для своего времени, и отметил перспективность нового направления. В работе «Перехожие повести» (1874) он постарался развить теорию заимствования, проследив путь нескольких сюжетов индийского литературного памятника VI11—IX вв. «Панчатантра» в современную Европу.
С середины 1860-х гг. научные интересы Буслаева все больше начинают ориентироваться на историю искусства. Он неоднократно выезжает за границу, публикует статьи и заметки по истории русской и западноевропейской живописи, иконографии, миниатюры, орнамента. В 1866 г. выходит его труд «Общие понятия о русской иконописи», до сих пор не утративший научного значения. Появление в 1884 г. работы «Русский лицевой апокалипсис. Свод изображений из лицевых апокалипсисов по русским рукописям с XVI по XIX в.» принесло Буслаеву европейскую известность. Исследуя русские художественные памятники, он сопостааляет их с произведениями древнерусской литературы и фольклора, с памятниками византийского и западноевропейского искусства, указывает источники иконописных традиций.
В 1870-е гг. в сферу научных интересов Буслаева входит и русская литература XIX в. Он пишет о Карамзине, Крылове, Погодине, публикует теоретическую статью «О значении современного романа и его задачах» (1877).
В 1881 г. ученый покидает Московский университет. В студенческой среде его всегда любили, хотя и не считали блестящим лектором. Молодежь привлекали в нем глубокие знания, педагогический талант и доброжелательное отношение. «Буслаев нс принадлежал к тем исследователям, которые подавляют ученостью. Он всегда скромен в цитатах, нс щеголяет эрудицией и ограничивается лишь тем количеством фактов, которые необходимы для вывода», — писал один из его учеников, О. Ф. Миллер. На буслаевские «пятницы» мог прийти любой студент, получить консультацию по интересующему вопросу, воспользоваться огромной библиотекой хозяина. Учениками Буслаева считали себя А. Н. Веселовский, А. Н. Афанасьев, Н. С. Тихонравов, А. И. Соболевский и другие известные филологи.
В 1888 г. научная общественность отметила 50-летие научно-педагогической деятельности ученого. Московский университет присвоил ему степень доктора теории и истории искусств, десятки учебных заведений и научных обществ избрали его своим почетным членом. В последние годы жизни Ф. И. Буслаев потерял зрение и занялся мемуарами, которые публиковались в журнале «Вестник Европы», а в 1897 г. вышли отдельной книгой.
Ф. И. Буслаев был одним из последних «универсальных ученых», проявившим себя в разных отраслях науки: его труды по языкознанию, древнерусской литературе, устному народному творчеству и истории древнерусского изобразительного искусства составили целую эпоху в развитии филологии и искусствознания XIX в. Как писал историк отечественного языкознания М. Г. Булахов, «Буслаев принадлежит к числу великих ученых-самородков русской земли, которые беззаветно служили своей родине, открывая законы языка и тайны словесного и изобразительного искусства. Вклад Буслаева в историю духовной культуры нашего народа, в развитие научной мысли поистине замечателен и заслуживает всестороннего изучения». К этому можно добавить, что Буслаев был ученым-просветителем, способным просто и ясно излагать весьма сложные понятия. Благодаря этому несомненному достоинству он остается одним из немногих академических ученых XIX в., чьи труды переиздаются и по сей день.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ТРУДОВ Ф. И. БУСЛАЕВА
Сочинения: н 3 т. СПб.: 1908—19.30. Т. I. Сочинения но археологии и истории искусства. 1908. 552 с.: Т. 2. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. 1910. 455 с.; Т. 3. Сочинения по археологии и истории искусства. 1930. 239 с.
Древнерусская литература и православное искусство. СПб.: Лига плюс, 2001. 349 с. (Основы христианского искусства).
Испанский народный эпос о Сиде. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1864.
97 с.
Историческая грамматика русскою языка. М.: Учпедгиз, 1959. 623 с. Исторические очерки по русскому орнаменту в рукописях. Пг.: Отд-ние рус. яз. и словесности Акал, наук, 1917. 216 с.
Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1—2. СПб.: Д. Е. Кожанчиков, 1861. Т. I. Русская народная поэзия. 8, IV, 643 с.; Т. 2. Древнерусская народная литература и искусство. 6, 429 с.
История русского языка и словесности. Лекции, чит. орд. проф. Ф. И. Буслаевым. 1867—68 акад. год. М.: Мавродиади, 1868. 108 с.
Мои воспоминания. М.: 1897. VIII, 387 с.
Мои досуги: собр. из периодич. изданий мелкие соч.: в 2 ч. Ч. 1—2. М.,
1886.
Народная поэзия: исторические очерки. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1887. VI, 2, 501 с.
О влиянии христианства на славянский язык. Опыт истории языка по Остромирову евангелию. М.: Университетск. тип., 1848. 211 с.
О литературе: Исследования. Статьи / Сост., вступ. ст. Э. Л. Афанасьева. М.: Хулож. лит., 1990. 511 с.
О преподавании отечественного языка / Вступ. ст. «Академик Федор Буслаев и его значение для школы», ред. и коммент. Е. Н. Петровой. Л.: Учпедгиз, 1941. 248 с.
О русской иконе: Общие понятия о русской иконописи. М.: Благовест, 1997. 205 с.: ил.
Преподавание отечественного языка: Учеб, пособие для пед. ин-тов / сб.; вступ. ст. И. Ф. Протченко; В прил.: Е. Будде. О заслугах Буслаева как ученого-лингвиста и преподавателя. М.: Просвещение, 1992. 511 с.
Русская поэзия XVII века. М.: Унив. тип., 1852. 7! с.
Русский богатырский эпос. Русский народный эпос / Подгот. текста, ст. Э. Л. Афанасьева. Воронеж: Центр.-Чернозсмн. кн. изд-во, 1987. 253 с. (Отчий край).
Учебник русской грамматики, сближенной с церковнославянскою. 11-е изд. М.: Синодальная тип., 1913. IV, 236 с.
ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ Ф. И. БУСЛАЕВА
Баландин А. И. Мифологическая школа в русской фольклористике. Ф. И. Буслаев. М.: Наука, 1988. 222 с.
Будде Е. Ф. О заслугах Ф. И. Буслаева как ученого-лингвиста и преподавателя. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1898. 25 с.
КирпичниковА. И. Ф. И. Буслаев как идеальный профессор 60-х годов. Одесса, 1897. 52 с.
Кирпичников А. И. Ф. И. Буслаев как основатель истории всеобщей литературы. Одесса, 1897. 8 с.
Редин Е. К. Ф. И. Буслаев. Обзор трудов его по истории и археологии искусства. Харьков: Тип. губ. правд., 1898. 39 с.
Сперанский М. Н. Памяти Ф. И. Буслаева. СПб.: Об-во любителей древней письменности, 1898. 24 с.
Чурмаева Н. В. Ф. И. Буслаев: Кн. для учащихся. М.: Просвещение, 1984. 112 с. (Люди науки).
Щепкин В. Н. Федор Иванович Буслаев (1818—1897). Биогр. очерк. М.: 1898. 13 с.
СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ
Березин 1; Булахов; КЛЭ; РП I; Смирнов; РСЯ I; Хрестоматия.
Источник: Русские филологи XIX века. Биобиблиографический словарь-справочник.
