ДАЛЬ Владимир Иванович

— сын Иоганна Даля, известный этнограф, лексикограф и популярный писатель, родился 10 ноября 1801 года в Лугани, местечке Славяносербского уезда, Екатеринославской губернии, отчего впоследствии принял псевдоним "Казака Луганского", умер 22-го сентября 1872 года, в Москве. Получив первоначальное воспитание под руководством просвещенного своего отца, русского патриота, Даль четырнадцати лет был определен в Морской кадетский корпус, четырехлетнее пребывание в котором, благодаря принятой тогда своеобразной системе воспитания, не оказало почти никакого влияния на умственное развитие юноши и на всю жизнь оставило только тяжелое воспоминание о суровой школьной дисциплине и жестоких наказаниях розгами. Выпущенный из корпуса, в 1819 г., мичманом в черноморский флот, Даль вскоре перевелся из Николаева в Кронштадт, в балтийский флот, и через два года, по выслуге обязательного срока, в феврале 1826 г., вышел в отставку, переехал в Дерпт, где жила его мать, и, зачисленный на казенную стипендию, прослушал здесь курс медицинского факультета. После экзамена на степень доктора медицины и хирургии Даль был удостоен степени доктора медицины за диссертацию: "Spеcimen inangurale exhibens observationes-duas: 1) de rebratione cranii cum successu instituta, 2) de reuumo exulatione occulta". Dorpati, 1829. Еще студентом, в начале турецкой войны в 1828 г., Даль был зачислен в главную квартиру при подвижном госпитале 2-й действующей армии, причем участвовал во многих сражениях: в осаде Силистрии, под Кулевчею и Шумлою, при взятии города Сливны, занятии Адрианополя и др.; в Яссах и Каменец-Подольске энергичными мерами он воспрепятствовал распространению холеры и был награжден серебряною медалью на георгиевской ленте. В 1831 г., Даль отличился в польской кампании: спешной наводкой моста через Вислу, у местечка Иозефова, и геройской защитой его с небольшим отрядом солдат он доставил возможность переправиться через Вислу всему отряду генерал-лейтенанта Ридигера и совершить затем движение, весьма важное в стратегическом отношении; потом Даль, с опасностью для собственной жизни, лично разрушил мост и за свой подвиг получил от Государя в награду бриллиантовый перстень, орден Св. Владимира 4-ой ст. и знак отличия военного достоинства 3-й ст., а со стороны ближайшего медицинского начальства за этот подвиг подвергся выговору как за уклонение от исполнения врачебных обязанностей. Через два года Даль издал: "Описание моста, наведенного на реке Висле", М. 1833. Назначенный в 1832 г. ординатором в петербургский военно-сухопутный госпиталь, Даль вскоре приобрел репутацию выдающегося хирурга и уже был близок к славе, как окулист. В это время в Россию проникло учение Ганемана, и в Петербурге началось увлечение гомеопатией. Аллопаты встревожились, и Даль смело выступил против Ганемановой системы в целом ряде газетных статей в "Северной Пчеле", но потом, разочаровавшись в медицинской науке и сблизившись с ярым поклонником Ганемана, А. Перовским, попечителем Харьковского учебного округа, автором романа "Монастырка", Даль сам стал приверженцем гомеопатии, впоследствии, в 1838 г., написал в "Современнике", (№ 12), в защиту Ганемана и его системы, статью в виде письма к кн. Одоевскому: "О гомеопатии" (отдельно, СПб. 1838 г.). Как ярый поборник-пропагандист Ганемановой системы, Даль, уже будучи удельным управляющим в Нижнем Новгороде, исходатайствовал у министра уделов разрешение выстроить в Нижнем обширный дом и открыть в нем гомеопатическую больницу, которая просуществовала до 1859 г., когда Даль вышел в отставку. Совесть не дозволила Далю заниматься тем делом, в которое он уже не верил: в 1833 году он вышел в отставку по военно-медицинскому ведомству, навсегда оставил медицинскую практику, за исключением хирургической, и, приглашенный на службу в качестве чиновника особых поручений к главному начальнику оренбургского края, В. А. Перовскому, переселился на берега Урала, где впервые и обнаружил свои блестящие административные способности. В 1837 г., Даль сопровождал Императора Николая I, обозревавшего Оренбургский край, в 1839—1840 гг., участвовал в известном хивинском походе, описание неудач которого напечатал на немецком языке отдельной брошюрой: "Bemerkungen über Zimmermanns Entwurf des Kriegstheaters Russlands gegen Chiva", 1840, Orenburg, а более подробное описание похода, в виде писем к родным и знакомым, поместил впоследствии в "Русском Архиве" 1867 г. Когда В. А. Перовский оставил управление оренбургским краем, Даль перешел на службу в удельное ведомство секретарем к товарищу министра, Л. А. Перовскому, родному брату его прежнего начальника, (1834 г.) и затем, когда Л. А. Перовский был назначен министром внутренних дел, Даль, по поручению его, принял в свое заведование особую канцелярию министра внутренних дел и частно управлял ею с сентября 1843 года до 1849 года, во все это время числясь на службе по удельному ведомству. Сделавшись ближайшим сотрудником Л. А. Перовского, Даль принимал участие во всех важнейших начинаниях министерства внутренних дел: он выработал действующий доныне устав губернских правлений, участвовал в трудах комитетов по устройству бедных дворян и об улучшении быта помещичьих крестьян, составил карантинные правила, вместе с Н. Милютиным выработал и вводил городовое положение в С.-Петербурге; по поводу дел, возникших в Западных губерниях он написал исследование: "Об убиении евреями христианских младенцев"; в 1844 г., по поручению министра, составил чрезвычайно интересную записку о скопцах, напечатанную впоследствии в "Материалах для истории хлыстовской и скопческой ересей" ("Чт. общ. ист. и древн.", 1872 г. кн. 4.), издал брошюру: "О скопческой ереси", в 1844 г., кроме того, редактировал ежегодные всеподданнейшие отчеты по министерству внутренних дел, всеподданнейшие доклады и все записки, предназначавшиеся для внесения в государственный совет и комитет министров. Посвященный в тайны государственной жизни, осведомленный насчет борьбы различных придворных влияний, Даль прекрасно знал закулисную сторону всех правительственных начинаний и все это заносил в свои записки, которые очень аккуратно вел с 1833 по 1848 год, но потом, по независящим обстоятельствам, вынужден был сжечь их, В 1849 г., благодаря настоятельным просьбам Даля, Перовский согласился расстаться с ним и назначил его управляющим удельных имений в Нижний Новгород, причем, и живя в Нижнем, Даль умел сохранить за собою значительное влияние на дела министерства внутренних дел, поддерживая дружескую переписку с министром. В 1856 году умер граф Перовский: служебные отношения Даля начали изменяться; между ним и Нижегородским губернатором, А. Муравьевым, бывшим декабристом и основателем "союза благоденствия" произошло какое-то столкновение. Даль получил замечание от министра, вышел в отставку и переехал в Москву, где почти весь свой досуг и посвящал работе над окончанием своего "Словаря".

