ЕРМОЛОВ Алексей Петрович

— генерал от инфантерии (1772—1861); происходил из старинной, но небогатой дворянской фамилии Орловской губернии; еще в малолетстве был записан в л.-гв. Преображенский полк. Полученное им домашнее воспитание Е. впоследствии дополнил большой начитанностью. Боевое поприще начал в артиллерии, под начальством Суворова. В 1798 г., в чине подполковника, внезапно подвергся опале, заключен был в крепость, а затем сослан на жительство в Костромскую губернию, где воспользовался свободным временем для основательного изучения латинского языка. С воцарением императора Александра I Е. был снова принят на службу и принимал деятельное участие в кампаниях 1805—07 гг. Будучи начальником штаба армии Барклая-де-Толли, особенно отличился в Бородинской битве, где вырвал из рук противников взятую уже ими батарею Раевского. В 1813 и 1814 гг. командовал разными отрядами. В 1817 г. Е. назначен главноуправляющим в Грузию и командиром отдельного кавказского корпуса. Представленный им Александру I план действий на Кавказе был одобрен, и с 1818 г. начинается ряд военных операций Е. в Чечне, Дагестане и на Кубани, сопровождавшихся постройкой новых крепостей (Грозная, Внезапная, Бурная) и наведших сильный страх на горцев. Он подавил беспокойства, возникшие в Имеретии, Гурии, Мингрелии, и присоединил к русским владениям Абхазию, ханства Карабагское и Ширванское. Гражданское управление краем обнаружило в Е. выдающиеся способности администратора и государственного человека: благосостояние края увеличилось поощрением торговли и промышленности; кавказская линия перенесена на более удобную и здоровую местность; организованы лечебные учреждения при местных минеральных водах; значительно улучшена Военно-Грузинская дорога; на службу за Кавказом привлечены люди даровитые и образованные. В 1826 г. совершился перелом в жизни и службе Е. Хотя он, озабоченный усилением персиян на наших границах, неоднократно и настоятельно требовал присылки на Кавказ новых войск, но его опасениям не давали веры, а потому, при внезапном вторжении полчищ Аббаса-Мирзы и вызванном им мятеже магометанского населения, малочисленные войска наши очутились в трудном положении и не могли действовать с желаемым успехом. Неудовлетворительные известия из Закавказья вызвали неудовольствие императора Николая против Е.; в Грузию, как бы в помощь Е., послан был генерал-адъютант Паскевич, которому поручено было лично от себя доносить обо всем императору. Это подало повод к неудовольствиям между обоими генералами, которых не мог прекратить и посланный для того Дибич. В марте 1827 г. Е. просил увольнения от службы, покинул Кавказ и окончательно удалился от дел, хотя через несколько лет получил звание члена государственного совета. Последние годы своей жизни он проживал частью в своем орловском имении, частью в Москве, где пользовался особенным почетом и уважением. В войну 1853—56 гг. москвичи избрали его начальником ополчения своей губернии; но звание это было лишь почетным, так как престарелый Е. неспособен был больше к военной деятельности.

Ср. записки Е.: "Материалы для Отечественной войны 1812 г.", М., 1864 г.; "Русская Старина" и "Русский Архив" разных годов.

