Германия в XIV—XV вв

Период конца XIV — начала XVI в. ознаменовался в истории Германии важными сдвигами в ее экономическом развитии, чрезвычайно обострившими классовые противоречия в стране и вызвавшими в ней мощный подъем общественного движения. Это было время подготовки первой в Европе крупной битвы против феодального строя — Реформации и Великой крестьянской войны.
Территория Германии в XIV в.
В XIV в. продолжался распад «Священной Римской империи», начавшийся еще в XIII в. Формально этой империи принадлежала обширная территория в центре Европы, граничившая на востоке с землями Тевтонского ордена, Польшей и Венгрией, а на западе — с графством Фландрия, Францией и герцогством Бургундия. На севере граница империи проходила по берегу Балтийского моря, затем между Голштинией и Дитмаршеном, входившими в состав империи, и Шлезвигом, принадлежавшим Дании, и по берегу Северного моря. На юге, где границы империи местами простирались до Адриатического и Средиземного морей, в ее состав входили некоторые государства Северной Италии (за исключением республик Венеции и Генуи) и французское графство Прованс. На самом деле эти границы империи в XIV в. были лишь номинальными, ибо в их пределах существовали фактически самостоятельные государства — североитальянские, Чехия и Швейцарский союз. Но и собственно германские земли вместе с захваченными германскими феодалами землями западных славян представляли собой целый ряд экономически и политически обособленных территорий.
Положение Германии на мировых торговых путях
Характеризуя причины, которые сделали Германию ареной первого акта буржуазной революции в Европе, Энгельс писал, что это можно во многом объяснить международным экономическим положением Германии в XV в. (См. Ф. Энгельс, Карлу Каутскому, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIX, стр. 418.). К этому времени развитие производительных сил и разделение труда в разных частях Европы и Азии привели уже к значительному расширению мировых связей. На севере Европы велась оживленная торговля между странами, расположенными по берегам Балтииского и Северного морей, главными участниками которой были Новгород на востоке, скандинавские города — на севере, Лондон, нижнерейнские и нидерландские города — на западе. Не менее значительной была торговля между Западной Европой и странами Востока, которая велась по Средиземному морю.
На всех названных торговых путях германские города занимали весьма выгодное положение. Используя это, Штральзунд, Росток, Висмар, Любек, Гамбург и другие северогерманские города, находившиеся в центре северных торговых путей, стремились сосредоточить в своих руках всю посредническую торговлю между Россией, Скандинавскими странами, Англией и Нидерландами. Для этой цели они объединились в XIV в. в так называемый Ганзейский союз (Ганзу), основавший свои заграничные торговые конторы в Новгороде, Каунасе, Бергене, Стокгольме, Брюгге, Лондоне и других городах.
Северный район торговли и крупнейшие торговые центры на Средиземном море — Венеция и Генуя — были связаны торговым путем, проходившим через Альпийские проходы и по Рейну, т. е. также через Германию. Южногерманские и рейнские города сумели использовать свое центральное положение на мировых торговых путях, принимая участие в торговле между Западной Европой и странами Востока. Немецкие купцы были единственными иностранными купцами, которые имели в Венеции свое торговое подворье и за которыми североитальянские города признавали право свободного плавания по Средиземному морю.
Новые явления в промышленном развитии
Выгодное положение Германии на путях мировой торговли имело большое значение для развития ее промышленного производства. К XV в. выделка шерстяных тканей сделалась в Германии, как и в других странах, главной отраслью производства, работавшего на далекие рынки. Значительное развитие овцеводства в Северной Германии и наличие в стране основных красящих веществ создавали благоприятные условия для роста сукноделия. Грубые сукна из немецкой шерсти, более дешевые, чем тонкие сукна Фландрии и Англии, находили выгодный сбыт в районах северных морских торговых путей.
В немецких городах Нижнего Рейна вырабатывались также тонкие сукна из английской шерсти. Значительные успехи были достигнуты в XIV—XV вв. и в других отраслях текстильной промышленности. Хлопчатобумажные изделия и полотно хотя и производились главным образом для продажи на местных рынках, однако вывозились также в Италию, Испанию и другие страны. Большие изменения произошли в XIV—XV вв. и в области обработки металлов, центром которой был крупнейший тогда в Германии город Нюрнберг.
Успехи промышленного развития приводили в ряде случаев к возникновению в Германии первых элементов капиталистических отношений — рассеянной мануфактуры. Об этом свидетельствовали: сосредоточение в руках одного предпринимателя больших масс сырья, получавшегося часто из отдаленных мест, расчленение процесса производства на ряд отдельных стадий, каждая из которых составляла функцию особого разряда ремесленников-специалистов, и наличие частной собственности на сравнительно крупное оборудование, необходимое в текстильном производстве, например в прядении или крашении. Все это, а также сами условия сбыта на отдаленные рынки приводили в Германии уже в XV в. к тому, что процесс производства в целом часто оказывался подчиненным руководству одного обладавшего капиталом купца, который связывал отдельные стадии этого процесса. Такой купец-предприниматель, выделявшийся иногда из среды разбогатевших ремесленных мастеров, превращал непосредственных производителей фактически в зависимых от него наемных рабочих, несмотря на то, что они продолжали работать у себя на дому.