Но не служебная деятельность создала Далю громкое имя; деятельность его, как чиновника, ничтожна в сравнении с его заслугами в области отечественной словесности. Этнографические наклонности рано обнаружились у Даля: уже в молодости он почувствовал какое-то инстинктивное влечение к народной массе, безотчетное восхищение народной песнею, обычаем, преданием, языком. "Еще в корпусе полусознательно замечал я, — писал впоследствии Даль, — что та русская грамматика, по которой учили нас с помощью розог, ни больше ни меньше как вздор на вздоре, чепуха на чепухе". Тревожимый и смущаемый несообразностью письменного языка нашего с устною речью простого русского человека, не сбитого с толку грамотейством и сожалея, что живой русский язык "втиснут в латинские рамки, склеенные немецким клеем", Даль задался целью разыскать подлинную русскую народность в языке и обычаях. "Почитая народность за ядро и корень, а высшие сословия за цвет и плесень", Даль усердно искал случая сблизиться с народом, был рад поездить по Руси, знакомился с бытом народа, уже с 1819 г. начал вести заметки, записывал слова, прислушивался к говорам, собирал пословицы, сказки, песни, поверья, суеверья и т. п. Служба в Черноморском флоте, турецкий поход, польская кампания, поездки по Оренбургскому краю и Нижегородской губернии, — все это доставляло Далю обширный материал для изучения народного быта и увеличивало запасы пословиц и материалы для будущего Толкового Словаря. Уже в первых своих литературных опытах Даль обнаружил приемы и ухватки народной речи и выказал глубокое знание народного языка. В 1830 г., он напечатал в Московском Телеграфе Полевого свою первую попытку. В 1832 г., он выступил с "Русскими сказками из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенными, к быту житейскому приноровленными и поговорками ходячими разукрашенными казаком Владимиром Луганским", СПб. 1832 года, Пяток первый. Цель сказок была "познакомить земляков с народным языком и говором, дать образчик запасов народных слов, о которых мы вовсе не заботимся, между тем как рано или поздно без них не обойтись". Первый Пяток сказок Даля был встречен в литературе с восторгом. Пушкин, под свежим впечатлением от сказок Луганского, написал свою лучшую "Сказку о рыбаке и золотой рыбке" и в рукописи подарил ее Далю с надписью: "Твоя от твоих. Сказочнику Луганскому сказочник Александр Пушкин". К направлению Даля, к его поискам за подлинной русской народной речью отнеслись с горячим сочувствием Киреевские, Гоголь, Хомяков, Погодин, Греч, — и только Жуковский, с которым Даль был знаком еще в Дерпте, оставался равнодушным и "как бы боялся мужичества", Сказки же ввели Даля в литературную семью: они сблизили его с Воейковым, Языковым, Анною Зонтаг, Дельвигом, Крыловым, кн. Одоевским, братьями Перовскими и др. Иначе отнесся к сказкам Даля Булгарин: он нашел их "грязными и неприличными". За некоторые выражения, ложно понятые и истолкованные, Даль был взят под арест в Третье Отделение, но, благодаря заступничеству Жуковского и Дерптского профессора Паррота, в тот же день был освобожден, хотя сказки его все-таки были изъяты из продажи и запрещены. Вслед за "Сказками", встретившими такой восторженный прием в литературных кругах, появились, с 1833 по 1839 г. "Были и небылицы казака Луганского", в четырех частях, (2-е издание вышло в 1843 г.), статьи Даля в "Северной Пчеле" (с 1833 по 1835 г.), в Лексиконе Плюшара в сборниках: "Новоселье", Смирдина, "Русская Беседа", "Наши" Исакова, статьи в "Москвитянине", в "Морском сборнике", сказки в "Библиотеке для чтения" Сенковского (с 1834 по 1839 г.), в "Современнике" и др. В "Отечественных Записках", начиная с 1839 г., Даль поместил ряд повестей из народного быта, лучшие из которых — "Бедовик", "Колбасники и бородачи", "Игривый" и др. обратили на себя внимание критики и доставили автору не только широкую популярность, но и славу. Белинский, в 1838 г. признавший Даля просто "балагуром, иногда довольно веселым, иногда приторно натянутым, иногда довольно скучным", в 1846 г., объявил Даля "после Гоголя до сих пор решительно первым талантом", а в его повести "Бедовик" нашел "много человечности, доброты, юмора, знания человеческого и преимущественно русского сердца". В 1843 г. появились "Солдатские досуги" — сборник рассказов (всего 52) Даля, приготовленный для солдатского чтения (2-е изд. 1861 г.), в 1844 г. появилась повесть: "Похождения Виольдамура и его Аршета", в 1846 г. вышли в 4-х частях его "Повести сказки и рассказы" и "Сочинения казака Луганского" в издании Смирдина. В 1849 г., по вызову главного начальника над военно-учебными заведениями, Даль написал два учебника: по ботанике (2-е изд. 1851 г.) и по зоологии, и напечатал два очерка: "Волк" и "Медведь", чрезвычайно живо написанные, свидетельствующие о тонкой наблюдательности автора. За работы по естествознанию в 1838 году Даль был избран в член-корреспонденты Академии Наук по первому физико-математическому отделению. Когда министерство Государственных Имуществ, при графе Киселеве, пожелало дать крестьянской массе полезное и занимательное чтение, князь В. Ф. Одоевский и А. П. Заблоцкий-Десятковский составили сборник "Сельское чтение", в который вошло и пять рассказов Даля. Литературная слава Даля так упрочилась, что к нему же в пятидесятых годах обратился и Великий Князь Генерал-Адмирал Константин Николаевич с приглашением написать книжку для чтения матросов. Бывший мичман Черноморского флота написал сто одиннадцать рассказов, которые изданы под названием: "Матросские досуги" в 1851 г. Даль пробовал свои силы и в драматургии. Его драма: "Ночь на распутии, или утро вечера мудренее", — попытка выставить на сцене русский сказочный мир, — в пятидесятых годах шла на сцене Александринского театра, но успеха не имела. Далевские повести, очерки, рассказы, пересказы народных преданий и сказок, если и не блещут художественным талантом, если и не отличаются глубиной чувства и широтой вгзляда на народ, представляют тем не менее целый ряд бытовых картин из крестьянской, помещичьей, заводской, военной, морской и купеческой жизни, написанных тонким наблюдателем, не без простодушного юмора, и проникнутых одним духом народно-романтической сантиментальности, сквозь которую иногда проглядывают симпатии крепостника, сторонника суровой помещичьей власти "с исправительными мерами, необходимыми для блага глупого русского мужика". В ряде статей в "Морском Сборнике", в "Русской Беседе" (1856 г. кн. III) и в "Отечественных Записках" (1857 г., кн. II и др.) Даль доказывал даже, что грамотность, без широкого просвещения, только вредна для народа, ибо распространяет в народе крючкотворство и писанье фальшивых паспортов, забывая в пылу полемики, что просвещение вовсе не мыслимо без грамотности. Статьи о вреде грамотности для народа легли пятном на репутацию Даля и обострили его отношения к друзьям просвещения.

