Империя Карла Великого

Образование империи Каролингов.
В 715г. майордомом Франкского государства стал Карл Мартелл, правивший до 741 г. Карл Мартелл совершил ряд походов за Рейн в Тюрингию и Алеманию, которые сделались вновь самостоятельными при «ленивых» королях Меровингах, и подчинил своей власти обе области. Он вновь присоединил к Франкскому государству Фризию, или Фрисландию (страну племени фризов), и заставил саксов и баваров снова платить ему дань.
В начале VIII в. франкам пришлось столкнуться с арабами, которые проникли с Пиренейского полуострова в Южную Галлию с целью отторгнуть ее от Франкского государства. Карл Мартелл спешно собрал военные отряды для отпора арабам, так как арабская легкая конница продвигалась вперед очень быстро (по старой римской дороге, которая с юга вела на Пуатье, Тур, Орлеан и Париж). Франки встретили арабов у Пуатье (732 г.) и одержали решительную победу, заставив их повернуть вспять.
После смерти Карла Мартелла майордомом стал его сын Пипин Короткий, прозванный так за свой маленький рост. При Пипине арабы были окончательно изгнаны из Галлии. В зарейнских областях Пипин усиленно проводил христианизацию германских племен, стремясь подкрепить силу оружия церковной проповедью. В 751 г. Пипин Короткий заточил в монастырь последнего Меровинга и стал королем франков. Перед этим Пипин отправил посольство к римскому папе с вопросом, хорошо ли, что но Франкском государстве правят короли, не обладающие действительной королевской властью? На что папа ответил: «Лучше именовать королем того, кто имеет власть, нежели того, кто проживает, не имея королевской власти». После этого папа короновал Пипина Короткого. За эту услугу Пипин помог папе вести борьбу с государством лангобардов и, завоевав захваченную ими ранее в Италии Равеннскую область, передал ее папе. Передачей Равеннской области было положено начало светской власти папства.
В 768 г. Пипин Короткий умер. Власть перешла к его сыну, Карлу Великому (768 — 814), которому в результате целого ряда войн удалось создать очень большую по своим размерам империю. Эти войны велись Карлом ).Великим, как и его предшественниками, в интересах крупных землевладельцев-феодалов, одним из ярких представителей которых он сам являлся, и были обусловлены стремлением крупных франкских землевладельцев к захвату новых земель и к насильственному закрепощению крестьян, еще сохранявших свою свободу.
Всего при Карле было совершено более 50 военных походов, половину из них возглавлял он сам. Карл был весьма деятельным в своих военных и административных предприятиях, искусным в области дипломатии и крайне жестоким по отношению к франкским народным массам и к населению завоеванных им земель.
Первой войной, начатой Карлом Великим, была война с германским племенем саксов (772 г.), занимавшим всю территорию Нижней Германии (от Рейна до Эльбы). Саксы и это время находились еще на последней ступени первобытно-общинного строя. В длительной и упорной борьбе с франкскими феодалами, которые захватывали их земли и несли им закрепощение, саксы оказали стойкое сопротивление и проявили большую храбрость. 33 года Карл Великий боролся за подчинение свободных саксонских крестьян. Огнем и мечом он насаждал среди саксов христианство, считая, что завоевание должно быть закреплено путем христианизации саксов, придерживавшихся дохристианских культов. Покорение саксов было закончено лишь в 804 г., когда знать саксов стала на сторону франкских феодалов в борьбе против собственного народа.
Одновременно с саксонскими войнами Карл по просьбе римского папы, а также в собственных интересах, поскольку он опасался усиления лангобардов, предпринял против них два похода. Разбив лангобардов, живших в Северной Италии в долине реки По, Карл Великий возложил на себя железную корону лангобардских королей и стал именоваться королем франков и лангобардов (774 г.). Однако Карл не отдал папе римскому захваченных лангобардских областей.
Карл предпринял поход и против германского племени баваров, лишив их самостоятельности. Военные походы при Карле Великом были направлены и против кочевого племени аваров, живших в это время в Паннонии. Разрушив их главную крепость (791 г.), Карл захватил во дворце аварского кагана (хана) огромную добычу. Разгромив аваров, Карл создал особую пограничную область — Паннонскувд марку.
Пограничные столкновения при Карле Великом происходили и с племенами западных славян, поселения которых были расположены на восточных границах его империи. Но сопротивление славянских племен не позволило Карлу Великому включить их территории в состав империи. Он был вынужден даже вступать в союзы со славянской знатью против общих врагов (например, с ободритами против саксов или со словенами из Хорутании против кочевников аваров) и ограничиваться лишь возведением крепостей на славянской границе и сбором дани со славянского населения, жившего близ нее.
Карл Великий совершил ряд военных походов и за Пиренеи (778—812 гг.). На завоеванной за Пиренеями территории была создана пограничная область — Испанская марка.
Итак, в результате длительных агрессивных войн, которые вели майордомы и короли из рода Каролингов, создалось обширное государство, по своим размерам лишь немногим уступавшее прежней Западной Римской империи.
И тогда Карл решил объявить себя императором. В 800 г. папа Лев III, заинтересованный в распространении влияния римской церкви во всех завоеванных франками землях, а следовательно, в непосредственном союзе с Карлом Великим, короновал его императорской короной.
Возникшая империя пользовалась большим влиянием в международных делах своего времени. Верховную власть императора признавали короли Галисии и Астурии. В дружественных с ним отношениях находились короли Шотландии и вожди ирландских племен. Даже далекий багдадский халиф Харун-ар-Рашид, стремившийся опереться на союз с империей Карла Великого в борьбе с Византией и с Кордовским халифатом в Испании, посылал к Карлу богатые подарки.
В начале IX в. империи Карла Великого пришлось впервые столкнуться с серьезной опасностью в лице норманских пиратов. Норманны, как назывались в то время скандинавские племена, населявшие Скандинавию и Ютландию, включали в свой состав предков современных норвежцев, шведов и датчан. В связи с происходившим в VIII и IX вв. у скандинавских племен процессом разложения родовых отношений, резкого выделения знати и усиления роли военных вождей и их дружин эти вожди стали предпринимать далекие морские походы с целью торговли и грабежа. Позднее эти пиратские походы стали подлинным бедствием для населения Западной Европы.
Утверждение феодальной собственности на землю во франкском обществе в VIII—IX вв.
