Емельянов, Василий Семенович

(1901–1969), ученый металлург. Лауреат Сталинской премии (1942, 1951). Член‑корреспондент Академии наук СССР (1953). Герой Социалистического Труда (1954).
Вспоминая весну 1940, в книге «На пороге войны» B.C. Емельянов пишет: «Вопрос о литых танковых башнях будет рассматриваться на этот раз уже в Политбюро. Отправляемся вместе с Носенко в Кремль.
В приемной главным образом военные из Автобронетанкового управления. Здесь же Тевосян – уже нарком черной металлургии…
Докладывал Ворошилов, держа в руке проект решения, подготовленного комитетом обороны. Сталин подошел к нему и взял листок. Прочитал его и, обращаясь к начальнику Автобронетанкового управления Я.Н. Федоренко спросил:
– Какие тактико‑технические преимущества имеет новая башня?
Федоренко стал говорить о том, что литую башню можно изготовлять в литейных цехах, в то время как для производства башни старого типа требуются для штамповки отдельных деталей мощные прессы.
– Я вас не об этом спрашиваю. Какие тактико‑технические преимущества имеет новая башня, а вы мне говорите о технологических преимуществах. Кто у вас занимается военной техникой?
Федоренко назвал генерала И.А. Лебедева.
– Здесь он?
Генерал Лебедев поднялся, Сталин повторил вопрос. Лебедев заколебался и начал по существу повторять слова, сказанные Федоренко.
Сталин нахмурился и сердито спросил:
– Вы где служите: в армии или в промышленности? Я третий раз задал вопрос о тактико‑технических преимуществах новой башни, а вы мне говорите о том, какие возможности открываются перед промышленностью. Может быть, вам лучше будет перейти на работу в промышленность?
Генерал молчал. Я почувствовал, что решение о переходе на литые башни может быть не принято, и, подняв руку, попросил слова. Обращаясь в мою сторону. Сталин сказал:
– Я спрашиваю о тактико‑технических преимуществах.
– Я об этом и хочу сказать, Иосиф Виссарионович.
– Вы что, военный?
– Нет.
– Что вы хотите сказать? – с недобрым выражением лица спросил Сталин.
Я достал из папки карточки с результатами обстрела брони и подошел к Сталину.
– У старой башни, сваренной из отдельных деталей, имеются уязвимые места – сварные швы. Новая – монолит, она равнопрочна. Вот результаты испытания обоих типов на полигоне путем обстрела.
Сталин посмотрел карточки, вернул их мне и сказал:
– Это соображение серьезное.
Он отошел в другой конец комнаты.
– Скажите, а как изменится положение центра тяжести танка при переходе на новую башню? Конструктор машины здесь?
Поднялся конструктор.
– Если и изменится, товарищ Сталин, то незначительно.
– Незначительно – это не инженерный термин, вы считали?
– Нет, не считал.
– А почему? Ведь это военная техника.
Я хотел высказать свое мнение и, подняв руку, громко произнес:
– Иосиф Виссарионович!
Сталин посмотрел в мою сторону, и вновь я увидел на его лице прежнее выражение.
«Почему он так смотрит на меня?» – подумал я.
А Сталин отвернулся и прошел дальше в противоположный от меня угол комнаты. Я сел.
И вдруг шепот сидящего сзади от меня разъяснял все:
– Никогда не называйте его Иосиф Виссарионович – это он позволяет только очень узкому кругу близких людей, для всех нас – он Сталин. Товарищ Сталин.
Вдруг обернувшись к конструктору и не спуская с него глаз, Сталин спросил, как изменится нагрузка на переднюю ось танка.
Конструктор, встав, тихо сказал:
– Незначительно.
– Что вы твердите все время «незначительно» да «незначительно», скажите, вы расчеты делали?
– Нет, – тихо ответил конструктор
– А почему?
Конструктор молчал. Сталин положил на стол, находившийся у него в руках листок с проектом решения и сказал:
– Я предлагаю отклонить предложенный проект постановления как неподготовленный. Указать товарищам, чтобы они с такими проектами в Политбюро не входили. Для подготовки нового проекта выделить комиссию, в состав которой включить Федоренко, его, – он указал на наркома автотракторной промышленности С.А. Акопова, – и его, – палец Сталина указывал на меня».