Галахов Алексей Дмитриевич

(1807—1892) Писатель, критик, историк литературы и педагог Алексей Дмитриевич Галахов (самый известный из его псевдонимов — «Сто один») родился 1 января 1807 г. в городе Сапожок Рязанской губернии в дворянской семье. Начальное образование получил в местном уездном училище. В 1822 г. первым учеником окончил гимназию в Рязани и, несмотря на то, что ему не исполнилось еще шестнадцати лет, был принят на физико-математическое отделение Московского университета. Уже в студенческие годы Галахов опубликовал несколько статей в журнале «Новый магазин натуральной истории, физики и химии».
По окончании курса в 1826 г. он получил от университета стипендию для подготовки магистерской диссертации. Первое время молодой стипендиат продолжал заниматься наукой в области естествознания и даже публиковал в журналах «Московский вестник» и «Московский телеграф» статьи на естественнонаучные темы. Кроме того, в его обязанности входило дежурить по воскресеньям в Зоологическом музее и выполнять отдельные поручения профессоров.
Однако круг интересов и соответственно общения молодого человека уже к 1827 г. значительно изменились. По его собственному признанию, диссертацию он забросил и поступил на службу в Московский цензурный комитет. Но роль чиновника его тоже не устроила, и в начале 1830-х гг. Галахов решил связать дальнейшую судьбу с литературой. В 1832 г. он начинает преподавать русский язык и словесность в женских учебных заведениях.
Выбирая этот род занятий, будущий ученый с самого начала планировал сочетать его с литературно-критическим трудом, причем не механически, а направляя результаты одной работы на пользу другой. Позднее в мемуарах он сравнивал себя с коллегами, которые стремились ради заработка набрать как можно больше учебных часов. Такие учитсля-словссники, по его мнению, быстро теряли должный уровень, поскольку нс имели возможности следить за современной им литературной жизнью. Сам Галахов «боялся запрячь себя исключительно в педагогическую упряжь». Он вспоминал: «У меня были свободные часы, которые я употреблял на знакомство с выходящими в свет сочинениями, чтобы следить за литературным движением, и на составление статей для журналов». Такая позиция сделала Галахова выдающимся учителем-словесником и помогла ему вписаться в круг московских литераторов. В начале 1930-х гг. он знакомится с Н. А. Полевым, Н. И. Надеждиным, а в конце 1834 г. — с В. Г. Белинским, Н. X. Кстчером и В. П. Боткиным. В 1936 г. в журнале «Телескоп» выходит его первая литературно-критическая статья о «пространственной» русской грамматике А. X. Востокова.
Однако настоящее признание пришло к Галахову годом позже, когда была опубликована его рецензия на книгу Белинского «Основания русской грамматики для первоначального обучения». Сам он впоследствии так вспоминал об этом судьбоносном для него событии: «Я послал отчет о ней к Краевскому в «Литературные прибавления к «Русскому инвалиду» — в этом отчете отдано должное его труду, особенность и новость которого (по тогдашнему времени) заключалось в том, что значение частей речи выводилось из разложения предложения, иначе, исходным пунктом этимологии полагался синтаксис. Белинский был очень доволен этим указанием: он благодарил меня, что я выставил напоказ именно то отличие его учебника, которое он сам ценил преимущественно и которым труд его отличается от других трудов по этому же предмету». После этой рецензии началось настоящее сближение критиков, которые ранее были знакомы поверхностно.
Именно Белинский привлек Галахова вместе с другими москвичами из кружка Станкевича к сотрудничеству в «Отечественных записках». Именно под его воздействием складывались эстетические и литературно-исторические взгляды начинающего критика. За 9 лет работы в журнале (с 1839 по 1848 г.) Галахов опубликовал 900 статей и рецензий, в том числе о романе И. И. Лажечникова «Басурман», о сочинениях В. Гюго, о книге М. П. Погодина «Год в чужих краях», о поэзии Е. А. Баратынского и Д. В. Давыдова. Там же он поместил три из четырех своих повестей: «Старое зеркало» (1845), «Ошибка» (1846), «Кукольная комедия» (1847). В первом из этих произведений Белинский отметил много интересных деталей, но упрекнул автора за неестественность развязки и невыдержанность повести в целом. Сказанное критиком можно отнести и ко всей беллетристике Галахова. Сам он спустя некоторое время признавал, что испытал сильное влияние социально-утопических теорий, почерпнутых из романов Жорж Санд.
