Годунов Борис Федорович

Найдено 8 определений
Показать: [все] [проще] [сложнее]

Автор: [российский] Время: [советское] [постсоветское] [современное]

ГОДУНОВ Борис Федорович
(ок. 1552—1605) — русский царь с 1598 г. Сын боярина Федора Годунова. Выдвинулся в годы опричнины. В правление царя Федора Иоанновича он, брат его жены царицы Ирины, — фактический правитель государства. Обладал способностями крупного политического деятеля. Пытался преодолеть хозяйственную разруху, укрепляя дворянство и усиливая закрепощение крестьян. Народная молва утверждала, что крестьяне попали в крепостную зависимость при царе Федоре «по наущению» Бориса Годунова. Вел широкое крепостное и церковное строительство, много сделал для установления на Руси патриаршества, укрепил международное положение страны. В разгар борьбы с Лжедмитрием I скоропостижно умер.

Источник: История России. Словарь-справочник. 2015

Годунов Борис Федорович
ок. 1552 - 1605 гг.) - русский царь с 1598 г. Родоначальником рода был татарский мурза Чет, выехавший из Орды на службу в Москву около 1330 г. Возвышение его связано с женитьбой на дочери самого главного опричника Ивана Грозного Малюты Скуратова. Его сестра Ирина была женой последнего царя из династии Рюриковичей Федора Иоанновича (1584 - 1598 гг.). Был главным членом правительства при царе Федоре. После смерти бездетного Федора на Земском соборе в 1598 г. был выбран новым царем. Обладал выдающимися способностями государственного деятеля. Укреплял центральную власть, преодолевая сильнейшее сопротивление боярства, предпринимал меры для улучшения положения всех сословий. В глазах общества не был "царем от Бога". Это вызвало всеобщее недовольство народа. В разгар борьбы с первым самозванцем Лжедмитрием I в 1605 г. умер от апоплексического удара.

Источник: Краткий исторический словарь. 2004

Борис Федорович Годунов
(около 1552 — 13.4.1605), фактический правитель Русского государства в царствование Федора Иоанновича (1587-1598), русский царь (1598-1605). Родом из костромских бояр. Продолжал внутреннюю политику Ивана IV (Грозного), направленную на централизацию государства и укрепление самодержавной власти. В борьбе с реакционным боярством опирался на служилых дворян, купечество и посадскую верхушку. Во внешней политике стремился преодолеть последствия Ливонской войны 1558-1583, поднять международный престиж Русского государства. В результате войны со Швецией (1590-1593) возвращены потерянные при Иване IV земли вдоль побережья Финского залива (крепости Ям, Орешек, Копорье, Иван-город, Ниеншанц) и Карельский перешеек, а вместе с тем и выход в Балтийское море. Укрепил позиции России на Северном Кавказе, в Закавказье, Заволжье. Уделял большое внимание освоению Сибири. Для обороны страны от набегов татар организовал строительство городов-крепостей на юго-восточных границах Русского государства (Самара, Саратов, Царицын, Воронеж, Белгород и другие) и укреплений вокруг Москвы (Белый город), опираясь на которые русское войско в 1591 отразило набег крымского хана Кази-Гирея. По инициативе Бориса Годунова Смоленск превращен в мощную крепость (обнесен каменной стеной), которая сыграла важную роль в борьбе с польской интервенцией в начале XVII в. Усиление крепостничества вызывало недовольство народных масс. Голод и эпидемия чумы — следствие жестоких неурожаев 1601-1603 — ускорили взрыв народного возмущения. В 1603 вспыхнуло восстание Хлопки, с трудом подавленное правительством. Воспользовавшись обострением обстановки в стране, польские магнаты организовали в 1604 поход своего ставленника Лжедмитрия I в Россию. В разгар борьбы с Лжедмитрием I Борис Годунов скоропостижно скончался. Похоронен в Троице-Сергиевой лавре.

Источник: Русский военно-исторический словарь 2002

Борис Федорович Годунов
(1552—1605) русский царь. Сын боярина Федора Годунова — потомка татарского мурзы Четы, перешедшего на русскую службу в начале XIV в. Первое упоминание о Борисе Годунове связано с 1567 г., когда он был назначен членом Опричного двора. Возвышение его при дворе Ивана Грозного произошло после женитьбы на дочери Малюты Скуратова — Марии и последующего брака его сестры Ирины с сыном Ивана Грозного — Федором Ивановичем. С осени 1580 г. Борис Годунов становится боярином, перед смертью Иван Грозный назначил Бориса в числе других видных государственных деятелей членом регентского совета при Федоре Ивановиче. Вскоре Борис стал ведущим членом этого совета. А после расправы над остальными его членами, с 1587 г. фактическим правителем государства. Меры по выходу из послеопричного кризиса экономики Борис видел в усилении крепостной зависимости крестьян. С этой целью им были приняты указы о переписи населения, запрещении крестьянского выхода в Юрьев день («заповедные лета»), установлении 5-летнего срока сыска беглых крестьян и др. В отношении городского населения были предприняты аналогичные меры по повышению налогообложении. Большое место в его политике занимало градостроение. В правление Бориса были сооружены крепости и основаны города Ливны, Воронеж, Курск, Белгород, Царев-Борисов, Архангельск, Самара, Саратов, Царицын, Тобольск, Тюмень, Березов, Тара и др. Для укрепления своей власти опирался на мелкопоместное дворянство. Во внешней политике пытался преодолеть последствия ливонской войны и сумел в ходе русско-шведской войны 1590—1593 гг. возвратить некоторые районы, захваченные ранее шведами. По большинству свидетельств современников, Борис Годунов был выдающимся государственным деятелем, обладавшим незаурядными способностями и навыками управления огромной страной. Главной задачей для себя видел утверждение новой династии. Для чего большие усилия предпринимал для обучения и воспитания сына и преемника — Федора Борисовича. Курс на оздоровление за счет низших слоев населения способствовал назреванию социального кризиса, в полной мере проявившегося в начале XVII в. В период решающих сражений с войсками Лжедмитрия I Борис умер.

Источник: Краткий словарь по истории.

