Дружинин, Александр Васильевич - известный критик и беллетрист. Родился 8 октября 1824 г. в Петербурге. Сын состоятельных и чиновных родителей, он с ранних лет приобрел основательное знание иностранных языков и ту благовоспитанность, которая составляла основную черту не только личного характера, но и всей литературной деятельности его. Поступив в пажеский корпус, он сделался присяжным поставщиком ""сочинений"" для товарищей и писал множество юмористических стихотворений на разные случаи школьной жизни. В лейб-гвардии Финляндском полку Дружнин был очень любим товарищами, но полковая жизнь совсем не удовлетворяла его, и через три года он ее оставил. До 1851 года он числился в канцелярии военного министерства, после чего стал ""только"" литератором. Литературная деятельность Дружинина. Успех подбодрил Дружинина, и он в течение года одну за другой печатает три большие вещи: ""Рассказ Алексея Дмитриевича"", ""Фрейлейн Вильгельмина"" и роман ""Жюли"", которым как бы закончил свою беллетристическую деятельность. Продолжая изредка давать рассказы и даже большие повести, он главные силы свои направил на критику и статьи по истории литературы. И на новом поприще Дружинина ожидал большой успех. ""Письма иногороднего подписчика"", в легкой форме дававшие отчет о новостях текущей литературы, охотно читались, и несмотря на всю их шутливую легковесность, Дружинин занял вакантное со смертью Белинского амплуа ""первого критика"". Почти одновременно он выступил в роли ""эссеиста"" и дал ряд обширных статей об английской литературе - Краббе, Ричардсоне, Шеридане, Босвеле, Джонсоне, Вальтер Скотте, Дизраэли, - утвердивших за ним репутацию знатока не только английской, но и вообще иностранной литературы. В 1850 г. Дружинин печатает ""Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам"" и этим дебютирует еще на одном поприще - юмористического фельетона. Успех не заставил себя ждать и тут. Правда, ""Чернокнижников"" произвел некоторый скандал в литературных кружках, но читался очень усердно и привлек к себе всеобщее внимание. Впоследствии Дружинин неоднократно и с большой охотой возвращался к псевдониму ""Чернокнижников"". В конце 1856 г. Дружинин становится во главе редакции ""Библиотека для чтения"", в которой изредка сотрудничал и раньше. Все предсказывало успех новой редакции: дружеские связи Дружинина с лучшими представителями нового литературного поколения - Тургеневым , Толстым , Григоровичем , Анненковым , Боткиным и другими, - изящный вкус редактора, его любовь к делу. Надежды, однако, совсем не оправдались: ""Библиотека для чтения"" была затерта другими изданиями. Достаточно прочитать profession de foi новой редакции, чтобы понять причину этого неуспеха. В то время, когда Россия была охвачена могучим стремлением к общественному обновлению, Дружинин выступал с заявлением, где ни единым словом не упоминалось о том, как смотрит редакция на новое течение русской жизни, какого направления она для него желала бы. Обещала редакция вести дело ""Оhne Hast, Оhne Rast"" - лозунг, мало подходивший к эпохе, которая неслась на всех порах. В 1858 году Дружинин пригласил в соредакторы начинавшего входить в большую известность Писемского . Но и этот высоко талантливый романист весьма мало подходил для роли руководителя журнала, который должен был конкурировать с такими изданиями, как ""Русский Вестник"" и ""Современник"". В результате ""Библиотека для Чтения"" заняла совершенно второстепенное место. Тургенев, который в 1856 г. надеялся, что журнал под ""командой"" Дружинина быстро процветет, в 1861 г. называл ее ""глухой дырой"". К началу 1861 г. Достоевский оставил редакцию ""Библиотеки для Чтения"". Обострявшаяся болезнь (чахотка) не давала ему возможности работать с прежним усердием, но все-таки он в ""Искре"", ""Северной Пчеле"" и ""Вестнике"" поместил ряд юмористических фельетонов, а в ""СПб. Ведомостях"" и ""Русском Вестнике"" писал статьи об иностранной литературе. Кроме того, Дружинин продолжал переводы драм Шекспира, начатые в 1856 г. ""Королем Лиром"", и напечатал в ""Русском Вестнике"" 1862 г. (под псевдонимом Безымянного) ""Прошлое лето в деревне"" - впечатления человека, приехавшего в деревню вслед за освобождением крестьян. 14 января 1864 г. Дружинин умер и похоронен на Смоленском кладбище. С именем Дружинина тесно связано учреждение литературного фонда. Ознакомившись из английских изданий с британским literary fund, он устно и печатно стал пропагандировать мысль об устройстве подобного общества у нас и, когда его мысль встретила горячее сочувствие, принял деятельное участие в устройстве фонда и был одним из первых членов его комитета. По его имени названа и ""Дружининская копейка"". Литературное наследие много и быстро писавшего Дружинина занимает целых 8 убористых томов (СПб., 1865). Наименее ценное в нем - юмористические фельетоны ""Чернокнижникова"", невысокий полет которых имеет, однако, значительный историко-литературный интерес, как признак упадка литературных кружков в тяжелые годы реакции 1848 - 1855 годов. Со смертью Белинского, с отъездом Герцена и с наступлением болезненной подозрительности последних лет дореформенной эпохи, духовная физиономия руководящих литературных групп быстро меняется. Сотрудники ""Современника"" - Панаев , Дружинин, Лонгинов , Гаевский , Григорович, изредка даже Некрасов - сходясь вместе, предаются ""чернокнижию"", то есть сочинению юмористических посланий, поэм и всевозможных ""литературных шалостей"", настолько погрешавших против цензуры нравов, что издавать их приходилось за границей. Кому-то из ""чернокнижников"" пришло на ум облечь разрозненные импровизации ""чернокнижия"" в одну литературную форму, связать их ""нитью длинного романа"". Дружининское ""Путешествие Ивана Чернокнижникова"" явилось осуществлением этого плана. Конечно, получилось только слабое отражение действительного ""чернокнижия""; но и в таком виде оно возбудило ужас в членах кружка, которые настояли на прекращении ""Путешествия"", поражающего позднейших читателей, главным образом, своей мелкотой. Как