{Брокгауз}

Ермолов, Алексей Петрович

— генерал от артиллерии, герой всех наших войн с Наполеоном, положивший проч. основание покорению Кавказа, один из самых выдающихся и популяр. людей в России первой полов. XIX в.; род. в 1777 г. Образование свое Е. закончил в Благород. пансионе при Моск. университете. По обычаю того времени рано записанный в службу в лейб-гвардии Преображенский полк, Е. в 1792 г. был произведен в кап. в Нижегород. драг. п. и назначен адъютантом к генерал-прок-ру гр. Самойлову, при котором служил его отец. Не удовлетворенный этой службой, он перевелся в артиллерию, был зачислен во 2-й бомбардир. батальон и в окт. 1793 г. назначен репетитором в инж. и арт. шляхет. корпус (впоследствии 2-й кадетск. корпус). Однако и педаг. деятельность не смогла удовлетворить Е., и в 1794 г. он перешел в строй, чтобы принять участие в войне с Польшей. Здесь он сразу зарекомендовал себя выдающ. боев. офицером, заслужил лестн. отзывы от генерала Дерфельдена и за отличие при штурме Праги из рук самого Суворова получил орд. св. Георгия 4 кл., чем впоследствии особенно гордился. По возвращении в СПб. Е. был командирован за границу сопровождать чин-ка Вюрста, имевшего поручение ликвидировать денеж. счеты госуд. казначейства с Генуэз. банком. В Италии, бывшей в 1795 г. театром войны между Австрией и Францией, Е. выхлопотал через гр. Самойлова и Безбородко назначение состоять при австр. главнокомандующем Девисе, питавшем к русским величайш. уважение после сраж. при Рымнике, участником которого он был. Е. принял участие в ряде боев. дел с французами, но, по дипломат. соображениям, был вызван в 1796 г. в СПб. и зачислен в состав экспедиц. корпуса гр. Вал. Зубова, принял участие в походе в Персию и за штурм Дербента был награжден орд. св. Владимира 4 ст. Поход был прерван смертью Имп-цы Екатерины II, и Е., по возвращении в Россию произведенный в подполк., был зачислен в арт. батальон Иванова, в котором, по выражению Аракчеева, "у семи офицеров был один мундир". Донос смоленского губ-pa на сводн. брата его, Каховского, повлек за собой арест Е. К этому прибавилось еще и раздражение Имп. Павла против фамилии Е. вообще, вследствие того что один из братьев Е., Александр Петрович, был недолгое время "в случае" у Имп-цы Екатерины. Предполагают, что Государь даже смешал братьев, ошибочно думая, что дело касается бывш. фаворита. Е. был посажен в крепость, а бумаги его отправлены на просмотр самому Государю. Найдя среди них интерес. описание камп. 1794 г. и планы разл. сражений, Павел I смилостивился и повелел освободить Е. Выслушивая от генерала Линденера объявление о своем помиловании, Е. не м. удержаться от язвительн. вопроса — за что он был взят и за что теперь помилован — и, по доносу о том Линденера Государю, снова был арестован, отвезен в СПб., заключен в Петропавл. крепость и предан воен. суду. В объяснении своем для суда Е. снова не удержался от таких выражений, которые не понравились Имп-ру, и Е. был сослан на житье в Кострому. Здесь ссылку с ним делил друг. будущий герой Отеч. войны, М. И. Платов. Е. усердно занимался самообразованием, выучился у местн. протоиерея латин. языку и в подлиннике изучил рим. классиков, уделяя особое внимание "Запискам" Ю. Цезаря и Титу Ливию. Костром. губернатор Ламб, близкий к Кутайсову человек, предлагал ему свое заступничество через последнего пред Государем, но Е. не пожелал быть обязанным фавориту и оставался в ссылке до восшествия на престол Имп. Александра I. Освобожденный Е., по собств. его признанию, "с трудом получил (в 1802 г.) роту кон. артиллерии", расположенную в Вильне. Мирная служба его томила. "Мне 25 л., — занес он тогда в свои записки, — недостает войны". Последняя не заставила себя долго ждать: в 1805 г. рота Е. была назначен в состав армии Кутузова, двинутой в помощь Австрии против Франции. Догоняя армию, Е. шел все время "ускорен. маршами", но, несмотря на 2-месяч. поход. представил по дороге свою роту Кутузову в таком образц. порядке, что последний сказал, что будет иметь его в виду, и оставил роту в своем распоряжении как резерв артиллерии. Под Амштеттеном Е. был в первый раз в бою с кон. артиллерией, "к-рой