Борис Федорович Годунов
Борис Федорович Годунов (ок. 1551/1552 г.–13 IV 1605 г.) – царь, автор посланий, грамот. Б. Г. принадлежал незнатному роду, ставшему влиятельным при Иване Грозном (своим родоначальником Годуновы считали татарского предка Мурзу-Чета, служившего у московских великих князей в XIV в.). Воспитывавшийся в доме дяди, царского постельничего Димитрия Ивановича Годунова. Б. Г. с раннего возраста оказался близко связанным с жизнью царской семьи. В 1570 г., по протекции дяди, он начал службу при царском дворе и быстро упрочил свое положение: в 1572 г., во время войны со Швецией, состоял рындой при царевиче Иване Ивановиче, в 1578 г. стал кравчим, в 1581 г., в связи с женитьбой церевича Федора Ивановича на сестре Годунова Ирине Федоровне, – был возведен в боярский сан. Женатый на дочери главы опричников Малюты Скуратова Марии Григорьевне, Б. Г. был активным опричником, но в оргиях в Александровской слободе участия не принимал.
С 1584 г., после смерти Ивана Грозного, удаления вместе с вдовой царицей Марией и ее сыном Димитрием Нагих в Углич и ссылки Б. Я. Бельского в Нижний Новгород за учиненные в Москве беспорядки, Б. Г. как ближайший царский родственник вошел в состав правившего при царе круга, в котором первенствующее место принадлежало старейшему из рода Романовых, боярину Никите Романовичу Захарьину-Юрьеву, и близки к которому были бояре Милославские и Шуйские, а также «великие» дьяки Андрей и Василий Яковлевичи Щелкаловы. После дворцовых волнений 1584 г. и кончины в апреле 1585 г. Н. Р. Захарьина-Юрьева Б. Г. постепенно, в течение 1585–1587 гг., устранил с политической арены князей Милославских (И. Ф. Милославский умер в ссылке в Кирилловском монастыре), а затем (за организацию в 1587 г. московского волнения и «челобитье» о расторжении брака с царицей Ириной Федоровной) – И. П. и А. И. Шуйских и других «изменников» из боярских родов: Колычевых, Татевых, Бакасовых, Шереметьевых и др. Московские волнения 1587 г. закончились для знатных его участников массовыми ссылками в разные города, для «мужиков-воров» – казнью на Красной площади, а поддержавший «челобитье» митрополит Дионисий был заменен верным сторонником Б. Г., близким ему со времен опричнины, митрополитом Иовом.
В течение 1585–1587 гг. Б. Г. последовательно получил несколько высочайших титулов: «конюший и боярин ближний» царя, затем звания «слуги», «дворового воеводы», «наместника Казанского и Астраханского» и «правителя», т. е. достиг политического первенства и фактически стал при недееспособном царе Федоре Ивановиче полновластным правителем Русского государства. В 1588–1589 гг. путем ряда «приговоров» царя и бояр Б. Г. получил право переписки с иноземными «великими государи», участия в дипломатических сношениях государства и самостоятельного проведения приема иностранных послов по царскому церемониалу.
При участии Б. Г. Россия заключила 20-летнее перемирие с Польшей (в 1601 г.) и поддерживала дипломатические отношения с Австрией, Великобританией, Данией, Персией, Турцией и другими странами Запада и Востока, о чем свидетельствуют дипломатические документы того времени, воспоминания современников и сохранившаяся переписка Б. Г. с английской королевой Елизаветой I, австрийским императором Рудольфом II, его послом Николаем Варкочем (1591 г.) и римским папой Климентом VIII.
После войны со Швецией (1590–1593 гг.), завершившейся заключением Тявзинского «вечного мира», России были возвращены крепости Ивангород и Копорье, расположенные на пути к Балтийскому морю. Значительно больший успех был достигнут в 1591 г. в результате военных маневров под Москвой против союзника шведов крымского хана Казы-Гирея, в результате побед над которым Россия смогла отодвинуть свою оборонительную линию южнее, в «дикое поле», и за короткое время выстроила там целый ряд пограничных крепостей: Воронеж (1585 г.), Ливны (1586 г.), Елец (1592 г.), Белгород, Оскол, Курск (1596 г.).
В правление Б. Г. было продолжено начатое Иваном IV освоение Сибири: Сибирь была присоединена к России после одержанной в 1598 г. победы над последним сибирским ханом Кучумом; с 1600 г. стали брать ясак с Мангазеи; на сибирских землях стали строиться города (Тобольск – в 1587 г.); в глухих таежных местах за Уралом воеводы ставили острожки и укрепленные городки (Березов, Сургут, Обдорск, Нарым, Тара).
В 1589 г. Б. Г. (при содействии дьяков Щелкаловых, путем длительных дипломатических переговоров, посулов и диктата) добился от константинопольского патриарха Иеремии, приехавшего в Москву за очередной субсидией, согласия на поставление Иова патриархом всея России и подписи «Соборного постановления» об учреждении в России патриаршества. Важность обретения русской церковью автокефальности было отмечено торжественным празднованием 26 января 1589 г. возведения Иова на патриарший престол, с шествием «на осляте», возглавляемом Б. Г.
При Б. Г. в 1590–1592 гг. предпринимались подготовительные меры для полного закрепощения крестьянства: по всей территории России шло составление писцовых кабальных книг, включавших портретные характеристики беглых холопов (Полосин И. И. Социально-политическая история..., с. 221). Указы 1591–1592 гг. покончили с правом выхода крестьян от помещиков в «Юрьев день». Сам Б. Г., получивший в ведение северную область Вагу (Шенкурск), стал богатейшим в стране человеком.
В 1591 г., по случаю внезапной смерти 15 мая царевича Димитрия Ивановича, начались народные волнения в Угличе, а в конце мая – московские пожары, спровоцированные Нагими (см., например, грамоту от 28 мая 1591 г. об Афанасии Нагом как инициаторе московских пожаров, опубликованную в 1929 г. А. И. Голубцовым). Для прекращения слухов о насильственном убийстве по воле Б. Г. царского наследника (слухи были подхвачены оппозиционными кругами и просочились за границу) была создана специальная следственная комиссия во главе с В. И. Шуйским. 2 июня в Кремле после оглашения дьяком Щелкаловым результатов следствия, содержащих полное опровержение версии об убийстве, собор высшего духовенства во главе с Иовом осудил Нагих за «измену» государю, возбуждение народных волнений и убийство государева дьяка Михаила Битяговского: вдовствующая царица Мария Нагая была пострижена в монахини, Михаил Нагой с братьями заточен в тюрьму, а углические повстанцы сосланы в Сибирь вместе с набатным углическим колоколом, у которого в наказание было урезано «ухо».
В 1594 г. (после смерти двухлетней царевны Феодосии) Б. Г. устранил от должности дьяка А. Я. Щелкалова, руководившего государственным приказным аппаратом и дипломатическим ведомством и ставшего в государстве слишком влиятельной фигурой (поводом к тому, по-видимому, послужила секретная беседа дьяка с австрийским послом Николаем Варкочем в 1593 г. о возведении на московский престол предполагаемого жениха царевны, немецкого принца эрцгерцога Максимилиана).
После смерти 21 февраля 1598 г. бездетного царя Федора Ивановича Б. Г., скрывшись с семьей в Новодевичий монастырь, продолжал некоторое время управлять оттуда страной именем вдовствующей царицы Ирины Федоровны (затем инокини Александры).
Во время избрания Б. Г. на царство активную поддержку ему оказал патриарх Иов, который развернул широкую агитацию за его кандидатуру (см., например, его «Окружную» грамоту от 15 марта 1598 г. // ААЭ, т. 2, № 1), организовывал народные шествия с поклонениями будущему царю и, наконец, оформил решение священного собора об избрании Б. Г. на царство «Грамотой утвержденной» (в первой ее редакции, датированной июлем 1598 г., которая была подписана только подвластным ему высшим духовенством).
Опираясь на армию, которую Б. Г. вывел из столицы под предлогом похода на крымского хана и которая присягнула ему во время этого апрельского похода под Серпуховом, он вернулся в Москву победителем и получил, наконец, признание своей кандидатуры в Боярской думе. 1 августа избрание его на царство было утверждено Земским собором 1598 г. (формирование которого затянулось на целый год) и было скреплено парадно оформленным текстом «Грамоты утвержденной», подписанной всеми его членами. 1 сентября Б. Г. был провозглашен царем (согласно несколько поновленному тексту «Чина венчания на царство» – ААЭ, СПб., 1836, т. 2, № 8), одержав таким образом победу над знатными конкурентами из рода Рюриковичей и Гедиминовичей, которые вновь было сделали безуспешную попытку скомпрометировать Годунова слухами о его причастности к насильственной смерти царевича Димитрия Ивановича и даже самого царя Феодора Ивановича.
В 1599–1600 гг. в связи с распространившимися слухами о тяжелой болезни Б. Г. (начавшими проникать за рубеж еще до венчания его на царство), которые вновь возродили надежды в оппозиционных кругах, Б. Г. принял ряд мер для утверждения новой династии: ввел клятву на кресте «не испортить» царской семьи; никаким колдовским «зельем и кореньем» (ААЭ, СПб., 1836, т. 2, с. 38, 58–59) и молитву о многолетии царской семье с испитием чаши о здравии государя. Молитва, написанная, соглано Хронографу Русскому 3-й редакции (по классификации А. Н. Попова), «мудрыми слагателями» (очевидно, не без участия патриарха Иова), должна была произноситься «на трапезах и вечерях», а нарушение этого приказа расценивалось как государственное преступление (Орлов. Чаши государевы..., с. 13–14). В нарушениях подобного рода и были официально обвинены бывшие конкуренты Б. Г., вновь готовившие почву для переворота: Б. Я. Бельский (в 1599 г. после позорной казни сосланный в Нижний Новгород) и Романовы (в 1600 г. они были обвинены в «колдовстве» и покушении на жизнь царя, после чего Федор Никитич был пострижен в монахи под именем Филарета и сослан в Антониево-Сийский монастырь, его младшие братья Александр, Михаил и Василий отправлены в ссылку; опала постигла и их родственников князей Сицких и Черкасских, у которых, как и у Романовых, служил Григорий Отрепьев, а также дьяка В. Я. Щелкалова).
Крах правительства Б. Г. в последние годы правления, подготовленный целым рядом причин, был прежде всего обусловлен проводимой им политикой закрепощения крестьянства. Начало Крестьянской войны ускорил постигший страну сильный голод, длившийся в течение 1601–1603 гг., от которого не могли спасти никакие предпринимаемые царем полумеры в виде временной отмены некоторых царских указов 90-х гг., даровой раздачи хлеба или предоставления работы некоторым голодающим. В 1603 г. правительственным войскам еще удалось подавить восстание Хлопка. Однако уже в 1604 г. недовольные народные массы, состоявшие преимущественно из беглых крестьян и холопов южных окраин России, стали примыкать к отрядам Лжедимитрия I, который начал военные действия против армии Б. Г. под именем «законного» царевича Димитрия Ивановича.
По свидетельству современников, первые же известия о появлении Самозванца Б. Г. открыто расценил как осуществление давнишних планов боярской оппозиции. В ноябре 1604 г. он обратился (через австрийского императора Рудольфа II) с посланием к римскому папе Клименту VIII (принявшему Григория Отрепьева как новообращенного католика) в надежде разоблачить Самозванца и остановить интервенцию польского короля Сигизмунда III, однако письмо не застало папу в живых. Ошибочно приняв главным стратегическим направлением военную оборону против Речи Посполитой, правительство Б. Г. не придало первоначально должного значения начавшейся в стране гражданской войне, не выставило регулярные войска на пути Самозванца, шедшего с южных окраин, и слишком поздно (только в январе 1605 г.) выступило с разоблачением его подлинного имени (см. изданные С. А. Белокуровым «Разрядные записи 7113–7121 гг.»).
В последние месяцы жизни Б. Г., одолеваемый болезнью, находился в состоянии отчаяния, граничившего с безумием, и страха перед Самозванцем (в лагерь которого не раз засылал тайных убийц или выпытывал о сыне у привезенной в столицу Марфы Нагой) и обращался за разъяснениями своих сомнений то к богословам, то к ворожбе, то к юродивым. Он скончался 13 апреля 1605 г. от «апоплексического удара», а 15 мая Лжедимитрий I одержал решительную победу под Кромами. Однако еще до вступления Самозванца в Москву вернувшиеся в столицу бывшие опальные представители боярской оппозиции (прежде всего Б. Я. Бельский), использовав народные волнения, поспешили расправиться с династией Годуновых, убив жену Б. Г. и его сына Федора. Первоначально Б. Г. был похоронен в Архангельском соборе, но при Лжедимитрии I прах его был перенесен в загородный Варсонофьев монастырь.
Легенда о полной необразованности и неграмотности Б. Г., который, по отзывам некоторых его современников-иностранцев, не умел ни читать, ни писать (ЧОИДР, 1911, кн. 3, с. 28), полностью развеивается публикацией его автографов, фототипически воспроизведенных С. Д. Шереметьевым. Обучение Б. Г. и его сестры Ирины проходило под наблюдением их дяди Дмитрия Ивановича Годунова, человека не чуждого просвещению и обладавшего богатой библиотекой, многие книги из которой он в конце жизни вложил в Костромской Ипатьевский монастырь (известны его Псалтырь 1591 г. и Евангелие 1605 г.). Однако писатели-соотечественники считали Б. Г. малообразованным человеком, по-видимому, из-за недостаточного знания им книг св. Писания. Дьяк Иван Тимофеев писал о нем: «Царь не книгочий нам бысть». В то же время Семен Шаховской отмечал природную одаренность Б. Г. как оратора, называя его человеком «вельми сладкоречивым».
Не являясь высокообразованным и начитанным книжником, Б. Г. был для своего времени человеком с довольно широким кругом интересов. Б. Г. живо интересовался техническими новшествами: при нем в Москве был сооружен водопровод, подававший воду из реки Москвы в Кремль, а при дворе появились иностранные медики (в 1586 г. для царицы Ирины Федоровны были выписаны доктор и акушерка, а затем из Любека – врачи и «рудознавцы»). Б. Г. планировал введение в России школ по западному образцу и даже университета и сам посылал за границу для обучения иностранному языку нескольких дворянских «робят». При нем было осуществлено создание многотомного труда – Чудовских миней четьих (1600 г.) и в ряде городов открыты типографии.
Особенно поощрял Б. Г. развитие строительства, что благоприятствовало расцвету таланта русского архитектора Федора Коня, под наблюдением которого были возведены мощные укрепления вокруг Китай-города и вторая зубчатая стена вокруг Кремля, и который руководил строительством каменного города в Астрахани и сооружением неприступной крепости с 38 башнями в Смоленске. Б. Г. ревностно заботился и о благоустройстве столицы: по его приказу был надстроен столп колокольни Ивана Великого в Кремле, построено каменное Лобное место на Красной площади, палаты для военных приказных ведомств рядом с Архангельским кремлевским собором, каменные лавки в Китай-городе, новый широкий мост через Неглинную и была подготовлена модель грандиозного собора «Святая святых» на центральной площади Кремля, осуществлению строительства которого помешала смерть.
Однако, как и у большинства его современников, просвещенные взгляды Б. Г. уживались в нем с предрассудками и суевериями: он мог внезапно отказаться от лечения у иноземных врачей (как отказался от английских акушеров, приглашенных к царице Ирине) и обратиться к знахарям, колдунам и молитвам (потеряв таким образом сына-первенца) или, изгнав лекарей, начать причитать над больным в голос, как причитал он в 1602 г. над умирающим женихом царевны Ксении, герцогом Гансом Датским.
Умный и гибкий политик и дипломат, Б. Г. был выдающимся оратором, наделенным от природы красивым голосом и даром красноречия. Представление о его ораторском искусстве и эмоциональном воздействии его речей (сопровождаемых по свидетельству очевидцев выразительными жестами), которые он произносил при избрании на царство, можно в какой-то степени составить по их записям, вошедшим в состав «Грамоты утвержденной» 1598 г. и «Чина венчания на царство» (ААЭ, т. 2, № 7–8).
Едва ли следует приписывать Б. Г. все подписанные им грамоты и послания, поскольку за созданием и оформлением их как документов должны были прежде всего следить профессионально подготовленные приказные дьяки, в том числе и дьяки Посольского приказа, такие как А. Я. и В. Я. Щелкаловы или Иван Навроцкий и др. Однако несомненно участие Б. Г. как автора (и редактора) в создании посланий иностранным корреспондентам и ряда особо ответственных грамот, касающихся его личных запросов и политической позиции (таких, как, например, его грамоты Иову из Серпухова в 1598 г. – ААЭ, т. 2, № 3–4). В посланиях австрийскому императору Рудольфу II и римскому папе Клименту VIII одновременно с доводами о самозванстве Лжедимитрия I Б. Г. выдает и свои сомнения о подлинном лице Самозванца и начинает доказывать, что и сам царевич Димитрий Иванович как сын не принятой церковью седьмой жены Ивана IV не мог считаться законным наследником царского престола. В письмах к английской королеве Елизавете, кроме темы о льготных условиях торговли в России, предоставленных английским купцам, и ряда дипломатических проблем, Б. Г. касается также и заботивших его как отца вопросов от устройстве будущей семейной жизни его детей. Речам, посланиям и грамотам Б. Г. не свойственна книжная изощренность, они отличаются деловитостью, простотой изложения и совершенством делового стиля.
Изображение сложности и противоречивости личности самого Б. Г., свойственное писателям-современникам, которое впервые оказалось возможным, поскольку Годунов был не наследным, а выборным царем, привело, как показал Д. С. Лихачев, к новому решению проблемы характера в литературе начала XVII в.
Подавляющее большинство древнерусских сказаний и повестей о Смутном времени XVII в. (за исключением, пожалуй, только апологетических сочинений Иова) являются весьма тенденциозными источниками, отражающими оппозиционное отношение к Б. Г., созданное правительством В. И. Шуйского и утвердившееся при династии Романовых. Некритическое усвоение некоторых негативных оценок деятельности Б. Г., восходящих к первоисточникам XVII в., присуще и ряду историографов XVIII–XIX вв.: Н. М. Карамзину (История государства Российского (1584–1604). М., 1824, т. 10–11), Н. И. Костомарову (Смутное время Московского государства в начале XVII столетия (1604–1613). СПб., 1868, т. 1, с. 10–216), К. Н. Бестужеву-Рюмину (Обзор событий от смерти царя Иоанна Васильевича до избрания на престол Михаила Федоровича Романова // ЖМНП, СПб., 1887, ч. 252, № 8, с. 49–112) и отчасти С. М. Соловьеву (История России, кн. 4. М., 1960, т. 7–8).
Сложность характера Б. Г. и драматизм событий его времени, отраженные в документальных и литературных памятниках XVII в., привлекли и внимание А. С. Пушкина. Опиравшийся в своем творчестве не только на труд Н. М. Карамзина, но и на другие источники, А. С. Пушкин раскрыл глубокие социальные корни трагедии Годунова, который слишком поздно увидел силу «мнения народного» и, не ноняв пружин ее действия, ужаснулся мысли (перекликающейся с символикой «Медного всадника») что «конь иногда сбивает седока» (Полосин И. И. Социально-политическая история..., с. 244–245).
Изд.: СГГД. М., 1819, ч. 2, № 59; ААЭ. СПб., 1836, т. 2, № 3–4, 7–9; Сб. матер. по рус. истории нач. XVII в. / Пер., введ. и примеч. И. М. Болдакова. Прилож.: Выписки из дел корол. Архива в Копенгагене / Сообщ Е. Н. Щепкиным. СПб., 1896, с. 59–74, 116–118; Шереметьев С. Д. Грамоты с подписями Бориса, Димитрия и Степана Годуновых (7080–7111) // ЧОИДР. М., 1897, кн. 1 (180), с. 1–7; Лихачев Н. П. К истории дипломатических сношений с папским престолом при царе Борисе Годунове // ИОРЯС. СПб., 1906, т. 11, кн. 1, с. 316–336 и ил.; Еvans N. Queen Elizabeth I and Tsar Boris: Five Letters, 1597–1603 // Oxford Slavonic Papers. Oxford, 1965, vol. 12, p. 49–68.
Лит.: ДРВ. M., 1773, ч. 2, № XII–XV (английские грамоты к Б. Г.) № XII–XVIII (шведские грамоты к Б. Г.); СГГД. М., 1819, ч. 2 № 60, с. 103–123; ААЭ. СПб., 1836, т. 1, № 321–368, с. 382–457; т. 2, № 1–30, с. 1–85; Бутков П. Договор о мире, заключенный между Россиею и Швециею у Тявзина 18 мая 1595 г. // ЖМНП СПб., 1840, № 9, с. 325–378; АИ. СПб., 1841, т. 1, № 217–218, с. 411–415, № 229, с. 434–435, № 248, с. 464–466; АИ. СПб., 1841, т. 2, № 1–54, с. 1–66; ДАИ. СПб., 1846, т. 1, № 136–150, с. 228–254; Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Т. 2. (с 1594 по 1621 г.). СПб., 1852, стб. 3–920; Попов А. Н. Изборник славянских и русских статей, внесенных в Хронографы русской редакции. М., 1869, с. 216–218; Никольский К. О службах русской церкви, бывших и прежних печатных богослужебных книгах. СПб., 1885, с. 237–256; Платонов С. Ф.: 1) Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник. СПб., 1888, с. 1–57, 80–108, 162–194, 227–281, 290–340, 351–368 (2-е изд. СПб., 1913); 2) Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв.: (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). СПб., 1899, с. 192–297 (переизд. М., 1937); 3) Лекции по русской истории. СПб., 1904, с. 177–204; 4) Борис Феодорович // РБС. СПб., 1908, т. 3, с. 246–250 (доп. к статье К. Н. Бестужева-Рюмина); 5) Борис Годунов. Пг., 1921. 157 с.; Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Изд. под ред. Н. И. Веселовского. Т. 1. Царствование Федора Иоанновича. СПб., 1890, с. 1–453; Семевский М. И. Историко-юридические акты XVI и XVII вв. / ЛЗАК. СПб., 1893, вып. 9, с. 7–8, 55–60; Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время (7113–7121 гг.) // ЧОИДР. М., 1907, кн. 2, с. 1–6; Жданов И. Н. О драме А. С. Пушкина «Борис Годунов»: Лекция в Александровском лицее. СПб., 1892, с. 3–38 (переизд. Соч. СПб., 1907, т. 2, с. 99–134); Бестужев-Рюмин К. Н. Борис Годунов // РБС. СПб., 1908, т. 3, с. 238–246; Покровский Н. В. Памятники церковной старины в Костроме. СПб., 1908, с. 18–32; Орлов А. С. Чаши государевы. М., 1913, с. 3–18, 30, 39–41; Голубцов И. А. «Измена» Нагих // Учен. зап. Рос. ассоц. н.-иссл. ин-тов обществ. наук Ин-та ист. (РАНИОН). М., 1929, т. 4, с. 55–70; Базилович К. В. Борис Годунов в изображении Пушкина // ИЗ. М., 1937, т. 1, с. 29–54; Греков Б. Д. Исторические воззрения Пушкина // Там же. с. 18–21, 25; Любомиров П. Г. Новые материалы для истории Смутного времени // Любомиров П. Г. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611–1613 гг. М., 1939, с. 299–302 (то же: Учен. зап. Саратов. ун-та, Пед-фак., 1926, т. 5, вып. 2, с. 99–102); Державина О. А. Анализ образов повести XVII в. о царевиче Димитрии Угличском: (Из дис. «Повесть XVII в. о царевиче Димитрии Угличском») // Учен. зап. Моск. гор. пед. ин-та. М.; Л., 1946, т. 7. Кафедра рус. лит., вып. 1, с. 21–34; Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в. М.; Л., 1947, т. 1, с. 160–188; 331–343; Буганов В. И.: 1) Сказание о смерти царя Федора Ивановича и воцарении Бориса Годунова: (Записи в Разрядной книге) // Зап. Отд. рук. ГБЛ. М., 1957, в. 19, с. 167–184; 2) Разрядная книга 1475–1598 г. / Подг. текста, вводн. ст. и ред. В. И. Буганова. М., 1966, с. 3–8, 341–545; Корецкий В. И. 1) Из истории закрепощения крестьян в России в конце XVI – начале XVII в.: (К проблеме «заповедных лет» и отмены Юрьева дня) // Ист. СССР, 1957, № 1, с. 161–191; 2) Новое о крестьянском закрепощении и восстании И. И. Болотникова // ВИ, 1971, с. 130–152; Будовниц И. У.: 1) Борис Годунов // ИЭ. М., 1962, т. 2, стб. 619–620; 2) Словарь, с. 31, 52, 241, 278, 318; Полосин И. И. Социально-политическая история России XVI – нач. XVII в. М., 1963, с. 218–245; Allen W. D. The Georgian Marriage Projects of Boris Godunov // Oxford Slavonic Papers. Oxford, 1965, vol. 12, p. 69–79; Анпилогов Г. Н. Новые документы о России конца XVI – начала XVII в. М., 1967, с. 7–109, 307–445; Сахаров А. Н. Переписка Елизаветы Английской с Борисом Годуновым // ВИ. 1967, № 2, с. 197–199; Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970, с. 7–26; Мордовина С. П.: 1) К истории Утвержденной грамоты 1598 г. // АЕ за 1968 г. М., 1970, с. 127–141; 2) Характер дворянского представительства на Земском соборе 1598 г. // ВИ. 1971, № 2, с. 55–63; Скрынников Р. Г.: 1) Борис Годунов и царевич Дмитрий // Тр. ЛОИИ: Исслед. по соц.-полит. истории России. Л., 1971, вып. 12, с. 182–197; 2) Политическая борьба в начале правления Бориса Годунова // Ист. СССР, 1975, № 2, с. 48–68; 3) Борис Годунов. М., 1983, 192 с.; Аррlеbу J. Н. Doctor Christopher Reitinger and a Seal of Tsar Boris Godunov // Oxford Slavonic Papers, 1979, vol. 12, p. 32–39; Брюсова В. Г. Ипатьевский монастырь. М., 1982, с. 15–35.
Н. Ф. Дробленкова

