ДУБРОВИН Александр Иванович

1855— 1[14].04.1921), детский врач, статский советник, вождь Черной Сотни, организатор и руководитель Союза Русского Народа (СРН), председатель Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа (ВДСРН). Из дворян. Родился в г. Кунгур Пермской губ. в семье полицейского чиновника. Окончил Пермскую гимназию, Петербургскую Медикохирургическую академию (1879), 19 дек. 1879 получил звание лекаря. Отбывая воинскую повинность, служил военным врачом в 5-м пехотном Калужском полку, в 90-м Онежском полку, в лазарете Конного л.-гв. полка, в Семеновском Александровском военном госпитале. В 1889 зачислен в запас чиновников Военно-медицинского ведомства, тогда же защитил докторскую диссертацию и в авг. 1889 назначен врачом ремесленного училища Цесаревича Николая Департамента Торговли и Мануфактур, которым руководил Н. А. Майков. В апр. 1896 одновременно назначен сверхштатным старшим медицинским чиновником Медицинского департамента МВД, в том же году стал вторым сотрудником директора Николаевского приюта. В мае 1897 уволился из училища и занялся частной медицинской практикой, чем составил себе небольшое состояние: приобрел акции и 5-этажный доходный дом у Измайловского собора в Петербурге. 18 сент. 1896 произведен в статские советники (это был последний чин, полученный Дубровиным). За время службы награжден орденами Св. Станислава 2-й и 3-й ст., Св. Анны 3-й ст., а также серебряной медалью в память царствования Императора Александра III.
9 июля 1906 уволен с гос. службы, в авг. 1909 уволен из запаса. В патриотическом движении Дубровин принимал участие еще с 1901, 18 сент. 1901 он стал действительным членом первой монархической организации — Русское Собрание (РС). Но руководящих должностей в РС он не занимал, его организаторский талант раскрылся в деле основания Союза Русского Народа. Согласно воспоминаниям самого Дубровина, над идеей создания Союза он стал размышлять после трагических событий 9 янв. 1905: «Я испытал толчок 9 января, я попал у Красных ворот в катастрофу. Я видел кровь, видел трупы и моя карета, когда приехал домой, была в крови. Это меня так потрясло, что я после этого задумался и, после этого стал искать выхода из этого положения, и думал, что таким способом, образованием союза, путем эволюции мне удастся предотвратить подобные картины, какая была 9 января». Организационная деятельность Дубровина, игум. Арсения (Алексеева), А. А. Майкова и И. И. Баранова завершилась 8 нояб. избранием Главного Совета Союза, в который вошли: избранный председателем Дубровин, А. А. Майков, А. И. Тришатный, С. И. Тришатный, И. И. Баранов, П. Ф. Булацель, Г. В. Бутми-де-Кацман, В. Л. Воронков, В. А. Андреев, П. П. Сурин, С. Д. Чекалов, М. Н. Зеленский, Е.Д.Голубев, Н. Н. Языков, Г. А. Слипак и др. Вскоре был учрежден печатный орган СРН — газета «Русское знамя», бессменным издателем и некоторое время редактором которой был сам Дубровин. СРН создавался в тревожное время: страна была поражена забастовками, власть растерялась под натиском революции, в Москве дело дошло до вооруженного бунта, подобная угроза нависла и над столицей. В этих условиях главные усилия Дубровина и его единомышленников были сосредоточены на противодействии уличным беспорядкам. И они достигли серьезных успехов. Уже на первый митинг, организованный СРН 21 нояб. 1905 в Манеже, собралось, по словам очевидца, невиданное число участников — около 20 тыс. чел. Такую патриотическую манифестацию проигнорировать было невозможно. Митинг СРН, несомненно, способствовал предотвращению развития революционных событий в Петербурге по московскому сценарию.
9 дек. 1905 Дубровин направил Императору Николаю II телеграмму, в которой от имени Союза просил Царя не выпускать на свободу политических заключенных, чего добивались либералы и революционеры. Государь одобрительно отнесся к телеграмме лидера СРН. 11 дек. Дубровин предложил военному министру А. Ф. Редигеру привезти из Витебска в столицу 20 тыс. старообрядцев, вооружить их и расположить вокруг города, чтобы «навести порядок в районе заводов и помешать рабочим двинуться на Царское Село». Предложение, хотя и обсуждалось, принято не было. Дубровин осмелился выступить против всесильного в то время С.Ю.Витте. В н. дек. 1905 лидер СРН, П. Ф. Булацель и А. А.Майков добились приема у великого князя Николая Николаевича, которому изложили «опасное положение России под управлением Витте, который, побуждаемый жидами, ведет к революции и распадению России». В дальнейшем Дубровин не раз выступал с резкой критикой политики Витте, подчеркивая, что его действия направлены к установлению конституционной монархии. Лидер СРН даже написал ядовитый памфлет на Витте «Тайна судьбы (Фантазия-действительность)», в котором представил всесильного сановника в роли антихриста, коронуемого на царство. Дубровин стал одним из могильщиков кабинета Витте, получившего отставку в апр. 1906. На 3-м Всероссийском съезде Русских Людей в Киеве 1–7 окт. 1906 (Всероссийский съезд Людей Земли Русской) лидер московских монархистов В. А. Грингмут, отмечая заслуги Дубровина, говорил, что «после 17 октября 1905, когда все общество растерялось, он первый в Петербурге собрал около себя кружок лиц для защиты устоев Самодержавия», организовал «стихию, которая известна под названием «Черной Сотни», для борьбы с революцией», «он первый поднял голос «Долой Витте» — этого величайшего врага и лжеца России».