Особое место в Германии занимала горная промышленность. Горные богатства являлись собственностью князей и императоров, которые, нуждаясь в деньгах, отдавали рудники в заклад различным денежным магнатам за крупные суммы. Так, в конце XV и в начале XVI в. богатейшие горные промыслы Германии — разработки серебра, свинца, меди и золота в рудниках Саксонии, Гарца, Шварцвальда, Зальцбурга и Тироля, попали в руки крупных торгово-ростовщических фирм, прежде всего Фуггеров и Вельзеров. С целью увеличения доходов с промыслов эти денежные магнаты прибегали к расширению разработок, к углублению шахт и установке в них водоотливных и воздухопроводных сооружений.
Проникновение владельцев крупных капиталов в горную промышленность значительно ускорило начавшийся еще раньше процесс разорения тех крестьян-рудокопов, которые добывали руду на участках, предоставлявшихся им (на определенных условиях) горной администрацией князей и императора. Теперь эти крестьяне-рудокопы были не в состоянии работать самостоятельно ввиду усложнившейся техники горного дела и новых условий сбыта, принявшего массовый характер и требовавшего больших количеств добытого продукта. Разоренные крестьяне-рудокопы были вынуждены работать на промыслах в качестве наемных рабочих, подвергаясь самой бесчеловечной эксплуатации, характерной для этой ранней стадии капиталистических отношений. Эта эксплуатация уже в XV в. вызвала открытые выступления горнорабочих Саксонии и Тюрингии, направленные против крайне низкой заработной платы.
Однако развитие экономики Германии тормозилось рядом обстоятельств. Отдельные города и районы страны не были связаны между собой. Успехи овцеводства и производства шерстяных тканей на севере Германии очень мало затрагивали другие части страны. То же самое можно сказать и о промышленности южногерманских городов, связанных главным образом с рынками Италии и Испании и со средиземноморской торговлей. Между востоком и западом Германии почти вовсе не было обмена. Наряду с этим в Германии имелось много таких мелких городов, которые лежали в стороне от главных торговых путей и представляли собой местные центры сравнительно замкнутой округи. Горнопромышленные районы Германии, где в производстве господствовали крупные торгово-ростовщические дома, в свою очередь были мало связаны экономически с другими районами страны. Росту мировых связей Германии, как и Италии, не предшествовало, таким образом, ее внутреннее экономическое объединение. Немецкие города достигли значительного промышленного развития и начали играть центральную роль в мировой торговле, до того как в Германии возник и сложился внутренний национальный рынок. Даже между немецкими городами одного и того же района не было единства. Примером может служить характер торгового союза северогерманских городов — Ганзы. Образование этого союза в XIV в. объяснялось не какой-либо внутренней экономической связью между его членами, а задачами внешней торговли. Каждый город, член Ганзейского союза, имел свои особые интересы и нередко вступал в борьбу с другими членами союза. Экономической разобщенности Германии соответствовали ее политическая раздробленность, господство и произвол территориальных князей, приниженное и подчиненное в политическом отношении положение городов. В этих условиях даже первые зачаточные элементы капиталистическою производства в Германии встретили непреодолимое препятствие в существующем феодальном строе.
Состояние сельского хозяйства и положение крестьянства
Рост немецких городов и успехи в развитии торговли и промышленности привели к значительным изменениям в области сельского хозяйства и в положении крестьян. Обилие в стране иностранных товаров и рост богатств в городах усилили в немецком дворянстве стремление к роскоши, а следовательно, к увеличению своих доходов, и привели к новому феодальному нажиму на крестьян. Со второй половины XIV в. во всех частях Германии наблюдалось стремление феодалов усилить личную зависимость крестьян и увеличить лежавшие на них разнообразные повинности. Однако это общее усиление феодального нажима на крестьян проводилось по-разному в отдельных частях страны, в зависимости от особенностей их экономического и политического развития.
В восточных землях Германии уже я в XV в. в среде дворянства наметился подъем хозяйственной активности в связи с начавшимся вывозом хлеба из некоторых стран Северо-Восточной Европы за границу — главным образом во Фландрию и Северные Нидерланды. По сообщению одного польского хрониста, летом 1481 г. из польского порта Гданьска отплыли на запад — в Голландию и во Фландрию 1 100 больших и малых кораблей, груженных польским и немецким хлебом. Немецкий город Любек старался не отставать от Гданьска. Он сделался центром хлебного вывоза для северовосточных земель Германии.