Источник: Словарь книжников и книжности Древней Руси. 1987

Борис Федорович Годунов

Борис Федорович Годунов, царь и великий князь всея Руси, родился около 1551 г., вступил на престол 21 февраля 1598 г., умер 13 апреля 1605 г. Род Годуновых вместе с Сабуровыми и Вельяминовыми-Зерновыми происходит по родословцам от татарского мурзы Чета, в крещении Захарии, который выехал из Орды к великому князю московскому Ивану Даниловичу Калите и построил Костромской-Ипатьевскй монастырь. Старшая линия потомков Чета, Сабуровы, в конце XV столетия уже заняла место среди знатнейших родов московского боярства, тогда как младшая, Годуновы, выдвинулась столетием позже при Грозном , во время опричнины. Борис начал службу при дворе Грозного: в 1570 г. он упоминается в Серпуховском походе рындой при царском саадаке (лук со стрелами). В 1571 г. Борис был дружкой на свадьбе царя с Марфой Васильевной Собакиной . Около 1571 г. Борис упрочил свое положение при дворе женитьбой на дочери Малюты Скуратова-Бельского , Марье Григорьевне . В 1578 г. Борис был уже кравчим, а когда в 1580 г. Грозный выбрал сестру Бориса, Ирину , в супруги царевичу Федору , Борис был пожалован в бояре. В 1581 г. царь в порыве гнева поразил смертельным ударом своего старшего сына Ивана . Есть известие, что Годунов заступился за царевича и был изранен Грозным; противники Бориса донесли царю, что Борис только притворяется больным, но царь Иван, посетивши больного на дому, узнал правду и наказал клеветников. По смерти Грозного при слабом его преемнике большое значение получило боярство, наиболее крупными фигурами в котором были Никита Романович Юрьев, родной дядя Федора по матери, родовитый, но недалекий князь Иван Феодорович Мстиславский, князь Иван Петрович Шуйский, прославившийся обороной Пскова от Батория, и близкий в последнее время Грозному Богдан Яковлевич Бельский , которому, как говорят, Иоанн поручил в опеку своего младшего сына Димитрия ; они не были единодушны, началась скрытая борьба первых трех против Бельского. Опасаясь интриг в пользу царевича Димитрия, правители удалили сейчас же после смерти Грозного малолетнего царевича с матерью и ее родственниками Нагими в Углич, назначенный Димитрию в удел отцом. Какое-то народное движение в апреле, направленное против Бельского, послужило поводом к высылке его: его отправили воеводой в Нижний Новгород. Борис - шурин царя, при царском венчании 31 мая 1584 г. был осыпан милостями: он получил знатный чин конюшего, звание ближнего великого боярина и наместника царств Казанского и Астраханского, земли по р. Волге, луга на берегах р. Москвы, а также разные казенные сборы. Но особенным влиянием в это время он еще не пользовался. Только когда (в августе 1584 г.) Никита Романович опасно заболел, а в следующем году и скончался, вверив попечению Бориса своих детей и взяв с него клятву быть в ""завещательном союзе дружбы"" с Романовыми , Борис выдвинулся на первый план. Имея на своей стороне дельцов - Щелкаловых и новую дворцовую знать - Годуновых и Романовых с их кругом, Борис оказался во главе сильной партии. Князья Иван Федорович Мстиславский, Шуйские , Воротынские , боярские фамилии Колычевы , Головины и др. составили враждебную Борису партию. Борьба шла долго, но победа склонялась на сторону Бориса. Еще с конца 1584 г. опала постигла Головиных, летом 1585 г. был насильственно пострижен в Кирилловом монастыре старый князь Мстиславский. Во главе оппозиции остались князья Шуйские. Чтобы подрезать в корне могущество Бориса, они, имея на своей стороне митрополита Дионисия, часть бояр, дворян и многих московских купцов, собрались подать (в 1587 г.) царю челобитную о разводе с бездетной Ириной и вступлении в новый брак ""царского ради чадородия"". Царь, сильно любивший Ирину, которая к тому же и не была бесплодна, был сильно оскорблен. Дело кончилось ссылкой Шуйских, свержением митрополита Дионисия и вообще опалой их сторонников. На место Дионисия был посвящен в митрополиты ростовский архиепископ Иов , преданный Борису человек. Старшие Шуйские - Иван Петрович и Андрей Иванович - умерли (или были умерщвлены) в ссылке. Теперь у Бориса не было более соперников: он достиг такой власти, какой не имел ни один из подданных. Все, что делалось московским правительством, делалось по воле Бориса; он с царской пышностью и церемонией принимал иностранных послов, переписывался и передаривался с иностранными государями: цесарем (императором австрийским), королевой английской, ханом крымским и др. Право сноситься с иностранными государями было дано Борису официально постановлениями Думы 1588 и 1589 годов. Он стал настоящим правителем государства и с свойственной ему предусмотрительностью заставлял и мальчика-сына принимать участие в приемах послов и пр., как бы стараясь показать в нем наследника своей власти. Внешняя политика за время правления Бориса отличалась осторожностью и преимущественно мирным направлением, так как Борис по характеру своему не любил рискованных предприятий, да и страна после Грозного нуждалась в мире. С Польшей, от которой в предыдущее царствование понесли тяжелые поражения, старались поддерживать мир, хотя и путем перемирий, а в 1586 г., когда скончался король Стефан Баторий, была сделана попытка, впрочем, не удавшаяся, устроить избрание в польские короли царя Федора Иоанновича. С Швецией в 1590 г., когда убедились, что Польша не окажет ей помощи, начали войну, причем сам царь выступал в поход в сопровождении Бориса и Федора Никитича Романова. Благодаря этой войне, были возвращены отнятые шведами при Иоанне Грозном города: Ям, Иван-город и Копорье, а по миру 1595 г. Корела, и получена половина Лапландии. Деятельные сношения велись с Австрией, которой помогали против Польши и турок. Отношения к крымским татарам были натянутые, вследствие их частых набегов на южную окраину. Летом 1591 г. крымский хан Казы-Гирей с полуторастотысячной ордой подошел к самой Москве, но, потерпев неудачу в мелких стычках с московскими войсками, отступил, причем бросил весь обоз; дорогой хан понес большие потери от преследовавших его русских отрядов. За отражение хана Борис, хотя главным воеводой был не он, а князь Ф. Мстиславский, получил наибольшие из всех участников похода награды: три города в Важской земле и звание слуги, которое считалось почетнее боярского. За этот неудачный поход татары отплатили в следующем 1592 г. нападением на Каширские, Рязанские и Тульские земли, причем увели много пленных. В 1594 г. с ханом был заключен мир, но отношения оставались неопределенными. С Турцией московское правительство старалось сохранить по возможности добрые отношения, хотя действовало вопреки турецким интересам: поддерживало в Крыму враждебную Турции партию, старалось возбудить персидского шаха против Турции, посылало цесарскому двору субсидии деньгами и мехами на войну с турками. В 1586 г. кахетинский царь Александр, теснимый, с одной стороны - турками, с другой - персиянами, отдался под покровительство России. Ему послали священников, иконописцев, огнестрельные снаряды и возобновили крепость на Тереке, построенную при Грозном; оказали помощь против враждебного Александру тарковского владетеля, но защищать против турок не решались. Англичанам, которые пользовались особенным расположением Бориса, в 1587 г. позволено было торговать в России беспошлинно вольной торговлей, но в то же время отказано в их просьбе воспретить другим иноземцам торговлю в России. В высшей степени замечательна деятельность Бориса по отношению к окраинам Московского государства как колонизатора и строителя городов. В земле черемисов, усмиренных в начале царствования Феодора, для предупреждения восстаний на будущее время был построен ряд городов, населенных русскими людьми: Цивильск, Уржум, Царев, город на Кокшаге, Санчурск и др. Нижняя Волга, где опасность представляли ногаи, была обеспечена постройкой Самары, Саратова и Царицына, а также постройкой в Астрахани в 1589 г. каменной крепости. Был построен город и на отдаленном Яике (Урале). Для защиты от опустошительных набегов крымцев Борис воздвиг крепости на южной степной окраине: Курск (возобновлен), Ливны, Кромы, Воронеж, Белгород, Оскол, Валуйки, под прикрытием которых только могла идти на юг русская колонизация. Насколько эти укрепления были неприятны татарам, видно из грамоты крымского хана Казы-Гирея, в которой хан, притворяясь доброжелателем московского правительства, убеждает не строить городов в степи, так как они, находясь близко от турецкой и татарской границы, могут тем легче подвергнуться нападению, как со стороны турок, так и татар. В Сибири, где по смерти Ермака (6 августа 1584 г.) и по уходе обратно за Урал казацкой дружины русское дело казалось проигранным, правительство Федора Ивановича восстановило русское господство. И здесь русская колонизация была упрочена постройкой городов: Тюмени, Тобольска, Пелыма, Березова, Сургута, Тары, Нарыма, Кетского острога и переводом поселенцев из России, преимущественно северо-восточной. Во время правления Бориса также усилено укрепление Москвы постройкой Белого города (в 1586 г.), и воздвигнуты в 1596 г. каменные стены Смоленска, сослужившие великую службу в Смутное время. Ко времени правления Бориса относится учреждение патриаршества (1589), которое сравняло первосвятителя русской церкви со вселенскими восточными патриархами и дало ему первенство пред митрополитом киевским. Вместе с тем, 4 архиепископии были возведены в достоинство митрополий: Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая; 6 епископов сделались архиепископами, и предположено вновь открыть 8 епископий. Внутренняя политика умного правителя имела целью водворение порядка и справедливости, восстановление мощи и благосостояния. Страна уже начинала ""от скорби большие утешатися и тихо и безмятежно жити"". Во взаимной борьбе классов Борис встал на сторону мелкого служилого люда. Современники говорят о ""досадах"" его ""величайших"". Это проявлялось и в области политической - Борис давал ход ""худородным"" дельцам и служилым людям, отстраняя ""великородных"" - и в экономической. Указы 1586 и 1597 годов о необходимости формальных укреплений прав на холопов создавали некоторую преграду росту ""дворов"" боярских. Уже создавшееся закрепление крестьянства делало более прочным и обеспеченным хозяйство помещика, а указ 1597 г. устанавливал 5-летний срок для исков о беглых. В 1591 г. совершилось событие, имевшее огромное влияние на судьбу Бориса: 15 мая в Угличе погиб царевич Димитрий, причем жители Углича перебили людей, заподозренных ими в убийстве царевича. Следственная комиссия выяснила, что царевич, страдавший падучей болезнью, играя в тычку, в припадке упал на нож и зарезался. Народная молва обвинила в убийстве Бориса. Виноват ли Борис в преждевременной смерти царевича, остается до сих пор темным, но есть уже немало голосов в историографии, не обвиняющих его. После углицкого происшествия клевета не раз чернила Бориса, обвиняя его в различных злодеяниях и нередко истолковывая лучшие действия его в дурную сторону. Вскоре после смерти Димитрия (в июне того же 1591 г.) в Москве вспыхнул сильный пожар, истребивший весь Белый город. Борис старался оказать всевозможную помощь погорельцам, и вот пронесся слух, что он нарочно велел зажечь Москву, чтобы милостями привлечь ее жителей. Нашествие крымского хана Казы-Гирея под Москву летом 1591 г. приписывалось также Борису, который будто бы желал тем отвлечь внимание народа от смерти Димитрия. Не пощадили Бориса даже от обвинения в смерти царя Феодора, после даже в смерти желанного им жениха Ксении - принца Иоанна. По смерти Феодора (умер 7 января 1598 г.), последнего царя из династии Рюриковичей , все присягнули царице Ирине, чтоб избежать междуцарствия, но она, чуждая властолюбия, в 9-й день по кончине супруга удалилась в московский Новодевичий монастырь, где и постриглась под именем Александры. За Ириной последовал в монастырь и брат. Управление государством переходит в руки патриарха и Боярской думы, а правительственные грамоты издаются от имени царицы Ирины. Во главе правительства стал патриарх Иов, действиями которого руководила не просто преданность Борису, но и глубокое убеждение, что Борис - человек, наиболее достойный занять престол, и что избрание его в цари обеспечит порядок и спокойствие в государстве. В пользу избрания Бориса, кроме свойства с покойным царем, всего более говорило его разумное управление при Феодоре, а царствование Феодора рассматривалось современниками как царствование счастливое. Сверх того, долголетнее пользование верховной властью дало Борису и его родственникам громадные средства и связало с его интересами интересы администрации московского государства. С самого начала патриарх предлагает Бориса в цари и, сопровождаемый боярами, духовенством и народом, просит Бориса принять царство, но получает от него решительный отказ. Чтобы сломить упорство Бориса, созывается земский собор. 17 февраля члены собора собрались к патриарху в числе свыше 500; большинство из них состояло из духовенства, покорного патриарху, и служилых людей, сторонников Бориса. После речи Иова, прославлявшей Бориса, земский собор единогласно постановил ""бить челом Борису Феодоровичу и кроме него никого на государство не искать"". 21 февраля, после многих упрашиваний, угрожаемый отлучением от церкви, Борис согласился исполнить просьбу земских людей. Эти неоднократные отказы со стороны Бориса объясняются не только русским обычаем, который требовал всякую почесть, даже простое угощение, не принимать по первому приглашению, но и еще более желанием укрепить свое положение ""всенародным"" избранием. В предвыборной борьбе назывались и находили сторонников кандидатуры Федора Романова, Богдана Бельского и даже престарелого ""царя"" Симеона Бекбулатовича , ""нехотение"" на престол которого было потом прямо вставлено в крестоцеловальную запись Бориса. 30 апреля Борис переехал из Новодевичьего монастыря в Кремль и поселился с семьей в царском дворце. Слухи о нашествии крымцев заставили Бориса вскоре (2 мая) выступить из Москвы во главе огромного войска и остановиться в Серпухове, но вместо орды явились послы от хана с мирными предложениями. В стане под Серпуховом Борис угощал служилых людей пирами, одарял их, и они остались очень довольны новым царем; ""чаяху и впредь себе от него такого жалованья"". Из этого похода царь с торжеством вернулся в Москву, как бы после великой победы. 1 сентября, в день нового года, Борис венчался на царство. Во время венчания, под влиянием радостного чувства, у осторожного, сдержанного Бориса вырвались слова, поразившие современников: ""Отче, великий патриарх Иов! Бог свидетель сему, никто же убо будет в моем царствии нищ или беден!"". Тряся за ворот сорочки, царь прибавил: ""И сию последнюю разделю со всеми"". Царское венчание, кроме пиров во дворце, угощений народа, пожалований в чины, сопровождалось необыкновенными милостями: служилым людям выдано двойное годовое жалованье, купцам дано право беспошлинной торговли на два года; земледельцы освобождены на год от податей; есть известие, что было определено, сколько крестьяне должны были работать на помещиков и платить им; вдовам и сиротам розданы деньги и съестные припасы; освобождены заключенные в темницах и получили вспоможение; инородцы были освобождены на год от податей. Первые годы царствования Бориса были как бы продолжением царствования Феодора Ивановича, что очень естественно, так как власть оставалась в тех же руках. Современники хвалят Бориса, говоря, что ""он цвел благолепием, видом и умом всех людей превзошел; муж чудный и сладкоречивый, много устроил он в Русском государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался искоренять разбои, воровство, корчемство, но не мог искоренить; был светлодушен и милостив и нищелюбив!"" В 1601 г. Борис разрешил переход крестьян во всей России, кроме московского уезда, но лишь от мелких владельцев к мелким. Как человек умный, Борис сознавал отсталость русского народа в образовании сравнительно с народами Западной Европы, понимал пользу науки для государства. Есть известие, что Борис хотел завести в Москве высшую школу, где бы учили иностранцы, но встретил препятствие со стороны духовенства. Борис первый решился послать нескольких юношей учиться в Западную Европу: в Любек, Англию, Францию и Австрию. Эта первая отправка русских учеников за границу была неудачна: все они там и остались. Борис посылал в Любек приглашать в царскую службу врачей, рудознатцев, суконников и разных мастеров. Приезжавших в Москву немцев из Ливонии и Германии царь принимал весьма ласково, назначал им хорошее жалованье и награждал поместьями с крестьянами. Иностранные купцы пользовались покровительством Бориса. Из иноземцев, преимущественно из ливонских немцев, составился особый отряд царской гвардии. При Борисе состояло 6 иностранных медиков, получавших огромное вознаграждение. Немцам было разрешено построить в Москве лютеранскую церковь. Есть известие, что некоторые из русских, желая подражать по внешности иностранцам и тем угодить царю, стали брить бороды. Пристрастие Бориса к иностранцам возбуждало даже неудовольствие в русских людях. Внешняя политика была еще более мирной, чем при Феодоре. От Грозного Борис наследовал мысль о необходимости присоединить Ливонию, чтобы, имея в руках гавани при Балтийском море, вступать в общение с народами Западной Европы. Открытая вражда между Польшей и Швецией давала возможность осуществить эту мечту, если бы только действовать решительно, приняв сторону одного из враждующих государств. Но Борис хлопотал о присоединении Ливонии дипломатическими средствами и ничего не достиг. Подражая Грозному, Борис думал сделать из Ливонии вассальное королевство и с этой целью (в 1599 г.) вызвал в Москву соперника государей Швеции и Польши, шведского принца Густава, сына сверженного шведского короля Эрика XIV, который изгнанником скитался по Европе. Вместе с тем, царь думал женить Густава на своей дочери Ксении, но Густав своим легкомысленным поведением навлек на себя гнев Бориса, был лишен Калуги, назначенной ему в удел до приобретения Ливонии, и был сослан в Углич. У Бориса было сильное желание породниться с европейскими царствующими домами в видах возвышения собственного рода. В 1600 г. А. Власьев вел в Вене тайные переговоры о браке Ксении с Максимилианом; английская королева Елизавета старается найти невесту для Феодора. Во время переговоров с Данией из-за русско-норвежской границы в Лапландии, было заявлено желание царя иметь своим зятем датского королевича. В Дании это предложение было охотно принято, и принц Иоанн, брат короля Христиана IV, приехал в Москву, но вскоре по приезде опасно заболел и скончался (в октябре 1602 г.) к великому горю Бориса и Ксении. В 1604 г. начались переговоры о браке Ксении с одним из герцогов шлезвигских, но были прерваны смертью Бориса. Царь искал жениха для дочери и невесты для сына также между единоверными владельцами Грузии. - Отношения к Крыму были благоприятные, так как хан был принужден участвовать в войнах султана, а, кроме того, был стеснен постройкой крепостей в степи. В Закавказье русская политика потерпела неудачу при столкновении с могущественными турками и персами. Хотя шах Аббас был в дружественных сношениях с Борисом, однако он сверг кахетинского царя Александра, будто бы за сношения с турками, а на самом деле за сношения с Москвой. В Дагестане русские были вытеснены турками из Тарок и при отступлении перерезаны кумыками; владычество Москвы исчезло в этой стране. По делам торговым были сношения с ганзейскими городами: Борис исполнил просьбу 59 городов и дал им жалованную грамоту для торговли; при этом жителям Любека была сбавлена пошлина до половины. В Сибири по смерти Кучума продолжалась русская колонизация, и строились города: Верхотурье (1598), Мангазея (1601), Туринск (1601), Томск (1601). У Бориса хватило ума достигнуть престола, но не меньше ума, а, может быть, и счастья нужно было, чтоб удержаться на престоле. Знатное боярство считало себя униженным, вследствие его воцарения, и как боролось против него при избрании, так и после было настроено оппозиционно и не прочь было от интриги против ненавистного ""рабо-царя"". А Борис, человек очень подозрительный, не мог возвыситься до сознания, что он земский выборный царь, которого воля народа, несмотря на происхождение, возвела на престол, должен стать выше всяких счетов с боярами, тем более, что по своим личным достоинствам он был выше их. Вот что говорят современники о главном недостатке Бориса как царя: ""Цвел он, как финик, листвием добродетели, и если бы терн завистной злобы не помрачал цвета его добродетели, то мог бы древним царям уподобиться. От клеветников изветы на невинных в ярости суетно принимал, и поэтому навел на себя негодование чиноначальников всей русской земли: отсюда много ненасытных зол на него восстали и доброцветущую царства его красоту внезапно низложили"". Эта подозрительность на первых порах уже проявилась в клятвенной записи, но впоследствии дело дошло до опал и доносов. Князьям Мстиславскому и В.И. Шуйскому , которые по знатности рода могли иметь притязания на престол, Борис не позволил жениться. С 1600 г. подозрительность царя заметно возрастает. Быть может, не лишено вероятности известие Маржерета , что в то время начались темные слухи, что Димитрий жив. Первой жертвой подозрительности Бориса был Богдан Бельский, которому царь поручил строить Борисов город. По доносу о щедрости Бельского к ратным людям и неосторожным словам: ""Борис царь на Москве, а я в Борисове"" Бельский был вызван в Москву, подвергся различным оскорблениям и сослан в один из отдаленных городов. Холоп князя Шестунова сделал донос на своего господина. Донос оказался не заслуживающим внимания. Тем не менее, доносчику сказали царское жалованное слово на площади и объявили, что царь за его службу и радение жалует ему поместье и велит служить в детях боярских. Страшное действие имело это поощрение доносов: доносчики явились во множестве. В 1601 г. по доносу пострадали Романовы и их родственники. Старший из братьев Романовых, Феодор Никитич, был сослан в Сийский монастырь и пострижен под именем Филарета; жену его, постригши под именем Марфы, сослали в Толвуйский Заонежский погост, а малолетнего сына их Михаила (будущего царя) - на Белоозеро. К унынию, произведенному опалами, пытками и кознями, присоединились физические бедствия. С 1601 г. три года подряд были неурожайными, и начался страшный голод, так что ели, как говорят, даже человеческое мясо. Чтобы помочь голодающим, Борис начал постройки в Москве и раздавал деньги. Эта мера вызвала еще большее зло, так как народ большими массами устремился в Москву и умирал во множестве от голода и моровой язвы на улицах и на дорогах. Только урожай 1604 г. прекратил голод. За голодом и мором следовали разбои. Разбойничьи шайки составлялись, главным образом, из холопов, отпущенных господами во время голода, а также из холопов опальных бояр. Смелый атаман Хлопка Косолап явился под Москвой, но после упорного боя был разбит царскими войсками (в 1604 г.). В начале 1604 г. стало в Москве достоверно известно, что в Литве появился человек, называющий себя царевичем Димитрием, а в октябре того же года Самозванец вступил в пределы Московского государства, находя себе повсюду приверженцев. Хотя 21 января 1605 г. Самозванец потерпел поражение при Добрыничах, однако снова собрал войско. Дело находилось в нерешительном положении, когда 13 апреля 1605 г. Борис кончался скоропостижно, приняв схиму. Политика Бориса лишила его опоры в среде властвующего класса - боярства, возбудила неприязнь к нему низшего класса - крестьян, а служилые люди и свободные тяглые еще не научились отстаивать своих защитников. И по смерти Бориса его семейство оказалось в трагическом положении: без силы, пред лицом грозного врага. Правда, Москва присягнула сыну Бориса - Феодору, которому отец постарался дать возможно лучшее воспитание, и которого все современные свидетельства осыпают большими похвалами. Но молодой царь, после самого кратковременного царствования, вместе с матерью погиб насильственной смертью. Царевна Ксения, отличавшаяся красотой, была пощажена для потехи самозванца; впоследствии она постриглась и умерла в 1622 г. Прах царя Бориса, удаленный при Самозванце из Архангельского собора, при Михаиле Феодоровиче был перевезен в Троицко-Сергиевскую лавру, где покоится и ныне; там же покоится и прах семьи Бориса. - Литература. Кроме общих трудов кн. Щербатова т. VI, Карамзина X - XI, Арцыбышева кн. V, Бутурлина ""История Смутного времени"" т. I, Соловьева т. VII и VIII, Костомарова ""Смутное время"" т. I, (отдельно и в ""Монографиях"") и ""Русская история в жизнеописаниях"" т. I, ср. К.Н. Бестужев-Рюмин , ""Обзор событий от смерти царя Иоанна Васильевича до избрания на престол Михаила Федоровича Романова"" (""Журнал Министерства Народного Просвещения"", 1887, июль - август); Павлов , ""Об историческом значении царствования Бориса Годунова"" (М., 1850, 2-е изд. 1863); С.Ф. Платонов , ""Древнерусские сказания и повести о Смутном времени"" (СПб., 1888); ""Письма К.Н. Бестужева-Рюмина о Смутном времени"" (СПб., 1898); В.О. Ключевский , ""Состав представительства на земских соборах"" (""Русская Мысль"", янв. книги 1890, 1891, 1892 годов) и ""Курс русской истории"", ч. II и III; Д.И. Иловайский , ""История России"", тома III и IV; ""Archivum Domus Sapiehanae, ed. D-r A. Prochaska"" (Львов, 1892); Le P. Pierling, ""La Russie et le Saint-siege"", II и III (П., 1897 и 1901; III т. недавно переведен по-русски под заглавием ""Димитрий Самозванец""; М., 1912); С.Ф. Платонов, ""Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI - XVII веков"" (СПб., 1899; 2-е изд. 1901); С.Ф. Платонов, ""Борис Феодорович Годунов"" (в сборнике ""Люди Смутного времени"", СПб., 1905); K. Waliszewski, ""Les origines de la Russie moderne. La Crise revolutionnaire 1584 - 1614"" (П., 1906); есть русский перевод под редакцией Щепкиной : ""Смутное время"", (СПб., 1911); Русский Биографический словарь - ""Борис Феодорович (Годунов)"", ст. К.Н. Бестужева-Рюмина и С. П. (в томе ""Бетанкур-Бякстер""; СПб., 1908). Источники названы в указанных трудах; в последнее время опубликованы Г.С. Шереметевым, ""Греческие дела"" (в сборнике ""Сергею Федоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели"", СПб., 1911); ""Материалы по Смутному времени на Руси XVII века"", собр. профессора В.Н. Александренко (""Старина и Новизна"", кн. XIV, М., 1911); ""Путешествие Его Княжеской светлости Герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию 1602 г.""; Ю.Н. Щербачев (""Чтения в Обществе Истории и Древностей"", 1911, кн. III). П. Любомиров.