Основой изменений в общественном строе франков в VIII и IX вв. явился полный переворот в отношениях землевладения: разорение массы свободного франкского крестьянства и одновременный рост собственности крупных землевладельцев за счет поглощения мелкой крестьянской собственности. Феодальное землевладение зародилось и начало развиваться у франков еще в VI в. Однако при Меровингах оно не играло первенствующей роли в общественном строе. Основной ячейкой франкского общества в этот период являлась свободная крестьянская община — марка.
Конечно, развитие частной собственности на землю, в те времена неизбежно вело к росту крупного землевладения, но вначале этот процесс протекал сравнительно медленно. Феодальная собственность на землю стала господствующей лишь в результате аграрного переворота в VIII и IX вв. По этому поводу Энгельс писал: «... прежде чем свободные франки могли сделаться чьими-либо поселенцами, они должны были каким-нибудь образом потерять аллод, полученный ими при оккупации земли, должен был образоваться собственный класс безземельных свободных франков» ( Ф. Энгельс, Франкский период, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 397.).
Вследствие низкого уровня развития производительных сил мелкий крестьянин сплошь и рядом оказывался не в состоянии, сохранить за собой только что полученный им в собственность надел. Отсутствие возможности для расширения хозяйства у мелкого крестьянина, чрезвычайно несовершенная сельскохозяйственная техника и в силу этого крайняя беспомощность непосредственного производителя перед лицом всевозможных стихийных бедствий неуклонно влекли его к разорению. Вместе с тем шедший безостановочно процесс внутреннего разложения самой общины также приводил к выделению из среды свободных общинников разбогатевших крестьян, которые постепенно прибирали к рукам земли своих обедневших соседей и превращались в мелких и средних феодальных собственников.
Так в результате экономических изменений свободный франкский крестьянин терял свою земельную собственность и попадал в полную экономическую зависимость как от крупных землевладельцев (дружинников, должностных лиц короля, сановников церкви и пр.), так и от более мелких феодалов. Этот процесс утраты крестьянами своей земли ускорялся целым рядом причин; междоусобными войнами франкской знати и длительной военной службой, надолго отрывавшей крестьян от их хозяйства, нередко в самую горячую нору; обременительными податями, всей своей тяжестью ложившимися на крестьян по мере усиления государственной власти, и непосильными штрафами за разного рода проступки; принудительными взносами в пользу церкви и прямыми насилиями со стороны крупных землевладельцев.
Тяжелое положение франкских крестьян привело к тому, что в VIII и IX вв. широкое распространение получила практика так называемых прекариев. Прекарий, уже известный римскому праву, приобрел свое наименование от латинского слова «preces», что значит «просьба», и означал еще при Меровингах передачу крупным землевладельцем участка земли безземельному крестьянину в пользование или держание. За полученную землю крестьянин был обязан нести в пользу ее собственника ряд повинностей. Такова была первая, самая ранняя форма средневекового прекария.
Другой формой, наиболее частой в VIII и IX вв., была следующая: крестьянин, видя, что он не в силах сохранить за собой свою землю, «дарил» ее могущественному соседу, а особенно часто церкви, так как опасность потерять землю чаще всего заключалась для него именно в наличии такого могущественного соседа. Затем крестьянин получал эту землю обратно, но уже не как свою собственность, а в качестве пожизненного, иногда наследственного держания и опять-таки нес определенные повинности в пользу землевладельца. За это последний охранял его хозяйство.
Существовали сборники так называемых формул (т. е. образцов юридических актов), оформлявших подобные передачи земли. Вот один из ответов настоятельницы женского монастыря на просьбу о даче земли в прекарий. «Сладчайшей женщине такой-то я, аббатисса такая-то. Так как известно, что ты собственность свою в округе таком-то недавно за монастырем св. Марии утвердила и за это просила у нас и у названного монастыря дачи [тебе] прекария, то вот этой грамотою за тобою утвердили, чтобы, пока ты жива, владела бы и держала в пользовании эту землю, но не имела бы права каким-бы то ни было образом отчуждать ее, а если бы решилась это сделать, землю бы тотчас же потеряла...»
Иногда прекарист получал в придачу к бывшей своей земле, отданной ему в качестве прекария, еще и дополнительный участок земли. Это была третья форма прекария, служившая главным образом церкви для привлечения мелких собственников, превращения их в прекаристов и использования их рабочей силы на еще невозделанных землях. Совершенно ясно, что и вторая и третья формы прекария способствовали росту крупного землевладения.
Итак, прекарий был такой формой поземельных отношений, которая в тех случаях, когда она связывала представителей двух антагонистических классов, приводила одновременно к утрате свободным франкским крестьянином его собственности на землю и к росту феодальной земельной собственности.
Внутри самого господствующего класса землевладельцев в это время также складывались особые поземельные отношения в связи с распространением так называемых бенефициев, введенных при Карле Мартелле после битвы с арабами при Пуатье (латинское слово «beneficiura» означало дословно — благодеяние). Суть бенефиция сводилась к следующему: земельное владение передавалось тому или иному лицу не в полную собственность, как это было при Меровингах. Человек, получавший бенефиций, должен был нести военную службу в пользу того, кто ему эту землю давал. Таким путем образовался слой служилых людей, обязанных нести военную службу за полученные ими земельные владения. Если бенефициарий отказывался от выполнения военной службы, он терял и бенефиций. Если умирал бенефициарий или же жалователь бенефиция, последний возвращался к его собственнику или к его наследникам. Таким образом, бенефиций не мог быть передан по наследству тем лицом, которое его получало, и являлся только пожизненным и условным земельным владением.
Необходимую ему для раздачи бенефициев землю Карл Мартелл получил, конфисковав в свою пользу часть церковных владений (это была так называемая секуляризация, или переход церковной земли в руки светской власти). Разумеется, церковь осталась весьма недовольна этим, несмотря на то, что во всех завоеванных областях она. получала новые земли и новые привилегии. Поэтому уже преемник Карла Мартелла — Пипин Короткий, хотя и не возвратил церкви отобранные земли, однако обязал бенефициариев уплачивать в ее пользу определенные взносы.
Введение бенефициев, которые раздавались вместе с крестьянами, сидевшими на пожалованчой земле, приводило к дальнейшему росту зависимости крестьян от землевладельца и к усилению их эксплуатации.
К тому же военная власть сосредоточивалась постепенно в руках господствующего класса. Отныне крупные землевладельцы могли употреблять имевшееся в их руках оружие не только против внешних врагов, но и против своих же крестьян, заставляя их нести в пользу собственников земли всевозможные повинности.
Закрепощение франкского крестьянства
Рост крупного землевладения за счет свободных крестьян, терявших право собственности на землю, сопровождался их закрепощением. Разорявшийся мелкий собственник сплошь и рядом был принужден не только отдавать крупному землевладельцу свою землю, но и становиться по отношению к нему в личную зависимость, т. е. терять свою свободу.
