ФИЛИПП-ФРАНСУА-НАЗЕР ФАБР Д´ЭГЛАНТИН

1755—1794) Французский поэт, драматург и политический деятель. Во время Французской революции увлекся политической деятельностью. Якобинец. Избирался в Конвент (1792). В конце 1793 года примкнул к дантонистам. В январе 1794 года был арестован, предан суду и обвинен в заговоре с целью реставрации монархии. 6 апреля его казнили. В преддверии французской революции, названной потомками Великой, Филипп-Франсуа-Назер Фабр жил в Париже. Этот сочинитель-актер промотал на женщин все свои деньги и дошел до крайней нищеты. Рассказывают, что он взял себе псевдоним Фабр дЭглантин потому, что в 1773 году ему присудили «Золотой шиповник» на Цветочных играх за сонет в честь Богоматери. На самом деле его талант отметили скромнее – «серебряной лилией», хотя псевдоним наводил на мысль о высшей награде. Многие годы он бродил по дорогам Европы с труппой актеров, играя пьесы собственного сочинения, восхваляя принцев за несколько экю, распевая песенки, а главное, укладывая в свою постель всех актрис подряд. В Страсбурге он женился на Николь Годен; в Тионвиле его арестовали за долги; в Льеже ему заплатили пять луи за «хвалу Гретри»; в Женеве он стал любовником пылкой буржуазки, устраивавшей у себя буйные оргии; наконец, в Маастрихте он сочинил очаровательный романс, его первые строчки знают все французы даже сегодня: «Дождь идет, дождь идет, моя пастушка…» В конце 1781 года он жил на улице Французского Театра, недалеко от Клуба кордельеров, и был любовником очаровательной актрисы Мари-Элизабет Жоли, ради которой бросил годом раньше жену. Эта связь не мешала ему находиться более чем в близких отношениях с актрисами и субретками, на которых он тратил те немногие деньги, которые платил ему маркиз де Хименес за переписывание некоторых документов… Однако он хотел бы менять партнерш каждый день, дабы «в целях исключительно гуманных, – по словам одного историка, – познакомить всех француженок с благотворным влиянием его мужественности»… Однажды Фабр довел до изнеможения нескольких актрис театра французской комедии, он был их «сменным любовником». История эта имела довольно забавные последствия. Вот как описывал эту историю Ле Бриссе в «Скандальных хрониках времен революции»: «После ужина в кафе Прокопа Фабр отправился с пятью юными актрисами и несколькими друзьями к некоему Дюбару, жившему на улице Старинной Комедии в доме № 26. Там они много пили, и молодые женщины стали жертвами любопытного явления: хмель ударил им не в голову, а несколько ниже. Они быстро разделись и начали крутиться перед мужчинами с распутным видом. "Чтобы удовлетворить меня, – сказала одна из них, растянувшись на софе, – понадобится полк солдат". Это было, конечно, не более чем преувеличение, но Фабр воспринял его всерьез. "Я заставлю вас сложить оружие, – заявил он, – я один заменю всех солдат и всех офицеров, о которых мечтаете вы и ваши подруги…" Фабр кинулся к дивану и мгновенно овладел цитаделью молодой женщины. Через некоторое время она капитулировала с громким криком. Но будущий член Конвента не согласился на перемирие и, не жалея противника, продолжил "обстрел". Задыхающаяся актриса выдержала второй приступ и запросила пощады. Но Фабр как истинный солдафон хотел продемонстрировать всю мощь своей «артиллерии» и, сделав последний "выстрел", оставил белокурое дитя бездыханным на поле боя… Совершив сей подвиг, Фабр выпрямился с широкой улыбкой. Он мог гордиться собой. Лишить женщину сил таким галантным способом – это уже нечто из ряда вон выходящее, но затушить пламя актрисы театра французской комедии – это подвиг, достойный героев античности… Четверо других актрис немедленно потребовали, чтобы Фабр подверг их такому же лечению. Драматический автор храбро кинулся в атаку. И одержал четыре блестящие победы. Когда все актрисы лежали без чувств на ковре, Фабр захотел доказать, что силы его неисчерпаемы, и спросил хозяина, хороша ли собой его горничная. Тот ответил, что ей шестнадцать и она свежа как роза, он лично за это отвечает. "Позовите ее, – сказал Фабр, – у меня еще есть силы". Субретка немедленно явилась. Увидев лежащих на ковре голых бесчувственных актрис, она решила, что Фабр задушил их, и с безумными воплями выбежала на улицу. Полицейские, сидевшие в кафе Прокопа, и несколько посетителей прибежали и ворвались в салон Дюбара. Их шумное появление привело в чувство актрис. Открыв глаза, они с невероятным смущением заметили, что какие-то незнакомцы с интересом разглядывают их прелести. Подбежав к окну, они судорожно завернулись в занавески, а полицейские, извинившись за