Чепецкие татары

этнографическая группа казанских татар. В качестве субстратов выделяют три подгруппы: каринские, или нукратские (с. Карино Слободского р-на Кировской обл.); среднечепецкие, или юкаменские (Юкаменский и Ярский р-ны Удмуртии); верхнечепецкие, или кестымские (Балезинский и Глазовский р-ны Удмуртии). В языке ч.т. лингвисты отмечают значительную долю сохранившихся древних булгарских слов и заимствования из удмуртского яз. Верующие – мусульмане-сунниты. Массовое заселение татарами тер. ср. и верх. теч. р. Чепцы (тер. совр. Удмуртии) началось в сер. XVII в. Миграция происходила из р-нов низовья реки, из патронимического поселения Карино, или Нукрат, возникновение которого связывают с Кара-ханом (Кара-беком) – первым князем, появившемся в низовьях Чепцы в XIV в. Согласно татарским легендам, Кара-хан с соплеменниками – арскими князьями – перешел на службу московскому вел. князю, за что получил право пользоваться землей по р. Чепце, от истока до устья. Достоверность этой легенды сомнительна, т.к. в XIV в. владения московских вел. князей еще не простирались на Вятские земли, а потому они не могли ими распоряжаться. Однако достоверно известно, что после присоединения Вятской земли к Москве в 1489 г. и особенно в период активного противоборства с Казанским ханством московские вел. князья не раз выдавали жалованные грамоты каринским татарам на чепецкие земли, угодья, луга, реки и озера, пожни и поместья, право «ведать и судить людей». Имея привилегии, титулованные и нетитулованные служилые татары на долгое время подчинили своей власти местное население. Наивысшего предела привилегии татар достигли при Иване IV, который искал союзников для войны с Казанским ханством. Многие арские князья усердно служили московским царям. Однако вскоре после завоевания Казанского ханства, уже в 1558 г., привилегии у служилых татар были отняты. Лишившись статуса служилых людей, потомки Кара-бека – Касим, Арслан, Даулят, Дуняш, Абаш – отправились на поиски свободных земель вверх по Чепце, основывая поселения. С этого времени численность татар, постоянно живущих в бассейне ср. и верх. Чепцы, стала неуклонно возрастать. Вместе с тем на севере Удмуртии, регионе многонац., татары на протяжении длительного времени являются третьим по численности народом, уступая русским и удмуртам. Доля татарского населения в Глазовском уезде в период 2-й пол. XIX – нач. ХХ вв. всегда находилась в границах 2–2,5% (русских – 61–54%, удмуртов – 36–40%). Рост численности татар происходил в силу естественного воспроизводства и, возможно, ассимиляции бесермян. В 1782 г. численность татар составила 338 чел., 1834 г. – 2072, 1858 г. – 4621, 1871 г. – 5192, 1897 – 7837, в 1907 г. – 9364 чел. (из них 7072 – в юкаменском кусте и 2292 чел. – в кестымском), в 1910 г. – 9997 чел. Т.о., число татар за 128 лет выросло в 30 раз. По данным переписи 1989 г., на тер. сев. р-нов Удмуртии проживало 11,5 тыс. татар, из них 7,2 тыс. были жителями сельских поселений. К кон. XIX в. татары Глазовского уезда жили более чем в 30 населенных пунктах (татары кестымского куста проживали в 8 деревнях, юкаменского – в 24). Социальная структура ч.т. была достаточно подвижной. До реформ 1860–70-х гг. преобладающая их часть, вкл. имамов, относилась к гос. крестьянам. Впоследствии увеличилась прослойка интеллигенции (в лице имамов и учителей русско-татарских школ) и мещан, занимавшихся кустарным ремеслом и мелкой торговлей. Представители низшего звена администр.-управленческого аппарата, проживавшие в татарских селениях, в большинстве случаев не были татарами. Основными занятиями населения являлись земледелие и животноводство, хотя в сравнении с соседними народами у татар земли было немного. Напр., в 1891 г. в Глазовском уезде большее количество удобной земли на один двор находилось у удмуртов (30,5 дес.), затем следовали бесермяне (26), татары (19,9), русские (19) и коми-пермяки (17,8 дес.). Малоземелье, невозможность прокормить семью только работой на собств. участке толкало татар на поиски дополнительной сферы деятельности – они занимались поденщиной (на заработки уходили в основном на поля соседей-удмуртов), отходничеством, кустарными промыслами и торговлей. Среди 4–5% ч.