«Господину брату моему такому-то, — писалось в кабальных грамотах от имени крестьянина. — Всем ведомо, что крайняя бедность и тяжкие заботы меня постигли и совсем не имею, чем жить и одеваться. Поэтому, по просьбе моей, ты в величайшей нужде моей не отказал вручить мне из своих денег столько-то солидов; а у меня нечем выплатить эти солиды. Поэтому я просил совершить и утвердить закабаление тебе моей свободной личности, чтобы отныне вы имели полную свободу делать со мной все, что вы полномочны делать со своими прирожденными рабами, именно продавать, выменивать, подвергать наказанию».
Свободные крестьяне могли вступать в зависимость от крупного феодала и на более льготных условиях, не теряя на первых порах своей личной свободы и становясь как бы под покровительство крупного землевладельца (так называемая коммендация, от латинского слова «commendatio» — «препоручаю себя»). Но совершенно ясно, что и коммендация крестьянина, так же как и превращение его в прекариста какого-нибудь крупного землевладельца, приводила к одним и тем же последствиям, т. е. к превращению этого свободного крестьянина, а также и его потомства в крепостных крестьян.
Государство играло в этом процессе активную роль. Об этом свидетельствует целый ряд указов Карла Великого и его ближайших преемников. В своих указах (капитуляриях, от латинского слова «caput» — «голова» или «глава», так как каждый указ разбивался на главы) Карл предписывал управляющим наблюдать за свободными крестьянами, живущими в королевских поместьях, брать с крестьян штрафы в пользу королевского двора и судить их. В 818—820 гг. были изданы указы, при крепившие всех плательщиков податей к земле, т. е. лишившие их права свободного перехода с одного участка на другой. Каролинги приказывали крестьянам судиться у крупных землевладельцев и подчиняться их власти. Наконец, в капитулярии 847 г. прямо предписывалось, чтобы каждый еще свободный человек, т. е. прежде всего крестьянин, нашел себе сеньора (господина). Так государство активно содействовало утверждению феодальных отношений во франкском обществе.
Феодальное поместье и его хозяйственная жизнь
Результатом переворота в поземельных отношениях, происшедшего в VIII и IX вв., явилось окончательное утверждение поземельной собственности господствующего класса. Место прежней свободной крестьянской общины-марки заняло феодальное поместье с особыми, присущими именно ему хозяйственными порядками. Каковы были эти порядки, видно из так называемого «Капитулярия о поместьях» («Capitulare de villis»), составленного около 800 г. по приказанию Карла Великого и являвшегося инструкцией управляющим королевскими поместьями. Из этого капитулярия, а также из других источников IX в., в частности из так называемого «Полиптика аббата Ирминона» (т. е. писцовой книги монастыря Сен-Жермен, находившегося в пригороде Парижа), видно, что феодальное поместье делилось на две части: барскую усадьбу с барской землей и деревню с наделами зависимых крестьян.
Барская часть, или господская земля, называлась доменом (от латинского слова «dominus» — господский). Домен состоял из барской усадьбы с домом и хозяйственными постройками и из барской пахотной земли. От владельца поместья зависели также мельница и церковь. Домениальная (господская) пахотная земля была разбросана среди крестьянских участков, т. е. существовала так называемая чересполосица, которой обязательно сопутствовал принудительный севооборот, связанный с практикой открытых полей после сбора урожая. Все должны были сеять на данном поле одно и то же и убирать поле одновременно с соседями, иначе скот, выпущенный на поле, мог уничтожить посевы, не убранные их хозяином. Обрабатывалась барская земля руками крестьян, обязанных работать на барщине со своим инвентарем. Кроме пахотной земли в домен входили также леса, луга и пустоши.
Крестьянская земля, или земля «держания», поскольку крестьяне не были ее собственниками, а как бы «держали» ее от собственника земли — владельца данного поместья, была разбита на наделы (мансы). В каждый манс входил крестьянский двор с домом и хозяйственными постройками, огород и пахотная земля, разбросанная чересполосно с другими крестьянскими и помещичьими землями. Кроме того, крестьянин имел право на пользование общинными выгонами и лесами.
Таким образом, в отличие от раба, не имевшего ни дома, ни хозяйства, ни собственности, ни семьи, крестьянин, работавший на земле феодала, имел и свой дом, и семью, и хозяйство. Существование наряду с феодальной собственностью собственности крестьянина на хозяйство и сельскохозяйственные орудия создавало у производителей материальных благ, феодального общества определенную заинтересованность в своем труде и являлось непосредственным стимулом развития производительных сил в эпоху феодализма.
Производительные силы общества в VIII и IX вв. крайне медленно, но все время росли. Происходило усовершенствование приемов земледелия, употреблялись более эффективные методы обработки почвы, шла расчистка леса под пашню и поднималась целина. Перелог и двухполье постепенно сменялись трехпольем.
Более низкие по качеству виды злаков (овес, ячмень, рожь) сеялись главным образом в хозяйственно отсталых частях империи (к востоку от Рейна), в центральных же и западных ее областях все чаще употреблялись качественно более высокие виды (пшеница и пр.). Из огородных культур разводились бобовые растения, редька и репа. Из фруктовых деревьев — яблоневые, грушевые и сливовые. В садах сажали лекарственные травы и хмель необходимый при изготовлении пива. В южных частях империи развивалось виноградарство. Из технических культур сеяли лен, шедший на изготовление одежды и льняного масла.
Что касается сельскохозяйственных орудий, то следует отметить, что в конце IX в. повсеместное распространение получили плуги: малый легкий плуг для обработки каменистых или корневых почв, который лишь резал землю на длинные борозды, и тяжелый колесный плуг с железным лемехом, который при пахоте не только резал, но и переворачивал землю. Борона, представлявшая в то время треугольную деревянную раму с железными зубьями, употреблялась преимущественно при обработке огородов. Боронование полей производилось при помощи тяжелого деревянного бревна, которое волочили по вспаханному полю, разбивая комья земли. В хозяйстве употреблялись косы, серпы, двузубые вилы и грабли.
Зерно очищалось от соломы, провеивалось при помощи лопаты на ветру, просеивалось через сита, сплетенные из гибких прутьев, и, наконец, обмолачивалось простыми палками или деревянными цепами. Унаваживание полей, как правило, производилось нерегулярно. Понятно, что при такой низкой технике сельского хозяйства и урожаи обычно бывали крайне низкими (сам 1 1/2 или сам 2). В крестьянском хозяйстве преобладал мелкий скот (овцы, свиньи и козы). Лошадей и коров было мало.