беллетрист, Дружинин известен в большой публике только ""Полинькой Сакс"", хотя вторая повесть его, ""Рассказ Алексея Дмитриевича"", в художественном отношении гораздо выше. Причина быстрого и громкого успеха ""Полиньки Сакс"" в том, что это была одна из первых и весьма определенных попыток поставить в русской литературе ""женский вопрос"". Неправильно только усматривали в ней необыкновенную новизну и смелость: не только основной мотив, но и некоторые положения заимствованы из жорж-зандовского ""Жака"". Сам автор, впрочем, и не намерен был выдавать свою повесть за нечто оригинальное по замыслу. В том месте, где муж Полиньки Сакс, узнав, что молодая жена его полюбила другого, не считает себя в праве осудить ее и лишить возможности уйти к любимому человеку, Сакс прямо говорит: ""Пламенные юноши почтут меня новым Жаком"". Позднейшие беллетристические произведения Дружинина неудачны, скучны и многословны. То же многословие вредит Дружинину и как автору статей об английской литературе. Начинаются они обыкновенно живо и занимательно, со свойственным Дружинину изяществом стиля, но затем автор видимо устает и, вместо одушевленной передачи излагаемых им книг, дает один вялый пересказ. Особенно неудачен длинный ряд статей о Джонсоне и Босвеле. Близкое знакомство с английской литературой сделало Дружинина крайним англоманом. Для него нет почти другого мерила для оценки европейских литературных явлений, как прием, который он встретил в Англии, и притом исключительно в Англии торийской. Для современного читателя Дружинин более всего интересен как критик, отнюдь, впрочем, не в легковесных ""Письмах иногороднего подписчика"", а в больших критических статьях, составляющих 7 том собрания его сочинений. Дружинин - самый замечательный из русских защитников ""чистого искусства"" и самый видный из врагов ""дидактики"" - термин, которым он обозначал тенденцию в искусстве. В своей нелюбви к ""дидактикам"" Дружинин доходит до утверждения, что они ""не выставили ни одного великого имени"" - а между тем к числу их он относит Гейне, Жорж Занд и Виктора Гюго. Из русских писателей он всех ему симпатичных всевозможными софизмами зачислял в ряды представителей чистого искусства, оказываясь при этом мало проницательным диагностом и еще менее удачным пророком. Так, например, в 1856 г., то есть накануне наибольшего расцвета ""дидактизма"", Дружинин с торжеством провозглашал, что чистое искусство окончательно победило искусство конца 40-х годов, с его стремлениями к общественному реформаторству. В Тургеневе, творчество которого, тотчас же после появления статей о нем Дружинина, всецело направилось на отражение различных ""моментов"" русского общественного настроения, Дружинин видел исключительно ""поэта"" и утверждал, что критика ему ""навязывает"" цели и стремления, совершенно чуждые его художественной природе. Будучи в теоретических воззрениях своих крайним защитником ""чистого"" искусства, Дружинин отнюдь, однако, не требовал от него одних только ""звуков чистых и молитв"". Для него никакая действительность не была ""грязна"". Целому ряду писателей - Писемскому, Островскому и даже Щедрину - он вменял в высокую заслугу ""знание дела"", то есть изображаемого ими быта и, совершенно сходясь с литературным антиподом своим - Добролюбовым , выше всего ценил в произведении ""правду"". Его вражда к ""дидактизму"" на том и основывалась, что этим стесняется свобода творчества. Написаны критические статьи Дружинина очень тонко и изящно, с тем истинным джентльменством, которое даже среди его противников создало ему кличку ""честного рыцаря"". Но ему недоставало главного качества, уловляющего сердца русского читателя: в нем совсем нет энтузиазма, нет способности поднимать читателя на высоту. Вот почему он так скоро попал в разряд ""забытых талантов"". - Ср. статьи Некрасова и Лонгинова при 8 томе сочинений Дружинина, профессора А.И. Кирпичникова в ""Историческом Вестнике"" (1884, № 4), А.В. Старчевского (""Наблюдатель"", 1885, № 4 и 5); ""Дневник Дружинина"" в сборнике литературного фонда ""XXV лет""; там же статья В.П. Гаевского; воспоминания Григоровича; первое собрание писем Тургенева; Венгеров ""Сочинения"", т. V. С. Венгеров.
Дружинин Александр Васильевич
щую карьеру по почтовому ведомству сделал долгим упорным трудом, начав с самого низа служебной лестницы. Мать была также из семьи средних чиновников. Возможно, именно поэтому, достигнув высокого положения в обществе и материального достатка, супруги стремились во что бы то ни стало дать сыновьям не только хорошее образование, но и подлинно аристократическое воспитание. В результате А. В. Дружинин, обладавший от природы острым умом, незаурядными способностями к иностранным языкам и довольно сдержанным темпераментом, сформировался в личность довольно своеобразную. Очерк «Толстой и Дружинин в шестидесятых годах» К. И. Чуковский начал словами: «Дружинин был в России иностранен». Далее он так объяснил свое парадоксальное заявление: «Странен был среди русских писателей этот чопорный денди, всегда спокойный, немного надменный, холодновато-учтивый и, главное, такой самодовольный... Человек он был очень хороший, но опять-таки па заграничный манер: в денежных делах был щепетилен до крайности, никогда не изменял своим принципам, другом был надежным и верным».
Вплоть до 16 лет Дружинин воспитывался дома, а затем, в 1841 г. отдан был в самое аристократическое учебное заведение Петербурга — Пажеский корпус, который закончил в 1843 г. Девятнадцати лет вышел прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк, где уже служили два его брата. Однако военное дело не слишком влекло молодого офицера. Он много читал, заведовал полковой библиотекой, сблизился с П. А. Федотовым, который оказался одним из его сослуживцев. Позднее Дружинин опубликует в «Современнике» «Воспоминание о русском художнике П. А. Федотове» (1853). В 1846 г. Дружинин вышел из полка по состоянию здоровья и поступил на службу в канцелярию Военного министерства, с января 1851 г. получил отставку и полностью посвятил себя литературной работе.