23 дек. 1905 состоялся высочайший прием представительной депутации (24 чел.) учредителей СРН во главе с руководителем Союза. Дубровин зачитал адрес Союза, в котором сказал, что «недавно зародился и быстро вырос Союз Русского Народа», что с каждым днем число членов СРН увеличивается. Это свидетельствует о том, что «почуяло сердце народное, что Союз Русского Народа сплотился для важного, неотложного дела». Дубровин изложил и представление монархистов о том, «в чем крепость и сила Государства Русского». Три условия для этого были сформулированы в адресе. Во-первых, чтобы власть Царя, «исконная Самодержавная, врученная русским народом» первому Романову «стояла незыблемою и нерушимою», «земля наша Русская — единою и неделимою, вера наша православная в России — первенствующею». Во-вторых, чтобы был восстановлен общественный порядок и закон, а «кучка злых крамольников», попирающих дарованные Царем свободы, была подавлена силой власти. В-третьих, чтобы Государь «мудрым и справедливым словом, справедливо и для всех безобидно» указал пути решения аграрного вопроса, помог «земельной тесноте крестьянства». От имени Союза председатель заверил Монарха: «Мы, Государь, постоим за Тебя нелицемерно, не щадя ни добра, ни голов своих, как отцы и деды наши за Царей своих стояли, отныне и до века». Император поблагодарил председателя Союза и поручил передать царское «спасибо» всем подписавшим адрес русским людям. В заключение речи лидер СРН поднес знаки членов Союза Русского Народа для Царя и Цесаревича, прося принять их, чтобы «этой милостью осчастливить Союз». Государь, рассмотрев знак, изготовленный по эскизу художника А. А. Майкова, поблагодарил Дубровина. Дубровин был активным участником первых четырех монархических съездов. На 1-м Всероссийском съезде Русских Людей в Санкт-Петербурге 8–12 февр. 1906 (Всероссийский съезд Русского Собрания) он делал доклад по еврейскому вопросу, выступал на 2-м Всероссийском съезде Русских Людей в Москве 6–12 апр. 1906. Ко времени открытия 3-го Съезда авторитет Дубровина и возглавляемого им Союза был столь велик, что он был избран одним из 3 сопредседателей Съезда. Дубровин принимал активное участие в прениях по основным вопросам повестки дня, а по итогам 3-го Съезда был избран одним из трех членов Главной Управы Объединенного Русского Народа (наряду с прот. И. И. Восторговым и кн. М. Л. Шаховским). На 4-м Всероссийском съезде Русских Людей в Москве 26 апр. — 1 мая 1907 (Всероссийский съезд Объединенного Русского Народа) Дубровин был избран членом Комиссии по внесению изменений в Устав Объединенного Русского Народа (своего рода руководящий орган монархического движения в составе: прот. И. И. Восторгов, В. А. Грингмут, Дубровин, В. М. Пуришкевич, кн. М. Л. Шаховской и А. А.Чемодуров) и в Правление Всероссийского Фонда для материального обеспечения интересов Русского Народа (прот. И. И. Восторгов, В. А. Грингмут, Дубровин, П. А. Крушеван, В. М. Пуришкевич, кн. А. Г. Щербатов). На начальном этапе деятельности непростые отношения сложились у лидера СРН с первенствующим членом Св. Синода митр. СанктПетербургским Антонием (Вадковским). 15 нояб. 1906 представители Главного Совета СРН явились к митрополиту, чтобы просить его совершить богослужение по случаю освящения хоругвии знамени Союза. Владыка отказался и предложил обратиться к викарию. В возникшей в связи с этим полемике он, по словам Дубровина, заявил, что «правым вашим партиям я не сочувствую и считаю Вас террористами: террористы-левые бросают бомбы, а правые партии вместо бомб забрасывают камнями всех с ними не согласных». Эти слова и отказ участвовать в монархическом празднике сильно обидели монархистов. Хоругвь и знамя были все-таки освящены 26 нояб. (в день памяти св. Георгия Победоносца) о. Иоанном Кронштадтским и еп. Сергием (Тихомировым). Но столкновение с митр. Антонием стало поводом для публикации открытого письма Дубровина к владыке, написанного 2 дек. 1906. В нем лидер СРН публично обвинил митр. Антония во многих грехах. В формализме: «воспитанный в духе либеральных веяний 60-х и 70-х годов, Вы, овдовевши, из профессорского фрака спокойно переоделись в рясу; но ряса не согрела Вас: и до сих пор Вы остались, в сущности, в том же фраке — бездушным, формальным исполнителем не духа, а буквы закона». В союзе с «преступным провокатором» гр. Витте. В пособничестве и покровительстве церковному либерализму: «Вы воспитали 32 бунтовщиков иереев», «обратили «Церковный голос» и «Церковный вестник» в революционные органы», «превратили Духовные академии в революционные гнезда, предоставив им автономию»; «все противо-церковное, противо-государственное в среде духовенства выросло около Вас, пользовалось Вашим покровительством в столице». В гонениях на патриотическое духовенство: «Вы по указке князя Оболенского [оберпрокурор Св. Синода в правительстве С.Ю.Витте] постыдно предали на общественное глумление доблестного Московского митрополита за правдивое слово, которым он осудил бунты и измены» (этот «позорный и ложный акт», писал Дубровин, был подписан без заседания Синода, подписи собирались поодиночке под давлением митр. Антония, как утверждалось, «для успокоения общественного мнения»).
В изгнании из Москвы еп. Никона (Рождественского), из Ярославля о. Илиодора (Труфанова), в ссылке на Соловки иг. Арсения (Алексеева). В том, что митр. Антоний опозорил «торжества открытия мощей прп. Серафима, предав гласности, на соблазн верующим, тайный по существу протокол осмотра останков Святого, как будто бы это был обычный полицейский протокол осмотра могилы». Разгневанный лидер СРН восклицал: «Между тем, Вы «вне и выше всякой политики»! Но в таком случае не умываете ли Вы руки, подобно Пилату? И водою ли? Не кровью ли Русского Народа?! Можно ли, в самом деле, при переживаемых обстоятельствах стоять «вне и выше всякой политики»! И Вы не стояли вне ее, но Вы имели политику, увы, пагубную для русского духовенства, Вам подчиненного, и для русского народа».«Как русский патриот и православный верующий человек, я не мог молчать и все сказал, что требовало мое исстрадавшееся русское сердце», — подчеркнул Дубровин. В заключение своего письма он отметил: «Перед саном святителя я благоговею; лично против Вас, как человека, у меня нет ни гнева, ни раздражения. Но я буду бороться, не страшась ничего, до гробовой доски, отдам всю жизнь до последней капли крови за торжество священных для меня начал: Святой Веры Православной, Самодержавного Русского Царя и Великого Русского Народа». Открытое письмо председателя Главного Совета СРН первенствующему члену Св. Синода, разумеется, не могло остаться незамеченным, письмо имело широкое хождение и вызвало большой резонанс в обществе. Митр. Антоний в полемику вступать не захотел, но в частном письме к обер-прокурору Св. Синода П. П. Извольскому счел необходимым изложить свою версию приема депутации СРН и свое отношение к обвинениям и вопросам Дубровина.