Источник: Биографический словарь. 2008

БОРИС ФЕДОРОВИЧ ГОДУНОВ

Царь всея Руси в 1598 - 1605 гг. Сын боярина Федора Ивановича Годунова. Род. ок. 1552 г. Избран на царствие 21 февраля 1598 г. Ж.: Мария Григорьевна, дочь Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского (+ 3 июня 1605 г.). + 13 апр. 1605 г.
По смерти Ивана Грозного восемнадцать лет судьба русского государства была связана с личностью Бориса Годунова. Род его происходил от татарского мурзы Чета, принявшего в XIV веке в Орде крещение от митрополита Петра и поселившегося на Руси под именем Захарии. Годуновы владели вотчинами, но не играли важной роли в русской истории до тех пор, пока в 1580 году последний отпрыск Московских великих князей, сын Грозного и будущий царь Федор Иванович, не женился на Ирине Федоровне Годуновой. Тогда при дворе Грозного и явился близким человеком брат Федоровой жены Борис, женатый на дочери царского любимца Малюты Скуратова. Грозный полюбил его. В 1581 году Борис пожалован в бояре. Возвышение лиц и родов через родство с царицами было явлением обычным в московской истории, но такое возвышение было часто непрочно. Сам Борис по своей близости к царю подвергался опасности. Рассказывают, что царь сильно избил его своим жезлом, когда Борис заступился за убитого отцом царевича Ивана. Но Грозный сам оплакивал своего сына и тогда стал еще более, чем прежде, оказывать Борису благосклонность за смелость, стоившую, впрочем, последнему нескольких месяцев болезни.
Со смертью Грозного Борис очутился в таком положении, в каком не был еще в Московском государстве ни один подданный. Царем сделался слабоумный Федор, который ни в каком случае не мог править сам и должен был на деле передать свою власть своему шурину. Ко времени смерти царя Ивана Борису было 32 года от роду; красивый собой, он отличался замечательным красноречием; был умен, расчетлив, но в высшей степени самолюбив. Вся его деятельность склонялась к собственным интересам, к своему обогащению, к усилению своей власти, к возвышению своего рода. Он умел выжидать, пользоваться удобными минутами, оставаться в тени или выдвигаться вперед, когда считал уместным то или другое, мог надевать на себя личину благочестия и всяких добродетелей, проявлять доброту и милосердие, а где нужно - строгость и суровость. Постоянно рассудительный, он никогда не поддавался порывам страсти и действовал всегда обдуманно. Этот человек, как всегда бывает с подобными людьми, готов был делать добро, если оно не мешало его личным видам, а, напротив, способствовало им, но он также не останавливался и перед преступлением, если находил его нужным для своих личных выгод. От природы Борис имел здравый ум, но отсутствие образования сужало круг его воззрений. Всему хорошему, на что был способен его ум, мешало его узкое себялюбие и чрезвычайная лживость, пронизывавшая все его существо, отражавшаяся во всех его поступках. Это последнее качество, впрочем, сделалось знаменательной чертой тогдашних московских людей. Семена этого порока существовали издавна, но произросли пышным цветом в эпоху царствования Грозного, который сам был олицетворенная ложь.
Непрочность престолонаследия чувствовалась народом. Русские знали, что из двух сыновей царя Ивана старший был не способен к самостоятельному царствованию, а меньший был еще младенец; кого бы из них не провозгласили царем - все равно на деле власть должна была оказаться в иных, а не царских руках. Эта мысль охватила московичей, как только по столице разнеслась весть, что царь Иван скончался. Сделалось волнение. Богдан Вольский, последний фаворит Грозного, которому Иван поручил в опеку Дмитрия, был негласным его виновником. Иностранцы говорят даже, что между Бельским и боярами произошло открытое столкновение: Бельский со своими сторонниками был осажден в Кремле и принужден был сдаться. Но, судя по русским источникам, дело до сражения не дошло. Одно русское известие показывает, что народ, вообразив, будто Бельский хочет извести царя и бояр, бросился в Кремль с оружием и даже хотел пушечными выстрелами разрушить запертые Фроловские ворота, но бояре вышли к мятежникам и уверили, что царь и бояре все целы и никому Нет опасности, а потом спадали Бельского в Нижний Новгород, как бы в угоду народу. Другое известие повествует, что сами бояре поссорились между собой, взволновали народ, и Вольскому грозила смерть, но Годунов за него тогда заступился. Как бы то ни было, верно только то, что в Москве, вскоре после похорон Грозного произошло междоусобие, тогда был поставлен и решен вопрос, кому царствовать - слабоумному ли Федору или малолетнему Дмитрию, и сторона Дмитрия проиграла. В ночь после смерти Ивана бояре приказали отправить маленького Дмитрия с матерью и его родственниками Нагими в Углич. Одновременно с их ссылкой схватили нескольких лиц, которым покойный государь перед своей кончиной оказывал милости: одних разослали по дальним городам, в заточение, других заперли в тюрьму, отобрали у них поместья и вотчины.
Некоторые источники уже на этих порах приписывают Годунову большое влияние, но это, скорее всего, преувеличение. Годунов тогда еще далеко не пользовался той властью, которую приобрел впоследствии. Из бояр, игравших главную роль в государственном управлении после ссылки Бельского, прежде всего выделялся родной дядя царя Никита Романович Романов-Юрьев, потом шли первый боярин, кн. Иван Федорович Мстиславский, и кн. Иван Петрович Шуйский. И только за ними - Годунов.
Прежде всего Борис постарался возможно лучшим способом устроить свое материальное положение. Когда, по обычаю, новый царь рассыпал свои милости вельможам, Борис получил всю Важскую волость, приносившую большие доходы с поташа, сбываемого англичанам. Кроме того, получил он луга на берегах Москвы-реки вверх на тридцать, а вниз на сорок верст, с рощами и пчельниками, доходы с Рязани, Твери, с Северской земли, Торжка и со всех московских бань и купален; все это вместе с доходами, получаемыми из его родовых вотчин, давало Борису огромную сумму ежегодного дохода в 93 700 рублей. До этих пор он носил важный сан конюшего, теперь получил наименование ближнего государева боярина и титул наместника царств Казанского и Астраханского.
Царь Федор находился под влиянием своей жены, а Борис был постоянно дружен с нею, поэтому вскоре стал ближе всех к царю, и никто не в силах был оттеснить его. Единственным опасным соперником мог быть Никита Романов, но этот старик в тот же год был поражен параличом и, хотя прожил до апреля 1586 года, уже не принимал участия в делах. Из двух оставшихся соправителей Бориса Мстиславский был человек ограниченный и мог действовать только по наущению других. Больше опасности представлял для Бориса кн. Иван Петрович Шуйский, которого поддерживали не только бояре, но и купцы, а также черные люди. Блистательная оборона Пскова во время Ливонской войны прославила в народе его имя. Шуйский также пользовался поддержкой митрополита Дионисия, а это, учитывая глубокую набожность царя, само по себе имело большое значение.
Пока был жив Никита Романов, он, как видно, умел примирять враждебные партии, да и сам Борис еще не была состоянии одолеть своих противников. Он собирал в своих руках управление делами постепенно. Уже в это время Годунов уделял много внимания постройке городов. Это стало любимым делом в продолжение всей его жизни.
К 1586 году влияние Годунова настолько возросло, что иностранцы обращались к нему, минуя других бояр, как к единственному правителю государства. Немало обеспокоенные этим Шуйские, а также близкие к ним Воротынские и Головины стали уговаривать Мстиславского, чтоб тог соединился с ними и сверг Бориса. Началась вражда между боярами, говорят летописцы: они разделились на две стороны - на одной Борис Годунов с дядьями и братьями и с некоторыми князьями, боярами, дьяками, духовными и многими служилыми людьми; на другой стороне - кн. Иван Федорович Мстиславский, а с ним Шуйские, Воротынские, Головины, Колычевы и другие служилые люди и чернь московская. Пошел слух, что противники Бориса договорились убить его на пиру в доме Мстиславского. Годунов велел схватить Мстиславского и постричь в монахи в Кирилловом монастыре. Затем схватили Воротынских, Головиных и многих других и разослали по городам. Поскольку московская чернь горячо поддерживала Шуйских, их не решились тронуть. Последние придумали самое удобное средство сломить могущество Годунова, убедив Федора развестись по примеру деда с бездетной Ириной и вступить в новый брак. Кн. Петр Иванович Шуйский и другие бояре, гости московские и все люди купеческие согласились и утвердились рукописанием бить челом государю о разводе. Митрополит, голос которого больше всех имел значение в этом деле, также был согласен Действовать заодно с ними. Но Годунов узнал о замысле врагов и ловкими речами уговорил Дионисия не начинать дела. А вскоре после этого холопы Шуйских, Федор Старов с товарищами, подали донос, будто существует заговор против государя, которым руководят князья Шуйские. Летописцы говорят, что доносчиков подучил сам Борис. По доносу Старова взяли под стражу кн. Ивана Петровича и Андрея Ивановича Шуйских, кн. Василия Скопина-Шуйского, а также их друзей, кн. Татевых, Урусовых, Быковых, Колычевых и множество гостей и купцов; людей их пытали разными пытками. По окончании следствия кн. Ивана Шуйского сослали в вотчину его село Лопатничи, из Лопатнич отправили на Белоозеро и там удавили. Кн. Андрея Шуйского сослали в Каргополь и там удавили. Других князей и знатных людей разослали по разным городам, а гостям московским Федору Нагаю с шестью товарищами в Москве на Пожаре отсекли головы, других торговых людей заключили в тюрьмы. Митрополита Дионисия свели с престола и заменили ростовским епископом Иовом, во всем послушном Борису. С этих пор Годунов сделался вполне самовластным правителем в Московском государстве. Возможно, тогда же впервые явились у него мысли о восшествии на престол. По крайней мере, он постарался освободиться от возможных претендентов на власть. Кроме Дмитрия, сына Грозного, была еще дочь Владимира Андреевича Мария, вдова Магнуса, с малолетней дочерью Евфимией. Еще в 1585 году Борис поручил английскому купцу Горсею уговорить Марию Владимировну переехать с дочерью в Москву из Риги, где ее содержали очень скудно. Горсей уверил ее от имени Бориса, что в Москве ее примут хорошо и наделят вотчинами. Королева с дочерью убежала из Риги и прибыла в Москву. Сначала Борис принял ее, как обещал, наделил вотчинами, деньгами, а через некоторое время именем царя ее разлучили с дочерью, увезли и постригли в Пятницком монастыре близ Троицы. В 1589 году ее маленькую дочь похоронили у Троицы с почестями как королеву. Ходили слухи, что ее смерть последовала от яда.
Впрочем, ловко овладев властью, Годунов скоро доказал, что умеет искусно ею пользоваться. Во внутренних преобразованиях этого времени знаменательным событием стало учреждение русской патриархии. Борис начал хлопотать об этом еще в 1586 году, когда в Москву прибыл патриарх Антиохийский Иоаким, но дело тянулось медленно. Летом 1588 года приехал в Москву для сбора милости константинопольский патриарх Иеремия. Годунов вел с ним, по свидетельству летописца, тайные переговоры. После этого царь Федор предложил Боярской думе пригласить Иеремию стать русским патриархом, с тем, однако, условием, чтоб местопребыванием его был Владимир, а не Москва. Иеремия отвечал, что не отказывается быть русским патриархом, но во Владимире быть не хочет, а хочет в Москве. На этом дело стало. Борис не хотел расстаться с верным Иовом и получить вместо него грека, не знающего даже русского языка. Иеремия, однако, готов был благословить в патриархи того, кого предложит ему царь. Архиереи назначили трех кандидатов. Федор избрал, как и ожидали, митрополита Иова, который и был посвящен Иеремией в патриархи 26 января 1589 года. Четыре владыки - новгородский, казанский, ростовский и крутицкий - посвящены были в митрополиты, а шесть епископов - вологодский, суздальский, нижегородский, смоленский, рязанский и тверской - получили звание архиепископов. В июне 1591 года в Москву прислана была соборная грамота восточных святителей об учреждении пятой православной патриархии. В обмен на это Иеремия получил из России богатые пожалования в пользу греческой церкви.
Во внешних делах Годунову достался по наследству нерешенный порубежный спор со Швецией. По условиям краткосрочного мира, заключенного при Грозном, шведы удержали за собой исконные русские города в Прибалтике. За ними остались Ям, Копорье, Иван-город и Карела. Но закрепить эти условия вечным миром Годунов отказался. Переговоры продолжались все время после смерти Грозного. В 1585 году перемирие было продлено на четыре года без всяких взаимных уступок. В 1589 году переговоры возобновились, но в таком бранчливом тоне, что вскоре последовал полный разрыв, и в январе 1590 года русская армия выступила в поход. При войске находился царь, а при царе в звании дворовых воевод - Борис Годунов и Федор Романов. Сам Годунов не чувствовал за собой военного таланта и военными действиями руководил кн. Дмитрий Хворостинин. Он взял Ям и разгромил 20-тысячный шведский отряд близ Нарвы. Однако сам приступ к Нарве был отбит с большим уроном для русских. 25 февраля было заключено перемирие на год. Шведы уступили Ям, Иван-город и Копорье. Обещали уступить еще и Карелу, но русские хотели непременно Нарву.
Пока шли споры со шведами о границах, в Угличе совершилось загадочное и трагическое событие - погиб младший сын Грозного, Дмитрий. Горожане, сбежавши-еся по звону колокола во двор царицы Марии Нагой, увидели мертвого царевича с перерезанным горлом. Исступленная мать обвинила в убийстве людей, присланных Годуновым для наблюдения за ссыльным семейством. 19 мая вечером приехал в Углич кн. Василий Иванович Шуйский, которому Годунов велел провести расследование. Вскоре было объявлено, что царевич зарезался сам в припадке падучей. Этому и верили, и не верили. Смерть Дмитрия поразила народное воображение. Кроме того, слишком явна была выгода, полученная от нее Годуновым. Предполагали, что виновник смерти Борис, и чем более тот набирал силы, тем сильнее народ убеждался в этом. Когда же Борис овладел престолом, подозрение обратилось в уверенность. Смерти Дмитриевой - все равно, вольной или невольной, чаянной или нечаянной - Годунову не простили никогда. Все последующие несчастья - истребление рода Годуновых, страшную смуту, разорение и нашествие иноверцев - в народном воображении рассматривались как возмездие за убийство невинного Дмитрия.