Дебютировал Дружинин как беллетрист, причем очень успешно. Его «Полинька Сакс» (1847), напечатанная, как и большинство произведений этих лет, в «Современнике», принесла автору широкую известность и заслужила высокую оценку критики, в том числе Белинского. «Не было того семейства, — свидетельствует мемуарист А. В. Старчсвский, — где бы матери и дочки не засыпали с этой повестью в руках, нс старались всеми путями и средствами собрать справки, кто такой этот симпатичный адвокат и защитник всякой увлекшейся неосторожной девушки и женщины. Каждая дама того времени считала за счастье увидеть Дружинина... а познакомиться с ним, говорить с автором «Полиньки Сакс» для каждой молодой дамы и девицы было верхом блаженства».
Ободренный успехом, молодой писатель в 1848—1849 гг. опубликовал целый ряд произведений. Самым выдающимся из них стал, по общему признанию критики, «Рассказ Алексея Дмитриевича» (1848), значительно превзошедший по художественным достоинствам первую повесть этого автора. Другие веши Дружинина того периода оказались значительно слабее, носили главным образом развлекательный характер и тяготели к так называемой светской прозе. Критика неоднократно отмечала зависимость молодого автора от образцов западной литературы, которая сказывалась и в именах героев, и в построении характеров и ситуаций. Завершил этот бурный всплеск писательской деятельности роман в 2 частях «Жюли* (1849).
Позднее Дружинин-беллетрист опубликовал в различных периодических изданиях несколько циклов фельетонов о похождениях Ивана Чернокнижникова. Откровенно подражая «Запискам Пиквикского клуба» Диккенса, автор, от природы начисто лишенный чувства юмора, пытался в юмористических очерках осмыслить опыт времяпрепровождения собственного дружеского круга. Для современников было очевидно, что фамилия героя восходит к понятию «чернокнижие», означавшее довольно фривольные развлечения молодых людей.
Примкнув к «Современнику», Дружинин близко сошелся с самыми выдающимися писателями и критиками своего времени: И. С. Тургеневым, Некрасовым, Л. Толстым, Григоровичем, Боткиным, Анненковым и др. В журнале он явился инициатором замены больших годовых обзоров литературы серией легких очерков текущей периодики. С января 1849 г. сам регулярно печатал «Письма иногороднего подписчика в редакцию «Современника» о русской журналистике», а также обзоры зарубежной литературы, в том числе «Письма иногороднего подписчика об английской литературе и журналистике»(1852, 1853, 1856).
Главным образом в «Современнике» были также опубликованы исследования Дружинина в области западных литератур, ставшие важной частью его филологического наследия. Дружинин был первым русским критиком и литературоведом, широко осветившим историю и современное ему состояние английской, французской и частично американской литератур. Им написаны статьи «О современной критике во Франции» (1850), «Жизнь и драматические произведения Р. Шеридана» (1854), «Г. Краб и его произведения» (1855, 1856), цикл критических очерков о романистах С. Ричардсоне,
О. Голдсмите, лс Тристане, А. Радклиф, О. де Бальзаке (1850), а также отдельные работы о Ф. Купере, Ч. Диккенсе, У. Теккерее (1853, 1854). В те же годы в «Библиотеке для чтения» Дружинин поместил свое большое исследование — «Джонсон и Босвель» (1851 — 1852), а в «Отечественных записках» — «Вальтер Скотт и его современники» (1854).
С появлением в «Современнике» Чернышевского Дружинин, испытывавший к нему глубокую идейную и личностную антипатию, практически покинул этот журнал и окончательно перешел в «Библиотеку для чтения», где сотрудничал и ранее, а с осени 1856 г. по предложению издателя В. П. Печаткина стал главным редактором. На страницах «Библиотеки для чтения* Дружинин регулярно выступал против эстетики революционных демократов, здесь были напечатаны основные его историко-литературные и литературно-критические работы.
Один из лидеров эстетической критики, опирающийся на идеи чистого искусства, Дружинин выступал против любой тенденциозности в литературе. В статье «А. С. Пушкин и последние издания его сочинений» (1855) он сформулировал принцип художественной свободы писателя, как основного мерила для оценки его места в литературе. Видя в писателе человека, «одаренного поэтической энергией», критик считает главной задачей его — воплотить всю эту энергию при раскрытии своей темы. При этом писатель не должен руководствоваться никакой «сверхзадачей», никакой идеей, лежащей за пределами искусства.
С тех же позиций написана и программная статья Дружинина «Критика Гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (1856), направленная против «Очерков гоголевского периода русской литературы» Чернышевского. Здесь ■автор противопоставляет критику, ориентированную на вечные ценности, той, что исходит из злободневных вопросов, а Пушкина, как идеально гармоничного и светлого по своему мировоззрению писателя, — гоголевской школе в литературе, акцентирующей, по мнению Дружинина, грязные и темные стороны жизни. При этом творчество самого Гоголя критик рассматривал отдельно, полагая этого писателя все же «поэтом», а не дидактиком.
«Чистое искусство* означало для Дружинина свободу творческого самопроявления, несвязанность теориями, но пи в коем случае не отказ от изображения реальной жизни. Он требовал от писателей хорошего знания быта и с этой точки зрения высоко оценивал Островского, Писемского и даже идейно чуждого ему Щедрина.
Этический идеал Дружинина наиболее наглядно обнаруживает себя в большой статье об «Обломове* Гончарова (1859). В ней, полемизируя с Добролюбовым, автор называет Обломова героем, типом, имеющим нс только русскую национальную специфику, но и воплощающим некоторые интернациональные черты, прежде всего исключительную нравственную чистоту, ставящую его значительно выше Штольца и Ольги.
Посвятив целый ряд работ анализу поэтических шедевров, Дружинин проявил себя тонким знатоком лирики и мастером ее анализа. В особенности это относится к статье о любимом его поэте — «Стихотворения А. А. Фета» (1856).
Правда, в упорной борьбе с тенденциозностью в искусстве Дружинин иногда сам доходил до тенденциозного подхода к произведениям. Так, в одной из самых крупных его работ — «Повести и рассказы И. С. Тургенева» (1858), написанной, особенно в начале, с необычайным для этого автора воодушевлением, полностью отрицается общественное значение тургеневского творчества и, в противовес, всячески подчеркивается поэтическая его сторона.