Другие города Ганзейского союза — Росток, Висмар и Штральзунд стремились занять такое же положение, как и Любек. Усилившийся вывоз хлеба за границу вел к повышению цен на хлеб в городах самой Северо-Восточной Германии и породил у дворянства стремление к расширению своих хозяйств за счет крестьянских наделов. Автор Любекской хроники конца XV в. сообщал, что «дворяне этих земель вместе с жадными купцами сделались хлеботорговцами по причине большой дороговизны хлеба во Фландрии... Они отправляют рожь на кораблях во Фландрию и тем самым повышают цену на рожь в Любеке...».
Однако стремление феодальных господ восточногерманских областей к сгону крестьян с земли и к переводу их на барщину еще не могло быть осуществлено в широком размере в XV в. В этих захваченных у славян и литовцев областях основная тяжесть гнета немецких феодалов ложилась на еще сохранившихся там славянских и литовских крестьян. Немецкие же крестьяне находились в этих землях в сравнительно привилегированном положении.
В Вестфалии, Саксонии и других районах Северо-Западной Германии первостепенное значение для сельского хозяйства имело развитие местного рынка, т. е. все более и более увеличивавшийся спрос на хлеб со стороны близлежащих и бурно развивавшихся городов. Успехи производства шерстяных материй в городах Северо-Западной Германии усилили здесь также спрос на шерсть и стимулировали развитие овцеводства. Стремление феодалов к расширению своих хозяйств за счет крестьянских наделов проявилось в этой части Германии уже во второй половине XIV в. Осуществлению этих стремлений в широких размерах препятствовал в значительной мере рост крупных крестьянских держаний, так как здесь имелась сильная зажиточная прослойка крестьянства, связанная с местным рынком и использовавшая в своих интересах существовавшие в северо-западных землях противоречия между князьями и рыцарством.
Большинство населения Германии было сосредоточено в южной и юго-западной ее частях. В сельском хозяйстве этих основных областей Германии хлебные культуры занимали сравнительно небольшое место. Главное значение в южной и юго-западной части Германии для обслуживания растущего в этих районах местного рынка имели огородные культуры, культуры винограда и льна, a также животноводство. Основная масса продуктов сельского хозяйства производилась здесь в мелких крестьянских хозяйствах, с которых феодалы взимали натуральные и денежные поборы.
Быстрый рост городов, возросший спрос на продукты питания и на сырье для текстильного производства побуждали феодалов к увеличению числа овец и крупного рогатого скота, к расширению посевов льна и других технических сельскохозяйственных культур. Для этого феодалы захватывали повсюду общинные луга, леса и другие угодья. Суд находился в руках феодалов, которым не трудно было придавать этим захватам «законный» вид и представлять их в виде «судебных решений». Крестьянам отводились в общинных угодьях худшие и недостаточные для них участки, пользование которыми к тому же облагалось особыми поборами и повинностями. С расширением площади виноградников, посевов льна и других технических культур в барском хозяйстве было связано усиление барщины, время и размеры которой устанавливались по произволу феодалов.
Но феодалы Южной и Юго-Западной Германии не только расширяли свои хозяйства за счет крестьянских наделов и общинных угодий. Феодалы стремились также к увеличению своих доходов от самих крестьянских хозяйств, которые они опутывали новыми поборами и повинностями в дополнение к существовавшим прежде, как регулярным (т. е. взимавшимся ежегодно), так и «случайным» (связанным с рождением, браком, смертью крестьянина и т. п.). Для XV в. характерно также стремление феодалов часто изменять условия крестьянского держания. В этом феодалам помогали юристы, заявлявшие, что они руководствуются нормами римского права, согласно которым землевладелец может распоряжаться земельной собственностью по своему усмотрению, а крестьяне никаких прав на землю не имеют.
Успление феодального нажима на крестьян характеризовало начавшийся с конца XIV в. и усилившийся в XV в. процесс феодальной реакции. Орудием этой реакции являлось усиление личной зависимости крестьян, т. е. их возвращение в крепостное состояние, которое в значительной степени утратило свою силу в ХIII и начале XIV в., когда происходил процесс внутренней колонизации захваченных ранее земель к востоку от Эльбы и роста сельского хозяйства вширь. Особенно усердствовали в массовом и насильственном превращении поземельно зависимых крестьян в крепостных монастыри. Возмущаясь тем, что одни люди объявляют других своей «собственностью», автор одного политического памфлета 30-х годов XV в. писал о тяжелом положении германских крестьян: «Им запрещают пользование лесами, их облагают поборами, у них отнимают повседневное пропитание без всякого милосердия. Отнимают у них насильственно и вместе с тем живут за счет их труда. Ведь без них никто не может существовать. И зверь в лесу, и птица в воздухе нуждаются в крестьянине».