употребление, — признается он, — я столько же мало знал, как и все другие. Возм-сть двигать ее удобнее прочей артиллерии, — прибавляет он, — истолковала мне обязаность поспешать всюду, и потому попал я с гусарами" (Мариупол. полка). Бросившись к ним на помощь, он остановил неприятеля и дал эск-нам возм-сть собраться и удержаться на месте под сильн. натиском противника, а занятием одной возвыш-сти и метк. огнем не допустил неприятеля устроить батарею, которая могла нанести больш. вред нашим войскам. Однако награды за этот подвиг Е. не получил, несмотря на представление Кутузова, т. к. этому воспротивился Аракчеев, обиженный "неблагоразумным и дерзким", по собств. признанию Е., возражением ему на какое-то замечание, сделанное Аракчеевым на смотру Ермолов. роты еще в Вильне. Под Аустерлицем, когда кав. дивизия генерал-адъютанта Уварова была смята и обращена в бегство франц. конницей, Е. не поддался общей панике и остановил свою батарею, "предполагая действием оной удержать преследующую нас конницу". Но первые же орудия, которые он мог "освободить от подавляющей их собствен. кав-рии", сделав неск. выстрелов, были взяты, люди переколоты, и сам Е., под которым была убита лошадь, захвачен в плен. Он был уже близко от франц. линии, когда на выручку ему явился полк. Елисаветград. гусар. п. Шау с неск. людьми Харьков. драг. п. и отбил его от французов. Наградами за эту кампанию Е. были орд. св. Анны 2 ст. и чин полк. В камп. 1806—1807 гг. Е. проявляет инициативу, смелость, распоряд-сть и находч-сть в самых трудн. обстоятельствах. При отступлении от Голымина, вследствие крайн. изнурения лошадей и дурн. дороги, нашими войсками было брошено ок. 40 батар. орудий. "Той же участи, — пишет Е., — должна была подпасть и моя рота, но, захватя брошенных, выпряженных лошадей от друг. рот, я избавился стыда лишиться орудий без выстрела". При отступлении за Нарев Е., по собств. инициативе, зажег 2 квартала в м. Маков, чтобы заревом их осветить приближение неприятеля к единств. мосту через Нарев, по которому шли наши войска и обозы. И, действ-но, благодаря этому ему удалось метк. огнем 40 op., которыми он командовал в этот день, обеспечить спокойн. переход через реку. Однако за произведенный пожар Е. едва не подвергся ответственности. Под Морунгеном, когда наша конница неожиданно была атакована, Е. немедленно привел свою кон. роту "и, превосходством огня и преимущ-вом возвыш. местоположения отогнав батарею (неприятеля), доставил нашей коннице удоб. отступление". Под Вольфсдорфом артиллерия Е. была весь день в ужас. огне, но вся тяжесть боя легла более всего на его кон. роту: "Нельзя было обойтись без содействия ее в лесу и даже ночью, и она направляла выстрелы или на крик неприятеля, или на звук его барабана". При отступлении к Прейсиш-Эйлау Е. с ротой находился в авангарде и картечью отражал теснившего его неприятеля. В день сражения при Прейсиш-Эйлау рота Е. находилась сперва на прав. фланге нашего боев. расположения, но, когда обнаружилось наступление корпуса Даву на наш лев. фланг, Е. был двинут туда вместе с друг. кон. ротою (Богданова). Прибыв на место и снявшись с передков, Е. оставил при себе лишь самое необход. количество зарядов, отослал передки и лошадей и объявил людям, что "об отступлении , помышлять не должно". Брандкугелями он зажег д. Ауклапен, принудив тем неприятеля ее очистить, а картечью 30 ор. отразил все атаки до подхода корпуса Лестока, который и обратил неприятеля в бегство. Багратион представил Е. за это дело к орд. св. Георгия 3 ст., но награда эта была дана гр. Кутайсову, примкнувшему к Е. в конце боя. При ночн. нападении на Цехерн, близ Петерсвальде на р. Пассарге, рота Е. была поставлена в лесу, в засаде, прикрытая нарубленным ельником; он подпустил прот-ка на картеч. выстрел и своим огнем совершенно его рассеял. Под Гутштадтом Е. с ротой был "в ужаснейшем огне", картечью сбил непр. батарею и, "вытерпев" руж. огонь прот-ка, отступил последним из авангарда, зажегши город в неск. местах. Под Гейльсбергом Е. опять был в самой кипени боя. Непр. кав-рия, прорвавшая наши боев. линии, атаковала с тылу батарею Е. и взяла неск. орудий, затем отбитых обратно. На Е. бросилось