После того как в 1847 г. Белинский, конфликтно расставшись с издателем журнала, возглавил «Современник», Галахов продолжал сохранять верность «Отечественным запискам». Постепенно он стал для А. А. Краевского одним из главных московских корреспондентов и близким человеком. При этом, сохраняя с Белинским дружественные отношения и искренне полагая, что для русской словесности «лучше два хороших журнала, чем один», критик иногда помещал свои материалы и в «Современнике» (там, в частности, была опубликована его четвертая, последняя повесть — «Превращение»). Более того, когда Белинский вынужден был уехать на лечение, Галахов согласился несколько месяцев замешать его. Однако всякий раз, предоставляя свою статью какому-то другому журналу, он немедленно в письменном виде уведомлял об этом издателя «Отечественных записок».
К началу 1840-х гг. успешно складывалась и педагогическая карьера Галахова. С 1839 г. он начал преподавать в Николаевском сиротском институте. Один из путей преодоления социального зла Галахов видел во всенародном просвещении. На основе собственной почти десятилетней успешной практики он составил и опубликоваз три хрестоматии. Первая из них — и по времени создания, и по значимости — вышла под названием «Полная русская хрестоматия, или Образцы красноречия и поэзии, заимствованные из лучших отечественных писателей» (1842). Она была подготовлена несомненно под сильным влиянием идей, а возможно, и при непосредственном участии Белинского (в качестве советчика). Галахов поместил в ней лучшие произведения современных ему писателей: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и др.
Появление этой хрестоматии вызвало резкую критику со стороны профессора Московского университета С. П. Шевырева и попечителя Московского учебного округа графа С. Т. Строганова. Оба они усмотрели в предложенной автором методике выбора произведений нарушение принципа исторической преемственности при изучении русской литературы, что вело, на их взгляд, к принижению значения некоторых русских писателей. Автор осмелился возражать высокопоставленным авторитетам, отстаивая свой принцип отбора, как максимально соответствующий требованиям учебного процесса. Возникла бурная полемика в прессе, подробности которой Галахов изложил в статье «История одной книги» (1891). Там же он четко сформулировал свою позицию: «Хрестоматия должна была представлять образцы прозы и поэзии, написанные литературным языком нового времени, т. с. обнимающим эпохи Карамзина и Пушкина, не исключая и только что вступившие таланты (Кольцов, Майков, Фет и др.). Таким положением предшествовавшие именитые писатели (Ломоносов, Державин, Сумароков, Княжнин, Херасков) как бы отдвигались на задний план».
Второе издание хрестоматии стало возможным только благодаря посредничеству Ф. И. Буслаева, который дал ей высокую оценку. Вскоре книга стала очень популярным учебным пособием и до 1918 г. выдержала сорок изданий. Вслед за ней вышли в свет «Русская хрестоматия для детей» (1843) и «Историческая хрестоматия церковно-славянского и русского языка» (1848), которая долгое время оставалась единственным пособием для изучения литературы допетровского периода.
Работая над составлением хрестоматий, Галахов углубился в изучение русской литературы XVIII — начала XIX в. В собственно литературоведческих статьях он рассматривал эту литературу в русле идей нарождающейся культурно-исторической школы. В «Отечественных записках» были опубликованы его работы о А. Д. Кантемире, И. Ф. Богдановиче, Я. Б. Княжнине, В. А. Жуковском, Н. М. Карамзине. Еще целый ряд статей: об А. Е. Измайлове, Д. И. Фонвизине, М. Ю. Лермонтове автор разместил в других петербургских журпатах.
В середине 1850-х гг. завершился московский период жизни Галахова: он с сожалением покинул город, ставший для него родным, ради карьеры в столице. Сам Алексей Дмитриевич так оценивал итоги своей московской жизни: «В 1856 году, в октябре по предложению начальства военно-учебных заведений занять в академии Генштаба преподавательское место по кафедре русской словесности, я переселился в Петербург. Тяжело и горько мне расставаться с Москвой после тридцатичетырехлетнего в ней жительства (1822—1856). Москве я обязан университетским образованием, в ней началась моя педагогическая и литературная деятельность, в ней я нажил себе хоть и не обширный, но дорогой мне круг друзей и знакомых, в ней, наконец, устроил мое семейное счастье».
Педагогическая карьера и общественное положение Галахова в Петербурге сложились блестяще. Он до конца жизни руководил кафедрой русской словесности при Николаевской академии Генерального штаба. Кроме того, с 1859 г. Галахов состоял секретарем Литературного фонда. В 1863 г. он стал членом Ученого комитета Министерства народного просвещения, а в 1865 г. — профессором Историко-филологического института. В 1867 г. Алексей Дмитриевич был избран членом Общества любителей русской словесности и в том же году удостоен звания члена-корреспондснта Петербургской Академии наук.
