повидимому, первая часть «Российской истории», которую Л. только и успел написать, или она одна сохранилась. Он начал работу над ней в 1751 г. и продолжал до 1763 г., когда окончательный вариант первого тома (правда, без обещанных Л. примечаний к нему) был сдан в типографию. Работа вышла в свет уже после смерти Л., в 1766 г. Рукопись не сохранилась и впоследствии ее текст воспроизводился по первому печатному изданию. Книга состоит из Вступления и двух частей: «О России прежде Рурика» и «От начала княжения Рурика до кончины Ярослава Мудрого». Во Вступлении Л. отмечает, что все народы проходят одинаковые стадии развития, хотя одни могут отставать от других. Российская история подобна Римской и если менее известна, то только из-за бывшего у нас недостатка в искусстве, «каковым греческие и латинские писатели своих героев в полной славе предали вечности». Л.-просветитель поставил себе задачу похвальными делами праотцев наших дать примеры: государям правления, «подданным повиновения, воинам мужества, судиям правосудия, младым старых разум, престарелым сугубую твердость в советах, каждому незлобивое увеселение, с несказанною пользою соединенное». Он считал, что своими трудами сможет дать бессмертие русскому народу. Первая часть книги по существу представляет собой развернутый Л. вариант темы «О происхождении имени и народа Российского», с которой ранее не справился Г. Ф. Миллер, за что Л. подверг его беспощадной критике.
В десяти главах этой части Л. представляет свою версию наиболее темных веков отечественной истории, которую можно свести к следующей схеме: русский народ произошел от слияния славян с чудью, что «подтверждается согласием в избрании на общее владение князей варяжских». Затем Л. излагает историю славянского племени, которое появилось «за многие веки до разрушения Трои». С тех пор величество и могущество славянского племени «больше полуторых тысяч лет стоит почти на одной мере». С тем, что Ноев внук Мосох был «прародителем словенского народа» Л. не может ни согласиться, ни отрицать. Далее Л. полагает, что множество земель, занимаемых славянами, является доказательством их величества и древности, а слава их дел, считает он, дала им славное имя. Описав быт и верования древних славян, Л. переходит к их переселению от востока к местам около Понтийского моря, когда, по-видимому, Александр Македонский дал славянам грамоту, которою «кроме наших новгородцев и чехи похваляются». Большое место Л. отводит далее «знатнейшим свидетельствам походов словенских на Римскую державу». Доказав «дальнюю древность», величие и славу славян, Л. переходит к чуди, составившей вместе со славянами российский народ. Чтобы показать давность и этих племен Л. полагает вначале, что «имя скиф по старому греческому произношению со словом чудь весьма согласно». А, «представив чудской народ в нынешнем его рассеянном состоянии и по большей части у чужих держав в подданстве, помыслить можно, что в соединении бывал некогда силен на свете». Теперь, когда доказаны давность и величие обоих народов, составивших русский народ, Л. переходит к варягам, поскольку их представители были первыми российскими владетельными князьями. По Л. варяги «от разных племен и языков состояли и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоем». Среди них были и скандинавы, и славяне. К последним Л. относит военачальников Одоакра, Редегаста и самого Рима победителя Алариха. Славянское племя пруссов было одноименным с племенем варягов-россов, посему Л. последних тоже считает славянами. Варяги-россы, считал Л., тоже славны своими делами: они совершали нападения на Римскую державу и Византию вплоть до времени «разделения Российския державы на разные княжения».
В конце первой части Л. отмечает, что славяне в северной части нашей территории жили разрозненно, семьями и «общих государей и городы редко имели». Поэтому «к приведению наших славян под самодержавство необходимо нужен был герой с храбрым народом, приобыкшим добровольно повиноваться, каков был Рурик с варягами-россами». Новгородцы после смерти Гостомысла «стали сами собою правительствовать, однако впали в великие распри и междоусобные войны, восстая один род против другого». Наконец они согласились между собой и «купно с ближними чудскими народами, выбрали и призвали Рурика с братьями к себе на княжение». Что же касается происхождения Рюрика от римского императора Августа, то Л. не отрицает такой возможности, поскольку «многие римляне переселились к россам на варяжские береги. Из них, по великой вероятности, были сродники коего римского кесаря, которые все общим именем Августы, сиречь величественные или самодержцы, назывались. Таким образом, Рурик мог быть коего-нибудь Августа, сиречь римского императора, сродник. Вероятности отрещись не могу; достоверности не вижу». Таким заявлением Л. заканчивает первую часть. Во второй части, имеющей повествовательный характер, Л. следует различным известным отечественным, а также некоторым иностранным источникам, и создает чисто светскую историю в духе защиты единства России, которому, по его мнению, вредила «необузданная вольность новгородцев». (ПСС. Т. 6. С.163-286, 572-588).