Все хозяйство крупного поместья носило натуральный характер, т.е. главной задачей всякого поместья было удовлетворение собственных потребностей, а не производство для продажи на рынок. Крестьяне, работавшие в поместьях, были обязаны снабжать продуктами господский двор (королевский, графский, монастырский и т. д ) и обеспечивать всем необходимым владельца поместья, его семью и многочисленную свиту. Ремесло в это время еще не было отделено от сельского хозяйства, и крестьяне им занимались наряду с хлебопашеством. В продажу поступали лишь излишки продуктов.
Вот что говорилось о подобном хозяйстве в «Капитулярии о поместьях» (глава 62): «Пусть управляющие наши ежегодно к рождеству господню раздельно, ясно и по порядку нас извещают о всех наших доходах, чтобы мы могли знать, чтo и сколько имеем по отдельным статьям, именно... сколько сена, сколько дров и факелов, сколько тесу... сколько овощей, сколько пшена и проса, сколько шерсти, льна и конопли, сколько плодов с деревьев, сколько орехов и орешков... сколько с садов, сколько с репных гряд, сколько с рыбных садков, сколько кож, сколько мехов и рогов, сколько меду и воска, сколько сала, жиров и мыла, сколько вина ягодного, вина вареного, медов — напитков и уксуса, сколько пива, вина виноградного, зерна нового и старого, сколько кур, яиц и гусей, сколько от рыболовов, кузнецов, оружейников и сапожников... сколько от токарей и седельников, сколько от слесарей, от рудников железных и свинцовых, сколько от тяглых людей, сколько жеребят и кобылок».
Такое поместье являлось основной ячейкой франкского общества при Каролингах, а это значит, что в империи Карла Великого создалось большое количество замкнутых в хозяйственном отношении мирков, не связанных друг с другом экономически и самостоятельно удовлетворявших свои потребности продуктами, производимыми внутри данного хозяйства.
Тяжелое положение крестьян и их борьба с феодалами
Феодально зависимые крестьяне подвергались со стороны феодалов жестокой эксплуатации. Формы крестьянской зависимости в эпоху феодализма были крайне разнообразны. Это была, как указывает Маркс, «...несвобода, которая от крепостничества с барщинным трудом может смягчаться до простого оброчного обязательства» ( К. Маркс, Капитал, т. III, Госполитиздат, 1955, стр. 803.). Наряду с сохранившимися остатками свободного крестьянства (особенно в восточных и северных областях империи) во Франкском государстве VIII—IX вв. имелись крестьяне, которые зависели от феодала лишь в судебном отношении. Однако таких крестьян было очень мало.
Основную массу феодально зависимого крестьянства составляли крепостные крестьяне, на личность которых феодалы имели право собственности, хотя и неполное (т. е. не имели права их убивать). Крепостные крестьяне зависели от феодала и лично, и по земле, и в судебном отношении и платили ему тяжелую феодальную ренту. Она выражалась в форме различных повинностей — отработочных (барщина), продуктовых (натуральный оброк) и денежных (денежный оброк). Господствующей формой ренты при Каролингах, по-видимому, была отработочная. Но одновременно существовали и натуральная рента и отчасти денежная.
Как лично зависимый человек крепостной крестьянин был обязан отдавать феодалу при получении по наследству своего земельного надела лучшую голову скота; был обязан платить за право вступить в брак с женщиной, не принадлежащей его господину, и вносить дополнительные платежи, налагаемые на него феодалом по произволу.
Как зависимый в поземельном отношении крепостной крестьянин был обязан платить оброк и работать на барщине. Вот как изображались обязанности крепостных крестьян в IX в. в «Политике аббата Ирминона». С одного только крестьянского надела (а таких наделов в монастырском хозяйстве было несколько тысяч) монастырь Сен-Жермен получал ежегодно: полбыка или же 4 баранов «на военное дело»; по 4 денария (Денарий = примерно 1/10 г золота.) поголовного обложения; 5 модиев (Модий = около 250 л. ) зерна на конский корм; 100 тесин и 100 драней не из господского леса; 6 кур с яйцами и через 2 года на третий — годовалую овцу. Держатели этого надела были обязаны также пахать монастырское поле под озимое и яровое три дня в неделю и выполнять для монастыря различные ручные работы.
За разрешением всех спорных вопросов крестьянин был обязан обращаться в поместный суд, во главе которого стоял сам феодал или его приказчик. Понятно, что во всех случаях феодал решал споры в свою пользу.
Кроме того, землевладелец обычно имел еще право взимать всякого родя пошлины — дорожные, паромные, мостовые и пр. Положение трудящихся масс становилось еще более тяжелым в результате стихийных бедствий, с которыми тогда не умели бороться, а также бесконечных феодальных усобиц, разорявших крестьянское хозяйство.
Жестокая феодальная эксплуатация вызывала острую классовую борьбу крестьян с феодалами. О том, что эта борьба была повсеместной, свидетельствуют и королевские капитулярии, приказывавшие строго карать восставших, и сообщения средневековых хронистов. Из этих капитуляриев и хроник мы узнаем, что в конце VIII в. в деревне Сельт, принадлежавшей реймсскому епископу, произошло восстание зависимых крестьян. В 821 г. возник «заговор» крепостного люда во Фландрии. В 841— 842 гг. имело место так называемое восстание «Стеллинга» (что значит дословно «Дети древнего закона») в области саксов, когда свободные саксонские крестьяне вступили в борьбу как с собственной, так и с франкской знатыо, несшей им закрепощение. В 848 г. выступили свободные крестьяне, боровшиеся против закрепощения в Майнцеком епископстве. Вторично восстание разразилось там же в 866 г. Известны и другие движения, направленные против феодального гнета и эксплуатации. Все эти воcстания произошли главным образом в IX в., когда завершился переворот в аграрных отношениях и процесс закрепощения крестьян принял самые широкие размеры.
Эти восстания против господствующего класса не могли одержать победы в той исторической обстановке, когда сложившийся феодальный способ производства имел все условия для своего дальнейшего развития. Однако значение ранних антифеодальных движений крестьян было очень большим. Движения эти носили прогрессивный характер, ибо их результатом являлось известное ограничение жестокой эксплуатации трудящихся и создание более сносных условий их существования. Таким образом, эти движения содействовали более быстрому развитию производительных сил феодального общества. Чем больше времени крестьянин уделял своему собственному хозяйству, чем более он оказывался заинтересованным в улучшении сельскохозяйственной техники и в повышении производительности своего труда, тем быстрее развивалось и все феодальное общество в целом.