Письмо лидера СРН неоднократно публиковалось в патриотической прессе, в т.ч. и в наше время. Однако публикаторы и интерпретаторы совершенно не обращали внимания на тот знаменательный факт, что петербургский архиерей и вождь СРН, как и подобает православным христианам, вскоре примирились. Впервые публично это произошло уже 1 июля 1907, когда в С.-Петербург прибыл из Иерусалима инициатор Крестового похода против революции иг. Арсений (Алексеев). Ему была устроена торжественная встреча. Игумен вез икону Воскресения Христова с вделанной в нее частицей Гроба Господня, этой святыней благословил Русского Царя Вселенский Патриарх. С Николаевского вокзала крестный ход во главе с епископом Гдовским Кириллом и сонмом духовенства с хоругвями и иконами двинулся к Казанскому собору, где на паперти икону встретил митр. Антоний. Святыню встречали многочисленные монархисты во главе с Дубровиным. После богослужения в соборе перед иконой Дубровин сердечно поблагодарил митрополита за участие в праздненстве СРН, а тот братски облобызал вождя Союза. А 11 февр. 1908 митр. Антоний служил молебен перед открытием Всероссийского Съезда СРН. После молебна в ответ на благодарность владыка облобызал Дубровина и сказал: «Призываю благословение Божие на великое дело Союза Русского Народа, — установить мир и тишину в нашей дорогой Родине, о чем ежечасно молит Святая Церковь». На этом съезде по инициативе Дубровина было принято официальное решение начать сбор средств среди монархистов для строительства в Петербурге Храма-памятника в честь 300-летия Дома Романовых. Митр. Антоний не только поддержал инициативу союзников и благословил проводить ежегодно в день Покрова кружечный сбор по всей Империи, но и представил этот проект Государю, который одобрил идею, что помогло преодолеть всевозможные бюрократические препоны. Однако болезнь и смерть митр. Антония, а также распри в Союзе привели к тому, что первоначальный проект был изменен и строительство храма пошло по-другому. Оказавшись на острие политической борьбы, Дубровин сделался объектом яростных нападок со стороны явных и тайных сторонников революции. В к. марта 1906 СПб. отделение «Всероссийского Медицинского союза» потребовало от Дубровина выйти из СРН, грозя исключением из медицинской корпорации. Все руководители Союза выступили с письмом в его защиту, а сам он опубликовал в «Русском знамени» обращение «Моим самозваным судьям». Дубровин отвергал обвинения, обращая особое внимание на то, что под требованием Медицинского союза не поставил подпись ни один человек с именем, а только представители низшего медицинского персонала. Дубровин писал, что к мнению уважаемых им коллег врачей он бы прислушался, а слушать самозванцев не намерен. Использовались и такие методы травли: в марте 1907 Дубровин получил по почте конверт, в котором оказалось медицинское свидетельство о ...его смерти, причем на официальном бланке и с подписью врача. Нравственные террористы указали в качестве причины смерти убийство, в графе болезнь было указано «со слов врача: патриотизм». Однако вскоре главной линией борьбы стали внутренние усобицы в СРН. Уже в 1907 началось противостояние между председателем Главного Совета Дубровиным и тов. председателя В. М. Пуришкевичем, которого поддержали некоторые учредители СРН, в том числе один из руководителей московских монархистов прот. И. И. Восторгов. Пуришкевич, взявший в свои руки всю организационную деятельность Союза, работу с местными отделами и издательскую работу, постепенно оттеснял Дубровина от руководства СРН.«Он влез ко мне в душу, ловкий, юркий парень, и как-то моя жена его полюбила, и казался он очень хорошим человеком», — вспоминал Впоследствии Дубровин. Скоро Пуришкевич единолично пытался решать и некоторые стратегические вопросы, т. е. дело шло к тому, что он становился фактическим руководителем СРН. Однако сторонники Дубровина летом 1907 на съезде в Москве приняли решение, что ни одно циркулярное письмо от имени Главного Совета, не подписанное председателем, не имеет силы. Потерпев поражение на съезде, Пуришкевич и некоторые его сторонники вышли из состава Союза.
В февр. 1908 на съезде СРН в Петербурге группа членов Главного Совета и членов-учредителей (В. Л. Воронков, В. А. Андреев и др.) обратилась с заявлением и открытым письмом к председателю съезда гр. А. И. Коновницыну с жалобой на диктаторское поведение Дубровина, на отсутствие финансовой отчетности в Союзе и др. нарушения устава. В ответ оскорбленный Дубровин заявил: «Я, можно сказать, родил Союз, я кормил его, а теперь, когда он окреп и разросся, меня хотят удалить, как ненужную вещь». Обвинения против Дубровина не убедили большинство делегатов съезда, инициаторы заявления были удалены со Съезда и под горячую руку тут же исключены из СРН. Вскоре всех недовольных Дубровиным собрал вокруг себя Пуришкевич, который учредил в 1908 собственную монархическую организацию — Русский Народный Союз им. Михаила Архангела (РНСМА). Пуришкевич использовал программу и устав СРН и начал создавать в провинции параллельные монархические организации. Так начался раскол в СРН. Стоит отметить, что во всех этих межличностных конфликтах в Союзе Дубровин вел себя благородно и миролюбиво. После выхода из Союза Пуришкевича много говорили, что он, уходя, выкрал документы Главного Совета. Дубровин долго молчал, не желая дать повод к кривотолкам. Более того после стычки Пуришкевича с Милюковым в Гос. Думе, когда они друг друга обозвали подлецами, а кадеты начали обвинять Пуришкевича в воровстве, сообщая, что он стащил документы у Дубровина, председатель СРН выступил с публичным опровержением этих сведений. И только когда Пуришкевич открыто перешел в лагерь врагов самодержавия, Дубровин подтвердил справедливость обвинений в воровстве документов. Столь же благородно повел себя Дубровин и в отношении одного из самых непримиримых своих противников прот. И. И. Восторгова. Когда в 1916 новый лидер Русского Монархического Союза (РМС) С. А. Кельцев вознамерился подать в суд на о. Иоанна, обвиняя его в растрате средств Союза, отсутствии отчетности и т. п., Дубровин, не раздумывая, выступил в защиту своего давнего противника. Вообще, в конфликтных ситуациях внутри монархического движения он, как правило, искал пути к примирению, а не к эскалации конфликта. Тем не менее раскол в СРН произошел. Во многом это стало следствием сознательной политики правительства и лично председателя Совета министров П. А. Столыпина. Поначалу отношения Дубровина со Столыпиным складывались вполне удовлетворительно. Премьер поддерживал все политические силы, которые вели борьбу с революцией. Дубровин часто обращался к Столыпину с различными просьбами о содействии и нередко находил понимание у главы правительства. Если у СРН возникали проблемы с местными властями, Дубровин не предавал их огласке, а извещал сначала председателя правительства, дабы урегулировать конфликт административными мерами. Более того, Дубровину пришлось даже оказать личную услугу премьеру. 12 дек. 1906, когда на даче Столыпина на Аптекарском острове эсеры-максималисты устроили чудовищный теракт, именно Дубровин оказывал первую помощь жертвам, среди которых были сын и дочь Столыпина. Когда прогремел взрыв, лидер СРН вместе с В. М. Пуришкевичем был на соседней даче у тов. министра внутренних дел С.Е.Крыжановского. Он сразу бросился на соседнюю дачу, чтобы исполнять свой врачебный долг.
