сохранившиеся письма и записки Л. направленные им разным адресатам.
В настоящее время известны 108 писем Л. 33 лицам: И. И. Бецкому, Варсонофию, Д. И. Виноградову, М. И. Воронцову, Р. И. Воронцову, А. А. Вяземскому, И. Ф. Генкелю, И. Г. Гмелину А. М. Голицину, М. В. Головиной, И. А. Корфу, Г. Ф. Миллеру, Д. Ф. Михаэлису Г. Г. Орлову, Ф. Г. Орлову, К. Г. Разумовскому. В. Н. Татищеву, Г. Н. Теплову, В. К. Тредиаковскому, Ж. А. Формею, Ф. М. Цанотти, И. А. Цильху, И. А. Черкасову, И. Г. Чернышеву, Я. Я. Штелину, И. И. Шувалову, П. И. Шувалову, И. Д. Шумахеру Л. Эйлеру и Шведской Академии наук. Наибольшее количество писем было адресовано И. И. Шувалову. Их переписка длилась чуть более 10 лет и длительное время носила достаточно дружественный характер.
В своих письмах Л. делился заботами, рассказывал о делах и состоянии различных работ, которые он вел на протяжении этого времени, не раз просил о защите от недоброжелателей, ходатайствовал о пенсии для вдовы академика Г. В. Рихтера и др. Особенно важным было письмо, в котором Л. давал советы Шувалову по организации Московского университета. Последнее письмо Шувалову Л. написал уже тогда, когда Екатерина II посоветовала Шувалову уехать заграницу «для поправления здоровья».
В нем Л. в очень осторожной форме упрекает Шувалова: «Ваше высокопревосходительство ведаете, сколько благополучия мог бы я получить, когда бы прежние ваши предстательства не приведены были в закоснение происками моих недоброжелателей; ныне же, милостивый государь, имеете случай наградить оный урон равномерным благодеянием». Л. далее просит своего адресата представить его на вакантное место почетного члена Парижской Академии наук. (Осталось неизвестным предпринимал ли Шувалов какие-либо шаги в этом направлении, но просьба Л. осталась неудовлетворенной). Стоит отметить, что в форме «писем» к Шувалову написаны стихотворное «Письмо о пользе стекла» и «Письмо о размножении и сохранении российского народа», но они не были письмами в настоящем значении этого слова, а научными трактатами. Сохранилось 16 писем, написанных Л. графу М. И. Воронцову, также бывшему длительное время его покровителем. Эта переписка носила более официальный характер и стала приобретать несколько иной тон после того, как Воронцов также вынужден был на некоторое время уехать из России. Ему Л. помогал в приобретении некоторых научных приборов и посылал свидетельства о своих успехах и достижениях в науки, которыми Воронцов мог оперировать, представляя Л. в почетные члены Академии наук Болонского института (как известно, Воронцову это удалось). К содействию Воронцова Л. обращался в наиболее важных случаях: благодарил за успешное ходатайство о пожаловании ему земель и крестьян для фабрики цветного стекла в УстьРудицах, просил добиться у императрицы места вице-президента АН, согласия на пожалование Привилегий Академическому университету и др. Следующим по количеству сохранившихся писем адресатом Л. был академик Я. Я. Штелин. Впрочем, почти все они были в нашем понимании не письмами, а записками, написанными по разным служебным поводам, иногда с некоторым озлоблением, а иногда в дружеском тоне. Почти все они написаны по-немецки и лишь последнее (предположительно также адресованное Штелину) на русском языке с приглашением поболтать и «выкушать чашку чая». Среди писем Л. сохранилось 6, адресованных И. Д. Шумахеру. Все они носят служебный характер и также написаны на немецком языке. На латинском языке Л. написал 5 писем Л. Эйлеру.
В первом из них (от 16 февраля 1748 г.) Л. благодарит его за благоприятный отзыв о работах, посланных Шумахером Эйлеру на апробацию, а второе – «Письмо к Л. Эйлеру от 5 июля 1748 г.» – представляет собой научный трактат.
В третьем письме, написанном почти через год, Л. сообщает, что собирался пополнить свои заметки об отношении «тяжести и массы» в соответствии с присланными ему Эйлером ответами на предыдущее письмо, но не сделал этого по недостатку времени.
В конце Л. сообщает свои соображения о законе пропорциональности упругости воздуха его плотности и свои сомнения о приложимости этого закона «к любому сжатию воздуха».
В четвертом письме (12 февраля 1754 г.) Л. сообщает о своих опытах по созданию цветных стекол и разработке теории цветов, а также о получении земель и крестьян и о постройке фабрики цветного стекла. Кроме того, он пишет о своих занятиях Российской историей и о нежелании «омрачить старость великому мужу» (Хр. Вольфу) публикацией своих мыслей о монадах.
В ноябре того же года Л. обращается к Эйлеру за поддержкой в его опровержениях выступления некоего Арнольда против работ Л., опубликованных в первом томе «Новых комментариев» (см. «Рассуждение об обязанностях журналистов...»). Последнее, недописанное и, по всей вероятности, не отправленное письмо Л. к Эйлеру, было полно раздражения, вызванного поддержкой Эйлером С. Я. Румовского, «комнатной собачки Тауберта». Из остальных писем выделяются те, что написаны новому покровителю Л. графу Г. Г. Орлову и его брату Федору.
В них Л. снова просит поддержки в его борьбе за свои права и с неприятелями наук российских. Что же касается других адресатов, то письма к ним носят служебный или официальный характер, кроме единственного сугубо личного письма его «сестрице» Марии Васильевне Головиной, в котором Л. сообщает о жизни в Петербурге своего племянника Миши Головина. (ПСС. Т. 10. С. 413-599, 792-888. Т. 11. С.11-20, 187-192.)