Внутренняя организация господствующего класса феодалов
Поземельные отношения, существовавшие внутри класса феодалов, лежали в основе его военно-политической организации. Бенефиций, как правило, соединялся с отношениями вассалитета, когда свободный человек, получивший бенефиции от крупного землевладельца, назывался его вассалом (от латинского слова «vassus» — слуга} и обязывался отбывать для него военную службу. Вступление в вассальные отношения закреплялось определенной церемонией. При получении бенефиция свободный человек объявлял, что он становится вассалом того или иного господина (сеньора), а сеньор принимал от него клятву верности. Эта церемония получила позднее наименование оммажа (от латинского слова «homo» — человек, так как в клятве верности имелись слова: «становлюсь вашим человеком»).
В отличие от отношений, устанавливавшихся между крестьянином и феодалом, вассальные отношения не выходили за пределы одного и того же господствующего класса. Вассалитет закреплял феодальную иерархию, т. е. подчинение более мелких землевладельцев более крупным, а более крупных — самым крупным, в то время как личная зависимость крестьянина от феодала приводила к закрепощению крестьян.
Административное устройство империи
К годам правления первых Каролингов относится временное усиление центральной государственной власти, основную и определяющую причину которого, разумеется, нельзя видеть в «выдающихся способностях» Каролингов и, в частности, в «государственном таланте» Карла Великого. В действительности некоторое укрепление центрального государственного аппарата при Каролингах вызывалось глубочайшими изменениями в области общественных отношений.
Класс землевладельцев-феодалов нуждался в этот период в такой центральной власти, которая обеспечивала бы ему быстрейшее подчинение класса крестьян, боровшихся против закрепощения, и одновременно вела бы широкую завоевательную политику, приносившую крупным землевладельцам и новые земли, и новых крепостных. Таким образом, изменения в формах феодального государства были обусловлены коренными изменениями в положении крестьянства и его борьбой против господствующего класса. Центром управления Каролингской империей сделался на время императорский двор с его чиновниками — канцлером, архикапелланом и пфальцграфом. Канцлер выполнял функции секретаря императора и хранителя государственной печати. Архикапеллан управлял франкским духовенством, а пфальцграф был подобен прежнему майордому, заведовавшему дворцовым хозяйством и администрацией.
С помощью королевских капитуляриев Карл Великий стремился разрешить различные вопросы управления обширным государством. Капитулярии выпускались Карлом Великим по совету с крупными землевладельцами, которые два раза в год собирались для этой цели в королевский дворец.
Империя была разделена на области. Пограничные области назывались марками. Марки были хорошо укреплены и служили как для обороны, так и в качестве плацдармов для дальнейших захватов. Во главе каждой области стояли графы, а во главе марок — маркграфы. Для контроля за деятельностью графов Карл направлял в области особых государевых посланцев.
Укрепляя государственный аппарат империи, особенно необходимый господствующему классу в эпоху коренных социальных сдвигов, происходивших во франкском обществе, и направленный на угнетение и закрепощение народных масс, Карл Великий провел судебную реформу, отменив существовавшую прежде обязанность населения являться на окружные судебные заседания. Выборные должности судей из народа были упразднены. Судьи стали государственными чиновниками, получавшими жалованье и судившими под председательством графа. Была проведена и военная реформа. Карл Великий перестал требовать военную службу от крестьян (к этому времени они в большинстве своем уже разорились и попали в полную зависимость от феодалов). Основной военной силой стали королевские бенефициарии.
Усиление политической власти феодалов
Утверждение феодальной собственности на землю привело к усилению политической власти землевладельцев над трудящимся населением, сидевшим на их землях. Еще Меровинги способствовали расширению частной власти крупных землевладельцев, предоставляя им так называемые иммунитетные права.
При Каролингах иммунитет получил дальнейшее развитие. Название иммунитет произошло от латинского слова «immunitas», что в переводе на русский язык означает «неприкосновенность» человека, его освобождение от чего-либо.
Суть иммунитета состояла в том, что территория землевладельца иммуниста (т. е. лица, получившего иммунитетную грамоту) освобождалась королем от посещения королевских должностных лиц для выполнения судебных, административных, полицейских, фискальных или каких-либо других обязанностей. Обязанность выполнять эти функции передавалась самому иммунисту, частная власть которого, таким образом, сильно вырастала. Иногда король передавал в пользу иммуниста все поступления, которые до того времени шли в пользу королевской казны (налоги, судебные штрафы и пр.). Крупный землевладелец оказывался своего рода государем по отношению к живущему на его землях населению.
Королевская власть таким путем как бы сама способствовала превращению крупных землевладельцев в независимых от короля людей. Но это происходило, разумеется, лишь из-за ее слабости. Иммунитет, как сумма политических прав феодала по отношению к зависимому от него экономически крестьянину, вырастал и развивался независимо от воли королей и императоров. Крупные землевладельцы, получившие полную экономическую власть над крестьянским населением их поместий, стремились сделать это население зависимым и политически. Они самовольно творили в своих поместьях суд и расправу, создавали свои вооруженные отряды и не допускали королевских чиновников в пределы своих владений. Центральная власть оказывалась бессильной в борьбе с подобными тенденциями крупных землевладельцев и была вынуждена оформлять при помощи иммунитетных грамот уже фактически сложившиеся отношения.
При Каролингах иммунитет стал повсеместным явлением и превратился в одно из мощных средств закрепощения крестьянства. Иммунитетные права распространились на более обширные территории, а сами иммунисты приобрели еще большую власть. Иммунист созывал теперь судебные собрания, совершал суд, разыскивал преступников, собирал штрафы и пошлины в свою пользу и пр.
«По просьбе епископа такого-то,— писали короли в своих грамотах, — ...пожаловали мы ему это благодеяние, состоящее в том, что в пределы поместий церкви этого епископа... не смеет входить ни одно государево должностное лицо для слушания судебных дел или взыскания каких-либо судебных штрафов, но сам епископ и преемник его, во имя божие, в силу полного иммунитета, пусть владеют всеми означенными правами... И все, что могла бы получить там казна со свободных или несвободных и иных людей, проживающих на землях... церковных, пусть навеки поступает на лампады означенной церкви».