На допросе в ЧК Дубровин вспоминал: «Мне навстречу несут на руках детей Столыпина, сынишка лет 8–9 и затем барышня, которая страшно стонет. Столыпин подбегает ко мне: «Пожалуйста, доктор, сделайте одолжение, окажите помощь. Я что могу, — сделаю». Их перенесли на другую дачу рядом, и там я первый же сделал им перевязки, и мальчику, и девочке лет 15–16, она была в состоянии шока, так что, когда я осматривал ее, делал перевязки, она даже не стонала, обе ноги были раздроблены, в особенности левая до колена, представляла мешок с костями, вся кость была раздроблена и эти переломы были осложненными, т. е. с ранами, и кожными и мышечными. Сколько возможно, я принял меры, перевязал мальчика, у которого был перелом бедра». Показательно, что в иностранных газетах через несколько дней появилось сообщение, что взрыв на даче Столыпина организовал СРН. Однако доверительные контакты между премьер-министром и лидером СРН продолжались недолго. И, как подчеркивал Дубровин, даже его помощь в спасении детей Столыпина не привела к потеплению в их, становившихся все более напряженными, отношениях. Причина была в том, что лидер СРН категорически не принял все базовые идеи столыпинского курса. Он был непримиримым противником разрушения крестьянской общины, считая, что только она может успешно противостоять социалистической пропаганде. Для него были неприемлемы заигрывания Столыпина с кадетами и октябристами, которые открыто выступали за ограничение Самодержавия. Дубровин и Столыпин расходились и в оценке ситуации в стране. Премьер считал, что в России уже наступило умиротворение, что революция подавлена. Лидер СРН, напротив, утверждал, что это только видимость, что революция не подавлена окончательно, она только ушла с улицы. Главной угрозой Самодержавию являлось теперь, на взгляд Дубровина, «бюрократическое средостение», появившееся со времен Петра Великого, и возникшая недавно «политиканская стена» между Царем и народом. Для борьбы с этим злом, полагал он, нужно, во-первых, не платить жалованья выборным, чтобы противодействовать превращению избранников народа в профессиональную касту и, во-вторых, нужно, чтобы у народа, как в старину, снова появилось право подачи челобитных. Негативно относился Дубровин и к детищу Столыпина — III Гос. Думе, отмечая, что в ней «народился октябрист», поставивший целью ограничить власть Царя. Лидер СРН считал более целесообразным после роспуска II Гос. Думы не собирать третью.
Представление о политической платформе Дубровина дает его речь на закрытом заседании Ростовского-на-Дону отдела СРН (31 июля 1908). Лидер СРН заявил, что Союз возник в тот момент, когда в стране царила полная анархия, когда власти растерялись и попрятались, и Россия неминуемо должна была погибнуть. Но явился Союз, подавил революцию и спас родину. А теперь, говорил Дубровин, вернувшиеся правители говорят Союзу: уходите, вы нам больше не нужны, мы сами управимся. Но революция подавлена не окончательно, «революция ушла только с улицы и спряталась в дворцах и палатах». Для борьбы с ней необходимо, прежде всего, единение, нужно, полагал Дубровин, «оставить личные счеты и слиться воедино». Вторая неотложная задача: «изгнать из России жидов, как наших главных врагов, главных виновников русской революции и всех несчастий, постигших Россию в последние годы». Причем, подчеркивал Дубровин, «для борьбы с жидами нужны не погромы (от них страдают только еврейская беднота да русские люди, которых потом таскают по судам). Богатые же жиды остаются в стороне и еще больше богатеют». На взгляд Дубровина, гораздо более эффективной мерой является «всеобщий бойкот товаров и услуг», производимых евреями. Позже на допросе в ЧК Дубровин даже назвал себя «коммунистом-монархистом». Согласно протоколу допроса, он заявил: «Я по убеждению коммунист-монархист, т. е. чтобы при монархическом правлении были бы те формы правления, которые, которые могли бы принести народу улучшение его благосостояния, для меня были священны всякие кооперации, ассоциации и т. д.». И далее: «Я рассчитывал, что при существовании монархии можно этого достичь при сближении Царя с народом и, что главные силы должны быть направлены, чтобы искоренить то зло бюрократического режима, чиновничьего, это средостение между Царем и народом и если это средостение прервать, если его сделать менее чувствительным, то народ будет приближен к Царю несравненно больше, т. е. Царь будет знать нужды народа лучше, чем он знает». Даже, если сделать скидку на обстоятельства произнесения этих слов, Дубровина вполне можно причислить к последователям славянофильства. Столыпин считал такие идеи как минимум утопическими. Словом, основные идеи Дубровина и Столыпина сильно различались. В результате Столыпин вместо прежнего содействия начал противодействовать СРН. По его приказу Департамент полиции перлюстрировал переписку правых, за монархистами устанавливалась слежка, начались притеснения и преследования активистов Союза со стороны властей. Орган СРН газета «Русское знамя» регулярно подвергалась цензурным репрессиям, порою более безжалостным, чем либеральные издания. За 5 лет с 1905 по 1910 на газету налагалось 6 штрафов на весьма внушительную сумму в 11 тыс. руб., орган СРН получил 13 предупреждений и обращений внимания, 18 номеров газеты было изъято (правда, 8 арестов было через несколько дней отменено). Вскоре стало очевидным, что СРН и его лидер являются помехой для политического курса Столыпина. Премьеру нужна была собственная партийная сила в Думе, и он начал создавать ее в виде Всероссийского Национального Союза (ВНС). Но место справа от октябристов, на которое претендовали националисты, оказалось занято монархистами, прежде всего СРН. Видимо, у Столыпина и его сторонников возник план, с одной стороны, удалить Дубровина с поста председателя Главного Совета СРН, заменив его на более послушного деятеля, и одновременно расколоть и ослабить Союз, расчистив таким образом политическое поле для деятельности ВНС. Нужен был только подходящий повод для кампании против СРН, и он представился в связи с расследованием обстоятельств убийства депутата Государственной Думы кадета М. Я. Герценштейна. Герценштейн был убит 18 июля 1906 на своей даче в Териоках в Финляндии. Расследованием занимался финляндский суд, далекий от беспристрастия, когда дело касалось русских монархистов, выступавших противниками независимости Финляндии. В ходе следствия были получены доказательства причастности к убийству некоторых членов СРН. Это стало поводом к началу травли Дубровина, ему начали приписывать организацию убийства.