Буслаев, Федор Иванович
— академик; род. 13 апреля 1818 г. в Керенске (Пензенской губернии), где его отец был секретарем уездного суда. Мальчику не было еще и пяти лет, когда он лишился отца, и мать его переехала в Пензу. Здесь Б. поступил в гимназию и по окончании в ней курса в 1834 г. поступил казеннокоштным студентом в московский университет, по историко-филологическому факультету (называвшемуся тогда словесным). Окончив университетский курс в 1838 г., Б. был назначен преподавателем русского языка во 2-ю московскую гимназию, а в следующем году отправился с семейством графа С. Г. Строганова за границу, где и пробыл два года, переезжая из Германии во Францию и Италию и занимаясь преимущественно изучением памятников классического искусства. По возвращении в Москву (1841) занял должность преподавателя в 3-й гимназии, а с 1842 г. был прикомандирован в помощники к профессорам русской словесности, И. И. Давыдову и С. П. Шевыреву, для исправления и разбора письменных упражнений студентов. В это же время имя Б. впервые появляется в печати, под несколькими научными статьями и рецензиями (в "Москвитянине"). Внимание молодого ученого было привлечено в особенности историческим изучением русского языка, к которому он обратился под влиянием "Грамматики немецкого языка" Якова Гримма, — этого классического труда, послужившего основой исторической филологии. В 1844 г. Б. издал замечательную по своему времени книгу: "О преподавании отечественного языка" (2 тома; 2-е, сокращенное издание, в одном томе, Москва, 1867), в которой много места отведено рассмотрению данных русской исторической грамматики и стилистики. Во многих частях эта книга полезна и поучительна еще и теперь. В отношении стилистики она представляет богатый подбор фактов, извлеченных из известных в то время памятников нашей древней словесности, причем многое темное и загадочное в языке этих памятников получает меткое объяснение.
С января 1847 г. Б. начал читать лекции русского языка и словесности в московском университете, а в 1848 г. издал магистерскую диссертацию: "О влиянии христианства на славянский язык. Опыт истории языка по Остромирову Евангелию". Этот труд имеет больше археологический или культурно-исторический характер, чем строго-лингвистический, некоторые из поставленных им вопросов впоследствии с большей точностью и определительностью были рассмотрены Миклошичем ("Christliche Terminologie"); открылось, вообще, много новых материалов для дополнений; но в целом исследование Б. и до сих пор еще не заменено ничем лучшим и остается одним из замечательнейших опытов истории языка, понимаемой в связи с движением жизни и культуры. Основываясь на данных сравнительного изучения готского перевода Библии, Б. доказывает, что славянский язык задолго до Кирилла и Мефодия подвергся влиянию христианских идей и что перевод Св. Писания на славянский язык относится к той поре народной жизни, когда в языке господствовали еще во всей силе понятия о семейных отношениях, между тем как в языке готского и древненемецкого переводов Св. Писания замечается гораздо большее развитие понятий государственных. "В истории славянского языка виден естественный переход от понятий семейных, во всей первобытной чистоте в нем сохранившихся, к понятиям быта гражданского. Столкновения с чуждыми народами и перевод Св. Писания извлекли славян из ограниченных домашних отношений, отразившихся в языке, сознанием чужеземного и общечеловеческого". Таким образом, Б. по языку перевода Св. Писания пытается составить понятие о характере народа, а отчасти — и самих переводчиков.
В 1855 г., в юбилейном издании московского университета: "Материалы для истории письмен восточных, греческих, римских и славянских", помещен труд В.: "Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских", — ряд словарных и грамматических извлечений из рукописей, большей частью русской редакции, с превосходно исполненными снимками. В 1858г. появился его "Опыт исторической грамматики русского языка", выдержавший с тех пор несколько изданий и до настоящего времени, несмотря на недостатки, указанные специалистами, сохраняющий значение первостепенного труда, обильного материалом, тщательно извлеченным из огромного количества памятников, — труда, влияние которого чувствуется почти во всех позднейших исследованиях, посвященных русскому языкознанию. Особенный интерес представляет 2-й том "Грамматики", заключающий в себе русский исторический синтаксис. В тесной связи с этой работой стоит "Историческая хрестоматия церковно-славянского и древнерусского языков" (1-е изд., Москва, 1861), — очень важный сборник, содержащий в себе, между многими уже известными текстами, множество таких, которые впервые были изданы составителем; все тексты снабжены подробными историко-литературными и грамматическими примечаниями.
