Ипатьев Владимир Николаевич

9.11.1867, Москва - 29.11.1952, Чикаго) - химик-органик, Родился в дворянской семье респектабельного архитектора Николая Александровича И. и Анны Дмитриевны (урожд.
Глики), гречанки по происхождению: ее отец, Д.Глики, в раннем возрасте приехал в Россию. Владимир был первым ребенком из трех детей в семье Ипатьевых. Его детские годы были омрачены семейной трагедией.
Анна Дмитриевна вышла замуж по принуждению родителей и не любила Николая Александровича, долгие годы храня нежные чувства к скромному учителю физики А. Чугаеву, В 1873 между супругами произошел разрыв, Анна Дмитриевна переехала с детьми (кроме 5-летнего Владимира, которого отец оставил при себе) к своему двоюродному брату, доктору медицины и доценту Московского университета В.Глики. В том же году у Анны Дмитриевны и Чугаева родился сын Лев, впоследствии ставший известным химиком. О том, что Л. Чугаев - его брат по матери, И.
узнал лишь в 1907, и с этого времени братья, которых сближала исключительная преданность науке и сходство характеров, трогательно заботились друг о друге. Дальнейшая судьба матери сложилась трагически: отвергнутая ближайшими родственниками и светом, она заболела туберкулезом легких, весной 1878 уехала лечиться в Крым, где через 2 года скончалась.
Когда Владимиру исполнилось 8 лет, мать, вопреки воле отца, желавшего, чтобы сын сделал военную карьеру, отдала его в подготовительный класс гимназии, Однако из-за болезни Владимира занятия вскоре пришлось прекратить и перейти на домашнюю подготовку, которую с большим успехом вел брат матери, Д. Глики. Это позволило Владимиру без труда поступить во 2-й класс 3-го Московского кадетского корпуса. В младших классах гимназии И. не отличался большими успехами и прилежанием. Перелом наступил весной 1882, когда он уже был в 6-м классе. Мальчика очень заинтересовал курс физики, особенно атомическая теория строения вещества. «Мне казалось, вспоминал И., - что я впервые посмотрел на мир открытыми глазами, и мне захотелось учиться, чтобы полнее и лучше его понять». Окончив кадетский корпус в числе первых учеников, 16-летний И. поступил в 3-е Александровское военное училище, которое после двухгодичной подготовки окончил, отказавшись от производства в офицеры пехотных войск, т.к. решил сразу же продолжить образование в Михайловском артиллерийском училище в Петербурге, где на последнем курсе преподавались химические дисциплины. В 1887, успешно окончив училище, молодой офицер приступил к военной службе в подмосковном Серпухове в качестве руководителя батарейной школы во 2-й резервной артиллерийской бригаде. Все свободное время И. посвящал изучению курсов по математике, химии и артиллерии с тем, чтобы поступить в военную академию.
В 1889 он успешно сдал конкурсные экзамены в Михайловскую артиллерийскую академию в Петербурге, которую окончил в 1892 по первому разряду и был оставлен при ней в качестве репетитора и одновременно помощника заведующего химической лабораторией, а с июня 1895 стал штатным преподавателем химии. Важное значение для формирования И. как ученого имела предоставленная ему двухгодичная научная командировка в химическую лабораторию Мюнхенского университета, руководимую А-Байером, позднее ставшим лауреатом Нобелевской премии по химии, «Цель моей командировки за границу заключалась, главным образом, в усовершенствовании знаний по химии, - писал в своем отчете И. в августе 1897. - Произведенное мною, совместно с профессором Байером, исследование карона... обогатило химию еще одним интересным фактом, который является отчасти подтверждением верности представлений о стереохимии или о гипотезе пространственного расположения атомов в молекулах органических соединений... В начале ноября 1896 года я стал работать самостоятельно в Мюнхенской лаборатории». В Мюнхене И. завершил (1897) начатые еще в Петербурге исследования по синтезу и изучению строения изопрена, позволившие наметить новые пути для получения непредельных углеводородов.
