Хворостинин Иван Андреевич

писатель 1-й пол. XVII в., большой эрудит и “западник”. Карьера X. началась в годы Смуты, когда он занимал почетную должность кравчего при дворе Лжедмитрия I. Тесное общение с поляками в период службы самозванцу оставило отпечаток на всей последующей жизни князя. Уже после Смуты, будучи царским стольником в Москве (в 1619—1622 гг.), X. позволял себе вольное и незаконопослушное поведение: сначала становится известным его намерение перейти в католичество, затем он отказывается от православных догматов и обрядов: отрицает воскресение мертвых, необходимость соблюдения поста и молитвы, не пускает своих людей в церковь. X. мечтает об обществе умных, образованных людей, ведет себя крайне высокомерно с родичами и равными по статусу особами. Распространяются слухи о его намерении уехать в Литву. Все эти поступки X. дают патриарху Филарету повод обвинить его в еретичестве и отправить на покаяние в Кирилло-Белозерский монастырь (конец 1622—нач. 1623 г.). Находясь там, X. обнаруживает полное раскаяние и в 1624 г. государевым указом возвращается в Москву, где 28 февраля 1625 г. преставляется в схиме, приняв монашеское имя Иосиф. Перу X. принадлежат стихотворный религиозно-полемический трактат “Изложение на еретики-злохульники” и повесть о Смуте — “Словеса дней и царей и святителей московских, еже есть в России”. В отличие от других авторов, писавших о Смуте, X. ставит основной задачей своего сочинения не максимально достоверное воспроизведение событий, а самореабилитацию, попытку отвести обвинения в еретичестве и в склонности к измене. В “Словесах” X. подробно характеризует основных деятелей Смутного времени. Двойственную оценку получает у него Борис Годунов, перечисляя заслуги которого автор не хочет промолчать и о его “неправедных делах”; наследник Бориса — Федор Борисович, напротив, удостаивается наивысших похвал; весьма негативно отзывается X. о Василии Шуйском, но чертами истинного праведника, достойного всяческого преклонения, наделен в “Словесах” патриарх Гермоген. Рассказывая о Лжедмитрии, X. под именем “юноши некоего”, постоянно осуждающего самозванца и призывающего его свернуть с пагубного пути, выводит себя. Прочитав “Словеса”, читатель, по замыслу автора, должен был убедиться, что князь X., хотя и состоял на службе у Расстриги, не одобрял его действий и прикладывал усилия, чтобы побудить его изменить поведение. Восторженные же отзывы X. о Гермогене, основной заслугой которого “Словеса” признают его высокое благочестие, должны свидетельствовать об ортодоксальном православии и самого автора. “Словеса” известны в четырех списках; все они дефектны — утрачен конец сочинения. Тем не менее, благодаря литературным своим достоинствам и незаурядной личности самого автора, “Словеса” принадлежат к числу интереснейших произведений о Смутном времени. Изд.: Изложение на еретики-злохульники // Савва В. И. Сочинения князя Ивана Андреевича Хворостинина // ЛЗАК за 1905 г., вып. 18.—СПб.. 1907.—С. 1—106; Словеса дней и царей и святителей московских // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени.— СПб., 1909.— С. 525— 558; РИБ.— Т. 13; То же / Подг. текста и комм. Е. П. Семеновой; Перевод Д. М. Буланина // ПЛДР: Конец XVI — начало XVII века.— М., 1987.— С. 428—463, 599—604. Лит.: Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник.—СПб., 1913.—С. 230— 240; Комарович В. Л. “Смутное время” в изображении литературных памятников 1612— 1630 гг. // История русской литературы.— Т. 2, ч. 2.—С. 57—60; Семенова Е. П. И. А. Хво-ростинин и его “Словеса дней” // ТОДРЛ.— 1979.— Т. 34.— С. 286—297. И. Ю. Серова