Закрепление политической раздробленности Германии
Немаловажное значение для положения народных масс имели политические условия, в которых находилась Германия. В обстановке раздробленности и отсутствия единого центра в стране господствовала феодальная анархия: происходили постоянные столкновения императора, князей, городов и рыцарей, от чего в конечном счете выигрывали князья.
Немецкие князья считали себя настоящими государями своих территорий. Однако в императорской власти они видели силу, необходимую для подавления народного недовольства. Они рассчитывали вместе с тем использовать императорскую власть для расширения своих территорий за счет городов и рыцарей и для осуществления своих агрессивных планов против соседних народов. Поэтому крупные немецкие князья после длительного «междуцарствия» (1254—1273 гг.), когда в Германии вовсе не было императора, избрали на императорский престол одного из князей — Рудольфа Габсбургского (1273—1291).
Время от времени германские императоры созывали общеимперские съезды (так называемые рейхстаги), на которых рядом с князьями выступали в известных случаях также и представители имперских городов. Однако ни у императора, ни у рейхстага не было никакого исполнительного аппарата. Император обладал силой лишь постольку, поскольку он сам был одним из территориальных князей и распоряжался войсками своего княжества. В стране не было ни общего законодательства, ни общего имперского суда, ни общих имперских финансов.
В некоторых княжествах существовали ландтаги, т. е. учреждения, состоявшие из представителей дворянства, духовенства и городов, которые напоминали сословные представительства других стран. Ландтаги служили князьям в их стремлении подчинить все сословия княжеских территорий и выжать из населения нужные им средства. Ввиду ничтожной политической роли княжеских городов немецкие ландтаги ни в какой степени не ограничивали произвола князей.
Сам императорский престол сделался средством для усиления того княжеского дома, к которому принадлежал император, и поддерживавших его князей. Наиболее сильных князей, захвативших в свои руки право выбора императора, стали называть курфюрстами, т. е. князьями-избирателями. Курфюрсты выбирали императором такого князя, который, по их мнению, не был в состоянии ограничить их самостоятельность. Например, когда Габсбурги, занимая императорский престол, захватили Австрию и славянские земли — Штирию, Каринтию и Крайну и в связи с этим очень усилились, курфюрсты выдвинули на престол второстепенного князя — графа Люксембургского. Когда же Генрих VII Люксембургский (1308—1313), используя императорский титул, в свою очередь стал (в результате династического брака) чешским князем и присоединил Чехию к своим родовым наследственным владениям, Люксембурга, ввиду их выросшего могущества, также сделались для курфюрстов нежелательными. Поэтому после смерти Генриха VII курфюрсты избрали германским императором Людвига Баварского (1314—1347). Затем еще при жизни Людвига Баварского князья избрали нового императора снова из династии Люксембургов — Карла IV, который являлся в это время королем Чехии (под именем Карла I).
При Карле IV (1347—1378) политическая раздробленность Германии получила свое юридическое закрепление в изданной этим императором в 1356 г. «Золотой булле» (грамота с золотой висячей печатью). Основным в этой императорской грамоте являлось утверждение за князьями суверенитета, т. е. полной верховной власти в их владениях: право суда, сбора таможенных пошлин, чеканки монеты, эксплуатации горных богатств. Официально закреплялось и то положение, что семь курфюрстов, образующих особую коллегию, выбирают императора, вместе с которым они образуют имперскую власть. Были узаконены частные войны между феодалами, запрещалось лишь ведение войны вассалом против своего непосредственного сеньора. «Золотая булла» была законным обосновании немецкой раздробленности. Юристы, находившиеся на службе у князей, ссылались впоследствии на этот документ, утверждавший верховную власть князей в пределах их территорий, как на основание для упразднения крестьянских прав наследственного держания земли и для захвата феодалами общинных угодий.
Крах агрессивной политики Тевтонского ордена
В то время, как на западе и на юге Германии крупные князья, боровшиеся между собой за расширение своих территорий и ради усиления своего могущества, стремились подчинить себе военные силы и средства мелких владетелей и вели авантюристическую политику, пытаясь покорить соседние народы, восточно-немецкие князья продолжали в XIV—XV вв. агрессивные действия против славян и прибалтийских народностей. Магистры Тевтонского ордена стремились захватить Польшу и Литву и установить свое господство во всем районе Прибалтики. Вмешавшись в борьбу между Польшей и бранденбургскими маркграфами за Поморье, рыцари ордена захватили Поморье, а затем в союзе с маркграфами перенесли военные действия на территорию Польши. В 1343 г. они заставили польского короля Казимира Великого отказаться от Поморья. Одновременно рыцари Тевтонского ордена совершали в течение всего XIV в. разбойничьи набеги на Литву.
