Феодор Козьмич

— сибирский отшельник, личность которого легенда отожествила с императором Александром I, якобы ушедшим от мира (а не умершим) в 1825 г. и скрывавшимся в неизвестности в течение многих лет. Несмотря на то что исторические документы, относящиеся к кончине императора Александра I в Таганроге 19 ноября 1825 г., категорически отвергают возможность подобного предположения, тем не менее легенда эта до настоящего времени служит предметом всестороннего исследования. Скудость фактических данных (большинство которых основано опять же на преданиях, слухах и молве народной) о жизни Ф. К. в Сибири и полное отсутствие сведений о его происхождении и прошлом мешают исследователям поднять завесу с таинственной истории старца-отшельника, возбуждающего интерес даже помимо сближения его с царственным двойником, почившим в Таганроге.

Жизнь Ф. К. становится нам до некоторой степени известной только начиная с 1836 г., когда ему было уже около 60-ти лет. Осенью этого года он был задержан в Красноуфимске (Пермской губ.), как не помнящий родства бродяга, и, после тщетных увещаний назвать себя, наказан плетьми и сослан на поселение в Томскую губернию. В марте 1837 г. с 43-ей партией ссыльных Ф. К. прибыл в Боготольскую волость и был приписан к деревне Зерцалы, но поселен на Краснореченском казенном винокуренном заводе, где смотритель отнесся к нему очень внимательно; не отягощая старца работой, он доставлял ему все необходимое. Так прожил Ф. К. около пяти лет, а в 1842 г. переехал в Белоярскую станицу и поселился здесь в избе, выстроенной для него казаком Семеном Николаевичем Сидоровым. Чем и как существовал здесь "безродный" старик — неизвестно. Возможно, что окрестные крестьяне, среди которых уже распространилась слава о его святой жизни, заботились о нем. Известно, что они часто посещали его, обращаясь к нему за советом и духовной помощью. Старец им не отказывал в этом, но, тяготясь многолюдством, спустя несколько месяцев покинул Белоярскую свою келью и перешел по месту своей приписки в деревню Зерцалы. Здесь жил он некоторое время в келье, выстроенной для него отбывавшим срок наказания каторжанином Иваном Ивановым, но затем, вероятно в поисках уединения, стал часто менять свое местопребывание, переходя из деревни в деревню. В 1843 г. он, по слухам, некоторое время работал на золотых приисках Попова в Енисейской тайге. Шесть лет спустя Ф. К. снова поселился близ села Краснореченского, где для него устроена была келья богатым местным крестьянином Иваном Гавриловичем Латышевым. Утомленный годами и долгой скитальческой жизнью, старец, по-видимому, искал покоя, но это ему с трудом удавалось. Как часто бывает в подобных случаях, чем больше уединялся благочестивый отшельник, чем строже и воздержаннее была его жизнь, тем больше возбуждал он интереса к себе, тем больше росла его популярность. Восемь лет прожил Ф. К. у Латышева; за это время последний несколько раз, по просьбе старца, перемещал его келью, но громкая молва повсюду находила ее. Старца посещали здесь и местные жители, и случайные путешественники, среди которых, полагают, бывали и высокопоставленные лица. Несколько раз навещал его здесь преосвященный Афанасий, епископ иркутский; в конце 50-х годов пасеку Латышева посетил, тогда еще молодым человеком, граф Л. Н. Толстой, проведший целый день в келье старца. По свидетельству современников, Ф. К. с некоторыми посетителями беседовал на иностранных языках, в беседах своих он обнаруживал большие и разнообразные познания, знакомство со светской жизнью, с придворными порядками, с бывшими государственными людьми. Обладая великолепной памятью, он с увлечением рассказывал о минувших годах, об Отечественной войне, о пребывании императора Александра І в Париже; говорил обо всем, как очевидец, но о своей роли во всех этих событиях никогда не упоминал, точно так же, как никогда не говорил ни о своем происхождении, ни о своем прошлом. Очевидно, он не хотел, чтобы и другие касались этого вопроса; но таинственность, которой окружал он себя для этого, имела совсем обратное действие: келья загадочного отшельника все больше и больше привлекала к себе любопытства.

