(1740—1830) — генерал-аншеф и бывший главнокомандующий в Москве. В 1749 году записан унтер-офицером на службу, а в 1752 году, двенадцатилетним мальчиком, "по аттестату инженерных и прочих начальников в науках, до военной службы касающихся", произведен в армейские прапорщики с причислением к Рижской инженерной чертежной. В 1754 году произведен в поручики, а в 1755 г. — определен адъютантом к своему отцу, ген.-лейт. кн. В. П. Долгорукову, и произведен в капитаны. В это время началась война с Пруссией, и молодой Долгоруков отправился в действующую армию, причем в 1757 году в сражении при Гросс-Егерсдорфе был жестоко ранен в голову и принужден перенести тяжелую операцию трепанации черепа. В битве при Цорндорфе Юрий Владимирович командовал Киевским полком. Произведенный за последнюю в секунд-майоры, с тем же полком участвовал в осаде крепости Кольберга, где счастливо отбил сильную вылазку противника, во время которой был ранен. За это дело князь получил чин премьер-майора, а в 1759 году за мужество, оказанное в сражениях при Пальциге и Франкфурте-на-Одере, был произведен в подполковники. В 1760 году Юрий Владимирович служил в отдельном корпусе графа З. Г. Чернышева и вскоре, невзирая на различие лет, сделался ближайшим его другом. О службе у него князь в своих "Записках" говорит, что так как граф "единствен был в знании, как войска водить", то "сия наука меня много выучила впоследствии, по большому моему желанию быть, по настоящей службе, способным к деятельным знаниям". В этом году князь был при занятии Берлина и, командуя сводным отрядом гренадер, прикрывал квартирное расположение корпуса. В 1761 году князь отличился при взятии кр. Швейдница. По кончине императрицы Елисаветы император Петр III отдал корпус графа Чернышева в распоряжение Фридриха Великого. Князь Долгоруков отправлен был Чернышевым со строевым рапортом к королю, от которого удостоился самого милостивого приема. Ho русские войска недолго принимали участие в боевых действиях против прежних союзников: со вступлением Екатерины II на престол наш вспомогательный корпус был отозван. Вскоре за тем произведенный в полковники князь Юрий Владимирович с 1763 по 1764 год стоял в Польше, командуя Петербургским полком. Отправленный сюда русский отряд имел целью оказать давление на выбор короля Станислава Понятовского вместо умершего Августа. Петербургскому полку пришлось выдержать несколько победоносных стычек с польскими войсками, но, в общем, двадцатитрехлетний полковник всегда считал проведенные в Польше одиннадцать месяцев "приятнейшим временем своей жизни". Из Польши Петербургский полк был переведен в Вязьму, вскоре после чего (в 1767 году) в жизни князя произошла чрезвычайно важная перемена: он стал лично известен государыне. Вот как он сам рассказывает об этом событии: "граф Чернышев, желая показать мой полк Императрице, расхвалил оный, а как Императрица намерена была ехать водою в Казань, то изволила сказать: "прикажите Петербургскому полку идти в Казань; я там его увижу"... Императрица изволила смотреть мой полк с большим одобрением. Потом изволила приказать моему полку возвратиться в свои квартиры, а мне следовать при свите до Симбирска". Князь был пожалован чином генерал-майора армии и майора л.-гв. Преображенского полка.
По открытии войны с Турциею Юрий Владимирович желал отправиться в армию фельдмаршала Румянцева, на театр военных действий, но обстоятельства сложились иначе: "в сие время ("Записки" кн. Ю. В. Долгорукова) граф Алексей Григорьевич Орлов, находясь для лечения болезни в Италии, разговаривая со славянами, венецианскими подданными и нашими единоверцами, уверился, что они недовольны своим правлением; также и соседи их черногорцы, турецкие подданные и все греки в Архипелаге преданы Двору Российскому. Посему граф Орлов писал ко Двору, дабы на сии народы и обстоятельства делать свое внимание, и он представляет свои услуги, если прислан будет флот и войско, но что он начальства не примет, если меня к нему на помощь не пришлют... В рассуждении критических обстоятельств в католических державах, а наипаче в Италии, отправили меня под названием купца Барышникова и вместе со мною, таким же образом, артиллерии подполковника Лецкого, Николая Ивановича Маслова и Феодора Васильевича Обухова. Пред отъездом откланивался я Императрице в ее кабинете и весьма милостиво отпущен. По выходе из кабинета граф Иван Григорьевич Орлов поднес мне аннинскую ленту, объявя, что воля Императрицы, чтоб я ее надел, когда заблагорассужу, и притом двадцать тысяч рублей; я и то и другое отказал, не успев еще заслужить никакой награды".