В начале XV в. орден захватил территорию племени жмудь, объединив таким образом свои ливонские и прусские владения. Литва вслед за Польшей оказалась отрезанной от моря. Вместе с бранденбургскими маркграфами орден стремился подчинить немецкому влиянию все примыкавшие к Балтийскому морю земли. Захват орденом (в «залог») исконных польских земель на правом берегу Вислы (выше Торуни) был, однако, последней удачей ордена в осуществлении этого плана. Объединенные силы литовцев, русских и поляков нанесли рыцарям Тевтонского ордена решающее поражение в битве при Грюнвальде (1410г.). В продолжавшейся в XV в. борьбе разгром ордена был завершен. По миру 1466 г. магистр Тевтонского ордена был вынужден признать себя вассалом Польши и вернуть Поморье и другие ее исконные земли.
Подъем оппозиционного и революционного движения
Всемогущество и произвол князей создали во всех частях страны состояние политического хаоса и имели своим следствием господство кулачного права. С ростом расходов на придворную жизнь, появлением постоянного войска и неуклонно увеличивающимися расходами по управлению потребность князей в деньгах все более усиливалась. Необходимые средства добывались и крупными, и мелкими князьями при помощи налогов, тяжесть которых ложилась главным образом на крестьянство. Кроме того, на всех дорогах в империи — у замков и границ владений, у мостов и переправ — феодалы ставили многочисленные заставы для взимания проездных пошлин. Вымогательства и грабежи князей и рыцарей делали невозможным нормальное развитие торговли и вызывали этим недовольство и оппозиционные настроения в средних слоях городского бюргерства.
Особенно сильным было недовольство в деревне, где крестьяне, на которых, по словам Энгельса, «...ложилась своей тяжестью вся общественная пирамида: князья, чиновники, дворянство, попы, патриции и бюргеры» (Ф. Энгельс, Крестьянская война в Германии, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 7» изд. 2, стр. 356.), — стали переходить к революционным действиям. Большое влияние на подъем крестьянского движения в Германии оказало гуситское движение — крупнейшее антифеодальное восстание в Чехии.
В 1431 г. закончился крахом пятый крестовый поход против гуситов, организованный германским императором и римским папой. Революционная чешская армия, основную силу которой составляли крестьянские массы, вышла за пределы Чехии и проникла в Баварию, Австрию, Гилезию и Венгрию. Одновременно начались революционные выступления крестьян в разных частях Германии — особенно в окрестностях рейнских городов. Крупное восстание крестьян в районе города Вормса против феодалов и ростовщиков вызвало большую тревогу у феодалов и представителей городской аристократии, которые заявляли в своих письмах, что под влиянием чешских событий это местное восстание может превратиться в общее нападение на всех господ в Германии.
Положение в Германии в то время внушало большую тревогу и феодалам других стран, особенно католическому духовенству. На происходившем тогда в Базеле церковном соборе особое внимание обращалось на чрезвычайную опасность, которая грозила в Германии власти князей и самому существованию империи. Один из участников церковного собора, проезжавший в 1432 г. через Германию, писал, что на Рейне происходят массовые выступления крестьян не только против клириков, но и против знати и что скоро, по его мнению, все крестьяне Германии перейдут на сторону чехов. События последующих лет показали, что крестьянское движение приобретало в условиях раздробленной Германии большое политическое значение.
По мере роста торговли и промышленности все громче раздавались голоса тех немногочисленных передовых представителей немецкого бюргерства, которые были связаны с возникавшими в стране элементами капиталистических отношений. Они требовали установления государственного единства и признания за Германией подобающего ей места среди других народов. Наиболее прогрессивные представители бюргерства сочувствовали крестьянскому движению, подрывавшему силу князей и всю систему феодальной раздробленности.
В политическом памфлете 1439 г.— «Реформация императора Сигизмунда», отражавшем интересы этого слоя бюргерства, выставлялись требования: превратить Германию в централизованное государство, прекратить бесконечные феодальные войны, подчинить местные власти общегосударственным законам, заменить феодальные привилегии системой государственных прав и обязанностей и создать единое судопроизводство, систему единых пошлин и единой монеты. Значительное внимание уделялось в этом памфлете улучшению условий ремесла и торговли — требованию упразднения цеховых стеснений и ликвидации крупных торгово-ростовщических компаний. Инициатива государственного объединения, по мнению анонимного автора памфлета, должна была принадлежать городам, которые объявлялись «хранителями государственного права» в империи. Однако автор памфлета считал, что преобразования невозможны без активной роли «малых» и «простых» людей. Поэтому он требовал отмены крепостного состояния крестьян и упразднения ряда феодальных повинностей.