т. получили распространение отхожие промыслы (нанимались на работу в качестве извозчиков, ямщиков, рабочих на золотых приисках, заводах и ж/д). Формирование мус. ин-тов (мечети и мектебе) ч.т. на тер. совр. Удмуртии относится к кон. XVII в. Первый документально подтвержденный факт существования мечети – мечеть д. Починки, упоминаемая в 1744 г. как построенная «в давние времена». В 1826 г. в Глазовском уезде действовали 6 мечетей: три соборные (мечети д. Кестым, Палагай, Починки) и три пятивременные (мечети д.Засеково, Тат. Ключи, Тат. Парзи). К 1891–1901 гг., ко времени первой волны активного строительства, разрешенные гос-вом мус. храмы были построены также в деревнях: юкаменского куста – мечети д. Верх. Дасос, Шафеево, кестымского куста – мечети д.Падера, Гордино. Основной массив соборных мечетей появился сразу после 1906 г.: в дд. Тат. Парзи (1906), Тат. Ключи, Мал. Вениж, Кесшур и Засеково (1907), Ахмади (1910), две новые мечети в д. Кестым (1905, 1917). В это же время начали работать молитвенные дома, построенные без разрешения, в дд. Мал. Жувам (Иманай), Ниж. Сюрзи (Юнусенки), Зяглуд (Кочепиево), Мамлеево, Ворца, Унсекшур (Токипи). В итоге к 1917 г. мечети и молитвенные дома функционировали в 22 аулах из 31. Ин-ты этносоциальной инфраструктуры татар Глазовского уезда долгое время концентрировались в деревнях. Однако в нач. ХХ в. и особенно после Февральской революции 1917 г. началось накопление интеллектуальных, образовательных и политич. ресурсов в г. Глазове. Наиболее показательные примеры – учреждение Кестымской татаро-мус. библиотеки и Глазовского уездного нац. мус. Шуро. В сов. период произошла кардинальная ломка всей социальной структуры ч.т. Появился слой сельской интеллигенции и работников госучреждений, начался отток населения в рабочие поселки и города, резко сократилось число имамов. К 1940-м гг. на тер. сев. Удмуртии перестали функционировать все мечети (за искл. дд. Тат. Парзи и Падера); их возрождение началось только в 1950-е и особенно в 1990-е гг. Сегодня мечети работают в дд. Кестым, Падера, Ахмади Балезинского, Тат. Парзи Глазовского, Починки и Тат. Ключи Юкаменского р-нов. Несмотря на неуклонно возрастающий процесс урбанизации ч.т. (массовая миграция началась в сер. 1950-х гг.), первое, а нередко и второе поколение городских мигрантов пытается сохранять в новых условиях старые традиции этнического поведения. Это стремление относится в первую очередь к духовной и нормативной культуре. Так, многими городскими татарами семейные праздники и обряды, как правило, справляются на исторической родине. Коренным изменениям в ХХ в. подверглись внутрисемейные отношения. До 1920-х гг. половина всех семей ч.т. относилась к числу больших, состоящих из 20–30 чел. (как правило, семьи родителей и 3–4 женатых сыновей). В сов. период произошла нуклеаризации семьи, существенно изменились взаимоотношения в семье. Сегодня, несмотря на интенсивно идущие процессы унификации форм семьи и семейных взаимоотношений, среди ч.т. сохраняются традиции мус. бракосочетания, имянаречения новорожденных, захоронения умерших, отмечаются исламские праздники. Лит.: Касимова Д.Г. Ислам // Религии народов Вятского края: учебно-справочное пособие / Отв. ред. А.Г. Поляков. – Киров, 2009, с. 160–230; Она же. О чепецких татарах // Жили люди на Чепце. – Глазов, 2008, с. 19–49; Она же. Своеобразие этнокультурного облика чепецких татар как отражение межэтнического взаимодействия // Русский язык в тюрко-славянских этнокультурных взаимодействиях (Этнологические очерки). – М, 2005; Она же. Семейная обрядность чепецких татар (сер. XIX–XX в.). – Ижевск, 2003; Она же. Татары в истории г. Глазова (1678–1920 гг.) // Материальная и духовная культура народов Урала и Поволжья: История и современность: История севера Удмуртии в XVI–XX вв. – Глазов, 2008; Луппов П.Н. О бесермянах // О бесермянах: сб. статей. – Ижевск, 1997; Новое в этнографических исследованиях татарского народа: сб. статей – Казань, 1978; Сыркина И.А., Касимова Д.Г. Загадки незагадочного народа: историко-этнографические очерки о чепецких татарах. – Глазов, 1994. Д.К.