Одновременно с историей языка, Б. занимался изучением русской народной поэзии и древнерусского искусства. Результатом этих изданий был обширный сборник статей и монографий, под общим заглавием: "Исторические очерки русской народной словесности и искусства" (2 больших тома, СПб., 1861). В первом томе этого собрания помещены исследования по народной поэзии: сначала — главы, имеющие предметом поэзию в связи с языком и народным бытом; потом — изучение славянской поэзии сравнительно с поэзией других народов (германской, скандинавской); далее — национальная поэзия славянских племен вообще, и, наконец — русская. Во втором томе рассматриваются народные элементы древнерусской литературы и искусства. В этих монографиях автор является верным последователем гриммовской школы, с ее учением о самобытности народных основ мифологии, обычаев и сказании — школы, которая в настоящее время уже уступила место теории взаимного общения между народами в устных и письменных преданиях. Многое, что представлялось 30 лет тому назад наследственной собственностью того или другого народа, признается теперь случайным заимствованием, взятым извне вследствие разных обстоятельств, более или менее объясняемых историческими путями, по которым шли различные культурные влияния. Таким образом, большая часть "Очерков" Б. в настоящее время, по методу, является уже устаревшей, хотя они и заключают в себе массу интересного и ценного материала. То же нужно сказать и о ряде его статей, напечатанных в 1862—71 гг. в разных изданиях и повторенных в книге: "Народная поэзия" (СПб., 1887), составляющей как бы непосредственное продолжение "Очерков".
В 1861 г. Б. получил от московского университета степень доктора русской словесности и был назначен ординарным профессором. Кафедру он занимал до 1881 г., посвящая свои труды преимущественно исследованиям в области древнерусского и византийского искусства. Результатом этих исследований явилось в 1884 г. издание "Толкового Апокалипсиса" по рукописям VI-Х-XVII вв., с атласом в 400 рисунков, представляющее весьма важный вклад в историю русских лицевых изображений.
В 1886 г. Б. издал сборник своих статей, рассеянных по журналам 1851—81 гг., под общим заглавием: "Мои досуги" (2 т.). В первый том вошли мелкие статьи по истории искусства классического, средневекового и современного; во второй — статьи преимущественно историко-литературного содержания ("Иллюстрация стихотворений Державина", "Перехожие повести", "Значение романа в наше время" и др.). С 1890 г. в "Вестнике Европы" печатаются подробные и во многих отношениях интересные воспоминания Б.
П. М.
{Брокгауз}
Буслаев, Федор Иванович (дополнение к статье)
— ординарный академик; умер в 1897 г.
{Брокгауз}
Буслаев, Федор Иванович
(1818—1897) — знаменитый филолог и словесник. Род. в гор. Керенске Пензенской губ., в мелкой чиновничьей семье. Б. прошел курс Пензенской гимназии и в 1834 поступил в Московский университет на словесный факультет. По окончании курса состоял преподавателем в московских гимназиях, а с 1847 в Московском университете. Член Академии наук с 1860. Труды Буслаева распадаются на две группы: 1) учебно-филологические и 2) исследования по истории русской литературы, устного творчества и искусства.
К первой группе относятся следующие: О преподавании отечественного языка, М., 1844; Опыт исторической грамматики русского языка, Москва, 1858; Историческая хрестоматия церковно-славянского и древнерусского языка, М., 1861; Учебник русской грамматики, сближенной с церковно-славянскою, М., 1869; Рус. хрестоматия. Памятники древнерусской литературы и народной словесности, Москва, 1870. Ко второй группе относятся, во-первых, отдельные работы: Лекции из курса истории русской литературы, читанного студентам Московского университета в 1860—61 академическом году, — напечатаны в "Летописях русской литературы и древностей, издаваемых Николаем Тихонравовым", том III, Москва, 1861; История русской словесности, в том ее значении, как она служит выражением духовных интересов народа, в журн. "Старина и новизна", кн. 8, 10, М., 1904; Общие понятия о русской иконописи, — в "Сборнике Общества древнерусского искусства", М., 1866; Русский лицевой Апокалипсис, М., 1884. Во-вторых, сборники статей и исследований: Исторические очерки русской народной словесности и искусства, тт. I—II, СПб, 1861; Мои досуги, тт. I—II, Москва, 1886; Народная поэзия. Историч. очерки, Петербург, 1887.