Возвратившись из научной командировки, И. начал быстро продвигаться по служебной лестнице в Михайловской артиллерийской академии (с 1899 экстраординарный, с 1902 ординарный профессор химии; с 1909 заведующий химической лабораторией академии; в 1911 генерал-майор, в 1914 заслуженный профессор). Основным направлением его научной деятельности стало изучение явлений катализа при высоких температурах и давлениях. В 1901-5 он обстоятельно изучил термокаталитические реакции превращения спиртов, предложив новые методы синтеза альдегидов, эфиров, олефинов, а позднее и диеновых углеводородов; осуществил исследование каталитических свойств оксида алюминия, ставшего одним из самых распространенных в химии катализаторов.И. по праву считается новатором введения в практику гетерогенного катализа высоких давлений (1900), а сконструированный им в 1904 прибор - «бомба Ипатьева» - стал прообразом применяемых ныне в химической практике реакторов и автоклавов нового типа. В 1909 И. применил высокие давления и для проведения неорганических реакций, в частности, вытеснения металлов из водных растворов солей водородом, В том же году он первым установил принципиальную возможность получения из этилового спирта бутадиена (дивинила) на алюминиевом катализаторе с выходом продукта до 3-5%. В дальнейшем бутадиен нашел мировое применение как основной мономер в производстве синтетического каучука.И. также первым начал применять многокомпонентные катализаторы, На примере реакций восстановления камфары в борнеол, дегидратации борнеола в камфен и гидрогенизации камфена в изокамфан, протекающих с помощью разных катализаторов, он показал возможность совмещения окислительно-восстановительных и дегидратационных реакций в одном прямом процессе, В дальнейшем И. использовал многофункциональные катализаторы при крекинге, риформинге и других процессах переработки нефти. Для научных исследований И. характерно сочетание высокого уровня теоретических исследований с требованиями промышленной практики. Он разработал многочисленные промышленно важные процессы, такие как синтез полимербензинов на основе газообразных олефинов отходов крекинга; алкилирование ароматических и парафиновых углеводородов олефинами для получения ценных химических продуктов, ряд процессов крекинга и риформинга нефти. В 1913 он первым из химиков осуществил полимеризацию этилена, указав на возможность получения полиэтилена различной молекулярной массы.
И. проявил себя выдающимся организатором в годы 1-й мировой войны, когда в 1915, будучи уже генерал-лейтенантом, возглавил Химический комитет при Главном артиллерийском управлении, осуществлявший снабжение фронта продуктами военной химии, строительство новых химических предприятий, в том числе первого в России завода по производству синтетической азотной кислоты окислением аммиака (пущен в 1917). О своей деятельности на посту председателя Химического комитета И. рассказал в книге «Работа химической промышленности на оборону во время войны» (1920). В годы войны он пережил личную трагедию -в 1916 на германском фронте погиб его старший сын Дмитрий.
После Октябрьской революции 1917, внутренне не принимая ее и оставаясь по убеждениям сторонником конституционной монархии, И. тем не менее встал на путь сотрудничества с советской властью. Он решительно отказался от многочисленных предложений уехать на Запад или присоединиться к белой армии. От него отошел даже самый близкий человек - сын Николай, покинувший Россию с белогвардейцами и впоследствии погибший в Африке при испытании изобретенного им средства против желтой лихорадки. Младший же сын Владимир, ставший позже химиком, также отрекся от отца - публично, 29.12.1936 на Общем собрании Академии наук СССР, но уже как от «невозвращенца».
