Дионисий (ум. 15 X 1385 г.) – архиепископ Суздальский и Нижегородский, автор грамоты, инициатор и возможный участник создания Летописи Лаврентьевской. Московский летописец характеризует Д. как «мужа... хитра, премудра, разумна, промышлена же и расъсудна, изящена в Божественных писаниях, учителна и книгам сказателя...» (ПСРЛ, Пгр., 1922, т. 15, вып. 1. Рогожский летописец, с. 105–106). В молодости он подвизался как монах-анахорет на Волге около Нижнего Новгорода; в конце 20-х – начале 30-х гг. XIV в. создал там общежительный Вознесенский печерский монастырь. Судя по тому, что там после Д. осталась икона Богоматери с предстоящими Антонием и Феодосией Киево-печерскими, он был выходцем из Киево-Печерской лавры. В начале 50-х гг. Д. посылал своих учеников основывать общежительные монастыри. В 1371 г. он постриг сорокалетнюю Василису-Феодору, вдову нижегородского князя Андрея Константиновича; раздав свое имущество и отпустив на свободу челядь, она удалилась в основанный ею Зачатейский монастырь, чтобы жить «в молчании, тружаяся рукоделием»; ее примеру последовали многие боярыни, «и вси общее житие живяху» (там же, с. 133). Постриженниками Д. были Евфимий Суздальский и Макарий Желтоводский, или Унженский.
19 февраля 1374 г. в Москве митрополит Алексей поставил Д. епископом Суздаля, Нижнего Новгорода и Городца. В том же году нижегородская паства Д. совершила нападение на посольство Мамая, а спустя несколько месяцев (31 марта 1375 г.), когда пленных решили добить, один из них, вбежав во двор владыки, едва его не убил выстрелом из лука (стрела коснулась его одежды). Около 1375 г. суздалец Дорофей по благословению Д. составил компиляцию «О Богумиле попе», выбрав для нее из «Беседы» Козмы Пресвитера наиболее известные высказывания попа Богумила «о крестном древе», против причастия и литургии; эта компиляция вошла в состав русской «Кормчей» книги в 110 главах с «Мерилом праведным» 2-й редакции и распространилась во множестве списков (Бегунов Ю. К. Болгарские богомилы и русские стригольники // Byzantinobulgarica. Sofia, 1980, t. 6, p. 71). В 1377 г., с 14 января по 20 марта, монах Лаврентий по благословению Д. написал Лаврентьевскую летопись для нижегородско-суздальского князя Дмитрия Константиновича. Судя по особенностям этой рукописи, писец Лаврентий при участии какого-то более решительного, чем он, человека – возможно, самого Д. – переделывал ту часть своей работы, где речь идет о татарском завоевании Руси. Повесть о нашествии Батыя в этой летописи в значительной мере состоит из отрывков предшествующего летописного текста. В отличие от соответствующих повествований летописей Новгородской I и Ипатьевской здесь князья, погибшие при Батыевом нашествии, прославляются как герои и страдальцы за веру, а кроме того, здесь содержится почти неприкрытый призыв к освободительной антитатарской борьбе. Судя по всему этому, Д. прикровенно, как бы устами летописца XIII в., благославлял современных ему русских князей на борьбу за свободу – за три года до Куликовской битвы, в момент московско-нижегородского похода на вассальный Мамаю Булгар (см. также Повесть о нашествии Батыя, где изложена другая точка зрения на происхождение этого текста).
После смерти митрополита Алексея (1378 г.) Д. наряду с Сергием Радонежским и Феодором Симоновским оказался в числе наиболее решительных противников Митяя-Михаила, выдвинутого великим князем Дмитрием Ивановичем кандидата на митрополичий престол. Планировавшееся князем поставление Митяя в епископы собором русских епископов было сорвано протестом Д. (1379 г.). Чтобы опровергнуть Д., Митяй-Михаил составил выписки из сочинений отцов церкви, «укоризны наводяче на Дионисия, еже о иноцех властолюбцех» (эти выписки видел в хранившемся в библиотеке Синода сборнике «Цветец духовный» И. И. Срезневский: Памятники, с. 109, 114–115; в настоящее время местонахождение этого сборника неизвестно). Чтобы Д. не помешал Митяю в Константинополе, куда тот собирался отправиться для поставления в митрополиты, князь его арестовал. Д. пообещал оставаться на Руси, за него поручился Сергий Радонежский, и князь его выпустил на свободу. Но Д., добравшись до Нижнего Новгорода, тут же бежал в Константинополь. Помешать поставлению в русские митрополиты Пимена, избранного послами на место умершего в дороге Митяя, Д. не удалось. Но он сумел достичь того, что патриарх Нил высказался о необходимости низложения поставленного им в результате обмана митрополита Пимена. Сам Д. был возведен патриархом в сан архиепископа (тем самым на Руси появилась вторая – после Великого Новгорода – архиепископия, Суздальская; при этом за ней были закреплены Нижний Новгород и Городец). Д. получил от патриарха Нила также фелонь с крестами, стихарь с источниками, грамоту в Псков против еретиков-стригольников (о еретиках патриарх узнал скорее всего от самого Д.) и поручение вводить в тамошних монастырях общежительный устав. Кроме того, Д. приобрел для Руси в Константинополе священные реликвии – «страсти Спасовы» и мощи многих святых. В 1381 г. Д. прислал на Русь из Константинополя с чернецом-греком Малахией Философом две копии иконы Богоматери Одигитрии, из которых одну поставили в церкви Спаса в Нижнем Новгороде, а вторую в соборной церкви в Суздале.