неск. франц. кирасир, и он, по собствен. его признанию, спасся от нов. плена лишь благодаря быстроте своей лошади. В этом же бою Е. дал замечат. ответ на замечание адъютанта В. К. Константина Павловича, что франц. колонна слишком близко подходит к батарее: "Я буду стрелять, когда различу белокурых от черноволосых". И, подпустив французов на такую именно дистанцию, Е. открыл огонь и обратил неприятеля в бегство. И, наконец, под Фридландом Е., располагая 40 op., мужественно боролся с артиллерией Сенармона; когда же войска наши были приведены ею в расстройство, он вместе с Багратионом и Раевским тщетно старался привести их в порядок. Посланный затем Багратионом привести из резерва какую-нибудь батар. роту, Е. встретил по дороге отступавшие 4 ор. из бригады Осипова и приказал им остаться на месте. На заявление офицера, что у него нет зарядов, Е. сказал: "Я вам приказываю не оставлять вашего места: чрез ваше отступление образуется интервал, коим неприятель м. воспользоваться; если ваше нач-во останется тем недовольно, доложите, что вы это сделали на основании приказания полк. Е.". Так, он еще в шт. офиц. чинах умел брать на себя ответ-ность и не бояться ее. Наградами ему в эту кампанию были: за Голымин — зол. шпага, за Прейсиш-Эйлау — орд. св. Владимира 3 ст., за Гутштадт и Пассаргу — орд. св. Георгия 3 кл., а за Гейльсберг — алмаз. знаки орд. св. Анны 2 ст. В. К. Константин Павлович, особое расположение которого снискал Е. в эту кампанию, дважды представлял его к чину генерал-майора, но безуспешно. Эта война положила начало популярности Е. в армии. Его оценили Багратион, Беннигсен, Милорадович, а солдаты, когда замечали роту Е., выезжавшую на позицию, и особенно его самого, громко кричали:, "Напрасно француз горячку порет, Е. за себя постоит!" Им импонировали его удаль, мужество, громад. рост и молодцеватая внушит. наружность. Однако неблаговоление Аракчеева продолжалось, и Е., оскорбленный новым грубым его замечанием на инспектор. смотру в авг. 1807 г., выразил желание оставить службу. Но лишиться Е. было уже не так просто. Он стал известен самому Государю, который пожаловал его роте петлицы и при особом рескрипте препроводил ему 1 т. руб. для награждения наиб. отличившихся н. чинов. После объяснения с Е. Аракчеев не только изменил свое отношение, но и стал с тех пор ему покровительствовать. Е. был произведен в 1808 г. в генерал-майоры и назначен инспектором части к.-арт. рот, а в 1809 г., при сформ-нии армии для предполагавшейся войны с Австрией, ему было поручено командование отрядом рез. войск и охрана нашей ю.-зап. границы в пределах Волын. и Подольск. губ. На этом посту Е. проявил не только большую деятельность, но и склонность к суров., решит. мерам. В то время в герц-ве Варшавском формировалась, по инициативе Наполеона, польск. армия, и польск. помещики Волыни и Подолии стали формировать из своих людей отряды и переходить с ними в пределы герцогства. Решено было пресечь это, и Е. дана власть отправлять захватываемых при переходе через границу в Киев для отправки далее в Сибирь и Оренбург. край. Считая эту меру мало действ-ной, Е. на свой страх приказал расстреливать тех, кто будет взят при переходе границы с оружием и в большой партии. "Я употребил строгие весьма меры, — пишет Е. в своих записках, — но не было сосланных". Надзор за границей и командование рез. войсками не удовлетворяли Е., и он стремился попасть на театр войны с Турцией. "Мне нужна опытность и случай оказать некоторые способности, — говорил он, — ибо, служа во фронте арт. офицером, я мог быть известен одною смелостью, а одна таковая в чине генерал-майора меня уже не удовлетворяла". Не получив туда назначения, он стал проситься на Кавказ бригад. командиром, но и в этом ему было отказано. Сменивший гр. Аракчеева на посту воен. министpa Барклай де Толли мало знал Е. и не был склонен содействовать ему по службе. Однажды, по поводу одной претензии Е. на то, что его обошли наградой, он откровенно признался: "Правда, что я упустил из виду службу вашу". Один Государь не забывал Е. и приказал ему передать, что впредь все назначения Е. будут зависеть от него "и что он ни в ком не д. иметь нужды". В 1811 г. Е., по избранию Государя, был назначен командиром гв. арт. бригады, а затем, одновременно с командованием ею, ему было вверено сперва командование гв. пех. бригадой (л.