Но русский флот сильно замешкался в пути. Тогда на Черную гору с грамотою, возбуждавшею христиан против турок, с порохом и свинцом отправился генерал-майор кн. Ю. В. Долгоруков. Помимо этого секретного поручения, князь должен был изобличить самозванца Степана Малого, действовавшего в Черногории под именем Петра III. Последнее Долгоруков выполнил с большим счастьем и энергией: он изобличил самозванца и арестовал его. Но нравы и обычаи черногорцев до такой степени были противоположны понятиям и привычкам Долгорукова, что он не имел никакой возможности или уменья уладить с ними, и нет ничего удивительного, что на всей Черной горе он нашел только одного человека, которого он мог понимать и который мог его понимать. Этот человек был не кто иной, как тот же Степан Малый, точно также не сочувствовавший черногорскому быту и стремившийся преобразовать его на западный образец. В тюрьме он просидел недолго. Долгоруков, отчаявшись сделать что-нибудь на Черной горе, проклиная дикие нравы тамошнего народа, опасаясь ежеминутно за саму жизнь свою (турки, проведав о миссии русского генерала, посулили за его голову 5000 червонцев, а охотников до столь значительной суммы было достаточно), покинул край; но перед отъездом Юрий Владимирович освободил Степана Малого, взяв с него клятву в верности и усердии к России, надел на него мундир русского офицера, выдал ему офицерский патент и поручил главное управление Черногорией. В общем Юрий Владимирович во всей этой истории показал, что он неизмеримо лучший воин, чем дипломат. Из Черногории князь явился к графу Алексею Орлову в Пизу, куда ему, за исполнение поручения, была прислана аннинская лента. Вместе с графом Юрий Владимирович отправился к русской эскадре, бывшей в это время в Архипелаге. По пути, так сказать, князь принял участие в действиях против крепости Модоны, причем, вследствие неожиданного прибытия к туркам огромных подкреплений, должен был отступить. Искусно распоряжаясь отступлением, князь был ранен в руку и ногу и вернулся на эскадру. Последней вскоре удалось получить верные сведения о неприятельском флоте, и на адмиральском корабле состоялся военный совет, на котором капитан Грейг и князь подали решительный голос за то, чтобы найти турецкую эскадру и атаковать ее, и "на сие мнение, хотя с трудностью, согласили главнокомандующего". Накануне боя Долгорукову, никогда раньше во флоте не служившему, было поручено командование кораблем "Ростиславом". Князь Юрий Владимирович блистательно оправдал свое назначение и в последующем затем Чесменском бою отличился и храбростью, и искусством действий. Граф Орлов отправил новоиспеченного морехода с подробным донесением о победе к Императрице. Государыня обласкала молодого героя и наградила его Георгиевским крестом на шею, а спустя два месяца — и орденом св. Александра Невского (1770).
Потом князь некоторое время снова служил в Архипелаге и Морее под начальством Орлова, но, поссорившись в конце концов с Орловыми, удовлетворил свое давнишнее желание и поступил в армию графа Румянцева, где, отличившись не раз, в 1773 году был произведен в генерал-поручики. В "Записках", оставленных князем Долгоруковым, находится, между прочим, весьма ценное указание о знаменитой битве при Кагуле, почему-то не принимаемое во внимание историками при описании этой битвы. Отдавая должное талантам и военному искусству Румянцева, Долгоруков говорит следующее: он, "по несчастью для подчиненных, все их удачи относил к себе, а неудачи падали на подчиненных. Например, вся армия знает, что в Кагульской баталии, когда янычары рассеяли каре Племянникова, то брат мой (кн. Василий Владимирович) с тремя эскадронами в них ударил, гнал их в ретраншемент и сам, будучи ранен, туда вскакал. В реляции о сей атаке ничего не сказано, а говорится, что победа была потому выиграна, что фельдмаршал закричал первому гренадерскому полку: стой! и вся слава отдана гренадерскому полку, к которому и на ружейный выстрел турки не подходили".
По заключении мира с турками князь был произведен в генерал-аншефы (1774) и назначен формировать два пехотных полка, а затем командовал легкоконными полками в Харькове. При путешествии Императрицы в Крым Долгоруков представлял Государыне свои войска, а в Полтаве объяснял ей подробности знаменитой победы Петра Великого на самом месте сражения и произвел маневр. Царица пожаловала князя подполковником Преображенского полка (1787).