Для характеристики Дружинина-филолога особый интерес представляет вторая статья его о Белинском (1850), написанная как рецензия на первые тома выходившего в 1859 г. Собрания сочинений этого критика. Воевавший с Белинским на протяжении всей своей творческой жизни, в каждой крупной работе, при рассмотрении любой темы обязательно упоминавший этого вдохновителя русского «дидактизма», Дружинин в то же время всегда относился с величайшим уважением к этому, по его мнению, «критику-поэту». В упоминаемой статье Дружинин, расходившийся с Белинским по всем главным пунктам литературного миросозерцания, создал прекрасный духовный портрет своего идейного противника, еще раз продемонстрировав тем самым истинность своего джентльменства. Он, в частности, отмечал: «Сила Белинского — в его беспредельной любви к русскому искусству. Он не простой ценитель литературных явлений своего времени — он вдохновенный жрец русского слова, страстный толкователь всего, что было создано, угадано и воплощено и даже едва только намечено русским словом».
Основные историко-литературные и литературно-критические статьи Дружинина составили седьмой том первого собрания его сочинений. Анализируя обширное творческое наследие автора, С. А. Венгеров специально подчеркивал: «Дружинин седьмого тома заслуживает самого полного внимания, это бесспорно самый выдающийся из наших защитников «чистого искусства» и враг весьма опасный критики направлении общественного. Уже по одному тому достоин седьмой том пристального внимания, что он обстоятельно трактует о самых выдающихся явлениях новейшей русской литературы. Тут имеются большие статьи о Пушкине, Фете, Щербине, Полежаеве, Майкове, Гончарове, Тургеневе, Писемском, Островском, Щедрине, Белинском, и более мелкие о Козлове, Веневитинове, Ростопчиной, Полонском, Никитине, Губере, Давыдове, Марко-Вовчкс. А мимоходом, в излюбленной русскою практикою всех направлений форме отступлений, Дружинин едва ли оставил без рассмотрения хотя бы одно сколько-нибудь крупное явление русской литературы».
До самых последних дней своей недолгой жизни Дружинин активно участвовал в культурной и общественной жизни столицы. Благодаря личным дружеским связям ему удалось привлечь к сотрудничеству в «Библиотеке для чтения» самых видных литераторов. Он даже сумел получить у Некрасова разрешение публиковать там произведения авторов, обязавшихся не помешать своих вешей нигде, кроме «Современника». И все же, возможно, из-за более чем сдержанного тона журнала, не склонного к бурным полемикам, не смог добиться читательского успеха.
Во второй половине 1850 — начале 1860-х гг. Дружинин публиковал много своих переводов: сначала Байрона, затем — Шекспира. Кроме того, увидели свет несколько новых его произведений: повести «Легенда о кислых водах» (1855), «Обрученные» (1857) и роман «Прошлое лето в деревне» (1862). Однако ни одно из них не представляло подлинной художественной ценности и не вызвало особого интереса у читателей.
В ноябре 1856 г. Дружинин выступил с инициативой создания по английскому образцу «русского литературного фонда для пособия нуждающимся лицам ученого и литературного круга». В 1857 г. в «Библиотеке для чтения» были ихложены основные принципы устройства и функционирования этой организации, При активном содействии Дружинина возникло в Петербурге и Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым, просуществовавшее около шестидесяти лет. Скончался Дружинин в январе 1864 г. в Петербурге от чахотки, не дожив даже до сорокалетия.
Литературная деятельность и творческое наследие Дружинина по-разному оценивались исследователями. С. А. Венгеров, посвятивший этому литератору большую статью, завершил ее разделом «Почему забыт Дружинин?». Там он утверждает: «Дружинин не захотел быть таким «учителем жизни», да и сказать ему было нечего, потому что он нс имел интереса к тому, что переходило за тесные границы непосредственно литературной жизни. И оттого его написанные очень тонко и изящно, но лишенные общественного значения статьи никого не волновали ни при жизни, ни после смерти. Вот почему он и попал так скоро в разряд “забытых талантов”».
Однако, вопреки столь резкой оценке авторитетного ученого, издательская судьба произведений А. В. Дружинина складывалась достаточно благополучно. Практически все они были опубликованы (а некоторые неоднократно переиздавались) уже при жизни автора. Большая часть вошла и в Собрание сочинений, вышедшее сразу же после его кончины (в 1865—1867 гг.). По общему признанию современников и по мнению многих историков литературы, в годы, отделяющие смерть Белинского от начала активной деятельности Добролюбова и Чернышевского, Дружинин занимал место «первого критика России». Его выдающийся современник, литератор и критик
A.Григорьев имел все основания считать Дружинина «самым образованным и самым умным из современных критиков». Многие его произведения переиздавались и в наши дни.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ТРУДОВ А. В. ДРУЖИНИНА
Собрание сочинений: Т. 1—8. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1865—1867. Из содерж.: Т. 6. Письма иногороднего подписчика о русской журналистике. 1848—1854; Т. 7. Критика и библиография. 1850—1860. Биографии.
Литературная критика / Вступ. ст. Н. Н. Скатова; примеч. В. А. Котельникова. М.: Сов. Россия, 1983. 384 с. (Б-ка рус. критики).
Повести; Дневник / Изд. подгот. Б. Ф. Егоров, В. А. Жданов; АН СССР. М.: Наука, 1986. 510 с. (Лит. памятники).
Прекрасное и вечное: сб. ст. / Сост., вступ. ст. Н. Н. Скатова; коммент.
B. А. Котельникова М.: Современник, 1988. 541 с. (Б-ка «Любителям рос. словесности». Из лит. наследия).
ЛИТЕРАТУРА 0 ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ А. В. ДРУЖИНИНА
Бройле А. М. Александр Васильевич Дружинин. Жизнь и творчество. Копенгаген, 1986. 533 с.
Венгеров С. А. Дружинин // С. А. Венгеров. Собрание сочинений Т. 5. СПб.: Прометей, 1911. С. 1—60.