Наконец, для того, чтобы обеспечить набор свободных поселенцев на землях крупных землевладельцев для военной службы, Каролинги передали этим землевладельцам административные права над всеми свободными поселенцами в их поместьях, т. е. как бы назначили сеньоров для этих прежде свободных в юридическом смысле людей. Таким образом, в политическом положении лиц, поселившихся на землях крупного землевладельца, т. е. крестьян и других свободных людей, произошли значительные изменения. Раньше эти лица были юридически равноправны с владельцем поместья, хотя и зависели от него экономически. Теперь же они стали людьми, подчиненными землевладельцу и в правовом отношении.
Расширение и укрепление иммунитета, являвшегося в руках господствующего класса орудием внеэкономического принуждения масс эксплуатируемого крестьянства, содействовали процессу дальнейшего его закрепощения и усилению феодальной эксплуатации. «Экономическое подчинение получило политическую санкцию» (Ф. Энгельс, Франкский период, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI,, ч. Г, стр» 403.. .). Крестьянин, который перед тем уже потерял право собственности на свою наследственную землю, теперь утрачивал и личную свободу. Частная власть иммуниста приобретала своего рода государственный характер, а поместье иммуниста превращалось как бы в маленькое государство.
Внутренняя слабость империи Каролингов и ее быстрый распад
Империя Карла Великого, возникшая в результате завоевательных войн, как и другие подобного рода империи античной и средневековой эпох, не имела своей экономической базы и представляла временное и непрочное военно-административное объединение. В ней наблюдалась чрезвычайная пестрота и с точки зрения этнического (племенного) состава Каролингской империи, и с точки зрения ее социально-экономического развития. В ряде областей племенные особенности давно уже стерлись. Германские племена, завоевавшие эти области, усвоили не только провинциальные диалекты латинского языка, но и общественные порядки, характерные для поздней Римской империи. Возникшие в ней зародыши феодальных отношений (крупное землевладение, соединенное с мелким хозяйством, натуральное хозяйство, колонат и патроциний) способствовали более быстрому развитию феодализма в таких областях Каролингского государства, как Аквитания, Септимания и Прованс. Значительно более отсталыми по уровню развития феодальных отношений оказались области к востоку от Рейна. Такими областями являлись Бавария, Саксония, Алемания, Тюрингия и Фризия, где развитие феодализма было замедленным и где сохранилось большое количество родо-племенных пережитков.
Наконец, в Каролингской империи были области, в которых романские и германские элементы оказались этнически смешанными. Взаимодействие же социально-экономических порядков, существовавших у коренного романо-галльского населения, с социально-экономическими порядками, существовавшими у пришлых германских племен (франков и бургундов), привело к развитию феодализма в его наиболее классических формах. Этими областями были те части империи, которые находились как бы на стыке между романским и германским миром, т. е. Северо-Восточная и Центральная Галлия, а также Бургундия.
Никаких экономических связей между племенами и народностями, объединенными в империи Карла Великого чисто насильственным путем, не существовало. Вот почему историческое развитие пошло далее не в границах империи в целом, а в пределах отдельных народностей и племен или более или менее родственных их соединений. Закономерная тенденция племен и народностей, покоренных силой оружия, к освобождению из-под власти завоевателей, безраздельное господство натурального хозяйства в феодальных поместьях, распад франкского общества на ряд хозяйственно замкнутых мирков, непрерывный рост власти крупных землевладельцев на местах и бессилие центральной власти — все это делало неизбежным политический распад империи.
И действительно, после смерти Карла Великого (814 г.) империя сначала раздробилась между его наследниками, а затем уже окончательно распалась на три части. Этот распад был оформлен Верденским договором, заключенным между внуками Карла Великого в 843 г. Один из этих внуков — Карл Лысый получил по Верденскому договору владения на запад от Рейна — Западнофранкское государство (т. е. будущую Францию). Другой внук — Людовик Немецкий получил владения к востоку от Рейна — Восточнофранкское государство (т. е. будущую Германию). А старший внук — Лотарь получил полосу земли по левобережью Рейна (будущую Лотарингию) и Северную Италию.
Феодально-церковная культура
В феодальном обществе, пришедшем на смену обществу рабовладельческому, возникла новая, феодальная культура. Носительницей феодальной культуры в период раннего средневековья являлась церковь.
Религия в феодальном обществе была одним из мощных средств утверждения и сохранения классового господства эксплуататоров. Обещая небесное блаженство в награду за земные страдания, церковь всеми путями отвлекала народные массы от борьбы с феодалами, оправдывала феодальную эксплуатацию и настойчиво пыталась воспитывать трудящихся в духе полной покорности их господам. Влияние церкви сказалось со всей силой и на духовной культуре средневекового общества. «...феодальная организация церкви, — писал Энгельс, — освящала религией светский феодальный государственный строй. Духовенство к тому же было единственным образованным классом. Отсюда само собой вытекало, что церковная догма была исходным моментом и основой всякого мышления. Юриспруденция, естествознание, философия — все содержание этих наук приводилось в соответствие с учением церкви» (Ф.Энгельс, Юридический социализм, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 295.).
Распадение феодального общества на ряд замкнутых в экономическом и политическом отношении мирков и повсеместный разрыв существовавших в рабовладельческом обществе торговых, политических и культурных связей обусловливали отсутствие сколько-нибудь широкого образования в VI—X вв. Все существовавшие тогда школы (епископальные и монастырские) находились в руках духовенства. Церковь определяла их программу и подбирала состав их учащихся. Основной задачей церкви при этом являлось воспитание церковных служителей, способных воздействовать на народные массы своей проповедью и охранять в неприкосновенности существующие порядки.
От своих служителей церковь требовала в сущности очень малого — знания молитв, умения читать по латыни Евангелие, хотя бы и не понимая всего прочитанного, и знакомства с порядком церковных служб. Лица, чьи знания выходили за пределы подобной программы, являлись в западноевропейском обществе VI—X вв. редчайшими исключениями.
Создавая школы, церковь не могла обойтись без некоторых элементов светского образования, которые феодальное общество унаследовало от древнего мира. Приспособив эти элементы светского образования к своим потребностям, церковь явилась невольной их «хранительницей». Античные дисциплины, преподававшиеся в церковных школах, именовались «семью свободными искусствами», под которыми понимались: грамматика, риторика и диалектика (так называемый тривиум — «три пути знания», или первая ступень обучения), и арифметика, геометрия, астрономия и музыка (так называемый квадривиум — «четыре пути знания», или вторая ступень обучения). Попытка свести воедино элементы образованности, унаследованные от античности, относилась к V в. и была предпринята Марцианом Капеллой. Деление «свободных искусств» на тривиум и квадривиум было осуществлено уже в VI в. Боэцием и Кассиодором — последними представителями античной образованности.