Пропагандируя народный язык в своих беллетристических произведениях, Даль неоднократно обращался и к теоретической разработке вопроса о народном языке, его отношении к языку литературному и предстоящем ему будущем. Странно то, что первая статья Даля, осуждавшая наш "искусственный" литературный язык — "порчу языка" была написана по-немецки: "Ueber die Schriftstellerei des russischen Volks". — "О лубочных картинах" — в Dorpatischer Iahrbucher 1835 № 1. В 1842 г. в "Москвитянине" (т. I, № 2 и т. V № 9) он поместил две статьи тоже теоретического характера: "Полтора слова о нынешнем русском языке" и "Недовесок к статье Полтора слова". По предложению Второго Отделения Академии Наук, в 1852 г., по поводу изданного тогда "Опыта Областного великороссийского словаря", Даль написал статью: "О местных наречиях русского языка", напечатанную в "Известиях Второго Отделения Академии Наук", (т. I, 1852 г. 338—341) и в "Вестнике Импер. Географического Общества" (1852 г., кн. 6, 1—72). В 1860 г., Даль изложил свою филологическую исповедь в заседании Общества Любителей российской Словесности, действ. членом которого был с 1859 г., и напечатал свой доклад в "Русской Беседе", (№ 1) а потом перепечатал его в Толковом Словаре; в 1862 г., в том же Обществе, читал он и свое "Напутное слово", послужившее предисловием к Словарю. В защиту своих теоретических взглядов Даль неоднократно вступал в горячую полемику: между прочим, известен его спор в газете "Русский" (1868 г. №№ 25, 31, 39 и др.) с Погодиным об иностранных словах в русском языке, закончившийся словами Погодина: "наш спор делается смешным". Вместе с тем Даль продолжал подготавливать и обрабатывать материал для собрания пословиц и для Толкового Словаря и уже в 1847 г. появилась его статья в "Современнике" (кн. 6): "О русских пословицах": В Нижнем Новгороде Даль окончательно выработал систему распределения пословиц — по смыслу и занялся приведением всего материала в порядок. Его "Сборнику пословиц" суждено было однако пройти ряд мытарств задолго до появления в свет, несмотря на то, что этого появления страстно желал великий князь Константин Николаевич. "Сборник" Даля в рукописи был препровожден в Академию Наук, во Второе Отделение, по которому Даль состоял корреспондентом, а разбор рукописи был поручен академику-протоиерею Кочетову, который в Сборнике нашел "щепоть мышьяку", а в желании Даля напечатать пословицы увидел только "желание дать печатный авторитет памятникам народной глупости". Только через девять лет, в 1862, "Пословицы русского народа" — обширный сборник, заключающий в себе до 30000 "пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий" и т. п. — нашли место в "Чтениях Общества Истории и Древностей Российских" (второе издание пословиц вышло в 1879 г., в двух томах). Другим капитальным трудом Даля был "Толковый Словарь живого великорусского языка". Из Нижнего Даль привез в Москву словарь уже окончательно обработанный до буквы П. Зимою, 1860 г., он прочел доклад о своем словаре в Обществе Любителей российской Словесности и напечатал в "Русской Беседе" (1860 г. № 1): "Записку о Русском Словаре". Остановка была за средствами, но, благодаря щедрому дару А. И. Киселева, Московское Общество Любителей Российской Словесности могло приступить к печатанию словаря и издало, в 1861 г., первый том его. В 1862, А. В. Головин, министр народного просвещения, доложил Государю о трудах Даля — Собрании пословиц и о составленной уже первой половине Словаря. В день празднования тысячелетия России Государь послал составителю словаря анненскую ленту при Высочайшей грамоте, в которой были изложены заслуги Даля, как "знаменитого писателя на поприще отечественной словесности". В 1864 г., министр народного просвещения представил Государю первый том Словаря Даля, и Государю угодно было принять на свой счет все издержки по изданию Словаря. В 1868 г., наконец, явился и последний, четвертый том Словаря, закончившийся на 330 печатном листе in 4°. Богатством материала сорокасемилетний труд Даля — "Толковый Словарь" превышает все, что когда-нибудь сделано у нас силами одного человека. Недостаточность научной подготовки Даля к филологическим и лингвистическим работам, конечно, не могла не сказаться как в системе словаря и некоторой непоследовательности в плане, так и в невсегда точном определении слов, но тем грандиознее труд, что он выполнен одним человеком, именно благодаря только необыкновенной его проницательности, ценою всей жизни приобретенной опытности и превосходному знанию народных говоров: по двум-трем словам Даль мог определить местожительство говорящего. Мешало немало Далю и его ложное представление об отношении литературного языка к языку народному: в своем благоговении перед народным языком он доходил до крайности, до суеверия, сам пытался иногда писать "казацким тоном" даже о чисто литературных предметах, совершенно несуществующих в народных понятиях, и требовал того от других. Вместо слова "горизонт" Даль предлагал, напр., слова "завес, озор, закрой, глазоем", вместо "адрес" — "насылка", вместо "кокетка" — "миловидница, красовитка", вместо "атмосфера" — "колоземица, мироколица"; слово "пуристь" предлагал заменить словом "чистяк", "эгоизм" — словом "самотство" и т. д. Лучшим доказательством несостоятельности предлагаемых Далем новшеств служит, конечно, то обстоятельство, что и сам реформатор, Даль писал свои протесты против установившегося литературного языка на том же самом литературном языке, который он осуждал, и притом писал очень хорошо... Даль сам сознавался, что "с грамматикой он был искони в каком-то разладе, не умея ее применить к нашему языку и чуждаясь ее не столько по рассудку, сколько по какому-то темному чувству опасения, чтобы она не сбила с толку, не ошколярила, не обузила взгляды". Благодаря этому разладу с грамматикой, оказалось не по силам Далю и принятое в его словаре расположение слов по этимологической системе "гнезд". Эти недостатки словаря Даля, скорее промахи, конечно, ничтожны в сравнении с той ценностью, какою является словарь. Словарь Даля не только справочник, но и богатейшее собрание сырого лексического и этнографического материала для изучения живого великорусского языка со стороны его строения и бытового содержания и, вместе с тем, материал для истории русского языка. Даль был одним из первых, занинавшихся русской диалектологией, и, если недостаточность филологической подготовки и помешала ему использовать свои богатые знания народного языка и дать характеристику знакомых ему диалектических особенностей, тем не менее, словарь его всегда будет капитальным хранилищем лексикального богатства нашего современного живого языка и послужит важным пособием для последующих работников в той же области. Дерптский университет поднес своему бывшему воспитаннику, Далю, за труды по составлению Словаря латинский диплом и выдал премию за выдающиеся успехи в области языкознания. Императорское Русское Географическое Общество, в числе членов учредителей которого состоял и Даль, на основании отзывов ординарного академика И. Срезневского, члена Общества П. И. Савваитова и А. Н. Пыпина, увенчало труд Даля Константиновскою золотою медалью. Академия Наук единогласно избрала Даля в свои почетные члены и присудила Ломоносовскую премию на основании отзывов трех академиков: подробного разбора — Я. К. Грота, а также записки о зоологических названиях, встречающихся в Толковом Словаре, — Шренка и — о ботанических названиях — Ф. Рупрехта (все эти отзывы напечатаны в "Собрании статей, читанных в Отделении русского языка и словесности И. А. Н." т. VII, 1870 г.). Закончив словарь, Даль, утомленный чрезмерной работой, почил на лаврах и, уже не чувствуя в себе достаточно силы для разработки собранного им этнографического материала, неизданные песни передал в Общество Любителей российской словесности для напечатания их вместе с песнями Киреевского, сказки предоставил в распоряжение А. Афанасьева, записки и служебные бумаги передал О. Бодянскому, напечатавшему часть их в "Чтениях Общества Ист. и Древн.", часть бумаг предоставил Погодину и Мельникову, часть — П. Бартеневу для "Русского Архива", а собрание лубочных картин, подаренное им Императорской Публичной библиотеке, послужило для издания Д. А. Ровинского: "Русские народные картинки" (т. І, IX — X). Привычка к труду брала, однако, свое, и Даль не переставал работать и на поприще беллетристики даже во время обработки словаря: в 1861 г., появились его "Повести", СПб.; в 1862 г. "Два сорока бывальщинок для крестьян", СПб., и, наконец, в "Русском Вестнике" (1867—1868 гг.) он напечатал "Картины русского быта", которые были последним печатным его произведением, появившимся при его жизни. В характере Даля было что-то мистическое: он с особенною любовью собирал предрассудки и поверья русского народа, написал даже статью: "О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа" ("Иллюстрация", 1845 и 1876 гг., 2-е изд.—1880 г.), увлекался гомеопатией, писал "О народных врачебных средствах" ("Журнал Мин. Внутр. Дел" 1843 г., ч. 3), любил беседовать о вопросах религиозных, вероисповедных и церковного раскола. Увлеченный еще в сороковых годах, в Нижнем Новгороде, учением Сведенборга, Даль, в 1852 г., переложил Апокалипсис по словарю таинственных слов шведского духовидца и даже в последние годы работал над "Бытописанием", т. е. изложением Моисеева Пятикнижия применительно к народным понятиям. Затем, он намеревался передать простонародным языком и все Евангелие, но затруднения, встреченные им для напечатания "Бытописания", заставили его отказаться от этой мысли. Утомленный чрезмерным трудом, Даль еще с большим усердием, чем прежде, занялся щипанием корпии для военного ведомства, что составляло для него обычный способ отдыха со времени турецкой войны 1853 г. Не найдя решения мучивших его вопросов ни в учении Сведенборга, ни в спиритизме, будучи лютеранином, Даль к концу жизни пришел к заключению, что "лютеранство дальше всех забрело в дичь и глушь" и, наконец, нашел для себя успокоение в учении и преданиях восточной церкви: осенью 1871 г. он принял православие, а через год его уже не стало. В 1897—1898 гг. "Собрание сочинений" Даля в 10 томах Вольф выпустил третьим изданием.