-гв. Измайлов. и Литов. пп.), а затем и гв. дивизией. Когда же настал 12-й год и ясно обрисовалась неизбежность войны с Наполеоном, Е. был назначен начальником штаба 1-й Зап. армии (Барклая де Толли). Это было насмешкой судьбы, ибо с Барклаем у Е. были отношения холодные, чисто служебные, с Багратионом же, командующим 2-й Зап. армией, — дружеские, сердечные, а между тем отношения обоих командующих между собою были крайне натянуты, даже явно враждебны. Е. попал в щекотливое и затруднит. положение, но вышел из него с честью; руководясь единственно пользою отеч-ва, он, как мог, старался смягчить эти отношения, устранить раздражение, сгладить шероховатости. В докладах Барклаю он передавал дерзкие и колкие отзывы Багратиона "в выражениях самых обязательных", а в письмах Багратиону холодность и грубость Барклая представлял "в видах приятных"; в результате Багратион писал Е., что не ожидал найти в Барклае столько хорошего, как нашел, а Барклай говорил, что он не думал, чтобы с Багратионом можно было служить с такой приятностью. Угадав истин. причины нежелания Барклая соединиться с Багратионом, Е. мужеств-но воспротивился намерению первого дать отдел. направление 2-й армии: "Вы не смеете сего сделать, — говорил он Барклаю, — вы д. соединиться с кн. Багратионом, составить общ. план действий и тем исполнить волю Государя". Багратиону, не желавшему подчиниться Барклаю, он писал: "Принесите ваше самолюбие в жертву погибающему отеч-ву, уступите другому и ожидайте, пока не назначится человек, какого требуют обстоятельства". Точно так же он и других стремился одушевить к общ. пользе, подчинить ей вопросы их самолюбия и личн. интересов. Зная это свойство Е., Государь при отъезде своем из армии поручил ему с полн. откровенностью осведомлять себя письмами о всех событиях в армии. "Это была обязаность трудная, опасная, — говорит Д. В. Давыдов в своих воспоминаниях об Е., — на которую отваживались не многие истор. лица, потому что она никогда не оканчивалась в пользу тех, на которых возлагалась, но она была выполнена Е. с редкою добросовестностью. Самые ожесточ. недоброжелатели его не могли сказать, чтобы Е. написал что-либо другое Государю, кроме как о нек-рых ошибках Барклая, всему свету известных и давно уже оцененных, о вреде от отсутствия единства в ко-манд-нии армиями и о малом доверии, питаемом войсками к главнокомандующему, что было вполне справедливо". Из лиц, бывших в армии, он ни о ком (кроме генерала Эртеля) не отозвался дурно, хотя записки его и полны резк. характеристиками многих. Однако письма эти, данные Государем для прочтения Кутузову при отправлении его к армии, все же изменили отношение последнего к Е., сменив старое расположение подозрит-стью, а став затем известными и Барклаю де Толли, породили еще большую холодность этого "ледовитого немца" к Е. Вследствие всего этого положение Е. в конце камп. 1812 г. было таково, что он писал одному из своих друзей: "Служить не хочу и заставить меня нет власти". Между тем заслуги Е. в Отеч. войну были выдающимися. Его настояниям пред Барклаем были обязаны наши армии соединением под Смоленском, его энергии и распорядит-сти — организация его обороны, наступление к Рудне и благополуч. отход от Смоленска, во время которого Е., по уполномочию от Барклая, совершенно самостоятельно и блестяще руководил боем у с. Заболотье (7 авг.). В начале Бородин. сражения Е. находился при Кутузове, который после полудня, в критич. для лев. фланга нашей армии момент, послал туда Е. с поручением "привести в надлежащее устройство" артиллерию 2-й армии, расстроенную долгой и тяжкой борьбой с превосход. в числе артиллерией французов. Проезжая неподалеку от батареи Раевского, только что взятой прот-ком, Е. тотчас же бросился к ближайш. VI корпусу, взял батальон Уфим. п., лично повел его бегом к батарее, а 3 кон. ротам велел отвлечь на себя огонь прот-ка и не более как в 20 мин. штыками отбил батарею у французов. 