Круковский А. В. Забытые критики (К 50-летию смерти А. В. Дружинина и А. А. Григорьева). М.: Синодальная тип., 1916. 34 с.
Письма к А. В. Дружинину (1850—1863) / Ред., вступ. и коммент. П. С. Попона. М.: Тип. «Красный пролетарий», 1948. 423 с. (Гос. лит. музей. Летописи. Кн. 9).
Пруцкон Н. И. «Эстетическая» критика (Боткин, Дружинин, Анненков). М.; Л.: Изд. АН СССР, 1958. 26 с.
Чуковский К. И. Дружинин и Лев Толстой // К. И. Чуковский. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 5. Люди и книги. М.: Худ. лит., 1967. С. 55—125.
Чуковский К. И. Люди и книги шестидесятых годов: По неизданным материалам: Статьи и материалы. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1934. 306 с. Из. содерж.: Толстой и Дружинин в шестидесятых годах. С. 11—76; Письма Дружинина Толстому. С. 253—272.
СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ Венгеров; КЛЭ; Муратова; РП 2.
Источник: Русские филологи XIX века. Биобиблиографический словарь-справочник.
— критик и беллетрист, родился в Петербурге 8 октября 1824 г., умер 14 января 1864 г. Принадлежа по рождению к старинной и богатой дворянской семье, Д. до 16-летнего возраста воспитывался дома, под наблюдением гувернеров, а затем поступил в Пажеский корпус, откуда был выпущен через три года, офицером в л.-гв. Финляндский полк. Кроткий по характеру, склонный к кабинетным занятиям, Д. не чувствовал призвания к фронтовой службе и в 1847 г. сначала причислился к канцелярии военного министерства, а в 1851-м вышел в отставку. Основательное знание иностранных языков, знакомство с лучшими произведениями русской и иностранных литератур, побуждали Д. еще во время службы в военном министерстве испробовать свои силы на литературном поприще. Первым произведением Д. была повесть: "Полинька Сакс", появившаяся в 1847 г. в "Современнике" и сразу доставившая автору широкую известность. Основная идея повести — пробудить уважение к женщине, отстаивающей свои права на свободную любовь, — хотя и была навеяна чтением Жорж Занд, но была разработана автором самостоятельно и явилась выражением смутных еще в то время стремлений к эмансипации русской женщины. В следующих годах появились в "Современнике" же повести Д.: "Рассказ Алексея Дмитриевича", "Фрейлейн Вильгельмина" и роман в двух частях — "Жюли". Эти произведения Д. не имели особого успеха, к чему Д. относился равнодушно, с большей охотой занимаясь исследованиями по истории литературы и отдаваясь критике современных произведений. В "Письмах иногороднего подписчика", печатавшихся в "Современнике", и в др. больших критических статьях, Д. являлся как бы продолжателем критической деятельности Белинского, хотя блестяще образованный, бывший паж и гвардеец не только не разделял многих идей знаменитого своего предшественника, но был ревностным поклонником "чистого искусства" и врагом "дидактизма", т. е., тенденции в искусстве, затемняющей, по его мнению, художественное выражение правды. Художественное произведение, по мнению Д., должно изображать действительность, как она есть, как бы грязна она ни была; в "знании дела", т. е. действительности, он видел разгадку выдающегося значения произведений Островского, Писемского и Щедрина. Тонкие, изящные вкусы Д. заставляли его однако уклоняться от утилитарного взгляда на искусство, он не хотел видеть в современных произведениях, даже Тургенева, отражения общественных настроений и целью художника ставил умение отыскать высшую духовную красоту в некрасивом по-видимому явлении. Поклонение "искусству для искусства" выработалось у Д. особенно под влиянием изучения английской литературы. С начала 50-х годов Д. напечатал в журналах ряд статей по истории английской литературы: "Джонсон и Босвель", "Жизнь и произведения Шеридана", "Георг Крабб", "Вальтер Скотт и его современники" и т. д. По основательному знанию предмета, по блестящему изложению, эти статьи Д. до сих пор не потеряли своего значения: по отзыву проф. Кирпичникова, их можно с большим правом и надеждой на успех рекомендовать студентам и студенткам, нежели десятки книг, вышедших в 60-х и 70-х годах. Вообще Д. настойчиво популяризировал западную литературу и искусство, посвящая им много места даже в своих фельетонах, но, будучи в этом смысле горячим западником, Д. находил, что необходимость пройти ступени западной цивилизации вовсе не обязывает нас безумно скакать через эти ступени, вовсе не заставляет нас отказаться от своей национальности и старины; напротив, по его мнению, русский ученый, русский художник, русский литератор должен прежде всего научиться у наиболее цивилизованных народов уважению к своему, родному. Несимпатичные стороны русского быта Д. с тонким изяществом рисовал в своих фельетонах под псевдонимом Ивана Чернокнижникова. В 1850 г. напечатан был первый его фельетон: "Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам". Но и в обличениях Д. оставался верен доброму своему сердцу. "казнил нравы, но щадил людей, даже тех, которые были созданы его фантазией; обличал не столько вредное, сколько глупое, и даже вредное выставлял главным образом с его нелепой стороны". Сдержанность, хладнокровное беспристрастие Д. в обличениях особенно ярко выразились в эпоху "обличительной литературы", когда после крымской войны русское общество спешило к своему обновлению, стряхивая старые цепи. Д., видевший в сыпавшихся отовсюду обличениях старых зол не одни лишь светлые стороны и требовавший всегда уважения к человеческому достоинству, — не был тогда понят увлекавшимися современниками: Д. упрекали в "джентельменстве", хотели видеть признаки влияния на него официальных сфер, хотя даже враги не отказывали Д. в уважении и в данной ему кличке "честного рыцаря".