Свою роль сыграли клеветнические показания некоторых близких к Дубровину лиц (секретарь Главного Совета Зеленский, Пруссаков). Судебный процесс начался 14 июля 1909 в Териоках. Дубровину грозили арест и финляндская тюрьма. На защиту своего председателя встали все союзники. В сент. 1909 в самый разгар кампании против лидера СРН общее собрание Курского отдела обратилось к Государю с телеграммой, в которой просило передать в русский суд расследование убийства Герценштейна.«Подкупленные свидетели и наемные адвокаты иудейской веры добиваются последней доли своего торжества — судить в лице Дубровина весь Союз Русского Народа, судить и позорить нашу неизменную преданность Тебе, нашу горячую веру в Православную Церковь и нашу национальную гордость». Организаторов процесса волнует не поиск истины, а свидетельство, что «Ты, Государь, от нас отступился», что «довольно для Русского Народа правды жидовской, а русской правды ему не будет», — писали почетный председатель отдела архиеп. Питирим (Окнов), тов. председателя М. Я. Говорухо-Отрок, члены отдела Н. Е. Марков, А. П.Вишневский, А. К. Щекин и др. 22 сент. Киевские патриотические организации направили телеграмму, которую подписали председатель губернского отдела СРН еп. Иннокентий (Ястребов), председатель отдела Русского Собрания прот. Г. Я. Прозоров, руководитель Русского Братства генерал П. Г. Жуков, члены губернского отдела СРН: проф. П. В. Никольский, В. Э. Розмитальский и др. В телеграмме отмечалось, что финляндцы с евреями и русскими изменниками «решаются нанести в лице Дубровина великую обиду Русскому Народу», что человеческий закон не гарантирует справедливость, тем более финляндский закон XVIII в.: «Ты же дан нам Богом, чтобы охранять справедливость и тогда, когда не может этого сделать закон». Монархисты просили Государя, чтобы Он повелел «судить русским судом» привлекаемых по делу Герценштейна. В защиту Дубровина выступил и старейшина патриотического движения генерал Е. В. Богданович, который обратился с письмом к вел. кн. Владимиру Александровичу. Богданович отмечал, что «враги Государя, без сомнения нарочно стараются достигнуть этой выдачи для того, чтобы оторвать сердца подданных от Монарха». Если это случится, предупреждал генерал, «огорченные и оскорбленные русские патриоты уже не станут вторично жертвовать жизнью для того, чтобы потом подвергнуться участи Дубровина». Богданович просил дядю Государя передать Царю, что он «умоляет Его Величество Своей Высочайшей властью спасти Дубровина, повелев изъять дело из ведения финляндского суда и передать его на новое рассмотрение суду русскому». Вопрос об организаторах убийства Герценштейна и последовавшего вскоре убийства его друга еще одного известного еврейского деятеля редактора кадетской газеты «Русские ведомости» Г. Б. Иолосса так и остался до конца невыясненным.
Правые винили в убийстве революционеров, а причину видели в присвоении, в частности, Иоллосом денег, направленных на нужды революции еврейскими банкирами. Известный современный исследователь право-монархического движения профессор Ю. И. Кирьянов полагал, что к организации этих убийств был причастен Департамент полиции. По его мнению, это «вполне укладывается в схему, согласно которой П. А. Столыпин, «умиротворяя» страну, ликвидируя партии «уличного действия» и устраняя опасных подстрекателей «беспорядков», попытался создать впечатление, что вина за будоражившие общественное мнение «беспорядки» лежала не на властях, а на некоторых «союзниках», и в этой связи козлами отпущения сделать А. И. Дубровина и его приверженцев». Одновременно с началом судебного процесса произошло покушение на лидера СРН — он был отравлен. Сам Дубровин полагал, что покушение совершил один из его охранников и горничная, которая подсыпала в еду какое-то зелье. Поскольку следствия не производилось, трудно сказать, кто стоял за попыткой убить вождя СРН: террористы-революционеры или организаторы убийства Герценштейна, опасавшиеся его разоблачений. Родственники увезли Дубровина в Харьковскую губ., где служил его старший сын Александр, а затем он уехал на лечение в Ялту, где мог находиться в безопасности под защитой Ялтинского градоначальника генералмайора И. А. Думбадзе. Отъездом Дубровина из Петербурга воспользовались его противники внутри СРН — группа влиятельных правых деятелей (Н. Е. Марков, А. А. Римский-Корсаков, гр. Э. И. Коновницын, М. Я. Говорухо-Отрок, С. А. Володимеров и др.). Они решили отстранить Дубровина от руководства Союзом. Им удалось привлечь на свою сторону тов. председателя Главного Совета В. П. Соколова, который в отсутствие председателя руководил текущей работой. Первым шагом стал переезд Главного Совета из дома Дубровина, где он размещался со времени основания Союза, в Басков переулок, это произошло уже 20 июля 1909, т. е. вскоре после отъезда председателя СРН. 3 нояб. 1909 состав Главного Совета пополнился влиятельными противниками Дубровина, в него были избраны: бывший Ярославский губернатор, сенатор А. А. Римский-Корсаков, член Гос. Совета М. Я. Говорухо-Отрок, член Гос. Думы о. Д. Ф. Машкевич. Тогда же вторым тов. председателя был избран давний недоброжелатель Дубровина председатель Петербургского столичного совета СРН гр. Э. И. Коновницын, который стал фактическим главой Главного Совета. Судя по всему, именно Коновницын был мотором антидубровинской кампании, и мотивом его действий было, видимо, честолюбие. В конце концов, Коновницын занял в новом обновленном Главном Совете должность Дубровина, — он стал почетным председателем Союза. Когда Дубровин в дек. 1909 вернулся в Петербург, ему предложили остаться почетным председателем Союза, но сложить звание действительного председателя. Дубровин не согласился. Его поддержали влиятельные деятели СРН: академик А. И. Соболевский, казначей Союза купчиха Е. А. Полубояринова, проф. Б. В. Никольский, редактор газеты «Гроза» Н. Н. Жеденов, врачи Г. Г. Надеждин и А. Н. Борк и др. О лояльности основателю Союза заявили влиятельные местные отделы СРН: Ярославский во главе с глазным врачом И. Н. Кацауровым, Почаевский во главе с наместником местной лавры архим. Виталием (Максименко), Астраханский во главе с купцом Н. Н. Тихановичем-Савицким, Воронежский во главе с купцом Р.М.Карцевым, Казанский во главе с педагогом и общественным деятелем А. Т. Соловьевым и др. Поначалу противоборствующие стороны пытались договориться о компромиссе, однако переговоры ничем не завершились. 2 февр. 1910 противники Дубровина пошли в наступление,— соединенное собрание Главного Совета и членов-учредителей Союза вынесло решение об исключении по всему Союзу близкого Дубровину публициста Л. Е. Катанского (автора статей, в которых обвинялись в неблаговидных поступках противники Дубровина), который «позорит Союз».