Менее чем два месяца спустя столица испытала новую тревогу. Крымский хан Казы-Гирей долго обманывал Москву, уверяя, что будет посылать татар на Литву, а на Москву не пошлет, и вдруг неожиданно вторгся с громадной силой в русские пределы. Тогда как раз кончилось перемирие со Швецией, и военные силы сосредоточены были на севере. Хан так скоро очутился на Оке, что русские думали только о защите столицы. Осторожный Борис не взял на себя главного начальства над войском, оборонявшим Москву, но поручил его кн. Федору Мстиславскому, сам же занял после него второе место. 4 июля хан подошел к селу Коломенскому держали оборону у самых стен столицы. Началось сражение, в котором татары потеряли несколько мурз. К вечеру хан приблизился к селу Воробьеву и посмотрел с вершины горы на Москву. Годунов приказал без умолку палить из пушек, а русские пленники сказали хану, что в Москве стреляют от радости, потому что туда пришли новые силы из Новгорода и других мест и готовы на другой день утром перейти в наступление. Хан немедленно бежал со всеми своими силами. Мстиславский и Годунов погнались за неприятелем, разбили его отставшие полки близ Тулы, но хана не могли нагнать. Он ускакал в простой телеге в Бахчисарай, растеряв по дороге множество своих воинов. Налицо была блестящая победа, но такова уж была злосчастная судьба Бориса, что каждый его успех в народном сознании обращался ему во зло. Ни один государственный человек на Руси до него не тратил столько сил на то, чтобы заслужить народное благорасположение; и в Москве, и в других городах часто случались пожары - Борис немедленно подавал помощь погорельцам; случались неурожаи - он посылал туда хлебные запасы; никогда имя Годунова не стояло в указах о казнях, но всегда оно писалось в тех бумагах, когда кого-нибудь жаловали или награждали; но, несмотря на это, в народном сознании оставалось какое-то опасливое отношение к царскому любимцу. Его и хвалили, но и ждали от него постоянно какой-то каверзы; нет такого греха, в котором его не обвиняли бы, причем часто совершенно огульно и бездоказательно. Так, например, после бегства Казы-Гирея стали ходить толки, что Борис сам навел хана, чтобы отвлечь народ от убийства Дмитрия. Современные летописцы охотно вносили в свои труды эти слухи, Так что теперь почти невозможно отделить правду от вымысла.
В 1595 году заключен был наконец мир со Швецией. Шведы возвратили Карелу, а русские отказались от Нарвы и всех притязаний на Эстонию. Это было последнее важное деяние Годунова в царствование Федора. 7 января 1598 года последний представитель династии Рюриковичей скончался, не оставив наследника. Чтобы избежать междуцарствия, поспешили присягнуть вдове Федора, царице Ирине Годуновой. Но Ирина отказалась от престола и на девятый день по кончине мужа выехала из дворца в Новодевичий монастырь, где постриглась в инокини с именем Александры. Во главе правления пока должен был стать патриарх, как первое лицо в государстве после царя. Известно, сколь многим был обязан Иов Годунову. Теперь пришло время вернуть долг. Хотя в Боярской Думе много было врагов Бориса, но первый голос всегда принадлежал патриарху, и когда возник вопрос: "Кто должен теперь царствовать?" Иов первым сказал: "Годунов". Современники оставили подробный рассказ о том, как избрали Бориса на царство. Когда Ирина ушла в монастырь, то дьяк Василий Щелкалов вышел к собравшемуся в Кремле народу и потребовал присяги на имя Думы боярской. Но ему закричали в ответ: "Не знаем ни князей, ни бояр, знаем только царицу". Дьяк объявил, что царица в монастыре. Тогда раздались голоса: "Да здравствует Борис Федорович!" Патриарх с духовенством, боярами и гражданами московскими сейчас же отправился в Новодевичий монастырь просить царицу благословить брата на престол. Просили и самого Годунова принять царство. Но Борис казался удивленным и отвечал: "Мне никогда и на ум не приходило стать царем". Патриарх много раз наедине упрашивал его, и, как видно, вследствие этих тайных совещаний дело отложили до Земского собора, который открылся 17 февраля.
Иов первым держал речь и, задав риторический вопрос: "Кому же на великом, преславном государстве государем быть?", сам же на него и ответил: "А у меня, Иова патриарха, и у всего освещенного вселенского собора... мысль и совет всех единодушны, что нам мимо государя Бориса Федоровича, иного государя никого не искать и не хотеть". Тогда собравшиеся люди громкой как бы одними устами сказали: "Наш совет и желание одинаковы с твоими, отца нашего..." 20 февраля патриарх с духовенством, боярами и множеством народа отправился в Новодевичий монастырь, где Борис жил вместе с сестрой; со слезами били челом, много молили занять престол, но получили отказ.
Патриарх опять созвал к себе всех православных христиан и советовал на другой день с иконами и крестами идти в Новодевичий монастырь с женами и грудными младенцами - бить челом государыне и брату ее Борису, чтоб проявили милость. 21 февраля двинулся крестный ход в Новодевичий монастырь. После обедни патриарх совсем духовенством пошли в келью к царице и били ей челом со слезами долго, стоя на коленях. С ними пошли бояре и все думные люди, а дворяне и весь народ, стоявший по всему монастырю и около монастыря, упали на землю и долго с плачем и рыданием вопили: "Благочестивая царица! Помилосердствуй о нас, пощади, благослови и дай нам на царство брата своего Бориса Федоровича!" Царица долго была в недоумении, наконец заплакала и сказала: "Ради Бога, Пречистой Богородицы... ради вашего подвига, многого вопля... и неутешного стенания даю вам своего единокровного брата, да будет вам государем и царем". Годунов с тяжелым вздохом и тоже со слезами сказал: "Это ли угодно твоему человеколюбию, владыко! И тебе, моей великой государыне, что такое великое бремя на меня возложила и предаешь меня на такой превысочайший престол, о котором и на разуме у меня не было?" Царица отвечала ему: "Против воли Божьей что может стоять?" Тогда Годунов сказал: "Буди святыя твоя водя, Господи". Патриарх и все присутствующие пали на землю, воссылая благодарение Богу, после чего отправились в церковь, где Иов благословил Бориса на все великие государства Российского царствия. Так говорится об избрании Бориса в официальном акте. Сохранились однако свидетельства недоброжелателей Бориса, рисующие как бы изнанку этого торжественного и трогательного действа. Согласно одному из них, бояре желали, чтоб Годунов целовал крест на ограничивающей его власть грамоте. Борис не хотел этого делать и поэтому выжидал, чтоб простой народ принудил бояр выбрать его без всяких условий - отсюда и происходил его отказ принять престол. Шуйские, видя его упрямство, начали говорить, что неприлично более его упрашивать, а надо приступить к избранию другого. Тогда-то патриарх и решился идти с крестным ходом в Новодевичий монастырь. О торжественном молении, плаче и вопле народном в Новодевичьем монастыре говорили, что народ неволей был пригнан приставами, нежелавших идти было ведено бить и заповедь наложили: если кто не придет, с того брать по два рубля в день. Приставы принуждали людей громко вопить и проливать слезы. У кого не было слез, тому приходилось мочить глаза слюнями. Когда царица в келье подошла к окну, приставы дали знак, чтоб весь народ падал на колени; нежелавших били без милости.
Как бы то ни было, Борис сделался царем. 26 февраля уже в новом качестве он торжественно въехал в Москву. Начало царствования было отмечено неслыханными послаблениями. Освободили крестьян от податей на один год, купцов от пошлин на два года, иноверцев от уплаты ясака на один год. Служилым людям выдали годовое жалованье. Сидевшие в тюрьмах получили свободу, опальные - прощение, вдовы, сироты и нищие - вспоможение. Казни фактически были отменены. Даже воров и разбойников не наказывали смертью. По-прежнему, получив известие о наводнении, пожаре или неурожае, Борис торопился отправить деньги, съестные припасы, одежду. Будучи весьма деятелен, он часто доставлял их сам, охотно переезжая с места на место и непрестанно объезжая области, где он постоянно кормил, поил и ласкал народ и произносил громкие речи. Россия еще не видела такого деятельного царя. Постоянно Годунов советовался с боярами и дьяками по самым разным вопросам. Сделал он многое и предполагал сделать еще больше. Например, завести шкоды и даже устроить университет. Вообще, мысль о том, что России Необходимо приобщиться к европейской культуре, впервые, кажете явилась в царствование Годунова и едва ли не была его собственной мыслью. Он первым из русских правителей посылал юношей получить образование за границу, старался привлечь к себе образованных иноземцев и ученых. Судя по всему, Годунов вполне мог оставить о себе память как о блестящем правителе, но этого не получилось. И беда здесь была даже не в том, что вторая половина его короткого царствования омрачилась неурожаями, мором и смутами. Главное несчастье Годунова заключалось в том, что его так и не восприняли как Богом данного царя. Его не боялись, как раньше Ивана Грозного, его не любили как позже Михаила Романова. Его терпели лишь как ловкого пройдоху, интригой овладевшего чужим троном, не прощали ему просчетов и не испытывали благодарности за его дары. Любопытно, что это отношение присуще было всем слоям общества, от простого Народа до боярства; и никто лучше самого Бориса не понимал ложности его положения. Уже венчанный на царствие, он продолжал опасаться за свою судьбу.
В 1600 году последовала целая вереница опал и разоблачений. Первым схватили давнего противника Бориса кн. Богдана Бельского. Сосланный в самом начале царствования Федора, он теперь был воеводой в Цареве-Борисове. Его провезли в Москву, обвинили в изменных речах, выщипали всю бороду и сослали в Низовую землю. Затем пришла очередь Романовых. Род этот издавна пользовался любовью и уважением. Кроме того, подобно Годуновым, Романовы находились в родстве с пресекшейся династией и могли претендовать на трон. В 1601 году пятерых братьев Романовых схватили и обвинили в том, что они отравой и "ведовством" хотят извести Годунова и добыть царство. Александра, Василия, Ивана и Михаила разослали по отдаленным местам в тяжелое заключение, а Федора насильно постригли под именем Филарета в северном Антониево-Сийском монастыре. Затем сослали их свойственников и приятелей: Черкасского, Сицкого, Репниных, Карповых, Шестуновых, Пушкиных и других.
Шпионство в это время развилось до крайних пределов. "По московским улицам, - говорят современники, - то и дело сновали мерзавцы да подслушивали. И пусть только кто заведет речь о царе, о государственных делах, сейчас говорунов хватают и в пытку". Где только собирались люди, там являлись доносчики и соглядатаи. Доносили друг на друга попы, дьяконы, чернецы, жены на мужей, отцы на детей, холопы на господ.
В эти тяжелые времена доносов и пыток Россию постиг страшный голод. Уже в 1601 году от дождливого лета и от ранних морозов случился неурожай. Тогда постигла Московское государство такая беда, какой, говорят современники, не помнили ни деды, ни прадеды. Ели кошек, собак, мышей и даже человечину. Отцы и матери ели детей, дети родителей, мясо человеческое продавалось на рынках.
Дорожному человеку опасно было заехать на постоялый двор, потому что его могли зарезать и съесть. К голоду, как и следовало ожидать, присоединилась холера. Борис приказал отворить все свои житницы, дешево продавать хлеб, а бедным раздавать деньги. Но огромные суммы уходили в карманы плутов, которым доверена была раздача. Тогда употреблены были другие меры. Из отдаленных областей хлеб стали отправлять в Москву и в другие города, охваченные голодом, и продавали за половинную цену. Бедным, вдовам и сиротам отпущено было большое количество хлеба даром. Всех умерших царь хоронил за свой счет. А таких только в Москве набралось до 127 тысяч. Лишь урожай 1604 года прекратил бедствие.
Следом шло новое потрясение. Множество людей во время голода оказалось выброшено на улицу. Преимущественно это были холопы, которых господа выгоняли из дома на верную смерть. Они объединялись в шайки и промышляли грабежом. Разбои приняли невиданный размах. Множество гулящих людей шло в Северскую землю, где как раз в это время был богатый урожай. Эти люди всегда готовы были взяться за оружие, чтобы принять участие в любой авантюре, сулящей барыши. Огромная шайка под руководством атамана Хлопка Косолапа явилась в 1603 году под стенами Москвы. Годунову пришлось посылать против нее большую рать. Победа была одержана с немалым трудом и кровью после жестокого боя. В сражении пал воевода Иван Басманов. Это была первая волна великой смуты, начинавшейся в русской земле. При необыкновенном возбуждении умов пришла весть о том, что царевич Дмитрий, сын Грозного, благополучно спасся от убийц Годунова и теперь скрывается в Польше. Слухи об этом шли уже давно. Наконец в 1604 году о Дмитрии заговорили в полный голос во всех уголках России.
Кажется, на самого Годунова весть о самозванце подействовала очень сильно. Он стал подозрительным, скрытным и больше не показывался народу. Царицу-инокиню Марфу Нагую привозили в Москву, и царь сам допрашивал ее. Ответы Дмитриевой матери мало успокоили правительство. "Мне говорили, - сказала та, - что сына моего тайно увезли без моего ведома, а те, кто так говорил, уже умерли".
16 октября 1604 года названный Дмитрий с большим войском, со-. стоявшим из поляков и казаков, вступил в Московское государство. Города сдавались ему один за другим. Служилые люди переходили к нему на службу. В ноябре он осадил Новгород Северский, но был отбит воеводой Басмановым. 21 января 1605 года кн. Федор Мстиславский одержал новую победу над Дмитрием и оттеснил его к Путивлю. Число приспешников царевича от этого не уменьшилось. Хотя сам патриарх во всеуслышание объявил, что сына Грозного нет в живых и что под его именем на Русь явился самозванец, беглый расстрига Гришка Отрепьев, люди стекались к нему целыми толпами. В этот напряженный момент жизнь Бориса оборвалась неожиданным и таинственным образом. 13 апреля царь встал здоровым и казался веселее обыкновенного.
После обедни приготовлен был праздничный стол в честь праздника жен-мироносиц. Борис ел с большим аппетитом: отобедав, он пошел на вышку, с которой часто обозревал всю Москву, но вскоре поспешно сошел оттуда, объявил, что чувствует колотье и дурноту. Побежали за доктором. Пока успел прийти доктор, царю стало хуже - у него выступила кровь из ушей и носа. Годунов упал без чувств. Кое-как успели причастить его, а потом совершили обряд пострижения. Около трех часов пополудни Борис скончался. Целый день бояре боялись объявить народу о смерти царя, огласили только на другой день и начали принимать у народа присягу на верность царице Марии и сыну ее Федору. На следующий день останки Бориса были погребены в Архангельском соборе. Трудно сказать, как сложилась бы судьба России, проживи Годунов дольше. Возможно, победив самозванца, он укрепил бы свою власть и сумел бы обуздать смуту. Но возможно и то, что судьба до конца была милостива к своему баловню, и он умер как раз вовремя, чтобы не видеть крушения всего того, что он создавал в течение жизни.