Нравственный облик Д., как писателя, чуждого крайностям эпохи, в которую пришлось ему действовать, достаточно объясняет причину охлаждения к нему общества в последние годы его жизни. Дружеские личные отношения Д. к выдающимся представителям литературы: к Тургеневу, Григоровичу, Толстому, Некрасову и др., не могли помочь делу. В 1856 г. Д. сделался редактором "Библиотеки для Чтения", но его обещание вести дело "ohne Hast, ohne Rast" не отвечало возбужденному состоянию общества, не внушало доверия к новому редактору, тем более, что Д. даже не старался объяснить своего отношеиия к новому направлению общественной жизни. Вследствие этого "Библиотека для чтения" не имела успеха, заслужив от Тургенева название "глухой дыры", и в 1861 году Д. снял с себя редакторские обязанности. У него обнаружились в это время признаки чахотки, хотя он и продолжал работать, печатая юмористические фельетоны в "Искре", "Северной Пчеле" и "Веке", а в "Русском Вестнике" и "С.-Петербургских Ведомостях" — статьи по иностранной литературе; из Шекспира он сделал переводы: "Короля Лира", "Ричарда III" и "Кориолана". Работы эти не воскресили однако симпатий общества к Д.: он умер "забытым талантом". Незадолго до смерти Д. сделался однако незабвенным: по его почину основано было в 1859 г. общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым; в честь его появилась и "Дружининская копейка".
Сочинения и переводы Д. изданы в 8 томах H. В. Гербелем в 1866—1868 гг., в VIII т. статьи о Д. Некрасова и М. Лонгинова. — Биография Д., писанная Хмыровым (Портретная галерея Мюнстера II, 1869). — Статья, читанная И. С. Тургеневым в Обществе пособия нуждающимся литераторам и ученым (Р. Инвалид, 1864, № 40). — "Забытый талант" проф. Кирпичникова ("Истор. В.", 1884, 4). — Старчевский ("Наблюдатель", 1885, №№ 4 и 5). Ливенцов: "А. В. Дружинин" ("Р. Ст.", 1887 г., II т.). — "Дневник Д." в сборнике литературного фонда — "XXV лет" и там же статья о нем Гаевского — Воспоминания Григоровича. — "Первое собрание писем Тургенева". — "Дружинин, А. В.", статья С. Венгерова. ("Энц. Слов." Брокгауза и Ефрона).
Ш.
{Половцов}
Дружинин, Александр Васильевич
— известный критик и беллетрист. Род. 8 октября 1824 г. в СПб. Сын состоятельных и чиновных родителей, он с ранних лет приобрел основательное знание иностранных языков и ту благовоспитанность, которая составляла основную черту не только личного характера Д., но и всей литературной деятельности его. До 16 лет Д. воспитывался дома, затем был отдан в Пажеский корпус. Здесь он сделался присяжным поставщиком "сочинений" для товарищей и писал множество юмористических стихотворений на разные случаи школьной жизни. Поступив офицером в л.-гв. финляндский полк, Д. был очень любим товарищами; тем не менее полковая жизнь совсем не удовлетворяла его, и через три года он ее оставляет. До 1851 г. он числится в канцелярии военного министерства, после чего окончательно бросает службу и становится "только" литератором. Литературная деятельность Д. сосредоточивалось до 1856 года в "Современнике" и началась в 1847 г. повестью "Полинька Сакс" (№ 12). Дебют был блестящий, повесть имела большой успех, да, в сущности, и до сих пор составляет краеугольный камень известности Д. Успех подбодрил юного писателя, и он в течение года одну за другой печатает три большие вещи: "Рассказ Алексея Дмитриевича", "Фрейлейн Вильгельмина" и роман "Жюли", которым как бы закончил свою беллетристическую деятельность. Продолжая изредка давать рассказы и даже большие повести, он главные силы свои направляет на критику и статьи по истории литературы.
И на новом поприще Д. ожидал большой успех. "Письма иногородного подписчика", в легкой форме дававшие отчет о новостях текущей литературы, сильно читались, и, несмотря на всю их шутливую легковесность, Д. занял вакантное со смертью Белинского амплуа "первого критика". Почти одновременно он выступает в роли "эссеиста" и дает ряд обширных статей об английской литературе — Краббе, Ричардсоне, Шеридане, Босвеле, Джонсоне, Вальтере Скотте, Дизраэли и др., которые утвердили за ним репутацию знатока не только английской, но и вообще иностранной литературы. В 1850 г. Д. печатает "Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам" и этим дебютирует еще на одном поприще — юмористического фельетона. Успех не заставил себя ждать и тут. Правда, "Чернокнижников" произвел некоторый скандал в литературных кружках, но читался очень усердно и привлек к себе всеобщее внимание. Впоследствии Д. неоднократно и с большою охотою возвращался к псевдониму "Чернокнижников". В конце 1856 г. Д. становится во главе редакции "Библиотеки для чтения", в которой изредка сотрудничал и раньше. Все, по-видимому, предсказывало успех новой редакции: дружеские связи Д. с лучшими представителями нового литературного поколения — Тургеневым, Толстым, Григоровичем, Анненковым, Боткиным и др., изящный вкус редактора, его любовь к делу. Надежды, однако, совсем не оправдались: "Библ. для чт." была затерта другими изданиями. Достаточно прочитать profession de foi новой редакции, чтобы понять причину этого неуспеха. В то время, когда Россия была охвачена могучим стремлением к общественному обновлению, Д. выступал с заявлением, где ни единым словом не упоминалось о том, как смотрит редакция на новое течение русской жизни, какого направления она для него желала бы и т. д. Обещала редакция вести дело "ohne Hast, ohne Rast" — лозунг, мало подходивший к эпохе, которая неслась на всех парах. В 1858 г. Д. пригласил в соредакторы начинавшего входить в большую известность Писемского. Но и этот высокоталантливый романист был человек весьма мало подходивший для роли руководителя журнала, который должен был конкурировать с такими изданиями, как "Рус. вестн." и "Современник". В результате "Библиотека для чтения" заняла совершенно второстепенное место и тот же Тургенев, который в 1856 г. надеялся, что журнал под "командою" Д. быстро процветет, в 1861 г. называл ее "глухой дырой".