Политическое значение крестьянского движения особенно ярко проявилось в юго-западных землях Германии, которые подверглись в конце 30-х—начале 40-х годов XV в. нашествию наемников французского короля, получивших здесь имя арманьяков. Французский король Карл VII, желая присоединить к своим владениям юго-западные рейнские земли Германии, направил туда военные отряды под предводительством дофина Людовика (будущего Людовика XI), которые разоряли эти земли, совершая грабежи, поджоги и убийства. Местные немецкие князья и феодалы и даже император не только не препятствовали действиям арманьяков, но, наоборот, сами призывали их в немецкие земли и помогали им, надеясь таким путем подавить сопротивление крестьян и покончить с нарастанием оппозиции в городах.
Однако чужеземные захватчики встретили энергичный отпор со стороны народных масс и прежде всего — крестьянства. Еще в 1439 г. крестьяне Юго-Западной Германии, бежавшие от захватчиков под защиту городских стен, образовали там отряды для борьбы со вторгшимися чужеземными грабителями и с их пособниками из числа немецких феодалов. Обращаясь ко всему простому народу с призывом присоединиться к ним в целях общей борьбы, крестьянские отряды выступали под своим знаменем, на котором рядом с изображением «богородицы» был нарисован башмак с длинными шнурами. Изображение башмака на знамени, появившееся тогда впервые, являлось символом народных сил, вступающих в борьбу со всеми феодалами и знатными людьми, носившими сапоги. Крестьянские отряды под знаменем «Башмака» изгнали арманьяков из Эльзаса и Зундгау в 1439 г. Под этим же знаменем велась борьба с арманьяками и при их последующих вторжениях.
В 1444 г. в пределы Германии вступила большая армия арманьяков (около 50 тыс. конных рыцарей и наемников под командованием дофина Людовика). К арманьякам примкнули значительные силы немецких рыцарей. Дофин стремился захватить территории на правом берегу Рейна, в первую очередь плодородные земли Брейсгау и всего Шварцвальда, богатые города. Но в сентябре 1444 г. шварцвальдские крестьяне отбросили переправившихся через Рейн захватчиков обратно и образовали тайное общество «Башмак» для дальнейшей борьбы с ними и с помогавшими им немецкими феодалами В Эльзасе под знаменем «Башмака» действовали в 1444—1445 гг. отряды партизан, которые устраивали засады и нападали на отдельные группы арманьяков, отнимали у них лошадей и обозы, сжигали захватчиков в домах, где они укрывались, хватали и бросали их в Рейн. Народные отряды, опираясь на поддержку населения, прервали регулярную связь между отрядами арманьяков и нарушили их снабжение, превратив огромную армию дофина Людовика в разобщенные группы голодных и оборванных бродяг.
Сначала немецкое бюргерство занимало чрезвычайно пассивную позицию в борьбе с арманьяками, ограничиваясь подачей петиций императору о необходимости добиться путем переговоров ухода арманьяков из Германии. Только зимой 1444—1445 гг., когда движение против арманьяков охватило огромный район Юго-Западной Германии и превратилось в подлинную народную войну, к борьбе присоединились Страсбург и некоторые другие города.
Поднятое впервые во время войны с арманьяками знамя «Башмака» означало по существу призыв к общей борьбе против князей и княжеской политики. С тех пор это знамя внушало неимоверный страх господствующему классу Германии. В 1460 г. под знаменем «Башмака» восстали крестьяне земли Гегау (на юго-западе Германии). Хотя восстание не вышло за пределы этого района, а требования восставших были направлены только против введенных недавно новых поборов и повинностей, оно вызвало большую тревогу среди феодалов всей Юго-Западной Германии. В 1493 г. в Эльзасе был раскрыт заговор, подготовлявшийся тайным союзом крестьян и горожан. План участников заговора заключался в том, чтобы, захватив город Шлеттштадт, поднять знамя «Башмака», которое, как они были уверены, привлечет в их ряды массу «простого народа», достаточную для овладения другими городами и замками в Эльзасе. После захвата власти члены союза намеревались внести ряд изменений в область судопроизводства, упразднить некоторые из княжеских налогов и поборов и ликвидировать ростовщичество.
Империя во второй половине XV в.
События, связанные с революционным подъемом, пришлись на время длительного царствования императора из габсбургского дома Фридриха III (1440—1493). Габсбурги были тогда самым могущественным княжеским домом империи, обладавшим крупными военными силами. Вместе с тем Габсбурги, к наследственным землям которых при Фридрихе III были присоединены Нидерланды и графство Бургундия, становились значительной политической силой в Европе. Немецкие князья видели теперь в Габсбургах оплот против нараставшей волны народных движений. В то же время немецкие князья, хотя многие из них соперничали с Габсбургами и боялись их могущества, поддерживали реакционную внешнюю политику габсбургского дома, направленную на порабощение соседних народов.