Источник: Справочник. Все монархи мира. Россия. 1998

Борис Федорович Годунов

Борис Федорович Годунов


— царь и великий князь всея Руси; родился около 1551 г.; венчался на царство 1 сентября 1598 г., † 13 апреля 1605 г. Род Годуновых вместе с Сабуровыми и Вельяминовыми-Зерновыми происходит от татарского мурзы Чета, в крещении Захарии, который в 1329 г. выехал из Орды к великому князю московскому Ивану Даниловичу Калите и построил Костромской-Ипатьевский монастырь. Старшая линия потомков Чета — Сабуровы, в конце XV столетия уже заняла место среди знатнейших родов московского боярства, тогда как младшая — Годуновы, выдвинулась столетием позже, при Грозном, во время опричнины. Борис начал службу при дворе Грозного: в 1570 г. он упоминается в Серпуховском походе состоящим при царском саадоке (лук со стрелами), т. е. одним из оруженосцев царя. В 1571 г. Борис был дружкой на свадьбе царя с Марфой Васильевной Собакиной. Около 1571 года Б. упрочил свое положение при дворе женитьбой на дочери царского любимца известного опричника Малюты Скуратова-Бельского Марье Григорьевне. С 1576 по 1579 г. Б. занимал должность кравчего. В 1580 году Грозный выбрал сестру Бориса Ирину в супруги царевичу Феодору; тогда же Б. был пожалован в бояре. В 1581 г. царь в порыве гнева поразил смертельным ударом своего старшего сына Ивана, и Федор сделался наследником престола. Благодаря своему уму Б. умел не только сохранить свое положение, но и приобрести доверие Грозного царя, который, умирая († 17 марта 1584), назначил Б. одним из опекунов к Феодору, так как он, хотя и вступал на престол возрастным (27 лет), был младенец по способностям. Этими опекунами, или членами верховной думы, долженствовавшей помогать Феодору в управлении государством, были кроме Б.: Никита Романович Юрьев, родной дядя Феодора по матери, кн. Ив. Феод. Мстиславский, кн. Ив. Петрович Шуйский, прославившийся обороной Пскова от Батория, и Богдан Яковлевич Бельский. Последнему, как говорят, Иоанн поручил в опеку своего младшего сына Димитрия, родившегося от пятой венчанной жены его Марии Нагой. Царствование Феодора началось смутой в пользу царевича Димитрия, последствием которой была ссылка малолетнего царевича с матерью и ее родственниками в Углич, удел, назначенный Димитрию отцом. Бельский, считавшийся негласным виновником этой смуты, был удален в Нижний Новгород. При царском венчании 31 мая 1584 г. Б., как шурин нового царя, был осыпан милостями: он получил знатный чин конюшего, звание ближнего великого боярина и наместника царств Казанского и Астраханского. Сверх этих чинов Б. были пожалованы земли по р. Ваге, луга на берегах реки Москвы, а также разные казенные сборы. Первое время значение Б. среди советников Феодора ослаблялось влиянием на дела боярина Никиты Романовича, но вскоре (в августе 1584 г.) Никита Романович опасно заболел, а в следующем году скончался. Смерть царского дяди дала Б. возможность выдвинуться на первый план. Властолюбивые замыслы Б. встретили противодействие со стороны тех людей, которые по знатности происхождения признавали за собой большие права стоять у кормила правления.


Князья Ив. Фед. Мстиславский, Шуйские, Воротынские, боярские фамилии Колычевы, Головины и др. составили враждебную Б. партию. Против Б. были также митрополит Дионисий, тщетно старавшийся примирить Б. с его соперниками и считавший своим долгом печаловаться перед царем за гонимых Б. людей. Чтоб подрезать в корне могущество Б., враждебная ему партия, имея на своей стороне многих московских купцов, собралась подать царю челобитную о разводе с бездетной Ириной и вступлении в новый брак "царского ради чадородия". Но Б. при своем влиянии на царя и при любви последнего к Ирине, а также благодаря своей ловкости, осилил своих противников, и дело кончилось пострижением кн. И. Ф. Мстиславского, ссылкой Шуйских, в том числе Ивана Петровича, свержением митрополита Дионисия и вообще опалой их сторонников. На место Дионисия был посвящен в митрополиты ростовский архиепископ Иов, вполне преданный Б. человек. Теперь у Б. не было более соперников: он достиг такой власти, какой не имел ни один из подданных. Все, что делалось московским правительством, делалось по воле Б., он принимал иностранных послов, переписывался и передаривался с иностранными государями: цесарем (императором австрийским), королевой английской, ханом крымским (разрешение сноситься с иностранными государями было дано Б. официально в 1587 г.). Внешняя политика за время правления Б. отличалась осторожностью и преимущественно мирным направлением, так как Б. сам был неискусен в ратном деле и по характеру своему не любил рискованных предприятий. С Польшей, от которой в предыдущее царствование понесли тяжелые поражения, старались поддерживать мир, хотя и путем перемирий, а в 1586 г., когда скончался король Стефан Баторий, сделана была попытка, впрочем, не удавшаяся, устроить избрание в польские короли царя Федора Иоанновича или Максимилиана, эрцгерцога австрийского. С Швецией в 1590 году, когда убедились, что Польша не окажет ей помощи, начали войну, причем сам царь выступал в поход в сопровождении Б. и Федора Никитича Романова. Благодаря этой войне возвращены были отнятые шведами при Иоанне Грозном города: Ям, Иван-город, Копорье и Корелла (последний по миру 1595).


Отношения к крымским татарам были натянутые вследствие их частых набегов на южную окраину. Летом 1591 года крымский хан Казы-Гирей с полуторастатысячной ордой подошел к самой Москве, но, потерпев неудачу в мелких стычках с московскими войсками, отступил, причем бросил весь обоз; дорогой хан понес большие потери от преследовавших его русских отрядов. За отражение хана Б. получил три города в Важской земле и звание слуги, которое считалось почетнее боярского. За этот неудачный поход татары отплатили в следующем 1592 г. нападением на Каширские, Рязанские и Тульские земли, причем увели много пленных.