Попутно Дубровин был обвинен в том, что на Съезде СРН в 1907 он ввел в заблуждение делегатов, заявив, что Катанский сам вышел из Союза. Собрание предложило Дубровину не допускать Катанского «как человека вредного» к сотрудничеству в «Русском знамени». В ответ Дубровин составил и разослал по отделам Союза брошюру, куда включил: письмо к союзникам, обращение к Главному Совету с изложением сути дела, а также циркулярное письмо Главного Совета и выписку из журнала заседаний соединенного собрания совета и учредителей 2 февр. 1910, сопроводив ее таким послесловием: «Все здесь приведенное я мог бы напечатать в «Русском знамени», но не делаю этого потому, что хочу избежать огласки в жидовских газетах, и без того на нас выливают много грязи. Вам же союзники, как ни грустно и тяжело, но знать нужно правду». Эпизод с Катанским должен был поставить под сомнение порядочность Дубровина, обвинить лидера Союза в обмане единомышленников. Полный разрыв произошел в мае 1910, когда из Главного Совета вынуждены были выйти все сторонники Дубровина, а обновленный Главный Совет отказался признавать органом Союза оставшуюся в руках Дубровина газету «Русское знамя» и учредил собственный еженедельный орган Союза «Вестник Союза Русского Народа». Внутренняя борьба в Союзе Русского Народа длилась еще два с лишним года. Полное размежевание и учреждение фактически самостоятельных организаций — Союза Русского Народа под руководством Н. Е. Маркова и Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа под руководством А. И. Дубровина — произошло весной — летом 1912. Раскол в Союзе серьезно подорвал позиции правых в обществе. Одним из следствий раскола стало обособление наиболее крупных и дееспособных местных отделов, которые, не желая участвовать в междоусобной борьбе, поспешили зарегистрироваться как самостоятельные монархические организации. СРН превратился в конгломерат организаций, лидеры которых подозревали друг друга в тайных кознях и постоянно враждовали. Один из ближайших сподвижников Столыпина бывший Одесский градоначальник И. Н. Толмачев писал 12 дек. 1911: «Меня угнетает мысль о полном развале правых. Столыпин достиг своего, плоды его политики мы пожинаем теперь; все ополчились друг на друга». С 1912 года «марковцы» и «дубровинцы» двигались параллельными курсами, принимали, по сути, одинаковые решения, боролись с одними и теми же врагами, но тщательно избегали даже намека на сближение. Совершенно деморализованный последними событиями, Дубровин в 1912 продал свой дом в Петербурге, оставив себе в нем только квартиру, и уехал жить в деревню, — к тому времени его жена купила небольшое поместье в Орловской губ. С этого времени Дубровин бывал в столице наездами, по несколько месяцев в году. Начавшаяся Первая мировая война отодвинула, как казалось многим, политическую борьбу на второй план. Начало войны вызвало мощный подъем патриотизма среди всех слоев общества и политических сил, особенно среди монархистов: многие активисты правого движения были призваны в армию, иные добровольцами отправились на фронт. Однако тяжелейшие поражения, понесенные русской армией весной 1915 из-за нехватки снарядов и неумелого управления, пагубно сказывались на общественных настроениях. Активизировались враги Самодержавия, решившие воспользоваться в своих интересах трудностями на фронте. Под лозунгом необходимости единства общества кадетско-октябристские вожди Гос. Думы, симпатизировавшие им либеральные сановники и представители генералитета добились от Государя в июне-июле увольнения министров-монархистов И. Г. Щегловитова, Н. А. Маклакова, В. К. Саблера и др.