Вернувшись на Русь в конце 1382 г., Д. посетил Нижний Новгород (1 января 1383 г. участвовал в похоронах «книжного, грамотного, чюдного старца Павла Высокого», любимого им, – «яко и самому Дионисию прослезити по немь» – ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 147–148), Суздаль (святил там воду на Богоявление, 6 января), Великий Новгород, а оттуда «по повелению» владыки Алексея «иде в Псков» (Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950, с. 379). Там Д. дал Снетогорскому монастырю грамоту о соблюдении правил иноческого общежития (напечатана в РИБ), а самому городу Пскову – уставную грамоту. Эта грамота не дошла до нас: в 1395 г. слышал о ней, отменял ее и просил ее прислать, чтобы разорвать, митрополит Киприан, считавший, что Д. «въплелся не во свое дело». Грамоту же в псковский Снетогорский монастырь отменял позже, в 1418 г., митрополит Фотий, тоже полагавший, что Д. «учинил не по преданию правильному, не в своей области, ни в епископии» (РИБ. СПб., 1880, т. 6, № 46). По всей вероятности, Д. принадлежит также связываемое в науке с именем Стефана Пермского, а в большинстве списков надписанное именем патриарха Антония Поучение против псковско-новгородских стригольников. Вариант с именем патриарха Антония не первоначален, но маловероятно и то, чтобы его автором был Стефан Пермский, глава другой епархии. Д. же, как известно, действовал в пределах новгородской архиепископии как представитель патриарха и был, судя по всему, инициатором борьбы со стригольничеством. В грамоте патриарха Нила против стригольников, вдохновителем и огласителем которой был, очевидно, Д., сказано, что ему поручено патриархом учить еретиков и сказать им «из уст» от патриаршего имени больше, нежели изложено в грамоте. Связываемое с именем Стефана Пермского Поучение против стригольников как раз и является обращением к еретикам русского человека, чувствующего себя вправе говорить от имени высшей церковной власти. Создать это Поучение Д. мог в 1383 г., когда он приезжал в Новгород «изо Царяграда от патриарха Нила с благословением и грамотами» и был послан владыкой Алексеем в Псков, чтобы утвердить там «правоверную веру истинную крестьянскую», колеблемую «от злых человек, диаволом наущеных» (Новгородская Первая летопись..., с. 378–379). Написанное в центральной своей части в форме ряда прямых обращений к еретикам («Вы же, стриголницы...»), Поучение представляет собой апологию отвергаемой еретиками церковной иерархии; автор ссылается на Писание, сочинения Иоанна Златоуста, Григория папы Римского, Пролог и Патерик Киево-Печерский (пересказывает, как в результате молитв за покойного смрад от его тела обратился в благоухание). Тот факт, что имени Д. нет ни в одном из списков Поучения, а само оно оказалось переделано в послание патриарха Антония, может объясняться тем, что кто-то постарался спасти его, когда победитель в борьбе за русский митрополичий престол Киприан (принявший в этой борьбе участие Д. был насильно низведен с исторической арены, очевидно, с ведома Киприана) стремился уничтожить следы наставнической деятельности Д. в Пскове, несправедливо утверждая, что «патриарх ему того не приказал деяти» (АИ, т. 1, № 10, с. 18; РИБ, т. 6, № 29, стб. 235).
С Д., очевидно, связано совпадающее по времени с его пребыванием в новгородских землях и вполне соответствующее общему характеру его деятельности явление там иконы Богородицы Тихвинской (1383 г.) (см. Сказание о иконе Богоматери Тихвинской).
После возвращения на Русь Д. сумел стать доверенным лицом Дмитрия Донского и летом 1383 г. вновь отправился к патриарху в Константинополь в сопровождении княжеского духовника Феодора Симоновского как посланец великого князя. Преодолев колебания патриарха Нила, разногласия среди членов посольства и подделав княжеские грамоты, Д. добился того, что был поставлен в русские – судя по всему «Киевские и всея Руси» – митрополиты, несмотря на то, что были живы и правили – один в Киеве, другой в Москве – митрополиты-соперники, Киприан и Пимен. Из Константинополя Д. отправился в Киев и был там лишен свободы князем Владимиром Ольгердовичем, обвинившим его, согласно летописи, в том, что он пошел в Царьград ставиться в митрополиты без его повеления. Проведя полтора года в заточении, Д. скончался. Похоронен в Киево-Печерской лавре, «в печере великого Антония, и есть тело его и доныне цело и нетленно», – записал летописец, по-видимому, в начале XV в. (ПСРЛ, т. 15, вып. 1, с. 151).
Филарет (Обзор, с. 76–82) без каких-либо на то оснований считал Д. составителем Измарагда.
Изд.: РИБ. СПб., 1880, т. 6. Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1. (Памятники XI–XV вв), № 24, с. 205–210; № 25, стб. 211–228; Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV – начала XVI вв. М.; Л., 1955, с. 236–243.
Лит.: РИБ, т. 6, № 22, с. 191–198; № 23, с. 199–204; № 28, с. 233–236; Приложение, № 33, с. 193–228; Соколов Пл. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV в. Киев, 1913, с. 487–541; Комарович В. Д. Из наблюдений над Лаврентьевской летописью // ТОДРЛ, Л., 1976, т. 30, с. 27–57; Прохоров Г. М. 1) Кодикологический анализ Лаврентьевской летописи. – Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1972, т. 4, с. 77–104; 2) Повесть о Батыевом нашествии в Лаврентьевской летописи // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 77–98; 3) Повесть о Митяе: (Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы). Л., 1979, с. 66–82, 172–176.
Г. М. Прохоров