С Турцией московское правительство старалось сохранить по возможности добрые отношения, хотя действовало вопреки турецким интересам: поддерживало в Крыму враждебную Турции партию, старалось возбудить персидского шаха против Турции, посылало цесарскому двору субсидии деньгами и мехами на войну с турками. В 1586 году кахетинский царь Александр, теснимый с одной стороны турками, с другой персиянами, отдался под покровительство России. Ему послали священников, иконописцев, огнестрельные снаряды и возобновили крепость на Тереке, построенную при Грозном; оказали помощь против враждебного Александру тарковского владетеля, но защищать против турок не решались. Англичанам, которые пользовались особенным расположением Б., в 1587 г. позволено было торговать в России беспошлинно, вольной торговлей, но в то же время отказано в их просьбе воспретить другим иноземцам торговлю в России. В высшей степени замечательна деятельность Б. по отношению к окраинам Московского государства как колонизатора и строителя городов. В земле черемисов, усмиренных в начале царствования Феодора для избежания восстаний на будущее время, был построен ряд городов, населенных русскими людьми: Цивильск, Уржум, Царев, город на Кокшаге, Санчурск и др. Нижняя Волга, где опасность представляли ногаи, была обеспечена постройкой Самары, Саратова и Царицына, а также постройкой в Астрахани в 1589 г. каменной крепости. Построен был город и на отдаленном Яике (Урале). Для защиты от опустошительных набегов крымцев Б. воздвиг крепости на южной степной окраине: Курск (возобновлен), Ливны, Кромы Воронеж, Белгорад, Оскол, Валуйки, под прикрытием которых только могла идти на юг русская колонизация. Насколько эти укрепления были неприятны татарам, видно из грамоты крымского хана Казы-Гирея, в которой хан, притворяясь доброжелателем московского правительства, убеждает не строить городов в степи, так как они, находясь близко от турецкой и татарской границы, могут тем легче подвергнуться нападению как со стороны турок, так и татар. В Сибири, где по смерти Ермака (убитого в ночь с 5 на 6 августа 1584 г. и по уходе обратно за Урал казацкой дружины) русское дело казалось проигранным, правительство Феодора Ивановича восстановило русское господство. И здесь русская колонизация была упрочена постройкой городов: Тюменя, Тобольска, Пелыма, Березова, Сургута, Тары, Нарыма, Кетского острога и переводом поселенцев из России, преимущественно северо-восточной. Во время управления Б. также усилено укрепление Москвы постройкой Белого города (в 1586 г.) и воздвигнуты каменные стены Смоленска, сослужившие великую службу в Смутное время.


Ко времени правления Б. относится учреждение патриаршества (1589 г.), которое сравняло первосвятителя русской церкви со вселенскими восточными патриархами и дало ему первенство перед митрополитом киевским. Вместе с тем 4 архиепископии были возведены в достоинство митрополий: Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая; 6 епископов сделались архиепископами и вновь явилось 8 епископств. Другим важным событием внутренней истории России была отмена Б. Юрьева дня, т. е. права свободного перехода крестьян от одного владельца к другому.


Из указа царя Василия Ивановича Шуйского узнаем, что "царь Феодор по наговору Б. Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьян заказал". Указа о прикреплении не сохранилось, но он должен был относиться к первым годам царствования Феодора, как видно из царского указа 1597 года. Целью прикрепления было обеспечить государственную службу помещиков и платеж повинностей, а это требовало необходимо твердой оседлости земледельческого класса. Прикрепление совершилось в интересах мелких служилых людей, которые при праве свободного перехода не могли выдерживать конкуренции с крупными светскими землевладельцами, а также с духовными (митрополит, архиереи, монастыри), которые привлекали крестьян на свои земли более льготными условиями. Указ о воспрещении перехода не позволяет, однако, считать Б. основателем крепостного права, так как оно было создано жизнью, а не законодательным актом. В 1591 г. совершилось событие, имевшее огромное влияние на судьбу Б.: 15 мая в Угличе погиб царевич Димитрий, при чем жители Углича перебили людей, заподозренных ими в убийстве царевича. Следствие, произведенное на месте особой комиссией, присланной из Москвы, выяснило, что царевич, страдавший падучей болезнью, был не убит, но, играя в тычку ножом, в припадке упал на нож и зарезался. Народная молва обвинила в убийстве Б. Насколько действительно Б. виноват в преждевременной смерти царевича, остается до сих пор темным. Обвинение же Б. в убийстве основывается главным образом на соображении, что смерть Димитрия была в интересах Б.: она не только спасала его от опалы в будущем, но и очищала дорогу к престолу. После углицкого происшествия клевета не раз чернила Б., обвиняя его в различных злодеяниях и нередко истолковывая лучшие действия его в дурную сторону. Вскоре после смерти Димитрия (в июне того же 1591 года) в Москве вспыхнул сильный пожар, истребивший весь Белый город. Б. старался оказать всевозможную помощь погорельцам, и вот пронесся слух, что он нарочно велел зажечь Москву, чтобы милостями привлечь ее жителей. Нашествие крымского хана Казы-Гирея под Москву летом 1593 г. приписывалось также Б., который будто бы желал тем отвлечь внимание народа от смерти Димитрия. Не пощадили Б. даже от обвинения в смерти царя Феодора, беспотомственная кончина которого ставила Б., имевшего много врагов, в трагическое положение. Б. оставалось одно из двух: или достижение престола, или падение, которое в лучшем случае привело бы его в монастырь. Не только ради честолюбия, но и ради самосохранения он избрал первое. По смерти Феодора († 7 января 1598 г), последнего царя из династии Рюриковичей, все присягнули царице Ирине, чтоб избежать междуцарствия, но она, чуждая властолюбия, в 9-й день по кончине супруга удалилась в московский Новодевичий монастырь, где и постриглась под именем Александры. За Ириной последовал в монастырь и брат. Управление государством переходит в руки патриарха и Боярской думы, а правительственные грамоты издаются по указу царицы Ирины. Во главе правительства стал патриарх Иов, действиями которого руководила не просто преданность Б., но глубокое убеждение, что Б. — человек, наиболее достойный занять престол, и что избрание его в цари обеспечит порядок и спокойствие в государстве. В пользу избрания Б., кроме свойства с покойным царем, всего более говорило долголетнее пользование царской властью при Феодоре, а царствование Феодора рассматривалось современниками как царствование счастливое. Сверх того, долголетнее пользование верховной властью дало Б. и его родственникам громадные средства и связало с его интересами интересы всей тогдашней администрации Московского государства. С самого начала патриарх предлагает Б. в цари и, сопровождаемый боярами, духовенством и народом, просит Б. принять царство, но получает от него решительный отказ. Чтобы сломить упорство Б., созывается земский собор. 17 февраля выборные собрались к патриарху в числе свыше 450; большинство из них состояло из духовенства, покорного патриарху, и служилых людей, сторонников Б. После речи Иова, прославлявшей Б., земский собор единогласно постановил "бить челом Б. Феодоровичу и кроме него никого на государство не искать". 21 февраля, после многих упрашиваний, угрожаемый отлучением от церкви Борис согласился исполнить просьбу земских людей. Эти неоднократные отказы со стороны Бориса объясняются сначала ожиданием избрания от земского собора, а затем русским обычаем, который требовал всякую почесть, даже простое угощение, не принимать по первому приглашению. 30 апреля Борис переехал из Новодевичьего монастыря в Кремль и поселился с семьей в царском дворце. Слухи о нашествии крымцев заставили Бориса вскоре (2 мая) выступить из Москвы во главе огромного войска и остановиться в Серпухове, но вместо орды явились послы от хана с мирными предложениями. В стане под Серпуховом Борис угощал служилых людей пирами, одарял их, и они остались очень довольны новым царем; "чаяху и впредь себе от него такого жалованья". Из этого похода царь с торжеством вернулся в Москву, как бы после великой победы. 1 сентября, в день нового года, Борис венчался на царство. Во время венчания под влиянием радостного чувства у осторожного, сдержанного Бориса вырвались слова, поразившие современников: "отче великий патриарх Иов! Бог свидетель сему, никто же убо будет в моем царстии нищ, или беден"! Тряся за ворот сорочки, царь прибавил: "и сию последнюю разделю со всеми". Царское венчание, кроме пиров во дворце, угощений народа, пожалований в чины, сопровождалось необыкновенными милостями: служилым людям выдано двойное годовое жалованье, купцам дано право беспошлинной торговли на два года; земледельцы освобождены на год от податей; есть известие, что было определено, сколько крестьяне должны были работать на помещиков и платить им; вдовам и сиротам розданы деньги и съестные припасы; освобождены заключенные в темницах и получили вспоможение; иногородцы также были освобождены на год от податей. Первые годы царствования Бориса были как бы продолжением царствования Феодора Ивановича, что очень естественно, так как власть оставалась в тех же руках. Современники хвалят Бориса, говоря, что "он цвел благолепием, видом и умом всех людей превзошел; муж чудный и сладкоречивый, много устроил он в Русском государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался искоренять разбои, воровство, корчемство, но не мог искоренить; был светлодушен и милостив и нищелюбив!"


В 1601 г. Борис снова разрешил переход крестьян во всей России, кроме Московского уезда, но лишь от мелких владельцев к мелким. Как человек умный, Борис сознавал отсталость русского народа в образовании сравнительно с народами Западной Европы, понимал пользу науки для государства. Есть известие, что Борис хотел завести в Москве высшую школу, где бы учили иностранцы, но встретил препятствие со стороны духовенства. Борис первый решился послать нескольких юношей учиться в Западную Европу: в Любек, Англию, Францию и Австрию. Эта первая отправка русских учеников за границу была неудачна: все они там и остались. Борис посылал в Любек приглашать в царскую службу врачей, рудознатцев, суконников и разных мастеров. Приезжавших в Москву немцев из Ливонии и Германии царь принимал весьма ласково, назначал им хорошее жалованье и награждал поместьями с крестьянами. Иностранные купцы пользовались покровительством Бориса. Из иноземцев, преимущественно из ливонских немцев, составился особый отряд царской гвардии. При Борисе состояло 6 иностранных медиков, получавших огромное вознаграждение. Немцам разрешено было построить в Москве лютеранскую церковь. Есть известие, что некоторые из русских, желая подражать по внешности иностранцам, стали брить бороды. Пристрастие Бориса к иностранцам возбуждало даже неудовольствие в русских людях.


Внешняя политика была еще более мирной, чем при Феодоре, так как Борис страшился какой-нибудь военной неудачей омрачить свое царствование, но эта самая робость мешала ему приобресть военную славу, которая бывает так полезна для основателей новых династий. От Грозного Борис наследовал мысль о необходимости присоединить Ливонию, чтобы, имея в руках гавани при Балтийском море, вступить в общение с народами Западной Европы. Открытая вражда между Польшей и Швецией давала возможность осуществить эту мечту, если б только действовать решительно, приняв сторону одного из враждующих государств. Но Борис хлопотал о присоединении Ливонии дипломатическими средствами и, конечно, ничего не достиг. Подражая Грозному, Борис думал сделать из Ливонии вассальное королевство и с этой целью (в 1599 г.) вызвал в Москву шведского принца Густава, сына сверженного шведского короля Эрика XIV, который изгнанником скитался по Европе. Вместе с тем царь думал женить Густава на своей дочери Ксении, но Густав своим легкомысленным поведением навлек на себя гнев Бориса, был лишен Калуги, назначенной ему в удел до приобретения Ливонии, и был сослан в Углич. У Бориса было сильное желание породниться с европейскими царствующими домами в видах возвышения собственного рода. Во время переговоров с Данией из-за русско-норвежской границы в Лапландии было заявлено желание царя иметь своим зятем датского королевича. В Дании это предложение было охотно принято, и принц Иоанн, брат короля Христиана IV, приехал в Москву, но вскоре по приезде опасно заболел и скончался (в окт. 1602 г.) к великому горю Бориса и Ксении. В 1604 начались переговоры о браке Ксении с одним из герцогов шлезвигских, но были прерваны смертью Бориса. Царь искал жениха для дочери и невесты для сына также между единоверными владельцами Грузии. — Отношения к Крыму были благоприятные, так как хан принужден был участвовать в войнах султана, а кроме того был стеснен постройкой крепостей в степи. В Закавказье русская политика потерпела неудачу при столкновении с могущественными турками и персиянами. Хотя шах Аббас был в дружественных сношениях с Борисом, однако он сверг кахетинского царя Александра будто бы за сношения с турками, а на самом деле за сношения с Москвой. В Дагестане русские были вытеснены турками из Тарок и при отступлении перерезаны кумыками; владычество Москвы исчезло в этой стране. По делам торговым были сношения с ганзейскими городами: Борис исполнил просьбу 59 городов и дал им жалованную грамоту для торговли; при этом жителям Любека сбавлена была пошлина до половины. В Сибири по смерти Кучума продолжалась русская колонизация и строились города: Верхотурье (1598 г.), Мангазея (1601 г.), Туринск (1601), Томск (1601). У Бориса хватило ума достигнуть престола, но не меньше ума, а может быть, и счастья нужно было, чтоб удержаться на престоле. Знатное боярство считало себя униженным вследствие его воцарения. При несомненном уме, ловкости, Борис имел один недостаток, сильно ему вредивший, унаследованный от времен Грозного: страшную подозрительность. Борис не мог возвысится до сознания, что он земский выборный царь, которого воля народа, не обращая на происхождение, возвела на престол, должен стать выше всяких счетов с боярами, тем более, что по своим личным достоинствам он был выше их.


Вот что говорят современники о главном недостатке Бориса как царя: "цвел он, как финик, листвием добродетели и, если бы терн завистной злобы не помрачал цвета его добродетели, то мог бы древним царям уподобиться. От клеветников изветы на невинных в ярости суетно принимал, и поэтому навел на себя негодование чиноначальников всей Русской земли: отсюда много ненасытных зол на него восстали и доброцветущую царства его красоту внезапно низложили". Подозрительность эта на первых порах уже проявилась в клятвенной записи, но впоследствии дело дошло до опал и доносов. Князьям Мстиславскому и В. И. Шуйскому, которые по знатности рода могли иметь притязания на престол, Борис не позволял жениться. С 1600 г. подозрительность царя заметно возрастает. Быть может, не лишено вероятности известие Маржерета, что в то время начались темные слухи, что Димитрий жив. Первой жертвой подозрительности Бориса был Богдан Бельский, которому царь поручил строить Борисов город. По доносу о щедрости Бельского к ратным людям и неосторожных словах: "Борис царь на Москве, а и в Борисове" Бельский был вызван в Москву, подвергся различным оскорблениям и сослан в один из отдаленных городов. Холоп князя Шестунова сделал донос на своего господина. Донос оказался не заслуживающим внимания. Тем не менее доносчику сказали царское жалованное слово на площади и объявили, что царь за его службу и раденье жалует ему поместье и велит служить в детях боярских. Страшное действие имело это поощрение доносов: доносчики явились во множестве. В 1601 г. по ложному доносу пострадали Романовы и их родственники. Старший из братьев Романовых, Феодор Никитич, был сослан в Сийский монастырь и пострижен под именем Филарета; жену его, постригши под именем Марфы, сослали в Толвуйский Заонежский погост, а малолетнего сына их Михаила (будущего царя) на Белоозеро. К унынию, произведенному опалами, пыткам и козням присоединились физические бедствия. С 1601 года три года подряд были неурожайными, и начался страшный голод, так что ели, как говорят, даже человеческое мясо. Чтобы помочь голодающим, Борис начал постройки в Москве и раздавал деньги. Эта мера вызвала еще большее зло, так как народ большими массами устремился в Москву и умирал во множестве от голода и моровой язвы на улицах и на дорогах. Только урожай 1604 г. прекратил голод. За голодом и мором следовали разбои. Разбойничьи шайки составлялись главным образом из холопов, отпущенных господами во время голода, а также из холопов опальных бояр. Смелый атаман Хлопка Косолап явился под Москвой, но после упорного боя был разбит царскими войсками (в 1604 г.). В начале 1604 года стало в Москве достоверно известно, что в Литве появился человек, называющий себя царевичем Димитрием, а в октябре того же года Самозванец вступил в пределы Московского государства, находя себе повсюду приверженцев. Хотя 21 янв. 1605 г. Самозванец потерпел поражение при Добрыницах, однако снова собрал войско. Дело находилось в нерешительном положении, когда 13 апреля 1605 г. Борис скончался скоропостижно, приняв схиму. Москва присягнула сыну Бориса — Феодору, которому отец постарался дать возможно лучшее воспитание и которого все современные свидетельства осыпают большими похвалами. Но Феодору Борисовичу после самого кратковременного царствования вместе с матерью пришлось погибнуть насильственной смертью. Царевна Ксения, отличавшаяся красотой, была пощажена для потехи самозванца, впоследствии она постриглась и † в 1622 году. Прах царя Бориса, удаленный при Самозванце из Архангельского собора, при Михаиле Феодоровиче был перевезен в Троицко-Сергиевскую лавру, где покоится и ныне; там же покоится и прах семьи Бориса. Кроме общих источников Карамзина, Арцыбашева, Соловьева (т. VII и VIII), Костомарова: "Русская история в жизнеописаниях" (т. I), ср. Бестужев-Рюмин, "Обзор событий от смерти царя Иоанна Вас. до избрания на престол Мих. Фед. Романова" ("Ж. М. Н. Пр." 1887, июль); Павлов, "Об историч. значении царствования Бориса Годунова" (2 изд. 1863); Белов, "О смерти царевича Димитрия" ("Ж. М. Н. Пр.", 1873, т. 168); Платонов, "Повести и сказания о смутном времени" (СПб., 1888 г.); Сергеевич, "Юридич. древности" (I. СПб., 1890).