3 часа затем Е. оставался на батарее, организуя ее оборону и руководя ею, пока не был сильно контужен в шею картечью. Назначенный после Бородин. сражения и смерти Багратиона начальником гл. штаба обеих армий (управления которых были объединены), Е. на совете в Филях высказался за новый бой под Москвой. Его прозорливости, инициативе и решит-сти обязаны мы тем, что предупредили Наполеона в Малоярославце, а упорн. защитой его, вдохновленной Е., заставили свернуть франц. армию на старый, пройденный уже ею и разоренный путь, что привело ее к катастрофе. Узнав от Сеславина, что армия Наполеона идет от Тарутина по Боровской дороге, Е. орлин. взором оценил обстоят-ва, проник в замысел прот-ка открыть себе путь к Днепру через Калугу, через богатый запасами край, и на свой страх, именем главнокомандующего, изменил направление корпуса Дохтурова, двинув его спешно на Малоярославец. Это и решило участь Наполеона. После сраж. под Малоярославцем, в котором Е. принимал самое деят. участие, обороняя город, он, по поручению Кутузова, шел все время в ав-рде армии при отряде Милорадовича, отдавая ему приказания именем главнокомандующего, и его энергии много обязано преслед-ние прот-ка своею настойчивостью. Наградою Е. в Отеч. войну был только чин г.-л., данный ему за сраж. при Заболотье; представление же Барклая де Толли о награждении Е. за Бородино орд. св. Георгия 2 ст. не было уважено Кутузовым. По переходе за Неман должность начальника гл. штаба армий была упразднена, и Е. был наименован начальником артиллерии всех действующих армий. "Вместе с звучн. сим именем получил я, — пишет Е., — часть обширную, расстроенную и запутанную, тем более, что в каждой из армий были особен. начальники артиллерии и не было ничего общего". Тернии нов. поста сказались быстро. Наша неудача под Люценом была приписана Витгенштейном недостатку зарядов в артиллерии, и это неосноват. обвинение было причиной смещения Е., который вернулся к команд-нию гв. пех. дивизией. После сраж. при Бауцене Е. был вверен авангард, с которым он блистат-но выдержал у Рейхенбаха атаки французов, руководимые самим Наполеоном. Витгенштейн, донося Государю, писал: "Я оставил на поле сражения на 1½ часа Е., но он, удерживаясь на нем с свойственным ему упрямством гораздо долее, сохранил тем В. Вел-ву ок. 50 op.". В сраж. под Кульмом Е. заменил ран. Остермана-Толстого и одержал решит. победу, решившую участь камп. 1813 г. Наградой ему за нее был орд. св. Александра Невского. Государь был оч. доволен Е. и сказал, что Кульмск. победой "Е. укрепил за собою гвардию". И действ-но, в 1814 г. он получил в командование Гв. корпус, а за отличия при взятии Парижа — орд. св. Георгия 2 кл. Во время Венск. конгресса (Е. была поручена обсервац. армия на австр. границе, и когда Наполеон вернулся с о-ва Эльба во Францию, Е. был двинут с передов. корпусом из Кракова к Рейну. Как ни спешил Е., события разыгрались ранее его прибытия на театр войны. Сдав в Познани командование корпусом Паскевичу, Е. вернулся в Россию. Аракчеев рекомендовал его Государю на пост воен. мин-ра: "Правда, назначение Е. было бы для многих весьма неприятно, — говорил он, — п. ч. он начнет с того, что перегрызется со всеми, но его деятельность, ум, твердость характера, бескорыстие и бережливость его бы вполне впоследствии оправдали". Государь предпочел дать ему друг. назначение: в апр. 1816 г. Е. был назначен главнокомандующим в Грузии, командиром отд. Грузин. корпуса и в то же время чрезвыч. и полномоч. послом в Персию. Это дипломат. поручение Е. выполнил блистательно: Персия отказалась от своих земел. притязаний, и до 1826 г. наши отношения с нею были вполне дружественны. Вернувшись из Персии в Тифлис. Е. всецело отдался умиротворению Кавказа. "Это огром. крепость, — говорил он, глядя на громады гор, — надобно или штурмовать ее, или овладеть траншеями; штурм будет стоить дорого, и успех его не верен, так обложим же ее". И в течение 10 л. он вел постепен. атаку Кавказа. Обложение гор на сев. фронте началось перенесением укрепл. линии с Терека на Сунжу, на которой и был создан в 1818 г. опор. пункт — крепость Грозная. Затем Сунжен. линия была продолжена до Касп. моря и закреплена постройкой крепостей Внезапная (1819) и Бурная (1821); то же сделано на р. Малке