Но «свободные искусства» средневековья являлись весьма отдаленным подобием того, что преподавалось в античных школах, ибо представители церковной образованности утверждали, что любое знание полезно лишь в том случае, если оно помогает лучшему усвоению церковного учения. Риторику в это время рассматривали как предмет, помогавший грамотно оформлять необходимые для церкви и государства документы. Диалектика (так именовалась тогда формальная логика) была всецело подчинена богословию и служила представителям церкви лишь для того, чтобы бороться с еретиками в спорах. Музыка была нужна при богослужении, астрономия использовалась для определения сроков наступления различных церковных праздников и для всякого рода предсказаний.
Астрономические и географические представления тогдашнего времени свидетельствуют о крайнем невежестве духовенства. Учащимся церковных школ внушали, что на крайнем востоке находится рай, что земля похожа на колесо, что со всех сторон по кругу ее обтекает океан и что в центре ее находится Иерусалим. Учение о шарообразности земли категорически отвергалось, ибо представители церкви утверждали, что нельзя себе представить, чтобы люди на противоположной стороне земли передвигались бы вниз головой.
Все сохранившиеся от античности сведения, которые могли бы натолкнуть учащихся на стремление к основанному на опыте знанию, старательно замалчивались. Античные авторы сознательно искажались. Монахи нередко уничтожали уникальные тексты на древних рукописях, находившихся в монастырских библиотеках, а затем использовали «очищенный» таким образом и дорогостоящий пергамент для записи монастырских хроник. Подлинные знания о природе подменялись суеверными бреднями.
Образование, монополизированное западнохристианской церковью, носило весьма примитивный характер. Церковь не была, да и не могла быть заинтересована в сохранении всего доставшегося средневековью античного наследства и, вынужденная обращаться к последнему, старалась использовать его лишь в своих целях.
"Каролингское возрождение"
Так называемое «каролингское возрождение» еще более укрепило позиции церкви в области духовной культуры и образования. Некоторое оживление деятельности духовенства и представителей императорской власти в организации церковных школ во второй половине VIII и в начале IX в. было связано с глубочайшими социально-экономичесними сдвигами в жизни общества, т. е. с полным переворотом в отношениях землевладения, который привел к усилению светских и духовных феодалов и к закрепощению крестьян.
Роль церкви в этих условиях становилась все более важной. Вот почему, укрепляя церковный авторитет путем создания слоя грамотных клириков, Каролинги оставили всю монополию на образование в руках церкви и ни в какой степени не изменили существовавших до этого порядков. Грамотных людей, необходимых им для работы в государственном аппарате, Каролинги черпали из церковных школ.
Задачи, стоявшие перед этими школами, были ясно и кратко определены самым видным деятелем «каролингского возрождения» — Алкуином (около 735—804), воспитанником Йоркской школы. В одном из писем к Карлу Великому Алкуин писал: «Тружусь я много над многим для того, чтобы воспитать многих на пользу святой божьей церкви и для украшения вашей императорской власти». В своих капитуляриях Карл Великий требовал от монахов обязательной организации монастырских школ для обучения клириков — чтению, счету, письму и пению, так как пастыри, обязанные наставлять народ, должны уметь читать и понимать «священное писание». Целый ряд лиц, способных возглавить церковные школы, Карл Великий привлек из Италии, где духовенство имело более высокий уровень образования. Так, Карл Великий вывез оттуда Петра Ливанского, Павла Диакона, Лейдарда и Теодульфа.
Уделяя большое внимание церковным школам, Карл Великий считал, что миряне должны обучаться лишь «истинам» религии и «символу веры». Для тех, кто отказывался изучать «символ веры», Карл Великий предписывал ряд церковных наказаний (пост и пр.). Королевские посланцы и графы были обязаны наблюдать за проведением этих распоряжений в жизнь.
Таким образом, и в капитуляриях Карла Великого, и в постановлениях собиравшихся во время его правления церковных соборов речь шла не о повышении общего образовательного уровня и подъеме культуры во всех слоях феодального общества, а лишь об обучении определенного круга лиц, способных воздействовать своей проповедью на народные массы. «Венцом образования» по-прежнему считалось богословие. Ведь «...наша славная, преподаваемая мудрость господа превосходит всякую мудрость академической науки», — писал Алкуин, имея в виду Академию Платона. Ясно, что при такой постановке вопроса никакого действительного возрождения «свободных искусств» античности быть не могло.
Учебные пособия, составленные в форме диалогов между учителем и учеником, свидетельствуют о крайне низком уровне тогдашней образованности. Образчиком подобного пособия является диалог, написанный Алкуином для сына Карла Великого — Пипина:
«П и п и н. Что такое буква? — А л к у и н. Страж истории. П и п и н. Что такое слово? — А л к у и н. Изменник души... П и п и н. На кого похож человек? — А л к у и н. На шар. — П и п и н. Как помещен человек? — А л к у и н. Как лампада на ветру... П и п и н. Что такое голова? — А л к у и н. Вершина тела.— П и п и н. Что такое тело? — А л к у и н. Жилище души... П и п и н. Что такое зима? — А л к у и н. Изгнанница лета. П и п и н. Что такое весна? — А л к у и н. Живописец земли» и т. д.
Вся литература каролингского периода являлась сугубо подражательной главным образом христианской литературе первых веков нашей эры. Это видно и из произведений самого Алкуина, и из произведений его ученика — биографа Карла Великого — Эйнгарда. Однако рукописи в это время значительно улучшились. Была проведена реформа письменности, в результате которой повсюду установилось четкое письмо (каролингский минускул), послужившее основой для современного начертания латинских букв. Переписчики украшали рукописи миниатюрами (небольшими картинками) на библейские темы.
Наряду с церковными произведениями каролингские переписчики переписывали и книги античных авторов (поэтов, философов, юристов и политических деятелей), что способствовало сохранению этих рукописей.
Необходимо упомянуть и о том строительстве, которое происходило при Карле Великом. Стремясь повысить значение императорской власти и церкви, он приказывал возводить дворцы и соборы в Ахене и других пунктах своего государства. По своей архитектуре здания напоминали стиль византийских построек в Равенне.
Строительная техника на Западе в это время являлась крайне несовершенной. По приказанию Карла Великого при возведении построек нередко использовались мраморные колонны, которые в целом виде вывозились из Италии. Античные памятники искусства при этом варварски уничтожались. Однако большая часть возведенных при Карле построек была деревянная и поэтому очень быстро погибла.