Нарастание народного движения внутри страны и усложнение международной обстановки в Европе в связи с завершением в ряде стран процесса государственной централизации заставили немецких князей искать путей к «имперской реформе». В конце 80-х годов XV в. в Юго-Западной Германии возникло крупное политическое и военное объединение под названием «Швабский союз». Формально «Швабский союз» представлял собою объединение рыцарей и имперских городов Юго-Западной Германии, к которому присоединились отдельные крупные князья — Гогенцоллерны, Габсбурги, герцог Ульрих Вюртембергский и др. В действительности же союз находился целиком в руках этих князей, признавших своим руководителем одного из курфюрстов — майнцского архиепископа Бертольда. Города и рыцари занимали в «Швабском союзе» подчиненное положение. Начав свою деятельность с расправы над крестьянами Кемптенского монастыря, попытавшимися оказать решительное сопротивление новому закрепощению, «Швабский союз» впоследствии стал главным орудием господствующего класса при подавлении Великой крестьянской войны в 1525 г.
На рейхстагах 1495 и 1500 гг. князья, стоявшие во главе «Швабского союза», провели свой проект «имперской реформы». Было решено объявить в империи «земский мир», т. е. запрещение внутренних войн, и создать общеимперское управление и общеимперский суд для улаживания споров между территориальными князьями. При этом выражались надежды, что новые общеимперские учреждения окажутся способными обеспечить новое закрепощение крестьян, закрепить подчиненное положение городов и возвратить под власть империи соседние народы, уже вступившие на путь самостоятельного развития (имелись в виду прежде всего швейцарцы и чехи). Реальной силой для проведения этих реакционных целей господствующего класса должен был являться «Швабский союз» и другие местные союзы, которые, по замыслу авторов проекта реформы, предполагалось создать в остальных частях страны, не нарушая при этом суверенитета территориальных князей. Таким образом, эта так называемая «имперская реформа» означала не ликвидацию мелкодержавия и политической раздробленности, а, наоборот, их закрепление. Однако реализация даже этих решений оказалась невозможной из-за раздоров между княжескими кликами. Попытка «Швабского союза» и Максимилиана I (1493—1519) реализовать пункт о подчинении Швейцарии окончилась провалом. Затеянная ими война против Швейцарского союза в 1499 г. привела к окончательному разрыву всех связей Швейцарии с империей.
Движение мистиков в XIV в. Начало гуманистического движения в Германии
Оппозиционное движение немецких бюргеров проявилось в XIV в. и в области идеологии — в религиозном движении так называемых мистиков, возглавленном кельнским теологом мейстером (магистром) Эккартом и его учениками — Иоганном Таулером и Генрихом Сеузе. Мистики выступали против господствовавшей в католической церкви механической, чисто внешней религиозности, согласно которой сам человек не играет никакой роли в деле «спасения своей души», так как «благодать» сообщается ему в готовом виде духовенством при совершении церковных «таинств». Они придавали решающее значение внутренним религиозным переживаниям человека, стремясь подчеркнуть значение и роль самих людей. В их учении содержались в зародыше идеи будущей Реформации. Сдвижением мистиков XIV в. связаны были в известной степени и некоторые политические тенденции, прежде всего стремление освободить сферу деятельности человека от власти католической церкви. Но это оппозиционное течение не получило сколько-нибудь широкого характера, поскольку оно относилось главным образом к области религии.
Самым значительным культурным достижением немецкого народа в XV в. было изобретение Иоганном Гутенбергом (1400—1468) способа книгопечатания (около 1445 г.), распространившегося по всем странам Европы и имевшего для самой Германии очень важные последствия. Искусство книгопечатания содействовало распространению в Германии светской образованности, так как первые книги были не только теологического, но и светского содержания. Вместо дорогих и редких рукописей появились дешевые и удобные для чтения книги, издававшиеся в большом количестве (обыкновенно — 1 000 экземпляров). О влиянии книгопечатания на развитие в Германии передовой мысли красноречиво свидетельствовали памфлеты церковников, выражавших величайшую тревогу по поводу этого открытия. Мракобесы и реакционеры приходили в отчаяние от того, что духовенству грозила потеря его монопольного положения в деле образования. В памфлетах церковников указывалось также, что массовое распространение Библии приведет к ее переводу на немецкий язык и что Библия таким образом попадет в руки простого народа, который может дать ей свое собственное истолкование, отличное от церковного.
Развитие гуманистической мысли в Германии затрагивало только незначительный слой образованных горожан. Гуманизм зародился здесь в университетских городах. Сами немецкие университеты оставались твердынями старых схоластически направлений, однако среди массы студентов выявились уже такие, которых схоластическая «наука» не удовлетворяла. Они жадно слушали молодых профессоров, развивавших в своих лекциях идеи раннего итальянского Возрождения. Представители этого нового движения выражали настроения тех передовых горожан, которые видели основную причину своего униженного положения в жалком состоянии раздробленной Германии, раздираемой княжескими распрями и подвергающейся безудержному грабежу со стороны посланцев римского папы. Немецкие гуманисты восторгались культурой итальянского Возрождения, но развивали и свою собственную самобытную культуру.