против кабардинцев и на Кубани — против закубан. черкес. племен. Затем от Сунжи в глубь чечен. лесов протянулись просеки, чрез которые двинулись в горы наши отряды. Непокор. аулы стирались с лица земли, и "мошенники", как постоянно и официально называл Е. горцев, все глубже загонялись в горы; сомнител. верности вассалы — ханы Шекинский, Карабахский и Ширванский — были упразднены, и южн. сторона Кавказ. хребта была закреплена за нами; мятежи в Имеретии, Мингрелии и Абхазии были подавлены, победы над акушинцами, лезгинами и аварцами закрепили за нами и вост. фронт Кавказа — Дагестан. Имя Е. стало грозою горцев. Его богатыр. рост, бесстрашие, простота жизни, прозорливость, осведомл-сть о всех замыслах прот-ка, быстрота, с которой он появлялся то тут, то там, твердость в слове, великодушие к врагу доблестному и беспощадная, неумолимая суровость к врагу тайному, к нарушителям слова и клятвы — все это придало образу Е. в представлениях горцев размеры фантастические, гигантские. Среди своих войск Е. пользовался восторжен. любовью за заботу об интересах солдат и офицеров, справедливость в оценке заслуг их, честность, простоту жизни, стойкое отстаивание своих подчиненных. Он запретил изнурять войска фронт. ученьями, увеличил мясн. и вин. порцию, разрешил носить вместо касок папахи, вместо ранцев холщ. мешки, вместо шинелей зимой полушубки, выстроил войскам прочн. шт. кв-ры, на сбереженные им суммы от команд-ки в Персию выстроил в Тифлисе госпиталь и всячески старался скрасить тяж. жизнь войск. В расходы по управлению краем Е. внес строгий принцип экономии, отказался даже от пожалованной ему аренды и тем не менее на небол. средства сделал для края оч. много: усовершенствовал пути сообщения, устроил лечеб. зав-ния при минерал. водах, содействовал торговле, промыш-сти (особенно горн. промыслу) и колонизации. Он завязал сношения с средне-азиат. народами, командировал в Закасп. край H. H. Муравьева (впоследствии Карского), отстоял часть вост. бер. Черн. моря от предрешенной уже уступки его Турции. Прозванный "проконсулом Кавказа", Е. правил им почти полновластно, с холод. расчетом, планомерно, настойчиво и энергично осуществляя свой план замирения края. Режим его управления вполне оправдывал прозвище, данное Е. еще в 1812 г.: "l´homme aux grands moyens". И Кавказ верно и быстро шел к подчинению рус. владычеству. Смерть Имп. Александра I остановила деятельность Е. Имп. Николай I никогда не благоволил к нему, относился подозрит-но к его независ. характеру, Кавказ. армию под нач-вом Е. считал распущенной, зараженной "пагубн. духом вольномыслия", ибо острый язык, злая ирония создали и самому Е. репутацию "либерала". Вторжение персиян в наши пределы в июле 1826 г. послужило поводом к обвинению Е. в непредусмотрит-сти, хотя о близкой возм-сти войны с Персией он неоднократно предупреждал еще Имп. Александра, да и война не застала Е. врасплох: уже 2 снт. Мадатов разбил персиян при Шамхоре, а 4-го занял Елисаветполь. Успехи прот-ка ограничились лишь уничтожением Микракского поста да разорением одной нем. колонии в Грузии. Тем не менее на Кавказ был прислан Государем его любимец Паскевич с "разрешением" Е., "в случае нездоровья или другого непредвидимого препятствия, вверить ему (Паскевичу) командование корпусом как старшему после вас" (т. е. Е.). Поручив Паскевичу командование войсками, Е. подал прошение об отставке, мотивируя ее тем, что, "не имев счастья заслужить доверенность" Государя, он понимает хорошо, как д. беспокоить его, Государя, мысль, что "при теперешних обстоят-вах дела здешн. края поручены человеку, не имеющему ни довольно способности, ни деятельности, ни доброй воли". 27 мрт. 1827 г. Е. был уволен от должности и поселился в Москве, где стал одной из самых заметных и популяр. фигур. Обаяние его имени, его личности, его прошл. заслуг было таково, что, когда он появлялся в общ-ве, одетый в черн. фрак с Георг. крестом, полученным из рук Суворова, в петлице, — все, даже дамы, вставали. Удаление его, этого "льва", "на покой" произвело во всей России больш. сенсацию, и даже осторожный И. А. Крылов отозвался на это событие басней "Конь". В 1830 г. Е. был назначен чл. Государственного Совета, но от участия в заседаниях его уклонялся и скоро отпросился в Москву; предложили ему быть председ-лем генерал-аудиториата, но он ответил, что "единствен. утешением считает привязанность войск и не может быть наказателем". В 1853 г. Моск. дворянство избрало Е. начальником губерн. ополчения, но вести его в Крым Е. по старости уже был не в силах. 