«Каролингское возрождение» было весьма кратковременным. Быстрый распад империи не мог не сказаться и в области культуры. Современные хронисты, регистрируя жалкое состояние образования в период, последовавший за распадом империи, отмечали, что королевство франков стало ареной беспокойства и войн, что повсюду кипит междоусобная борьба и что изучение «как священного писания, так и свободных искусств» находится в полном пренебрежении.
Таким образом, действительная картина церковной деятельности в области духовной культуры в период раннего средневековья свидетельствует о том, что монополия на образование, захваченная церковью на самой ранней ступени развития феодального общества, привела к весьма плачевным результатам. «От древности в наследство,— писал Энгельс,— остались Эвклид и солнечная система Птолемея, от арабов — десятичная система счисления, начала алгебры, современное начертание цифр и алхимия,— христианское средневековье не оставило ничего» (Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1955, стр. 5.).
Одну из своих главных задач церковь видела в том, чтобы держать народные массы в состоянии крайнего невежества и тем самым способствовать более полному их закабалению.
Господствовавшая тогда феодально-церковная культура носила ярко выраженный классовый характер.
Народное творчество в период раннего средневековья
«Мысли господствующего класса, — указывали Маркс и Энгельс, — являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его господствующая духовная сила» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Немецкая идеология, Соч., т. 3, изд. 2, стр. 45.). Но это отнюдь не значит, что, будучи господствующей, эта культура является единственной.
Подобно тому, как учению церкви, оправдывавшей и защищавшей феодальную эксплуатацию, противостояли народные еретические антифеодальные учения, так и духовной культуре господствующего класса противостояло духовное творчество народных масс: сказочно-былинный эпос, песни, музыка, танцы и драматическое действие.
О богатстве народного творчества прежде всего говорит то обстоятельство, что первоначальной основой наиболее крупных эпических произведений западноевропейского средневековья являлись народные сказания. С наибольшей полнотой эти народные сказания сохранились в северных и северо-западных областях Европы, где развитие феодальных отношений совершалось сравнительно медленно и где долгое время существовал значительный слой свободного крестьянства.
Эпические произведения бургундского и франкского общества — «Песнь о Нибелунгах» и «героические поэмы», в частности «Песнь о Роланде», сохранились лишь в виде более поздних произведений, в которых первоначальные народные сказания подверглись соответствующей переработке в интересах господствующего класса. Однако сложившаяся на основе народного эпоса, опоэтизировавшего борьбу Карла Великого с арабами, «Песнь о Роланде» носит черты могучего народного влияния. Оно сказывается в тех частях этой поэмы, где говорится о любви к «милой Франции», о ненависти к врагам, посягающим на ее свободу, и где осуждаются все феодалы, предающие интересы родины в угоду личным интересам.
Огромную роль в народном творчестве V—X вв., несомненно, играли музыка и поэзия. Самое широкое распространение во франкском обществе имели народные песни и былины, всевозможные шуточные и сатирические песенки.
Народные массы очень долго придерживались дохристианских обычаев, совершали жертвоприношения прежним божествам, соединяли дохристианские религиозные обряды с христианскими и «оскверняли» христианские церкви народными песнями и плясками. В VI в. на юге Галлии бывали случаи, когда народ, прерывая церковную службу, провозглашал: «Святой Марциал, молись за нас, а мы попляшем за тебя!», после чего в церкви устраивался хоровод и начинались народные пляски.
Католическая церковь относилась к музыкальному и поэтическому творчеству народа резко отрицательно. Видя в подобном творчестве проявление «языческой», «греховной», «не соответствующей христианскому духу» народной деятельности, церковь настойчиво добивалась ее запрещения и жестоко преследовала непосредственных выразителей и носителей музыкальной культуры народа — народных певцов и танцоров (мимов и гистрионов).
Сохранились многочисленные церковные постановления, направленные против народных певцов и актеров. Народное творчество, представителями которого эти певцы и актеры выступали, носило ярко выраженный антифеодальный характер и было опасно господствующему классу. Поэтому церковь неутомимо его преследовала. Вот почему Алкуин заявлял, что «человек, впускающий в свой дом гистрионов, мимов и плясунов, не знает, какая большая толпа нечистых духов входит за ними следом». Карл Великий в свою очередь преследовал этих лиц, относя их к числу «опозоренных», и категорически запрещал представителям клира держать при себе «соколов, ястребов, своры собак и скоморохов». Тем же духом были проникнуты и многочисленные постановления церковных соборов. Однако жизненная сила народной песни и народного драматического искусства оказалась неодолимой.
Народное творчество существовало и в области изобразительных и прикладных искусств, несмотря на то, что последние были полностью подчинены интересам церкви и талант народных мастеров поставлен на службу господствующему классу феодалов. Сохранились различные художественно выполненные предметы, служившие для украшения церковных зданий или употреблявшиеся во время церковных служб (богато орнаментированные колокола; раки, служившие для хранения мощей, украшенные резными изделиями из дерева или кости; различная церковная утварь — чаши, кресты и подсвечники из драгоценных металлов; литые бронзовые церковные врата и т. д.).
Неизвестные, но искусные мастера, создававшие эти предметы, несомненно, стремились к максимально полному удовлетворению церковных вкусов и не выходили в своем творчестве за пределы библейских преданий. Однако сами изображения в ряде случаев носили на себе следы народного влияния, которое выражалось в реалистической трактовке человеческих фигур, в употреблении народных орнаментов и в изображении разных действительно существующих или же сказочных животных.
Влияние народного творчества сказывалось также и на исполнении миниатюр, всевозможных заставок и заглавных букв, украшавших церковные рукописи. Миниатюры обычно бывали цветными, так же как и заглавные буквы, которые изображались нередко то в виде рыб или животных, то в виде всякого рода птиц (аистов со змеей в клюве, павлинов, петухов, уток), то в виде особых сочетаний из листьев, розеток и пр. «Звериная орнаментика» сохранилась в народном искусстве еще со времен далекого доисторического прошлого. Широкое применение в монастырских рукописях находил и народный орнамент в виде ленточной плетенки. Узорчатые ткани (ковры, церковные покрывала) точно так же свидетельствовали о том, что воздействие со стороны народного искусства не осталось бесследным и для этой отрасли прикладного искусства.
Значение народного творчества во всех его проявлениях в истории культуры средневекового общества, так же как и в истории человеческой культуры в целом, было огромным. «Народ,— писал А. М. Горький,— не только сила, создающая все материальные ценности, он — единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все великие поэмы, все трагедии земли и величайшую из них — историю всемирной культуры» ( М. Горький, Литературно-критические статьи, Гослитиздат, 1937, стр. 26.).