Формулярный список о службе Даля напечатан в "Сборнике Нижегородской архивной комиссии", т. III Нижн.-Новг., 1898 г.). "Общий Морской список", VI — "Автобиографическая записка В. И. Даля" в "Собр. Сочин. В. И. Даля", изд. 1897—1898 гг. т. І, стр. ХС—ХСV; там же: "Критико-биографический очерк — В. И. Даль" П. Мельникова, стр. І—ХС. — "Справочн. Энциклоп. Слов. Края", т. IV, стр. 425—427: биография с указателем статей Даля по материалам С. В. Максимова, — А. Пыпин: "История русской этнографии", т. І, стр., 340—355, 416—419; его же статья в "Вестн. Европы" 1873 г. кн. 12. — В. Семевский: "Крестьянский вопрос", т. II, стр. 273—278. — "Отчет о деятельности Второго Отделения И. Акад. Наук", за 1872 г., составл. акад. Никитенком, стр. 18—26. — "Отчет Русск. Геогр. Общества" за 1872 г., составл. гр. К. Литке, СПб. 1873 г. — "Известия Геогр. Общ." 1875 г., В. 2. — Я. Грот: "Воспоминания о Дале", в "Зап. Имп. Акад. Н." т. XXII, 1873 г. — "Даль, по воспом. его дочери", в "Русском Вестн." 1879 г., № 7. — "Из воспом. о Дале" в "Церковн. Летоп." 1873 г., № 37. — Статьи П. Бартеева и Геннади — "Pyccк. Арх." 1872 г. № 10 и 1874 г. № 12. — Статья С. Булича в "Энц. Слов. Брокгауза" т. X., стр. 46—48. — "Отчет о IV присуждении Ломоносовских премий", прилож. к ХVII т. "Зап. Имп. Акад. Наук", 1870 г. — "Заметки" Николича в "Филол. Записках" 1871 г. № 6, 1875 № 3, 1876, № 2. — Статья Котляревского в "Беседе Общества Люб. росс. слов." 1868 г., В. 2. — "Заметка" Шеина в Приложении к XXV т. "Зап. Имп. Акад. Наук" 1873 г. — Вл. Р. Зотов, "Русский Литтре" (Вл. Ив. Даль) в "Историческом Вестнике", 1882 г., № 11 — Л. Н. Майков, "Пушкин и Даль", (в "Русском Вестнике", 1890 г., № 10) — Н. Барсуков: "Жизнь и труды Погодина", т. XII, см. по Указателю. — Геннади: "Слов. русск. пис." стр. 277. — "Московские Ведом." 1872 г. № 290, 1873 г. № 73. — "Album Academicum", 1888, S. 176—177, № 2467. — Neue Dorpatische Zeitung, 1873, №92. — Verhandlungen d. esthischen Geselschaft, В VIII, S. 115—124. L. Stieda, Aus dem Leben Dahls, Dorpat, 1873.