В к. авг. 1915 в Гос. Думе образовался Прогрессивный блок, открыто взявший курс на ограничение Самодержавия, в его состав вошли некоторые политики, ранее состоявшие в монархических организациях (А. И. Савенко, В. В. Шульгин, В. А. Бобринский и др.). В этих условиях начали активизироваться и правые. Летом и осенью усилиями лидера Одесского Союза Русских Людей Н. Н. Родзевича и председателя Астраханской Народно-монархической партии Н. Н. Тихановича-Савицкого началась подготовка к созыву монархического съезда. Однако, из-за раскола в СРН вместо единого съезда в результате были проведены два совещания: сторонниками Н. Е. Маркова Петроградское совещание (Совещание монархистов 21–23 нояб. 1915 в Петрограде) и сторонниками А. И. Дубровина Нижегородское совещание (Всероссийское монархическое совещание в Нижнем Новгороде уполномоченных правых организаций 26–29 нояб. 1915). Дубровин поначалу скептически отнесся к идее монархического съезда, 20 сент. 1915 он писал Родзевичу: «Съезд совершенно бесполезен. Особенно при том разногласии и раздорах..., которые поддерживаются и в настоящее время... У нас решено пока не шуметь, а тихо (конспиративно) делать свое дело— списаться с единомышленниками, лучше лично, и подготовить все для оказания сопротивления преступному натиску». Но затем принял активное участие в совещании в Нижнем Новгороде, где он был избран почетным председателем, выступал с докладом о необходимости объединения для борьбы с надвигающейся смутой. В своем докладе он призывал к борьбе с врагом внешним и внутренним, подчеркивая, что враги есть не только среди подполья, но и среди министров. Однако задачей монархистов является «борьба с улицей и на улице. Вот когда враги наши выйдут на улицу, тогда настанет наше время», — говорил Дубровин. По итогам Совещания он был избран одним из семи членов Президиума Монархического Движения, руководящего органа Черной сотни с широкими полномочиями. В это время произошло примирение Дубровина и Маркова и сближение возглавляемых ими ВДСРН и СРН. Процесс этот ускорился с осени 1915, после смерти гр. Э. И. Коновницына. На Совещании в Петрограде, которое организовал Марков и его сторонники, Дубровин был избран в состав Совета Монархических Съездов. А на Нижегородском Совещании, которое созывали сторонники Дубровина, Марков, хотя и не был избран в состав Президиума Монархического Движения, но на Совещании присутствовал и выступал с докладом. С 1916 Дубровин иМарков уже действовали рука об руку, вместе пытались организовать монархический съезд в Петрограде, вместе боролись с Отечественным Патриотическим Союзом, дубровинское «Русское знамя» снова стало вестником обоих Союзов Русского Народа. Полностью Н. Е. Марков вернул доверие и расположение дубровинцев после своей речи в Гос. Думе 22 нояб. 1916, когда он назвал председателя Думы М. В. Родзянко «мерзавцем» и был лишен права выступать в заседаниях. 1 февр. 1917 Дубровин торжественно вручил Маркову присланный из Москвы от Мининского отдела ВДСРН (председатель А. В. Вопилов) складень с ликом Николая Чудотворца и трогательный адрес. В этот период Дубровин активно призывал союзников нравственно поддерживать Императора и Его Семью. 20 сент. 1915 он писал Н. Н. Родзевичу, что нужно «писать правду [Государю и Государыне] для укрепления Их в том, что они не одни и что есть люди, готовые им помочь, не жалея и не щадя себя». 13 дек. 1916, когда была развязана травля Императрицы Александры Федоровны, он писал председателю Одесского отдела ВДСРН М. Т. Донцову: «Все последние политические выступления в Государственной думе потрясающе подействовали на Государыню, и мы, русские люди, должны поддержать Ее своим сочувствием. Поэтому советую вам немедленно послать Ей от своего отдела телеграмму с выражением верноподданнических чувств, примерно выразив Ей сочувствие в тяжелом положении по случаю войны, за Ее сочувствие армии и народу русскому, за Ее заботы о нуждах Русского Народа, уход за ранеными и за Ее заботы о них...» Главным средством борьбы с революцией руководители СРН считали созыв монархического съезда, который должен был решить ряд важнейших задач: окончательно преодолеть раскол в монархическом движении и избрать авторитетный общемонархический совет, с которым бы стали считаться правительство и местные власти; предложить обществу программу правых по победоносному завершению войны и послевоенному обустройству России, чтобы лишить либералов оснований заявлять, что программа есть только у них; стать мощнейшей патриотической манифестацией и этим сорвать планы заговорщиков.
Вокруг созыва съезда развернулась серьезная борьба. Руководство СРН летом–осенью 1916 предпринимало попытки добиться разрешения на проведение монархического форума, однако решению вопроса мешала частая смена главы правительства. В нач. дек. 1916 Дубровин и В. П. Соколов, как представители двух течений в СРН, обратились к И. Г. Щегловитову с просьбой выяснить мотивы запрещения монархического съезда. В янв. 1917 Щегловитов, назначенный с 1 янв. председателем Гос. Совета, имел обстоятельную беседу с министром внутренних дел А. Д. Протопоповым, убеждая его в целесообразности монархического съезда. Однако Протопопов, имевший полномочия решить вопрос самостоятельно, решил подстраховаться и передал его на усмотрение председателя Совета министров кн. Н. Д. Голицына, который созыв съезда не разрешил, мотивировав отказ недопустимостью в настоящее время каких бы то ни было политических манифестаций. В февр. 1917 Дубровин приехал в Петроград, чтобы проводить на фронт младшего сына Николая. В начале марта он намеревался вернуться в деревню. Но началась революция. После февральского гос. переворота Дубровин был арестован в числе первых, уже 28 февр. он был доставлен в штаб революции — в Таврический дворец, а затем заточен в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. С 20 апр. по 12 мая Чрезвычайная Следственная комиссия (ЧСК) Временного правительства обыскивала и осматривала опечатанную квартиру Дубровина. Архив ВДСРН, литературу и прочие материалы, представлявшие интерес для следствия, отвезли в Камеру вещественных доказательств ЧСК и, частично, на хранение в бывшее Петроградское охранное отделение. Более трех месяцев 62-летний Дубровин был заключен в каземате Петропавловки, в июне 1917 он был переведен на офицерскую гауптвахту. В это время столичные газеты в красках описывали, как Дубровин организовывал убийства М. Я. Герценштейна, Г.Б.Иоллоса и А. Л. Караваева, а также покушения на жизнь С.Ю.Витте. Дубровин направил в ЧСК протест против этих беспочвенных обвинений либеральной прессы. В ответ ЧСК объявила заключенному, что опровержение частных газетных заметок не входит в ее обязанности. Летом же Дубровин обратился в Министерство юстиции с ходатайством об освобождении из-под стражи по болезни. На последовавший запрос министерства юстиции ЧСК ответила, что даже если Дубровин будет привлечен в качестве обвиняемого, то мерой пресечения вряд ли будет избрано содержание под стражей. Однако и после этого лидер СРН остался в заточении. О его жизни в революционных застенках не сохранилось практически никаких свидетельств.