По своим воззрениям Буслаев с половины 40-х гг. был последователем нем. школы Я. Гримма, с ее сравнительно-историческим методом. Этот метод, впервые примененный у нас Б., упразднил господствовавший до него отвлеченно схоластический подход к явлениям языка. Тот же метод, применявшийся Б. к явлениям русской письменности, устного творчества и искусства, впервые дал возможность вместо субъективных суждений вырабатывать научные положения: Б., во-первых, связывал явления литературы и искусства со средой, по преимуществу бытовой, причем нередко ему удавалось устанавливать причинные (генетические) связи с тем или иным общественным классом или сословием; во-вторых, он впервые сделал попытку связывать явления древнерусской литературы с местными культурно-историческими центрами (вышеназванные лекции студентам и статьи "Новгород и Москва" во II томе "Исторических очерков"). Третью заслугу Б. составляют его историко-археологические изучения русского (а также и западноевропейского) искусства. Б. связывал развитие литературы с общим ходом развития искусств, чем поставил на очередь крупную проблему, и доселе мало разработанную. В изучении рус. былевого эпоса Б. исходил из устаревшей для нашего времени мифологической теории. Несмотря на это его исследования в этой области до сих пор еще не потеряли ценности, благодаря обилию материала и остроумным выводам. — Б. написаны "Мои воспоминания" (Москва, 1897).
Лит.
: Сборник "Памяти Федора Ивановича Буслаева", Москва, 1898; Кирпичников А. И., Буслаев, Федор Иванович, "Критико-биографический словарь" С. А. Венгерова, том V, Петербург, 1897; Пыпин А. Н., История русской этнографии, т. II, Петербург, 1891; Сакулин П. Н., В поисках научной методологии, в журнале "Голос минувшего", I/IV, М., 1919.В. Келтуяла.
src="http://pagead2.googlesyndication.com/pagead/show_ads.js">
Б. как историк искусства. Труды Б. в области изучения искусства и особенно русского занимают столь же выдающееся место, как и его работы в области филологии и народной словесности. Обладая в вопросах искусства огромным запасом знаний, Б. в своих трудах внимательно прослеживает те отражения, которые Запад на протяжении ряда веков оставил на памятниках рус. художественного творчества. Больше всего Б. уделяет внимания лицевым рукописям (миниатюрам), орнаменту книг и иконам, меньше скульптурным изображениям. Б. принимает деятельное участие в трудах "Общества древнерусского искусства" (основанного в 1865 в Москве) и печатает в "Сборнике" Общества свои "Общие понятия о русской иконописи", труд, в течение многих лет служивший основным источником для работ в этой области. Завершением работ Б. по иконографии является его "Русский лицевой апокалипсис", свод изображений из лицевых апокалипсисов по рус. рукописям с 16 по 19 вв. (1884), представляющий исключительный интерес для истории рус. искусства.
Б. принадлежит также ряд ценных работ по рус. орнаменту, содержащих богатый материал и для общей истории орнамента.
Лит.
: Вельский Л., Отношение Ф. И. Буслаева к искусству, в сборнике "Памяти Ф. И. Буслаева", Москва, 1898; Анналов Д., Значение Ф. И. Буслаева в науке истории искусства, Казань, 1898; Редкий Е. К., Обзор трудов Ф. И. Буслаева по истории и археологии искусства ("Сборник Харьковского историко-филологического общества", т. XI, Харьков, 1899).В. Клейн.