По открытии второй Турецкой войны князь Юрий Владимирович, предводительствуя дивизиею, участвовал в осаде Очакова (1788), а в следующем году разбил и пленил турецкого пашу под Кишиневым, овладел Аккерманом и Бендерами и за все эти подвиги был награжден орденом св. Андрея Первозванного (1789). Когда же началась Шведская война, князь изъявил желание принять в ней участие, но получил отказ от Государыни, сказавшей, что по заслугам Долгорукова ей неугодно, чтобы он находился под начальством своего товарища (графа И. П. Салтыкова, тоже подполковника гвардии). Вместо этого князь был назначен командиром корпуса в Белоруссии, где в то время предвиделась война с поляками. Между тем, по окончании шведской войны командиром армии в Белоруссии, вопреки ожиданиям князя, назначен был тот же граф И. П. Салтыков. Тогда Юрий Владимирович подал в отставку и поселился в Москве (1790). Князь уже думал, что карьера его закончилась, но в 1793 году, по кончине генерала графа Кречетникова, Императрица вызвала Долгорукова в Петербург и объявила ему, что назначает его, на место умершего, начальником войск в присоединенных от Польши губерниях, а в день торжества мира с Турциею (2 сентября 1793 г. пожаловала ему владимирскую ленту.
Неприятности, причиненные вскоре после этого князю всемогущим тогда временщиком, князем Зубовым, побудили однако Юрия Владимировича оставить должность (1794), за исполнение которой он принялся было с полной энергией. Вскоре за тем Императрица поручила князю осмотреть войска, расположенные в Финляндии, а потом назначила его командовать стоявшей в Москве дивизией. Но в 1796 году новые интриги князя Зубова побудили Юрия Владимировича вторично оставить службу. По воцарении Императора Павла I-го, князь был немедленно назначен главнокомандующим в Москву и шефом Астраханского гренадерского полка. Но в ноябре 1797 года князь, благодаря проискам завистников, был уволен от службы (в третий раз), с мундиром; в следующем же году приглашен в Петербург и назначен членом Совета при Высочайшем дворе, но вскоре за тем неожиданно снова уволен от службы.
При Императоре Александре І, при составлении ополчения 1806 года, князь был избран начальником земского войска седьмой области и получил в подарок табакерку с Царским портретом. Скончался в Москве 8 ноября 1830 года, на 91-м году от рождения, оставив после себя любопытные "Записки". В "Сказаниях о роде князей Долгоруковых", составленных кн. П. Долгоруковым, нравственный облик покойного характеризуется следующими чертами: "с умом обширным, проницательным и острым, с великими познаниями, с нравом пылким князь Юрий Владимирович сочетал душу возвышенную, пламенно любил свое отечество, отличался бескорыстием, гостеприимством и любовью к изящным искусствам. Нежный родственник, верный друг, усердный отчизнолюбец, князь Юрий Владимирович имел полное право сказать на вечере жизни своей, что всегда старался "быть полезным, честно век прожить и ни в чем совестию не мучиться!"... Князь Юрий Владимирович и старший брат его, князь Василий Владимирович, женаты были на двух родных сестрах, дочерях генерал-фельдмаршала и конференц-министра графа Александра Борисовича Бутурлина; князь Василий — на графине Варваре Александровне, а князь Юрий — на графине Екатерине Александровне. Последний брак долго не был признаваем Св. Синодом. Оба брата и обе сестры жили постоянно в неизменной и самой нежной дружбе. Княгиня Варвара Александровна, никогда не имевшая детей, всякий раз как сестра ее была беременною, окружала свой стан подушками, и дети княгини Екатерины Александровны долгое время выдаваемы были за детей князя Василия Владимировича и княгини Варвары Александровны. Наконец, по кончине брата и невестки, князь Юрий Владимирович исходатайствовал, в 1785 году, признание законности брака своего и детей своих. В день коронации Императора Павла I-го (3 апреля 1797 г.) княгиня Екатерина Александровна была возведена в статс-дамы. У князя Юрия был один сын, Василий, и одна дочь — Варвара.
Кн. П. Долгоруков: "Сказания о роде князей Долгоруковых". СПб. 1840. К ним приложены и цитированные нами "Записки" покойного. Вторично они напечатаны в "P. Apx.". — Соловьев: История России, т. 28. Москва, 1885. — Московский Архив Гл. Штаба Книга формулярных списков, опись 214, кн. 74.
М. Российский.
{Половцов}