A. Черкас.

{Половцов}

Даль, Владимир Иванович

— известный лексикограф. Род. 10 ноября 1801 г. в Eкатеринославской губернии, в Луганском заводе (отсюда псевдоним Д.: Казак Луганский. Отец был датчанин, многосторонне образованный, лингвист (знал даже древнееврейский язык), богослов и медик; мать — немка, дочь Фрейтаг, переводившей на русский язык Геснера и Ифланда. Отец Д. принял русское подданство и вообще был горячим русским патриотом, действуя на детей в том же направлении. Окончив курс в морском корпусе, Д. несколько лет служил во флоте; но, не вынося моря, вышел в отставку и поступил в Дерптский университет на медицинский факультет. Походная жизнь его, как военного доктора, сталкивала его с жителями разных областей России, и материалы для будущего "Толкового словаря", которые он начал собирать очень рано, все росли. В 1831 г. Д. участвовал в походе против поляков, при чем отличился при переправе Ридигера через Вислу у Юзефова. За неимением инженера Д. навел мост, защищал его при переправе и затем сам разрушил его. От начальства он получил выговор за неисполнение своих прямых обязанностей, но имп. Николай I наградил его орденом. По окончании войны Д. поступил ординатором в СПб. военно-сухопутный госпиталь. Однако медицина не удовлетворяла Д., и он обратился к литературе, причем близко сошелся с Пушкиным, Жуковским, Крыловым, Гоголем, Языковым, кн. Одоевским и др. Первый опыт ("Русские сказки. Пяток первый", СПб. 1832 — пересказ народн. сказок) обнаружил уже этнографические наклонности Д. Книга эта навлекла неприятности на автора. По доносу Булгарина она была запрещена и Д. взят в III отделение, но в тот же день выпущен благодаря заступничеству Жуковского. Тем не менее Д. долго не мог печататься под своим именем. Семь лет он прослужил в Оренбурге; за это время сопутствовал в 1887 г. наследнику (покойному имп. Александру) в его поездке по краю и участвовал в несчастном Хивинском походе 1839 г. В 1836 г. он приезжал в СПб. и здесь присутствовал при трагической кончине Пушкина, от которого получил его перстень-талисман. Все это время Д. не оставлял в медицины, пристрастившись особенно к офтальмологии и гомеопатии (одна из первых статей в защиту гомеопатии принадлежит Д.: "Современник" 1838, № 12). В 1834—39 г. он выпустил свои "Были и небылицы". В 1838 г. Д. был выбран (за свои естественноисторические работы) в члены-корреспонденты Имп. акд. наук; в 1841 г. назначен секрет. к Л. А. Перовскому, товарищу мин. уделов, а потом заведовал (частно) особой канцелярией его, как министра внутренних дел, причем вместе с Н. Милютиным составлял и вводил "Городовое положение в СПб.". За это время им напечатаны статьи: "Полтора слова о нынешнем русском языке" ("Москвитянин", 1842, I, № 2) и "Недовесок" к этой статье (т. же, ч. V, № 9), брошюры "О скопческой ереси" (1844, редкость [Другая записка Д. о законодательстве против скопцов напечатала в "Чтениях общ. ист.и др." 1872. кн. IV.] и "Об убивании евреями христианских младенцев" (1844), повесть "Похождения X. X. Виольдамура и его Аршета" (1844). В г. 1846 вышли "Сочинения Казака Луганского". В то же время Даль составил для военных заведений учебники ботаники и зоологии и напечатал ряд повестей и очерков в "Библиотеке для чтения", "Отечест. записках", "Москвитянине" и сборнике Башуцкого "Наши", в том числе статьи "О русских пословицах" ("Современник", 1847, кн. 6), "О поверьях, суевериях и предрассудках рус. народа ("Иллюстр.", 1845—46, 2-е изд. СПб., 1880). В 1849 г. Д. назначен управляющим Нижегородской удельной конторой и прослужил на этом посту, доставившем ему возможность наблюдать разнообразный этнографический материал, до 1859 г., когда вышел в отставку и поселился в Москве. За это время напечатаны статьи и сочинения Д.: "О наречиях русского яз." ("Вестн. Имп. г. общ.", 1852, кн. 6; перепечатана в "Толковом Словаре"), "Матросские досуги", написанные по поручению вел. кн. Константина Николаевича (СПб., 1853), ряд статей о вреде одной грамотности без просвещения ("Рус. беседа", 1856, кн. III; "Отеч. зап.", 1857, кн. II; "СПб. вед.", 1857 № 245) и целая серия очерков (100) из русской жизни (отдельное издание "Картины из русского быта", СПб., 1861). В Нижнем Д. приготовил к изданию свои "Пословицы" и довел обработку словаря до буквы П. Вскоре после переселения Д. в Москву начал выходить в свет его "Толковый слов." (1-е изд. 1861—68; второе изд. СПб. 1880—82) и напечатан другой капитальный труд всей жизни Д.: "Пословицы русск. народа" (М., 1862; 2 изд. СПб.,1879). За это время появились в печати сочинения и статьи Д.: "Полное собр. соч." (СПб., 1861; 2 изд. СПб., 1878—1884), "Повести" (Спб., 1861), "Солдатские досуги" (2 изд. СПб., 1861), "Два сорока бывальщинок для крестьян" (СПб., 1862), записка о русск. словаре ("Русск. беседа", 1860, № 1), полемика с Погодиным об иностранных словах и русск. правописании ("Русский", 1868, №№ 25, 31, 39, 41). В 1861 г. Д. за первые выпуски "Словаря" получил константиновскую медаль от Имп. геогр. общ., в 1868 выбран в почетные члены Имп. акд. наук, а по выходе в свет всего словаря удостоен Ломоносовской премии (см. подробные разборы Грота, Шренка и Рупрехта в отчете о 4-м присуждении Ломоносовской премии, Прил. к XVII т. "Зап. Имп. акд. наук" 1870; статью А. Н. Пыпина в "Вестн. Евр." 1873, кн. 12; Котляревского в "Беседах общ. люб. росс. слов." 1868, вып. 2; заметки Николича в "Филол. зап.", Воронеж, 1871, № 6, 1875 № 3, 1876 № 2; дополнения и заметки Шейна: "Прилож. к XXV т. "Зап. Имп. акд. наук", 1878, и Наумова, СПб., 1874; Грота и Жизневского в "Отчете о присуждении Ломоносовской премии"). Собранные им песни Д. отдал Киреевскому, сказки — Афанасьеву. Богатое, лучшее в то время собрание лубочных картин Д. поступило в Имп. публ. библ. и вошло впоследствии в издания Ровинского. В последние годы жизни Д. увлекался спиритизмом и сведенборгианством, занимался переложением первых книг Библии на простонародный язык ("Бытописание"; см. его историю в воспоминаниях Мельникова), печатал новые "Картины русского быта" в "Русском вестнике" (1867—1868). Умер 22 сент. 1872, приняв еще в 1871 г. православие (до тех пор Д. был лютеранином). Материалы для биографии Д.: ст. П. Б. "В. И. Д." ("Р. арх." 1872, № 10); автобиограф. записка Д. (не окончена, там же № 11; ср. заметку о ней Дм. Завалишина, "М. вед.", 1872, № 290); "Воспоминания о В. И. Д." (с извлечением из его писем и другой полной автобиогр. запиской), Я. К. Грога ("Зап. И. акд. н.", 1873, т. XXII); "Из воспоминаний о покойном В. И. Д." ("Церк. Летоп.", 1873, № 37); "Воспоминания о Д." П. И. Мельникова ("Русск. вестн." 1873 г.; поправка в "Моск. вед." 1873 г., № 72); биография Максимова с подробной библиографией в "Справ. энциклопед. словаре" Старчевского (СПб., 1855, т. IV); "Дневники Т. Г. Шевченка" ("Основа", 1861—62) и А. В. Никитенка ("Русск. старина", 1889—90); "Д., по воспоминаниям его дочери, Е. Даль" ("Русск. вестн.", 1879, № 7). Подробной биографии Д. до сих пор нет. Самая полная характеристика деятельности Д. у А. Н. Пыпина: "История русской этнографии" (т. I); о его отношении к крестьянскому вопросу см. у В. И. Семевского ("Крестьянский вопрос", т. II, стр. 273—278). Главное значение Д. — собирателя-этнографа. Ни морской корпус, ни медицинский фак. не могли дать ему надлежащей научной подготовки, и он до конца дней остался дилетантом-самоучкой. На свой настоящий путь Д. попал чисто инстинктивно, и собирание материалов у него шло сначала без всяких определенных научных целей. Только личные отношения с писателями пушкинской эпохи, а также с московскими славянофилами помогли ему сознать свое настоящее призвание и поставили определенные цели деятельности. С другой стороны, в природе Д., несмотря на естественноисторическое образование, полученное в Дерптском унив., было что-то мешавшее ему сделаться спокойным и точным ученым. Причиной этому была отчасти беспокойная бродячая жизнь, отчасти наклонность к поэтическому творчеству, отчасти, быть может, некоторый коренной, органический недостаток во всем духовном складе Д. (вспомним его увлечения гомеопатией, спиритизмом, Сведенборгом и т. д.). Его словарь, памятник огромной личной энергии, трудолюбия и настойчивости, ценен лишь как богатое собрание сырого материала, лексического и этнографического (различные объяснения обрядов, поверий, предметов культуры и т. д.), к сожалению, не всегда достоверного. Д. не мог понять (см. его полемику с А. Н. Пыпиным в конце IV т. Словаря), что ссылки на одно "русское ухо", на "дух языка", "на мир, на всю Русь" при невозможности доказать, "были ли в печати, кем и где говорились" слова в роде пособ, пособка (от пособить), колоземица, казотка, глазоем и т. д., ничего не доказывают и ценности материала не возвышают. Характеристичны слова самого Д.: "с грамматикой я искони был в каком-то разладе, не умея применять ее к нашему языку и чуждаясь ее не столько по рассудку, сколько по какому-то темному чувству, чтобы она не сбила с толку" и т. д. (напутное слово к Словарю). Этот разлад Д. с грамматикой не мог не сказаться на его Словаре, расположенном по этимологической системе "гнезд", разумной в основе, но оказавшейся не по силам Д. Благодаря этому у него дышло (заимствованное из нем. Deichsel) стоит в связи с дыхать, дышать, простор — с простой и т. д. Тем не менее, Словарь Д. до сих пор является единственным и драгоценным пособием для каждого занимающегося русским языком. Д. один из первых занимался также русской диалектологией и был превосходным практическим знатоком русских говоров, умевшим по двум-трем сказанным словам определить местожительство говорящего, но никогда не мог воспользоваться этим знанием и дать научную характеристику знакомых ему диалектических особенностей. Как писатель-беллетрист, Д. теперь почти совсем забыт, хотя в свое время высоко ставился такими ценителями, как Белинский, Тургенев и др. Многочисленные повести и рассказы его страдают отсутствием настоящего художественного творчества, глубокого чувства и широкого взгляда на народ и жизнь. Дальше бытовых картинок, схваченных на лету анекдотов, рассказанных своеобразным языком, бойко, живо, с известным юмором, иногда впадающим в манерность и прибауточность, Д. не пошел, и главная заслуга его и в этой области заключается в широком пользовании этнографическим материалом. Своей этнографической цены некоторые очерки Д. не утратили и до сих пор.