Буслаев, Федор Иванович
[1818—1897] — знаменитый исследователь в области русского яз., устной поэзии, старой письменности и древнерусского искусства. Родился в г. Керенске, Пензенской губ., где отец его служил в земском суде. В 1838 окончил словесный факультет Московского университета; с 1847 стал читать лекции в том же университете — сначала в качестве стороннего преподавателя, потом адъюнкта, т. е. помощника профессора [1848], и наконец ординарного профессора [1861—1881]; имел звание ординарного академика Российской академии наук [с 1881]. Б. выступил блестящим представителем историко-сравнительного метода, заимствованного русской наукой из Германии вместе с мифологической теорией, основоположником которой был Яков Гримм. В 40-х гг. вышли две работы Б.: "О преподавании отечественного яз." [1844] и "О влиянии христианства на славянский яз." [1848] (магистерская диссертация). В этих работах впервые были применены к русскому и славянскому яз. принципы и приемы сравнительного языкознания, выработанные на Западе гриммовской школой. Особенно важное значение имело второе из названных исследований, в котором на новом для науки материале — языке древнеславянского перевода свящ. писания — устанавливается тесная связь истории языка с жизнью народа — с его нравами и обычаями, преданиями и верованиями. Собственно русскому языку и его истории Б. посвятил большой труд — "Опыт исторической грамматики русского языка" (2 части, 1858), где собран богатый фактический материал и дано строго научное (для своего времени) истолкование его. В чисто грамматическом отношении много давала вторая часть исследования, где впервые был положен прочный фундамент для научного изучения синтаксического строя нашей речи. В связи с "Опытом" находится "Историческая хрестоматия церковно-славянского и древнерусского языка" [1861], в которой дан целый ряд памятников древней письменности (многие напечатаны здесь впервые) с историко-литературными и грамматическими примечаниями. Этим самым книга выполняла одну из важнейших в то время научных задач — привести в известность рукописный материал. Такое же значение имеет и более ранний труд Б. "Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских" [1855]. Названные лингвистические и филологические работы Б. нашли непосредственное отражение в изданных им для школы учебных руководствах: "Учебник русской грамматики, сближенной с церковнославянской" [ 1869] и "Русская хрестоматия" [1870]. Важнейшие исследования Б. в области устной поэзии и древнерусской письменности (а также отчасти и по вопросам древнерусского искусства) собраны в трех больших его сборниках: "Исторические очерки русской народной словесности и искусства" (2 тома, 1861), "Народная поэзия" [1887] и "Мои досуги" [1886]. В своем исследовании памятников устно-народного творчества Б. обыкновенно стоял (особенно вначале) на почве мифологической теории, которая видела в этих памятниках древнеязыческую мифологию народа. Б. никогда однако не увлекался мифологическими толкованиями (нередко чисто фантастическими) в духе наших крайних "мифологов" — Афанасьева и Ор. Миллера. Рассматривая памятники народно-поэтической старины, Б. выделял в них, кроме первоначальных мифологических элементов, и более поздние — исторические, культурно-бытовые и книжные. Привлекая к исследованию устной поэзии и памятники древнерусской письменности, Б. указывал на постоянное взаимодействие народного творчества и литературы. В своей долголетней работе Буслаев постепенно отходит от мифологической школы и приближается к теории заимствования (главным представителем ее на Западе был Бенaей), к-рая изучала устно-поэтическую старину на почве международного литературного обмена, объясняя общие элементы в творчестве двух народов не происхождением их из одного корня (от одного народа-предка), а культурным общением между ними. По этому бенфеевскому пути вслед за Б. пошли другие наши исследователи, в том числе такой крупный ученый, как Александр Веселовский (см.). В области изучения древнерусской письменности Б. особенно много сделал по отношению к легендарно-апокрифической литературе и светской повести. При этом важно отметить, что его интересовали в нашей старой письменности главным образом поэтические произведения, а в прозаических — их художественные элементы. В результате исследования Б. нашей книжной старины явились две его большие работы (кроме отдельных статей в указанных выше трех сборниках, преимущественно в "Моих досугах"): "Общие понятия русской иконописи" [1866] и "Русский лицевой апокалипсис" [1884]. Здесь (в области древнерусского искусства) Б. был в сущности первым исследователем, который не только поставил ряд важных проблем, но и указал конкретные пути и средства к их разрешению. Большой ученый, Б. был и превосходным стилистом; его работы написаны с тонким художественным проникновением в изучаемые памятники.
Библиография
: I. Б. Ф. И., Мои воспоминания, М., 1897.II. Mиллер Вс., Памяти Ф. И. Б., "Отчет Московского университета" за 1897; Кирпичников А. И., Статья о Б. в "Критико-библиографическом словаре" С. А. Венгерова, т. V, П., 1897; Памяти Ф. И. Б. сборник, изд. Учеб. Отдела общества распростран. технич. знаний, М., 1898; Айналов Д. В., Значение Ф. И. Б. в науке истории искусства, Каз., 1898; Редин Е. К., Обзор трудов Ф. И. Б. по истории и археологии искусства, Харьков, 1898.
С. Шувалов.
{Лит. энц.}