А. Воронов


{Брокгауз}





Борис Федорович Годунов


— царь и великий князь всей Руси, род. в 1551 г. Первое известие о Б. Г. относится к 1571 г., когда он был назначен состоять при царском "саадаке" в походе на крымск. хана Девлет-Гирея. Вступив в брак с дочерью знаменитого Малюты Скуратова, Б. Г. был зачислен в опричники. В 1572 г., в походе против шведов, он состоял "в рындах" при царевичах и был пожалован в "кравчие", а в 1580 г., после свадьбы своей сестры Ирины с царевичем Федором, был возведен в сан боярина. Не получив никакого образования, — а по свидетельству одного из совр-ков, "грамотного учения не сведый, яко ни простым буквам навычен бе", — Б. Г., благодаря природному уму, редкому дару слова, огром. выдержке и удивит. спос-сти пользоваться людьми и обст-ствами для достижения своих целей, сумел приобрести неогранич. доверие царя Ивана. Пользуясь таковым в течение всей долгой "эпохи казней" Грозного, Б. в то же время умел поставить себя так, что народная молва никогда не связывала его имени ни с жестокой расправой царя Ивана с боярами, ни с ужасами опричнины. Т. к. царевич Федор, по выражению летописца, "благоюродив бысть от чрева матери своея" и "избывая мирской докуки, помышлял только о небесном", то царь Иван, озабоченный судьбою своего царства и сознавая, что его сын Федор самостоятельно царствовать не может, незадолго до смерти учредил особую верх. думу из 5 бояр, которым поручил "брещи чад своих" и управлять государством. В число их попал и Б. Г., а также родной дядя Федора — Никита Роман. Юрьев, кн. Ив. Фео-дор. Мстиславский, кн. Ив. Петр. Шуйский и Богд. Як. Вельский. Хотя среди этих знатн. и сильн. бояр Б. Г. занимал последнее место, однако он скоро достиг того, что сделался единствен. "опекуном" царя Федора и захватил в свои руки все управление гос-ством. Получив звание "конюшего" и "ближнего боярина" и титул наместника царств Казанского и Астраханского, Б. Г., будучи только правителем царства, вскоре совершенно заслонил собою больн. и безвольн. царя Федора, на которого он имел безгран. влияние. Все госуд. дела разрешались единолично Г. Благодаря большому богатству (он мог на свой счет выставить 100000 ратников), Б. обставил свою жизнь царской роскошью. Иностр. послы, приезжавшие в Москву ко двору царя Федора, добивались, как особой чести, получить личную ауд-цию у Г., быть приглашенными к его столу и даже быть допущенными к его руке. Б. вел личную переписку с иностр. гос-рями, и англ. королева Елизавета в письмах называла его "добрый и любимый родственник". Устранив царя Федора от управления, Г. все способности употребил на то, чтобы заслужить любовь и расположение народа. Во внешн. делах он стремился к сохранению мира и дружеств. отношений с соседями, с особою энергией старался укрепить возникшие при Грозном торгов. сношения с Англией и с этой целью предоставил англ. купцам ряд привилегий по ввозу и вывозу товаров. Однако когда Елизавета предложила ему предоставить англ. торгов. компании монополию в морск. торговле в Архангельске, то Г. ответил решит. отказом, объяснив, что "котору дорогу Бог устроил, великое море океан, как затворяти". Постоянная забота Г. о сохранении мира не мешала ему, однако, начинать войну в тех случаях, когда этого требовали интересы русской державы. За 14 л. царствования Федора Г. пришлось вести воен. действия на всех границах Руси: на с. — против шведов, на ю. — татар, на в. — черемисов и за Уралом — нагаев и сибирск. инородцев. При нем же было закончено покорение Сибири. В 1586 г. кахетинский царь Александр, теснимый турками и персами, обратился за помощью к царю, прося принять его в подданство. Г. сейчас же послал в Кахетию воеводу Хворостинина с войском и снабдил царя Александра огнестр. снарядами, пушками и деньгами. Решит. действиями Хворостинина Терская область была очищена от неприятеля и с этого времени в титул рус. царей было включено: "Государь земли Иверской, Грузинских царей, Кабардинской земли, Черкесских и Горских князей". В том же 1586 г. внезапная смерть польск. короля Стефана Батория едва не повлекла за собой войну с Польшей. Незадолго до смерти Баторий предложил Г. заключить тайн. договор, в силу которого, в случае бездетной смерти Батория или царя Федора, Рус. царство и Польск. королевство соединились бы под одним скипетром, чем был бы обеспечен вечн. мир между обеими державами. В сент. 1588 г. в Гродно состоялся съезд для решит. заключения по этому вопросу. На съезде эта идея встретила сильное противодействие со стороны партий Замойских и Зборовских. В это время умер кор. Стефан. Кандидатами на польск. престол были выставлены царь Федор, швед. пр. Сигизмунд Ваза и австр. эрцг. Максимилиан. Царя Федора поддержала партия Льва Сапеги. Решение вопроса тормозилось колебанием Б. Г., медлившего с высылкой денег Льву Сапеге, который требовал их для покупки голосов на сейме. Между тем, когда стало известно, что царь Федор не переменит своей веры, шведская партия взяла верх, и кор. был избран Сигизмунд III. Узнав, что гл. противодействие избранию Сигизмунда оказывает Б. Г., швед. кор. Иоанн III объявил Руси войну. В 1590 г., не ожидая вторжения швед. войск в наши пределы, Б. Г. быстро двинул сильное войско к швед. границам. Сам Федор находился при войске, а Б. Г. был одним из гл. воевод. Хотя попытка взять приступом креп. Нарву окончилась неудачей, но воеводе Хворостинину удалось разбить наголову 20-тыс. отряд шведов и занять г. Ям. Тогда швед. кор. предложил заключить перемирие, соглашаясь уступить Ям, Копорье, Ивангород и всю Карелию. В 1591 г. было подписано перемирие. Однако скоро война возобновилась. На южн. области Руси готовился к нападению крымский хан; днепр. и запо-рож. казаки вновь предприняли разбойничьи набеги на рус. города. Думая воспользоваться удобным случаем, Иоанн двинул свои войска в Карелию и, разбив рус. отряды Долгорукова и Шереметьева, вновь захватил Ям и Копорье: русские же разорили Финляндию возле Выборга и Або. Война велась с перемен. успехом, вяло и нерешительно. Между тем Иоанн умер. Новый швед. кор. Карл поспешил в 1595 г. заключить с Россией мир. Сверх прежде завоеван. городов Россия получила половину Лапландии. Тогда все свое внимание Б. Г. направил на защиту русских границ с ю. и в., где большую опасность в глазах Б. Г. представляли татары, ногаи и другие наши соседи, производившие постоянно опустош. набеги. С этой целью по его распоряжению построено много нов. укр. городов. жителям которых давались различные привилегии и оказывалась помощь деньгами, припасами и оружием. В 1591 г., подстрекаемый тур. султ., крымск. хан Казы-Гирей с огромной ордой подошел к самой Москве. Рус. войско, под общ. начальством кн. Феод. Мстиславского (Г. состоял в отряде при князе), собралось у Серпухова и расположилось лагерем у с. Коломенского, бл. Москвы. Спустя 3 дня татары переправились через р. Оку между Серпуховым и Каширой и разбили передовой отряд кн. Бахтеярова-Ростовского. Но затем русским удалось остановить вторжение; Казы-Гирей, узнав, что к русским идут подкр-ния, бросил обоз и так поспешно отступил, что преследование настигло задние отряды крымцев лишь возле Тулы. Неожиданная и легкая победа над грозным врагом была торжественно отпразднована в Москве, причем Б. Г. устроил угощение всему войску на свои личн. средства. В след. году Казы-Гирей, предприняв новый поход, опустошил Рязанскую, Тульскую и Каширскую земли. — В 1591 г. случилось событие, оказавшее роковое влияние на судьбу Б. Г. 15 мая в г. Угличе царевич Димитрий был найден с перерезанным горлом. Снаряженное Б. Г. по этому случаю следствие, произведенное кн. Вас. Ив. Шуйским, выяснило, что царевич в припадке падучей болезни нечаянно наткнулся на нож и причинил себе смерт. рану. Несмотря на то, что данные следствия были немедленно оглашены во всеобщее сведение и что, казалось бы, не было повода сомневаться в достоверности их, так как руководил расследованием В. И. Шуйский — заведомый пр-к Б. Г., — в народе зародилась легенда о том, что царевич Димитрий был убит по приказу Г. Эта легенда долгое время находила себе многих сторонников в историч. науке, но позднейшие изыскания показали, что обвинение Г. в убийстве царевича Димитрия не имеет достаточных оснований. В 1598 г. царь Федор скончался, не оставив после себя потомства; династия Рюриковичей прекратилась. Бояре присягнули было царице Ирине, но она уклонилась от власти и удалилась в монастырь, где и постриглась. Тогда был созван земский собор, который постановил "бить челом Г. и, кроме него, никого на государство не искать". 30 апр. царь Б. въехал торжественно в Кремль, а через два дня, ввиду слухов о новом нашествии крым. татар, вынужден был выступить к Серпухову. Поход этот скоро закончился без кровопролития: в стан Г. явились послы от хана с миром. Это не помешало Г. устроить в Серпухове и в Москве большое торжество и щедрое угощение народа по случаю "великой победы над татарами". В день нового года, 1 сент., Б. Г. венчался на царство. Внешн. и внутрен. политика при царе Б. Б.а такой же, как и при Федоре. Не чувствуя в себе призвания к ратн. делу и опасаясь омрачить свое царствование неудачн. войной, Б. старался все недоразумения улаживать дипломат. путем, и ему удалось закрепить дружеств. отношения со всеми соседями. Только в Закавказье русским пришлось вести в. действия против персов и турок. Наши войска принуждены были очистить Дагестан. В постоян. заботах о развитии торговли Б. заключил ряд торг. договоров и, между прочим, дал жалованную грамоту ганзейским городам. Он усиленно вызывал в Россию иностр. мастеров, врачей и художников, щедро вознаграждая их. При Г. была первая попытка послать в Зап. Европу рус. молод. людей для изучения наук и искусств. Но ни один из учеников назад не вернулся. Г. мечтал преобразовать рус. войско по образцу европ. и с этой целью составил в Москве особый образцовый отряд царской гвардии из Ливонских немцев. Первые годы царствования Г., по отзывам даже врагов его, были светлой эпохой для Руси, когда "русские люди почаша от скорби бывшия утешатися и тихо и безмятежно жити". Но скоро начали ходить темные слухи, что царевич Димитрий якобы жив и собирает в Польше, Литве и на Дону полки, чтобы идти добывать престол своего отца. Г. стал подозрительным. Начались доносы, за ними следовали "розыски с пристрастием" и кары. С 1601 г., в течение 3 лет, на Руси был полный неурожай и начался голод. Г. стал раздавать голодающим в Москве деньги, открыл хлебные запасы, организовал закупку хлеба на свой счет и начал большие постройки, с целью дать заработать нуждающимся. Это привело к тому, что со всех сторон народ огромными толпами стал стекаться к Москве. Т. к. ни денег, ни хлеба не хватало на всех, то среди голодающих в Москве распространилась моровая язва. Народ во множестве умирал не только от голода, но и от чумы. Повсюду стали появляться разбойничьи шайки. Атаман одной из шаек, Хлопка Косолап, двинулся на Москву, но был разбит. Только в 1604 г., после редкого урожая, голод и чума прекратились. Но в это время получено было достоверное известие, что из Литвы с огромн. войском к Москве идет человек, называющий себя сыном Грозного — Димитрием. Хотя ополчение самозванца и было разбито при Добрыничах воеводами Шереметьевым и Мстиславским, однако события последних лет так потрясли Г., что 13 апр. 1605 г. он скоропостижно скончался, перед смертью приняв схиму под именем Боголепа. Тело его ныне покоится в Троицкой лавре. Распоряжаясь судьбой всей Руси, — вначале как правитель, а позже как самодержец, — Б. Г. проявил ум и способности бесспорно государств. человека, т. к. все его мероприятия во внешн. и внутрен. политике отвечали существен. интересам России и были дальнейшим логич. развитием историч. задач рус. гос-ва.


{Воен. энц.}





Борис Федорович Годунов


царь (1598 г.), р. 1552, † 23 апр. 1605 г.


{Половцов}





Борис Федорович Годунов


(1551—1605) — русский царь (с 1598). Происходил от татарского выходца 14 в., вошедшего в состав "вольных слуг" московских князей. Обладал крупным умом, хотя и был "бескнижен" — мало начитан в богословской литературе своего времени. 20-ти лет Б. женился на дочери Малюты Скуратова-Бельского (см.), что помогло ему приблизиться к Ивану Грозному и сделать блестящую карьеру: к 30 годам он был уже боярином. Положение его особенно упрочилось после женитьбы царевича Федора Ивановича на сестре его Ирине. Во время царствования Федора Б. сделался правителем государства и сосредоточил в своих руках огромные богатства. По смерти Федора, последнего Рюриковича, земский собор избрал царем Б. Как и Грозный, Б. был дворянским царем. В интересах среднего и мелкого дворянства Б. принимал меры к уничтожению вывоза крестьян крупными землевладельцами у мелких и средних. Широкая колонизационная деятельность Б., построившего ряд городов по южн. окраине государства, в Поволжье и Сибири, создавала новые фонды для поместных раздач и вместе с тем закрепляла торговые пути в Азию и на юг. С целью обеспечить сев. выход на европейский рынок, Б. способствовал развитию Архангельского торга, привлекая голландских, датских и др. купцов. К англичанам Б., как и Грозный, относился дружественно, но, тем не менее, не восстановил их торговой монополии. Удачной войной со Швецией 1590—93 были возвращены Ям, Ивангород и Копорье, а вместе с тем и выход в Балтийское море. От войны с Польшей Б. воздерживался, но построил мощную крепость в Смоленске. В области церковной политики весьма значительным событием было учреждение патриаршества в 1589, в царств. Федора. Дворянский царь Б. возбудил против себя, с одной стороны, боярство, с другой — крестьян, холопов и близкий к ним по положению служилый мелкий люд южн. окраины государства. Это и объясняет торжество названного Димитрия.



Лит.: Покровский, M. H., Русская история, т. II, гл. 7; Платонов, С. Ф., Борис Годунов, Петроград, 1921.



С. Гадзяцкий.

Источник: Большая русская биографическая энциклопедия. 2008

Найдено схем по теме — 1