C. Булич.

{Брокгауз}

Даль, Владимир Иванович

— известный русский лексикограф (1801—1872). Ему приписывается брошюра "Разыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их" (СПб., 1844), экземпляра которой не имеется даже в главных русских библиотеках; из выдержек, приведенных в "Киевлянине" (1883), видно, что брошюра представляла перечень вздорных "происшествий", так или иначе подтверждавших, будто евреи действительно употребляют христианскую кровь. Указанная брошюра тождественна с запиской, составленной в 1844 году директором департамента духовных дел иностранных исповеданий Скрипицыным по распоряжению министра внутренних дел Перовского для представления ее государю, наследнику, великим князьям и членам Государственного совета (напечатана в "Гражданине" за 1878 г.). Хотя Д. в собственноручном списке своих сочинений не отметил брошюры, но, не будучи автором ее, он, несомненно, принял участие в ее составлении; среди официальной переписки по поводу собирания материалов для брошюры имеется письмо Д., который, находясь в близких отношениях с Перовским, управлял, частным образом, его канцелярией. — Ср.: "Систематический указатель"; Юл. Гессен, "Евреи в России", 406—407.

Ю. Г.

{Евр. энц.}

Даль, Владимир Иванович

— изв. лексикограф. этнограф и воен. беллетрист. Датчанин родом, Д. род. 10 ноябр. 1801 г. Кончив Мор. корпус., выпущен в 1819 г. мичманом. В 1826 г. он вышел в отставку и поступил в Дерпт. унив-т на медиц. факультет. Удостоенный степени доктора мед., Д. вновь поступает на воен. службу и в качестве полков. врача участвует в камп. 1829 и 1831 гг. При переправе генерала Ридигера через Вислу, близ Юзефова, Д. за отсутствием в отряде инженера удачно навел понтон. мост и после переправы сам его разрушил, все время действуя под огнем. Любопытно, что за этот подвиг доктор Д. получил выговор от ближ. начальника, т. к. ему было поставлено в вину его уклонение от прям. обязанностей. Не так, однако, взглянул на дело Имп. Николай, наградивший Д. орд. св. Владимира 4 ст., знаком отличия Воен. Орд. 3 ст. и брил. перстнем. В 1832 г. под псевдонимом Казак Луганский Д. выпускает "первый пяток" своих сказок, составляющих пересказ народ. сказок. Книга эта, по доносу Булгарина, была изъята из обращения, а автор ее арестован. Бесхитрост. рассказы "О Иване — молодом сержанте, удалой голове" и "О похождениях черта-послушника Сидора Поликарповича", который "служил и ходил под ружьем, терпел всю нужду солдатскую — и крепко морщился", были признаны неблагонамеренными. Благодаря заступничеству Жуковского, Д. поплатился лишь дневн. арестом; покинув вскоре после этого и СПб., и свою медиц. профессию, Д. перешел на гражданскую службу чин-ком особ. поручений к генерал-губернатору Оренбург. края, гр. В. А. Перовскому, и участвовал с ним в Хивин. пох. 1839 г. (описание этого похода сделано Д. в письмах, напечатанных в "Рус. Арх.", 1873). Заняв место секретаря при тов. министpa внутр. дел Л. А. Перовском (1841—1849) и служа по удельн. ведомству (1849—1856), Д. всецело отдался лит-ре и этнографии. В 1843 г. вышли его "Солдатские досуги" (52 рассказа), цель которых была дать полез. и занимат. чтение для н. чинов. Книга имела не только успех, но вызвала вскоре предложение В. К. Константина Николаевича написать такую же книжку для н. ч. флота. В 1853 г. появляются "Матросские досуги". Гл. труды Д.: "Словарь живого великорус. языка" и "Пословицы рус. народа" относятся к послед. годам жизни Д. (с 1856 г.). Д. умер 22 снт. 1872 г. Сочинения Д. выдержали 3 изд.; последнее: СПб., 1897—1898 гг. 10 т. Изд. т-ва Вольф.