вторжение, поспешили рассказать всему кварталу о том, какой ужин устроил Фабр дЭглантин актрисам "Комеди Франсез". Увы! Бедняга Фабр стал жертвой слишком большой мужественности. Актрисы в ярости от того, что их видели голыми совершенно чужие незнакомые люди, ушли, хлопнув дверью, а субретка, совершенно потрясенная этой историей, закрылась у себя в комнате. Несчастный Фабр, честно удовлетворивший пятерых актрис, вынужден был отправиться к девицам в Пале-Рояль, чтобы тоже получить удовольствие…» Мари Жоли, естественно, стала известна вся эта история, и она разозлилась. Актриса написала Фабру высокопарное письмо, в котором сообщала ему о разрыве. Получив обрекавшее его на вечное проклятие письмо, Фабр дЭглантин отправился забывать свою прекрасную подругу в притон, содержательница которого была «опустошительницей кошельков и жилетных кармашков». Там он «вывел из строя» трех самых пылких ее пансионерок… Чтобы удовлетворять такой темперамент, требовалось немалое состояние, а у бедолаги актера его не было. Поэтому он старался раздобыть деньги всеми возможными средствами. Революция, о которой с восторгом отзывался его сосед Дантон, показалась ему нежданной удачей. Он понял, что, употребив немного хитрости, лицемерия и бесчестности, – а уж этого добра у него было в избытке, – он сможет осуществить свои самые смелые мечты. Терять ему было нечего, и он надеялся, воспользовавшись смутным временем, разбогатеть, поставить свои пьесы, стать знаменитым и завести множество любовниц, которых требовал его неуемный темперамент. В конце 1789 года он записался в секцию кордельеров, куда уже входили Марат, Шометт, Эбер, будущий отец Дюшен и немец Анахарсис Клоц. В начале 1790 года он был уже секретарем Дантона. Его политическая карьера стремительно шла в гору. Он пытался интриговать, связался с подозрительными личностями и стал извлекать выгоду из всех связей будущего трибуна. «Его жизнь жалкого комедианта, – писал Руссель дЭпиналь в книге «Любовная переписка Фабра дЭглантина», – толкала его на то, чтобы все попробовать, на все осмелиться. Для него мир был просто огромным театром, в котором он пытался сорвать аплодисменты. Он без малейшего стыда готовился стать худшим образчиком бесчестного политикана». Как все политики подобного толка, Фабр дЭглантин пользовался привилегиями власти, чтобы укладывать в свою постель женщин. Увлечение женщинами стоило Фабру жизни. Ярый роялист барон де Батц решил использовать продажность некоторых депутатов и опорочить республику. Он остановил свой выбор на революционерах Шабо и дЭглантине, которому дорого обходились любовницы. Как только революционеры положили деньги в карман за оказанную небольшую услугу, барон де Батц приказал еще одному подкупленному им члену Конвента выдать их. Разразился невероятный скандал. Многие депутаты, замешанные в сомнительных делах, немедленно набросились на Шабо и его друзей, надеясь доказать свою порядочность. Поняв, в какое опасное положение он попал, Фабр дЭглантин решил доказать свой «патриотизм» и отвлечь внимание от собственной персоны: он возглавил движение по дехристианизации страны и создал республиканский календарь, очень насмешивший эмиграцию. Но больше всего их изумили имена, придуманные Фабром взамен имен католических святых, упоминаемых в грегорианском календаре. Влюбленный в природу, депутат-поэт придумал для каждого дня вместо имен Жан-Пьер, Поль, Николя, Адриен названия «Пырей», «Корова», «Ревень», «Огурец», «Одуванчик», «Тачка», «Мотыга», «Свинья» и т д. Затем Фабр и Шабо решили ошеломить коллег-депутатов фейерверком гражданских праздников. Продолжая кампанию против католицизма, они добились, чтобы собор Парижской Богоматери перестал быть храмом и назывался Святилищем разума. Освящение нового культа состоялось 20 брюмера (10 ноября) 1793 года. Кортеж появился к десяти часам. Процессию возглавляли депутаты, а между двумя рядами девушек в белом улыбалась толпе «богиня разума» в венке из дубовых листьев. Эту роль Фабр отдал своей любовнице – певице парижской оперы м-ль Майяр. Всю следующую неделю в парижских церквах проходили подобные церемонии, кое-где переходившие в оргии. Новая религия, созданная Фабром и дЭглантином, вскоре вылилась в вакханалию. «Богини разума» превратились постепенно в настоящих куртизанок. Неистовую ярость Робеспьера вызвала роскошная жизнь, которую вели Фабр и его любовница-актриса. Робеспьер приказал арестовать всех протеже барона де Батца как «иностранных агентов». 6 апреля пятнадцать виднейших революционеров, в том числе и автор республиканского календаря Фабр дЭглантин, были обезглавлены.