Помимо этого, Галахов активно сотрудничает в периодических изданиях. Во второй половине 1850-х гг. он оказывается в центре литературной полемики: вступает в дискуссию с Добролюбовым, написавшим резкий критический отзыв на статью «Были и небылицы, сочинение имп. Екатерины Второй», а также полемизирует с В. В. Григорьевым в связи с его работой о Т. Н. Грановском. В 1859—1862 гг. критик принимает участие в подготовке к печати Н. X. Кетчером первого Собрания сочинений В. Г. Белинского, для которого составляет перечень не вошедших в него рецензий.
Позднее критические выступления Галахова стали появляться в печати все реже и реже. С большими интервалами в различных журналах выходили его работы: «Мнение о драме А. Н. Островского “Гроза”» (1860), материалы о Н. И. Гнсдиче (1884), статья «О подражательности наших первоклассных поэтов» (1888). Львиную долю времени занимали мемуары, которые автор начал публиковать еще в 40-е гг. и продолжал писать до самой смерти. Личные воспоминания тесно переплетаются в них с изображением общественной жизни того времени. Мемуары содержат рассказы о встречах автора с Белинским, Аксаковым, Катковым, Погодиным и др.
Продолжая активную преподавательскую деятельность, Галахов нс отказывается и от создания новых учебных пособий. Уже в первые годы жизни в Петербурге он составил «Историческую хрестоматию нового периода русской словесности». Но главным и основательно нашумевшим трудом стала «История русской словесности, древней и новой». В сокращенном виде с добавлением раздела «Время Пушкина и Гоголя» она была издана в качестве учебника для средних учебных заведений в Петербурге в 1879 г.
Галахов считал нужным рассматривать литературное произведение в двух аспектах: историческом и литературном. Однако предпочтение он отдавал «эстетической критике», которой руководствовался в выборе материала и его трактовке, даже если речь шла о древнерусской литературе. Поэтому в его «Истории русской словесности...» «эстетическая» критика оказалась превалируюшсй, «историческая» же — выступила противовесом ее строгих приговоров.
Такой подход вызвал серьезные возражения со стороны А. Н. Пыпина и Н. С. Тихонравова. Последний категорически отрицал «эстетический» догматизм Галахова. Особо строгому разбору он подверг часть работы о древней русской литературе, к изучению которой автор не имел склонности. Однако в целом профессор Тихонравов высоко оценил этот труд и даже выбрал его в качестве отправной точки для собственных рассуждений об особенностях русской литературы и методике се изучения. Большое же число замечаний объяснял тем, что работа «вышла, однако, далеко за пределы школьною учебника, уклонилась от своей первоначальной задачи и представляется в настоящее время самостоятельным ученым сочинением...».
Несмотря на высказанные замечания, Тихонравов выступил за присуждение этой работе престижной литературной премии имени графа Уварова. Он писал: «Смею думать, что, увенчавши «Историю русской словесности» г. Галахова одной из Уваровских премий, Академия почтит в этом труде как его несомненные ученые достоинства, так и продолжительную критическую и литературную деятельность автора, результаты которой отчасти внесены в разбор сочинения».
Книга оказалась востребованной преподавателями-словесниками и многократно переиздавалась: до 1915 г. она выходила 21 раз. Эта работа стала последним крупным историко-литературным трудом автора.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ТРУДОВ А. Д. ГАЛАХОВА
Записки человека. М.: Новое лит. обозрение, 1999. 442 с. (Россия в мемуарах).
Историко-литературная хрестоматия нового периода русской словесности: в 2 т. / Сост. А. Галахов. 20-е изд. М.: Т-во В. В. Думнов наел. бр. (Шалаевых; Пг., 1916. Т. I. От Петра до Карамзина. 485 с.; Т. 2. От Карамзина до Пушкина. 476 с.
История русской словесности, древней и новой. 21-е изд. М.: Торг, дом Думнов и К°, 1915. 252 с.
Полная русская хрестоматия, или Образцы красноречия и поэзии, заимствованные из лучших отечественных писателей: 9-е изд., с переменами: в 2 ч. / Сост. и вступ. ст. А. Галахова. СПб.: Тип. штаба Военно-учебн. заведений, 1861. Ч. 1. Сочинения прозаические. (Учебное пособие при изучении теории красноречия). 407 с.; Ч. 2. Сочинения поэтические. (Учебное пособие при изучении теории поэзии.) 4, IX, 3, 444 с.
ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ А. Д. ГАЛАХОВА
Тихонравов Н. С. Задачи истории литературы и методы ее изучения: Рен. на соч. А. Галахова «История русской словесности, древней и новой». СПб., 1863, 1868, 1875 // Собр. соч. Т. I. М., 1898. С. 1-126.
Майков Л. А. Д. Галахов. СПб.: Тип. В. С. Баташева, 1892. 10 с.