{Воен. энц.}

Даль, Владимир Иванович

писатель, изв. под псевдоним. "Казака Луганского"; р. 10 нояб. 1802, † 22 сент. 1872.

{Половцов}

Даль, Владимир Иванович

(псевдоним — Казак Луганский; 1801—1872) — беллетрист, этнограф, лексикограф. Сын врача; учился в Морском корпусе; окончил медицинский факультет в Дерпте; в 40—50-х гг. занимал крупные бюрократические посты (в частности по министерству внутренних дел); был свидетелем последних дней и кончины Пушкина (о чем оставил записки); в течение 10 лет (1849) был управляющим Нижегородской удельной конторой. В 1859 вышел в отставку и поселился в Москве. По мировоззрению Д. был консерватором с народническо-романтическим настроением и руссификаторско-шовинистическим оттенком в духе официальной народности николаевской эпохи, с резкой неприязнью к полякам, евреям и "инородцам" и активной поддержкой реакционной политики царского правительства в вопросах сектантства и неправославных исповеданий (Далю принадлежат в частности брошюры: "Разыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их", 1844; "Исследование о скопческой ереси", 1844). Писать стал рано, в печати дебютировал в 1827 стихами, но вскоре целиком перешел на прозу. Литературную известность Д. получил в 1832, когда выпустил "первый пяток" своих "Русских сказок", изъятый по доносу Булгарина из продажи. В 1834—39 сказки Д. ("Были и небылицы") печатаются в "Библиотеке для чтения"; часть сказок он написал и в 40-х гг. Наряду со сказками в 30-х гг. Д. писал этнографические очерки по наблюдениям во время кочевой жизни по зап. и вост. русским окраинам и во время путешествий по Польше, Турции, славянским землям (повести "Цыганка", "Подолянка", "Болгарка" и т. д.).

В 40-е гг., в петербургский период своей жизни, являясь вполне сложившимся писателем и находясь в тесном общении с современными литераторами, Д. переходит от народнического романтизма 30-х годов к реалистическому бытовизму и пишет большие повести, романы и рассказы в духе т. н. физиологических очерков — модного для того времени жанра (в сборнике "Физиология Петербурга" Некрасова — очерк "Петербургский дворник", 1845; роман "Игривый", 1847, и мн. др.). Новое издание "Повестей, сказок и рассказов Казака Луганского" (1846) встретило горячий прием Белинского, который даже отводил Д. в рус. литературе первое место после Гоголя. Далю принадлежит также ряд рассказов для широкой народной массы — матросов, солдат, крестьянства: "Матросские досуги" (1853), "Солдатские досуги" (1861) и т. д. В настоящее время беллетристика Даля имеет только историко-литературный интерес.

Нарочитое щегольство Д. знанием русского народного языка, не знавшее меры насыщение произведений (особенно сказок) прибаутками, присловьями, пословицами, поговорками, диалектизмами порою утомляют читателя. Повести и романы Даля большею частью весьма слабы в композиционном отношении, автору недостает юмора и подлинно художественного вкуса. Тем не менее Даль оставил несомненный след в русской литературе: продолжателями Даля явились Мельников-Печерский (его восторженный биограф) и Лесков, воспринявший от Даля многое в своем сказовом стиле. Исключительную энергию проявил Д. в собирательской деятельности. Собранные им сказки он передал Афанасьеву, песни — Петру Киреевскому, лубочные картины — в Публичную библиотеку (в изд. Ровинского).

Самая большая заслуга Д., давшая его имени широкую и почетную известность до наст. времени, это два его больших научных сборника — "Пословицы русского народа" (1862; 2 изд., 1874) и "Толковый словарь живого великорусского языка" (1 изд. в 1861—68, 2—1880—82, новые издания, под ред. Бодуэн-де-Куртене, 1903—09 и 1912—1914). Сборник пословиц (до 30 тт.) составлялся Д. в течение многих лет и был приготовлен к печати еще в 50-х гг. В составлении толкового словаря сказались недостаточная научно-теоретическая подготовка Д. в области лингвистики и некоторое дилетантство (особенно в группировке слов, в отсутствии должного научно-критического отбора, в том, что Даль излишне смело полагался на свое чутье языка), но грандиозность работы, на составление которой Д. потратил больше 40 лет, богатство сырого, ранее неизвестного материала сделали труд Д. одним из основных пособий по русскому языку, не утратившим своего значения до настоящего времени.

Лучшее издание (третье) соч. Д. — в 10 тт., СПб, 1897. Наиболее подробная биография Д. составлена П. И. Мельниковым-Печерским (при собр. соч. Д., 1897, т. I; там же автобиография Д.).

Указанная выше брошюра о ритуальных убийствах, выпущенная в первом издании в 10 экземплярах, составлена Д. и опубликована по "приказанию господина министра внутренних дел" гр. Л. Перовского. Экземпляр ее хранится в библиотеке Московского ун-та. 2 изд. той же книги с любопытнейшим анонимным предисловием вышло в 1914 под заглавием "В. И. Даль. Записка о ритуальных убийствах, изд. 2, СПб, 1914", в издании Н. И. И. (очевидно, Суворина, в типографии которого она и печаталась).

Лит.: Пыпин А., История русской этнографии, т. I, СПб, 1890; Баркова Е., В. И. Даль как беллетрист, в "Воронежском историко-археологическом вестнике", 1921, №№ 1 и 2; Гофман В., Фольклорный сказ Даля, в сборнике "Русская проза", Ленинград, 1926; Щеголев П., Дуэль и смерть Пушкина, 3 изд., М.—Л., 1928.