К началу 1861 г. Д. оставил редакцию "Библиотеки для чтения". Обострявшаяся болезнь (чахотка) не давала ему возможности работать с прежним усердием. Но все-таки он в "Искре", "Северной пчеле" и "Веке" поместил ряд юмористических фельетонов, а в "СПб. ведомостях" и "Русском вестнике" писал статьи об иностранной литературе. Кроме того, Д. продолжал переводы драм Шекспира, начатые в 1856 г. "Королем Лиром", и напечатал в "Русском вестике" 1862 г. (под псевдонимом Безымянного) "Прошлое лето в деревне" — впечатления человека, приехавшего в деревню вслед за освобождением крестьян. 14 января 1864 г. Д. умер и похоронен на Смоленском кладбище. С именем Д. тесно связано учреждение литературного фонда (см.). Ознакомившись из английских изданий с британским litterary fund, он устно и печатно стал пропагандировать мысль об устройстве подобного общества у нас и, когда его мысль встретила горячее сочувствие, принял деятельное участие в устройстве фонда и был одним из первых членов его комитета. По его имени названа и "Дружининская копейка".
Литературное наследие много и быстро писавшего Д. занимает целых 8 убористых томов (СПб., 1865). Наименее ценное в нем — юмористические фельетоны "Чернокнижникова", невысокий полет которых имеет, однако, значительный историко-литературный интерес как признак упадка литературных кружков в тяжелые годы реакции 1848—1856 гг. Со смертью Белинского, с отъездом Герцена и с наступлением болезненной подозрительности последних лет дореформенной эпохи духовная физиономия руководящих литературных групп быстро меняется. Сотрудники "Современника" — Панаев, Дружинин, Лонгинов, Гаевский, Григорович, изредка даже Некрасов — сходясь вместе, предаются "чернокнижию", т. е. сочинению юмористических посланий, поэм и всевозможных "литературных шалостей", настолько погрешавших против цензуры нравов, что издавать их приходилось за границей. Кому-то из "чернокнижников" пришло на ум облечь разрозненные импровизации "чернокнижия" в одну литературную форму, связать их "нитью длинного романа". Дружининское "Путешествие Ивана Чернокнижникова" явилось осуществлением этого плана. Конечно, получилось только слабое отражение действительного "чернокнижия"; но и в таком виде оно возбудило ужас в членах кружка, которые настояли на прекращении "Путешествия", поражающего позднейших читателей главным образом своею мелкотою. Как беллетрист Д. известен в большой публике только "Полинькою Сакс", хотя вторая повесть его, "Рассказ Алексея Дмитриевича", в художественном отношении гораздо выше. Причина быстрого и громкого успеха "Полиньки Сакс" в том, что эта была одна из первых и весьма определенных попыток поставить в русской литературе "женский вопрос". Неправильно только усматривали в ней необыкновенную новизну и смелость: не только основной мотив, но и некоторые положения заимствованы из Жорж-Зандовского "Жака". Сам автор, впрочем, и не намерен был выдавать свою повесть за нечто оригинальное по замыслу. В том месте, где муж Полиньки Сакс, узнав, что молодая жена его полюбила другого, не считает себя вправе осудить ее и лишить возможности уйти к любимому человеку — в этом центральном пункте повести Сакс прямо говорит: "пламенные юноши почтут меня новым Жаком". Все позднейшие беллетристические произведения Д. неудачны, скучны и многословны. То же многословие немало вредит Д. и как автору статей об английской литературе. Начинаются они обыкновенно живо и занимательно, со свойственным Д. изяществом стиля, но затем автор, видимо, устает и вместо одушевленной передачи излагаемых им книг дает один вялый пересказ. Особенно неудачен длинный ряд статей о Джонсоне и Босвеле. Близкое знакомство с английскою литературою сделало Д. крайним англоманом. Для него нет почти другого мерила для оценки европейских литературных явлений, как прием, который они встретили в Англии и притом исключительно в Англии торийской.
Для современного читателя Д. более всего интересен как критик, отнюдь, впрочем, не в легковесных "Письмах иногородного подписчика", а в больших критических статьях, составляющих 7-й том собрания его сочинений. Д. самый замечательный из русских защитников "чистого искусства" и самый видный из врагов "дидактики" — термин, которым он обозначал тенденцию в искусстве. В своей нелюбви к "дидактикам" Д. доходит до утверждения, что они "не выставили ни одного великого имени" — а между тем, к числу их он относит Гейне, Жорж Занд и Виктора Гюго! Из русских писателей он всех ему симпатичных всевозможными софизмами зачислял в ряды представителей чистого искусства, оказываясь при этом малопроницательным диагностом и еще менее удачным пророком. Так, напр., в 1856 г., т. е. накануне наибольшего расцвета "дидактизма", Д. с торжеством провозглашал, что чистое искусство окончательно победило искусство конца 40-х гг. с его стремлениями к общественному реформаторству. В Тургеневе, творчество которого тотчас же после появления статей о нем Д. всецело направилось на отражение различных "моментов" русского общественного настроения, Д. видел исключительно "поэта" и утверждал, что критика ему "навязывает" цели и стремления, совершенно чуждые его художественной природе. Будучи в теоретических воззрениях своих крайним защитником "чистого" искусства, Д. отнюдь, однако, не требовал от него одних только "звуков чистых и молитв". Для него никакая действительность не была "грязна". Целому ряду писателей — Писемскому, Островскому и даже Щедрину — он вменял в высокую заслугу "знание дела", т. е. изображаемого ими быта и, совершенно сходясь с литературным антиподом своим — Добролюбовым, выше всего ценил в произведении "правду". Его вражда к "дидактизму" на том и основывалась, что этим стесняется свобода творчества. Написаны критические статьи Д. очень тонко и изящно, с тем истинным джентльменством, которое даже среди его противников создало ему кличку "честного рыцаря". Но Д. недоставало главного качества, которое уловляет сердца русского читателя, — в нем совсем нет энтузиазма, нет способности поднимать читателя на высоту. Вот почему он так скоро попал в разряд "забытых талантов".
Ср. статьи Некрасова и Лонгинова при 8 т. сочин. Д., проф. А. И. Кирпичникова в "Истор. вестн." (1884 г. № 4); А. В. Старчевского ("Наблюдатель", 1885 г, № 4 и 5), "Дневник Д." в сборнике литературного фонда "XXV лет"; там же статья В. П. Гаевского; воспоминания Григоровича; первое собрание писем Тургенева.