Только служивший секретарем ЧСК Временного правительства поэт А. А. Блок в своих записных книжках оставил краткую запись после посещения Дубровина 27 мая в камере Петропавловской крепости. По мнению Блока, у Дубровина были «галлюцинации». И далее: «Дубровин, всхлипнувший и бросившийся целовать руку Муравьева [председатель ЧСК Временного правительства], — потом с рыданием упал на койку (гнусные глаза у старика)». На основании этой фрагментарной записи трудно сделать какие-то выводы о состоянии лидера СРН. Только 2 нояб. 1917, когда февралистский режим уже рухнул и в стране царила неразбериха, решением анонимного чиновника внесудебной комиссии Министерства юстиции Дубровин был освобожден. Документ разрешал ему свободное проживание по всей России. Поначалу Дубровин жил в гостинице с женой, приехавшей в Петроград хлопотать об освобождении мужа, и племянницей. Затем он с женой переехал в Москву к старшему сыну Александру, который служил пом. начальника Казанской железной дороги. С 12 дек. 1917 Дубровин жил в Москве по адресу Денисовский пер., д. 9, кв.1. Из боязни ареста сын запретил отцу не только выходить из дома, но даже появляться в передней. Вскоре Дубровин сильно заболел и более года был прикован к постели. Видимо, в это время скончалась его супруга. К апр. 1919 он поправился, с лета вернулся к врачебной практике сначала как частнопрактикующий врач, а с 7 дек. 1919 был зачислен в штат 1-й Лефортовской амбулатории. Только 21 окт. 1920 Дубровин был арестован. Из материалов следственного дела не ясно, что стало причиной ареста, видимо, кто-то донес. 30 окт. 1920 состоялся первый допрос бывшего председателя СРН. Дубровину было предъявлено обвинение «в организации и участии целого ряда убийств [так в подлиннике], погромов, инсинуаций, затемнений, подлогов и пр. в качестве Председателя «Союза Русского Народа», его закулисной деятельности». 31 окт. состоялся второй и последний допрос. 1 нояб. следователь Фельдман составил заключение по делу Дубровина, в котором написал, что считает обвинение «в организации до революции убийств, погромов, инсинуаций, подлогов, стремящихся всей своей деятельностью задушить освобождение России доказанным». В тот же день Особый отдел ВЧК вынес постановление по обвинению Дубровина «в активном душительстве освободительного движения в России» и предложил Коллегии ВЧК «бывшего председателя Союза Русского Народа А. И. Дубровина — расстрелять». Однако Дубровин не был сразу же расстрелян. По-видимому, среди чекистской головки не было единодушия, как убить председателя СРН. Одни считали, что расстрелять нужно тайно. Другие настаивали на инсценировке гласного судебного процесса. Так, начальник Оперативного отдела ВЧК Футорян 8 апр. 1921 составил служебную записку, в которой писал: «Считаю нужным передать Ревтрибуналу и приговорить к расстрелу. Если Зап[адная] Европа когда-либо оправдывала наш красный террор, то Дубровин один из таких. Все еврейство всего земного шара будет безусловно благословлять этот расстрел. Нет смысла расстреливать без Рев[олюционного] Триб[унала]. Следовало бы присоединить к этому делу дело Колесникова — знаменитого прокурора по делу Шмидта (1905) и вместе судить». На записке резолюция Г.Ягоды: «Т.Фельдману. Поставить на президиум». Президиум ВЧК 14 апр. 1921 постановил расстрелять Дубровина без инсценировки судебного процесса. Сведений о том, когда и где был расстрелян Дубровин, нет. Предполагается, что он расстрелян 14 апр. или вскоре после 14 апр. Впрочем, и тут есть нестыковка. Почему-то записка Фельдмана тогдашнему главному чекистскому палачу Шанину («Направить это дело Шанину для приведения приговора в исполнение») датирована 11-м апреля, т. е. тремя днями ранее заседания Президиума ВЧК. Место захоронения председателя СРН неизвестно. Дубровин был реабилитирован 7 сент. 1998 по заключению Генеральной прокуратуры РФ. Дубровин был женат на девице Елене Ивановне, от брака с которой у него было два сына Александр (15 авг. 1879) и Николай (15 нояб. 1881). Старший сын окончил Институт путей сообщения и служил инженером на железных дорогах, к 1920 году он был пом. начальника Казанской железной дороги. Николай закончил Морское училище, в 1914 году был лейтенантом Российского флота, участвовал в Первой мировой войне, в 1919–1920 служил в Красной армии начальником оперативного отдела ЗападноДвинской флотилии.
Соч.: Открытое письмо Митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию. СПб., 1906; [с приложением письма Н.Дурново в редакцию «Русского знамени»]. 1907; Тайна судьбы. (Фантазия-действительность). СПб., 1907; Плоды Персидской конституции. СПб., 1908; Братья-союзники! Обращение к СРН. СПб., 1908; Куда временщики ведут Союз Русского Народа. Т. 1–2. [Сост. А. И. Дубровин]. СПб., 1910–1911.
Лит.: Блок А. А. Записные книжки. М., 1965; Богоявленский Д.Д. Проблема лидерства в Союзе Русского Народа. Дисс. ... к.И. Н. М., 2002; Булатович Д. И. П. А. Столыпин и А.И. Дубровин. СПб., 1909; Кирьянов Ю. И. Дубровин Александр Иванович // Политические партии России. Конец XIX — первая треть ХХ века. Энциклопедия. М., 1996; Его же. Правые партии в России. 1911 — 1917 гг. М., 2001; Правые партии. 1905–1917. Документы и материалы. В 2-х тт. / Сост., вст. ст., коммент. Ю. И. Кирьянова. М., 1998; Следственное дело доктора Дубровина. Публ. В. Г. Макарова // Архив еврейской истории. Международный исследовательский центр российского и восточноевропейского еврейства. Т. 1. М., 2004; Степанов А. Д. Дубровин Александр Иванович // Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. ред., сост. О. А. Платонов, сост. А. Д. Степанов. М., 2003; Его же. Верный Богу, Царю и народу. Александр Иванович Дубровин (1855–1921) // Воинство Святого Георгия. Жизнеописания русских монархистов начала ХХ века. Сост. и ред. А. Д. Степанов, А. А. Иванов. Спб., 2006; Степанов С. А. Черная сотня. 2-е изд., доп., и перераб. М., 2005; Яковлев Н. Н. 1 августа 1914. Изд. 3-е, доп. М., 1993. Арх.: ГАРФ. Ф. 116 (Всероссийский Дубровинский Союз Русского Народа). Оп. 1–2. А. Степанов