Ю. Соколов.

Даль, Владимир Иванович

[1801—1872] — беллетрист и этнограф. Род. на заводе в Луганске, в семье доктора-немца. Отсюда его литературный псевдоним — Казак Луганский. В 1819 окончил морской корпус. В 1826 поступил на медицинский факультет Дерптского университета. Но медицина не удовлетворяла Д. Общаясь в качестве военного врача с огромным количеством солдат и матросов, выходцев из самых различных уголков России, он стал изучать их живую речь и своеобразные нравы. Этнограф и лексикограф сказались в нем стихийно. Знакомство же с современными ему писателями — Пушкиным, Жуковским, Крыловым, Гоголем, Языковым и кн. Одоевским — окончательно укрепило Д. в литературных занятиях.

В 1832 была выпущена его первая книжка "Русские сказки", за которую он, по доносу Булгарина, подвергся аресту. В 1834—1839 появились его "Были и небылицы". За это время им был выпущен ряд сочинений по различным вопросам: "О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа" ("Иллюстр.", 1845—1846; изд. 2-е, СПб., 1880), "О русских пословицах" ("Современник", 1847, кн. 6) и много других повестей и рассказов Казака Луганского. В 1852 появилась его работа "О наречиях русского языка" ("Вести, имп. геогр. о-ва", кн. 6; перепеч. в "Толковом словаре"), в 1853 — "Матросские досуги" (изд. 2-е, СПб., 1859), в 1861 — "Картины из русского быта" (2 тт.), а затем вышли и самые серьезные его труды : "Пословицы русского народа" (М., 1862; изд. 2-е, СПб., 1879) и "Толковый словарь живого великорусского яз." (1861—1868; изд. 2-е, СПб., 1880—1882; изд. 4-е, под ред. проф. И. А. Бодуэна де Куртенэ, СПб., 1912—1914).

За первые выпуски словаря Д. получил в 1861 Константиновскую медаль, а в 1868 он был избран почетным членом Академии наук и удостоен Ломоносовской премии.

В своей деятельности Д. проявил большое разнообразие: беллетристика, обработка народных сказок и отдельные вопросы яз. наряду с длительным и кропотливым собиранием словаря, протянувшимся через всю жизнь Даля.

Большой популярностью пользовались его "Повести, сказки и рассказы, сочин. Казака Луганского" (4 тт., СПб., 1846). С 30-х до 50-х гг. Казак Луганский был одним из любимых авторов-рассказчиков. Живость и занимательность рассказа, струйка юмора, смелая народная тема, то, что он "выводил на сцену чернь, сволочь, мужиков, вахлаков, баб, девок" — вызвало восторженные отзывы Белинского, Тургенева и многих других. Но во всех этих рассказах скоро обнаружился их основной недостаток. При верном и детальном изображении обычаев и нравов Д. было чуждо критическое отношение к действительности. Рассказы Д. анекдотичны, прибауточны, яз. искусственен. В "Небывалом" он дает сравнительное описание великорусской и украинской деревни с поразительным мастерством и этнографической точностью. Но что касается внутреннего развития темы, характеров его героев, то — кроме частностей и официальных взглядов его времени — у Даля ничего не найдешь. Повесть "Отец с сыном", казалось бы, дает смелую постановку социального вопроса. Здесь недовольство общественной несправедливостью, негодование, протест, но автор развенчивает своего героя, признав его сумасшедшим. Главное действующее лицо повести "Вакх Сидорыч Чайкин" — мещанский сын, по сиротству попавший на воспитание в крестьянскую семью. В шесть лет он узнает на своей спине справедливость общественного порядка, когда, в назидание провинившемуся барчонку, его секут. Барин-самодур относится к крестьянам как к дуракам, которых необходимо учить плетью. Стоило заговорить крестьянам об оброке, как был вызван исправник и стал их вразумлять розгами. Д. сочувствует и помещику и исправнику, заставляет крестьян признать свою вину и, кланяясь барину в пояс, благодарить его за науку. "Русский мужик" дает ту же картину глупости и тупого непонимания мужиком своей пользы. Барин заботится о разведении овощей, мужики не разводят; приказывает барин вывести из избы телят, овец и свиней — не соглашаются, не выводят. Эти выросшие на базе консервативного дореформенного мещанства взгляды не могли удовлетворить уже и современников. Не вскрыв основного общественного начала, Д. не мог дать типического изображения жизни, а ограничился лишь занятными "историями" и бытовыми картинками.

Скоро и Белинский, вначале ставивший Д. на второе место после Гоголя, нашел, что Д. не идет дальше бытовых частностей и официальных идей, и крупную ценность стал признавать лишь за одними его "физиологическими очерками".

Д. составил также несколько книг для детей. "Первая первинка" и "Первинка другая" (сборники народных сказок, песенок, игр) давали интересный и близкий детям материал. Они пользовались значительным успехом. В "Новых картинах из русского быта для детей" Д. дает много живых бытовых сцен и детских образов. Под редакцией Д. вышли также: "Крошки","Новые крошки" и "Картины из быта русских детей", написанные его женой. Фольклорный материал Д. может быть успешно использован для современной детской книги ("Материалы по истории русской детской литературы", т. I, в. I, М., 1927, ст. В. М. Сергиевой).

Б-иблиография: I. Полн. собр. сочин., 8 тт., СПб., 1861; изд. 2-е, СПб., 1879; То же, изд. 1-е посмертное, 10 тт., СПб., 1897—1898; Повести, СПб., 1861; Солдатские досуги, изд. 2-е, СПб., 1861; Два сорока-бывальщиков для крестьян, СПб., 1862; изд. 2-е, 1880, и мн. др.

II. Максимов, Биография Даля, в "Справочн. энциклоп. словаре" Старчевского, т. IV, СПб., 1855 (указана библиография); Автобиограф, зап. Даля, "Русский архив", 1872. XI; П. Б(аpтенев), В. И. Даль, там же, 1672, X; Гpот Я. К., Воспоминания о В. И. Дале (с извлечен, из его писем и др. полной автобиогр. зап.), "Зап. имп. Академии наук", т. XXII, СПб., 1873; Пыпин А. Н., История русской этнографии, т. I, СПб., 1890 (самая полная характеристика деятельности Д. в гл. XI); Чеpкасова А., Ст. в "Русск. биографич. словаре", СПб., 1905 (с библиогр.); Баркова Е., В. И. Даль как беллетрист, "Воронежск. ист.-археологич. вестник", 1921, I — II; Габо В., Памяти В. И. Даля (к 50-летию со дня смерти), "Книга и революция", 1922, IX — X.

III. Кроме указанного выше, библиографию о Д. см. Mезьеp А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПб., 1902; Венгеров С., Источники словаря русских писателей, т. II, СПб., 1910; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924.

Л. Мышковская.

{Лит. энц.}