Из местных жителей особенно заинтересовался Ф. К. томский купец Ceмен Феофанович Хромов. Часто посещая старца, он убедительно просил его переселиться к себе в окрестности Томска. Приглашению Хромова Ф. К. последовал в конце 1858 г., после того как его любимица, сирота-крестьянка Александра Никифоровна, снабженная его советами и указаниями, уехала от него на юг России. Поселившись в келье на так называемой "Хромовской заимке", в 4-х верстах от города, Ф. К. провел здесь последние пять лет своей жизни. Скончался он 20-го января 1864 г. (80-ти лет — согласно метрической записи о его кончине) и погребен на кладбище томского Алексеевского монастыря. На могиле его сперва водружен был скромный крест с надписью: "Здесь погребено тело Великого Благословенного старца Феодора Козьмича, скончавшегося в Томске 20 января 1864 года", в настоящее же время там выстроена часовня.

Еще за несколько лет до смерти Ф. К. в Сибири стали носиться слухи о царственном якобы происхождении томского отшельника. Почитатели старца охотно поддерживали эти толки, окружавшие его особым ореолом величия, и в речах Ф. К. искали подтверждения своих предположений. Но Ф. К., как уже сказано, упорно отмалчивался, когда речь заходила о его прошлом, или отвечал загадочно: "Это Бог знает".

Когда в конце 60-х годов купец С. Ф. Хромов поехал по делам в Петербург, разнесся слух, правда ни на чем не основанный, будто он повез к императору Александру II какие-то важные бумаги, принадлежавшие старцу Ф. К., и легенда перебросилась в Европейскую Россию. Здесь она нашла благодарную почву для своего дальнейшего развития, соединилась с давно позабытыми слухами, волновавшими общество в 20-х годах, о том, будто вместо императора Александра Павловича похоронено было другое лицо, а сам государь удалился в неведомый монастырь, и в этом фазисе стала сопоставляться с некоторыми историческими данными из жизни императора Александра І: не раз высказанным им намерением в свое время отречься от престола, последним отъездом его из столицы, давнишней склонностью его к мистицизму и проч. Сама по себе красивая и заманчивая, легенда влияла на мистически настроенные умы, приобретала себе приверженцев и привела к тому, что даже такой серьезный знаток Александровской эпохи, как Н. К. Шильдер, готов был поверить сибирской легенде о своем любимом герое. Отказавшись, по-видимому, от попытки доказать ее правдивость, не рискуя стать в противоречие с имевшимися в его распоряжении историческими материалами, Шильдер тем не менее в IV томе своей "Истории царствования императора Александра І", излагая легенду о Ф. К., прозрачно намекает на ее допустимость. Под влиянием Шильдера и кн. В. В. Барятинский заинтересовался этим вопросом. В своей книге "Царственный Мистик" он делает попытку отожествить личность императора Александра І со старцем Ф. К. и с этой целью подвергает критике документы, относящиеся к болезни и смерти императора в Таганроге. Автор считает возможной симуляцию кончины государя, но в руках его нет ни одного документа, который бы показал читателю, каким именно образом мог быть совершен такой беспримерный в истории подлог. Доводы кн. Барятинского в пользу его гипотезы, будто вся официальная история о последних днях императора Александра І составлена была позже, как бы по заказу, вообще малоубедительны. Он основывает свои предположения главным образом на том, что все подлинные записи обрываются на 11-м ноября и возобновляются опять лишь позже, в 20-х числах. "Мне лично, — пишет он, — кажется, что именно 11-го ноября случилось что-то особенное, чего мы не знаем, но что невольно заставляет призадуматься". Между тем беспристрастное рассмотрение тех же исторических материалов, на которые ссылается кн. Барятинский [подробный журнал кн. П. М. Волконского о ходе болезни государя, записки медиков Виллие и Тарасова, акты о кончине, протокол вскрытия тела, письма разных лиц, близко стоявших к императору, и между ними особенно письма императрицы Елизаветы Алексеевны, А. Д. Соломки и др.], и строгий психологический анализ их в статье великого князя Николая Михайловича "Легенда о кончине императора Александра I в Сибири" (СПб., 1907 г.) приводят к неоспоримому доказательству факта кончины императора в Таганроге 19 ноября 1825 г., а следовательно, и к логическому отсюда выводу, что Ф. К. не мог быть Александром.