С. Венгеров.
{Брокгауз}
Дружинин, Александр Васильевич
р. 8 окт. 1824, † 19 янв. 1864 г., беллетрист, редактор ж. "Библ. для чтения".
{Половцов}
Дружинин, Александр Васильевич
[1824—1864] — критик и беллетрист. P. в состоятельной чиновничьей семье, образование получил в Пажеском корпусе. Служил офицером в гвардейском полку, затем числился в канцелярии военного министерства. С 1851 окончательно оставил службу и отдался литературной работе. Стал широко известен повестью "Полинька Сакс" [1847], которая пользовалась исключительным успехом. Здесь выдвинут женский вопрос, правда, не как общественная проблема. Д. интересует лишь право женщины на самостоятельность в области чувства. Фабулу и основные мотивы повести Дружинин заимствовал из "Жака" Жорж Санд. Затем следовали: "Лола Монтес" [1848], "Рассказ Алексея Дмитрича" [1848], "Жюли" [1849] и др.
В темные годы русской литературы (период реакций после 1848) Д. занимал руководящее место среди западников, тем самым демонстрируя оскудение критики и публицистики. В "Письмах иногороднего подписчика" Д. доходит до совершенного равнодушия к общественным вопросам. Подчеркивая, что он из "хорошего общества", часто распространяясь о "хорошем тоне джентльмена", он от русской литературы переходит к кухонным рецептам, затем опять возвращается к литературе и снова переходит к анекдотам из жизни охотника за львами. Весьма характерно и его "Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам", которое печаталось в "Современнике" в 1850. Здесь пустое, подчас скабрезное, остроумие отражает непритязательный вкус автора. Характерна и речь Д. — бойкая и легкомысленная. Подъем литературной жизни во второй половине 50-х гг. заставил Д. стать серьезнее. Выступая в этот период в качестве литературного критика, Д. развивал "артистическую" теорию искусства, которую он и группа критиков (Анненков, Дудышкин) противопоставляли "дидактической", по Д., теории разночинцев (Чернышевского, Добролюбова и др.).
Сущность ее сводится к немногим положениям: 1. искусство должно быть свободно и не служить "минуте"; 2. оно выражает вечные идеи красоты, добра и правды; 3. искусство не утилитарно. Но разночинец заставил эстета видоизменить свою теорию, пробил брешь в его воззрениях; в "артистической" системе появились под конец чуждые ей признания. "Теория независимого и свободного творчества вовсе не исключает здравого и даже современного поучениям Более того: "Здравомыслящий и практически развитой поэт, отдавшись дидактике, может произвести много полезного для современников".
Д. — сторонник чистого искусства — боролся за традиции художественной школы Пушкина, видя в ней идеальное выражение своих взглядов, и противопоставлял Пушкина гоголевскому направлению ("натуральной школе"). Сатирическое направление школы Гоголя граничит с дидактизмом, а то и переходит в явный дидактизм. Но общественным интересам, по мнению Д., нет места в числе задач искусства. Оно ставит себе не временные, а "вечные" цели. Понятно после этого, как Д. расценивал творчество писателей-современников. Тургенев для него "пленительный идеалист и мечтатель, слишком поэтичный, чтобы серьезно взяться за роль чьего-либо продолжателя". "В Толстом мы видим, — говорит Д., — правильное движение современной изящной словесности в сторону истинного понимания искусства". Иначе расценивал критик Островского и тем более Салтыкова-Щедрина, которых считал представителями одностороннего "дидактизма".
Так выступал в 50-е гг. критик-эстет. Его система воззрений отражала вкусы аристократической верхушки дворянства. Эта группа, утратив прежнее положение в экономике, теряла силу и в литературе, и в критике. Свою эстетическую теорию она должна была дополнить чертами, вносившими двойственность в систему. В художественной литературе она не могла противодействовать дидактизму и гоголевскому направлению. Пытаясь пропагандировать Пушкина как свой идеал, пытаясь ликвидировать в критике Белинского и его последователей, ставивших утилитарные цели искусству, Д. и его группа не могли успешно бороться с дидактизмом, с разночинцем и были обречены на бессильный протест против той новой жизни, какая шла мимо них. И понятен тот завет, который оставил Д. писателю своей группы: "Для поэта может существовать только один протест — гордое молчание. Для художника нет мелкой войны и мелких страничек публициста. Пока слово его может раздаваться в сфере искусства, оно должно быть вполне независимо, в этом самом независимом слове и доля, и заслуга, и значение художника".
Из критических работ Д. следует отметить еще, кроме статей о русских писателях, его этюды по английской литературе (о Вальтер Скотте, Краббе, Ричардсоне, Шеридане, Дизраэли и др.). Дружинин известен и как талантливый переводчик Шекспира ("Король Лир" и др.).
В области литературной жизни Д. оставил память как основатель "Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым" — "Литературного фонда" (см.).
Библиография: I. Собр. сочин., изд. под ред. Н. В. Гербеля, 8 тт., СПб., 1865—1867. Критические статьи вошли в т. VII. В т. II — список сочин. Д., сост. Гербелем. И. Кирпичников А., Забытый талант, Очерки по истории русской литературы, т. I (неск. изд.); Гpигорьев Ал., Сочин., I, История русской литературы, изд. "Мир", т. II, М., 1909; Венгеров, Сочин., т. V, СПб., 1911; Бельчиков Н., П. В. Анненков, А. В. Дружинин и С. С. Дудышкин — в "Очерках по истории русской критики", под ред. А. Луначарского и Вал. Полянского, т. I, М. — Л., 1929.
III. Кроме упомянутого выше списка сочин. Д. см. еще: Венгеров С. А., Критико-биографический словарь русских писателей и ученых, т. V, СПб., 1897; Mезьеp А. В., Русская словесность о XI по XIX ст. включит., ч. 2, СПб., 1902; Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. II, СПб., 1910; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, М. — Л., 1924.
Н. Бельчиков.
{Лит. энц.}