35 лет прожил Е. в Москве не у дел и дожил до того момента, когда возвращение к его системе покорения Кавказа увенчало, наконец, дело полн. успехом, а молодого кн. А. И. Барятинского — лаврами победителя и чином фельдмаршала. Е. умер 21 апр. 1861 г. в Москве и погребен в Орле, в церкви Троиц. кладбища. Е. женат не был, но от разн. связей имел детей: Виктора (от черкешенки Сюйды), Севера и Клавдия (от черкеш. Тотай) и Николая, получивших от Имп. Александра II права закон. детей, и дочь Софию (Саниат), оставшуюся в мусульманстве и вышедшую замуж за горца Махай-Оглы. Имя Е., как шефа, носят 152-й пех. Владикавк. п. и 2-я к.-арт. батарея. 24 фвр. 1911 г. последовало Выс. соизволение на открытие всерос. подписки для сооружения в г. Орле памятника Е. В нем нуждается и Кавказ, где только над землянкой Е. в г. Грозном имеется ныне скромный бюст его. Е. имел своеобраз. наружность, напоминающую нечто львиное: огром. рост, богатыр. сложение, круп. черты лица под шапкою густ. волос, сдвинутые брови с глубокой складкой между ними придавали его лицу суров. выражение, небол. огнен. серые глаза глядели строго и определенно. Горские женщины недаром пугали им своих детей. Рассказывают, что, представляясь в 1831 г. в Москве Имп-це, он неск. минут не подходил к ее руке, опасаясь своею наружностью испугать Имп-цу, и приблизился к ней только после того, как она неск. привыкла к его виду. Наружности Геркулеса соответствовала и душа Е., "l´ame antique", — как называл Е. один из умнейших людей его времени, гр. Каподистрия. Честолюбивый и независимый, он был горд с высшими и любезен с равными и низшими. В этом враги его видели стремление к популярности, но Е. желал не ее, а "души" подчиненных, чтобы двигать ее на подвиги. Слова "А. П. приказал", "А. П. послал" имели магич. действие и преодолевали все трудности. Уменье говорить с солдатами, воодушевлять их, у Е. было необык-ное; вдохновенный и красноречивый перед ними, он был язвительно остроумен в обществе. Известна его просьба "произвести в немцы", выраженная в век Барклаев, Витгенштейнов, Бенкендорфов, Нессельроде. Пламенный патриот, он всегда и во всем берег честь рус. имени. Когда в Париже в 1815 г. Государь, недовольный смотром войск, приказал арестовать на гауптвахте трех наших полк., Е. напомнил ему, что их будет стеречь иностр. караул. Государя не убедил этот довод, и Е. исполнил приказание только после бурн. объяснения с В. К. Николаем Павловичем. Получив однажды запрос об уступке Турции части Черномор. побережья, Е. ответил: "Если воля Вашего Вел-ва неотвратима, то прошу прислать мне преемника для приведения ее в исполнение". В век сентиментализма и идей Свящ. Союза он всегда оставался на почве фактов и реал. пользы России. Верно оценивая первые, он шел к достижению второй настойчиво, стремит-но и сильно действующими средствами. Эта политика восполняла ему недостаток материал. средств, бывших в его распоряжении, и сокращала время. С умом госуд. человека он соединял в себе львиное мужество солдата, тонкий стратег. расчет и уменье выдающегося полководца быстро ориентироваться в обстановке. (М. П. Погодин. А. П. Ермолов, материалы для биографии, М., 1864; И. Ф. Дубровин. История войны и владыч-ва русских на Кавказе, СПб., 1888; Потто. Кавказ. война; Пл. Зубов. Подвиги рус. воинов в странах кавказских, СПб., 1834—1836; Д. В. Давыдов. Сбор. сочинений; Ф. М. Уманец. Проконсул Кавказа, СПб.; Записки А. П. Е., М., 1866; Акты Кавказ. археограф. комиссии. Т. VI; Александр Ермолов. А. П. Ермолов, биограф. очерк, изд. Имп. рус. в.-истор. общ-ва, СПб., 1912. Библиография о Е. помещена в журн. "Рус. Библиофил", 1911).

{Воен. энц.}

Ермолов, Алексей Петрович

член Госуд. сов., бывший главнокомандующий на Кавказе, генерал от артиллерии, р. 1776, † 11 апр. 1861 г.; автор "записок".

{Половцов}