Кто же был таинственный старец, пока остается нерешенным. О нем не сохранилось почти никаких документов; переписка его, если и существовала таковая, то, во всяком случае, пока нигде не обнаружена. Из писаний самого Ф. К. дошло до нас только несколько лоскутков бумаги: 1) четыре листочка в виде ленты, на которых имеются отдельные слова, обрывки изречений, буквы, цифры и дата: 26 марта 1837 г., — эта так называемая "тайна" Ф. К., которую, несмотря на самые тщательные розыски ключа, пока еще никому не удалось разгадать; 2) конверт с надписью: "Милостивому государю Семиону Феофановичу Хромову от Феодора Козьмича", и наконец 3) копия с записки, представляющей набор изречений из священного писания и датированная 2-м июня 1849 г.

В упомянутой выше статье "Легенда о кончине императора Александра І в Сибири" великий князь Николай Михайлович высказывает предположение, что благочестивый старец, быть может, был побочным сыном императора Павла Петровича в бытность его наследником престола (от вдовы С. Ст. Чарторижской, урожденной Ушаковой), Семеном Афанасьевичем, получившим в свое время фамилию Великого, но за недостатком фактических данных и эта гипотеза пока не может быть доказана. Следует иметь в виду и еще лиц, исчезновение коих было таинственно. Например, в 1827 г. бесследно пропал бывший кавалергард, камергер Федор Александрович Уваров (род. в 1780 г.).

Таким образом, вопрос об определении личности Ф. К. остается пока открытым.

Н. К. Шильдер, "Император Александр І, его жизнь и царствование", т. IV, СПб., 1904 г. — Вел. кн. Николай Михайлович, "Легенда о кончине императора Александра I в Сибири в образе старца Федора Козьмича" ("Исторический Вестник", 1907 г., и отдельно). — Д. К. Тарасов, "Воспоминания" ("Русская Старина", 1871—72 гг.). — Записки Елисаветы Алексеевны (Библиотека Его Величества). — Записки Волконского. — Записки Виллие. — Последние дни жизни императора Александра I. СПб., 1827 г. — "Taganrog ou les derniers jours d´Alexandre I", traduit du russe par D. Priklonskoy. St. Petersbourg, 1834. — И. Данилевский, "Таганрог, или Подробное описание болезни и кончины императора Александра І", Москва, 1828 г. — Его же, "Дух венценосных супругов в Бозе почивающих императора Александра І и императрицы Елисаветы", Москва, 1820 г. — Е. Ковалевский, "Граф Блудов и его время" (царствование императора Александра I), С.-Петербург, 1866 г.). — "Histoire de la maladie et des derniers moments de l´empereur Alexandre, fondée sur les informations les plus authentiques" (Гос. Арх. Разряд 3, № 130). — Василич, "Легенда об императоре Александре І и старце Феодоре Кузьмиче" (4 издания). — А. А. Голомбиевский, "Легенда и история" ("Русский Архив", 1908 г.). — Сказание о жизни и подвигах старца Феодора Козьмича, подвизавшегося в пределах Томской губернии с 1837 по 1864 г." (СПб., 1891 г.). — Романов, "Старец Феодор Козьмич", Томск, 1912 г. — Кн. В. В. Барятинский, "Царственный мистик" (СПб., 1912 г.). — A. A. Кизеветтер, "Александр І и старец Феодор Кузьмич" ("Русские Ведомости", 1912 г., № 299). — Сборник биографий кавалергардов, т. III, стр. 133.

А. Г.

{Половцов}