Уже для первых представителей немецкого гуманизма второй половины XV в. было характерно стремление видеть свое отечество свободным от засилья монахов и папских посланцев. В университетских городах стали появляться ученые и поэты, высказывавшиеся о богословских вопросах в духе гуманистического учения. Возникали споры по вопросу о ценности светского образования, о возможности понимания богословских вопросов с его помощью и т. п. Это были первые признаки острой борьбы нового со старым, которая разгорелась в Германии в начале следующего века. Все средневековые направления, какой бы интерес ни проявляли их отдельные представители к положительным наукам, стремились к подчинению всякого основанного на опыте знания богословию. Гуманисты — как итальянские, так и немецкие — решительно отстаивали самостоятельный и независимый характер опытных наук по отношению к богословию.
Кризис церковной теологии проявлялся уже в том, что некоторые ее представители в университетах стремились разграничить сферы науки и веры или же пытались объяснить вопросы религии при помощи науки, что неизбежно вело к подрыву самих основ богословия. В Базельском университете, основанном в 1460 г., профессор теологии Иоганн Гейнлин (1425—1496) старался обосновать рациональную основу христианских легенд и фактически приходил к отрицанию католического культа «святых». Учениками Гейнлина были Амербах и Фробен, знаменитые типографы, издававшие с помощью гуманистов сочинения античных авторов и распространявшие по городам Германии гуманистическую литературу.
Другой профессор Базельского университета, Себастьян Брант (1457—1521), стал широко известен своим написанным в 1494 г. на немецком языке сатирическим произведением «Корабль глупцов». В этом сочинении автор выступал как сторонник государственного единства Германии, резко порицал князей за их корыстную политику и предательство ими интересов государства. В остроумных стихах и сопровождавших их иллюстрациях автор высмеивал католическое духовенство и монахов, извращавших, по его мнению, сущность христианской религии. Сатира Бранта содержала также нападки на рыцарей, занимающихся разбоем на большой дороге, на знатных господ, кичащихся своим «благородным» происхождением, но не имеющих совершенно ни благородства души, ни доблести. Так, Брант писал:
В ком нет ни чести, ни стыда,
И доблестным кого я не считаю,
В том благородства никогда,
Будь родом князь он, — не признаю!
Благодаря своей общедоступности и силе сатирического обличения «Корабль глупцов» стал популярной книгой в широких слоях населения. Латинский перевод этого сочинения, сделанный страсбургским гуманистом Лохером, пользовался большим успехом среди ученых. Начатки гуманистического образования появились в XV в. и в других немецких университетах (в Тюбингенском, основанном в 1476 г., а также в старых университетах — Кельнском и Эрфуртском). Главными центрами гуманизма к концу XV в. стали Страсбург и южнонемецкие города — Нюрнберг и Аугсбург.
Для первых немецких гуманистов характерно стремление к сочетанию научных занятий с поэтическим творчеством. Разумеется, такое сочетание удавалось лишь немногим,одаренным поэтическим талантом. Например, Себастьян Брант, увлекавшийся составлением стихов по поводу всех событий своего времени, не отличался дарованием в области стихосложения. Подлинным лирическим поэтом-гуманистом второй половины XV в. был Конрад Цельтис (1459—1508).
Значительным памятником повествовательной литературы был сборник коротких рассказов Генриха Бебеля (1472—1518), называвшихся «Фацетии» (новеллы). Однако в целом в Германии конец XV в. был только периодом подготовки возрождения литературы, настоящий расцвет которой должен быть отнесен на первую половину XVI в.
В области изобразительных искусств уже в XV в. наметилась общая тенденция к отходу от чисто церковных трактовок, характерных для средневековой живописи и скульптуры, к реалистическому восприятию и изображению окружающей жизни. Для живописи и гравюры XV в. характерно наряду с религиозными сюжетами изображение бытовых сцен, нередко отражающих социальные конфликты.
Поворот к реализму и социальной трактовке сюжетов особенно заметен в творчестве выдающегося живописца и гравера второй половины XV в. Мартина Шонгауэра. На его гравюрах изображены фигуры подмастерьев, крестьян, направляющихся на рынок, и т. п. В конце XV в. проявилась тенденция к реализму и народным мотивам в скульптуре. В этом отношении характерно творчество нюрнбергского скульптора Адама Крафта, трактовавшего религиозные сюжеты как массовые народные сцены. Ярким примером бытового жанра является его рельеф «Весовщик», исполненный в 1497 г. на стене здания, в котором стояли городские весы в Нюрнберге.
В архитектуре и деревянной скульптуре конца XV в. тенденции эпохи Возрождения проявились в Германии в меньшей степени. Традиции церковной идеологии в области архитектуры и скульптуры сказались в устойчивости пережитков готического стиля. Примером этого является начатая в XV в. Бременская ратуша.