Трагический разрыв с сыновьями И. остро переживал всю свою жизнь, В первые послеоктябрьские годы И. активно включился в хозяйственное строительство. В 1918 Химический комитет, которым он руководил, был расформирован, а на его базе, с оставлением на рабочих местах его сотрудников, был создан Отдел химической промышленности ВСНХ, Сам же И. возглавил Комиссию по демобилизации химической промышленности (позднее она была переименована в Комиссию новых производств) при ВСНХ; И. провел исключительно трудную работу по налаживанию производств на разрушенных гражданской войной предприятиях, освоению новых, нужных республике химических продуктов. Блестящий ученый-теоретик и одновременно экспериментатор, тонкий знаток химической промышленности, он умел видеть перспективу развития своей науки. Еще в сентябре 1918 он провел два заседания своей Комиссии с участием крупнейших химиков (А.Фаворского, Н.Зелинского, С.Лебедева, Б.Вызова и др.), посвященных вопросу о постановке опытов по получению синтетического каучука в заводском масштабе. Ученые наметили наиболее перспективный путь исследований - синтез каучука из этилового спирта (С.Лебедев) и нефти (Б.Бызов), реализованных впоследствии впервые в мире в нашей стране. В марте 1920 на заседании Технического совета Отдела химической промышленности ВСНХ И. выступил с обстоятельным докладом о необходимости создания Радиевого института, «призванного объединять и направлять все работы по радиоактивности», Радиевый институт был создан в 1922 и внес существенный вклад в развитие народного хозяйства и обороноспособности страны. В 1921 И. возглавил вновь созданное Главное управление химической промышленности ВСНХ (Главхим), т.е. стал руководителем данной отрасли народного хозяйства республики; вошел в состав Президиума ВСНХ. В 1922 по решению правительства И. был включен в качестве эксперта по научно-техническим вопросам в состав делегации на Генуэзскую конференцию. В 1923-26 он также занимал пост председателя Химического комитета при Реввоенсовете, осуществляя руководство военнохимическими работами.И. был инициатором создания массового Добровольного общества помощи развитию химии и химической промышленности (Доброхим) в СССР.
С мая 1924 исполнял обязанности заместителя председателя центрального комитета Доброхима (председатель Л.Троцкий); в 1927 это общество было реорганизовано в Осоавиахим.
Середина 20-х оказалась наиболее плодотворной для научного творчества И. Его исследования привлекли пристальное внимание крупнейших зарубежных концернов, В начале 1927 он получил предложение от руководителей Общества баварских азотных заводов, а также других фирм провести совместные исследования по органической и неорганической химии. Одним из пунктов договора фиксировалось право И. на изобретения, которые будут сделаны им в Германии: все они должны были патентоваться фирмой в Германии с указанием авторства И., а в СССР он получал право патентовать их от своего им., и они, по договору, безвозмездно переходили в собственность СССР. Советское правительство нашло предложения германской стороны приемлемыми для СССР и дало согласие на проведение И. исследований в Германии при условии, что он будет ежегодно отчитываться о ходе своих работ на заседании Президиума ВСНХ. Не возражала против такого решения и Академия наук.
6.6.1929 Президиум ВСНХ СССР, заслушав доклад И. о работе в Германии (с 28.9.1928), признал, что она привела к чрезвычайно важным открытиям. Особо отмечалось, что лаборатория высоких давлений, созданная им в Ленинграде в 1927 (преобразована в 1929 в Институт высоких давлений, который И. возглавлял вплоть до своего отъезда из СССР в 1930), «становится уже в настоящее время школой химиков, работающих в области высоких давлений и температур, и в дальнейшем будет играть громадную роль в деле подготовки новых кадров работников в этой области».
Думал ли в те годы И. о возможности остаться на Западе? В своих мемуарах, вышедших в США (1945), он касается этой темы. Во время одной из командировок в Германию в 1927 его пригласили в гости к нобелевскому лауреату В.Нернсту. Там во время обеда, вспоминал И.
«один из немецких профессоров спросил меня, почему я совсем не покину СССР и не переселюсь за границу для продолжения своих научных работ, где я найду, несомненно, гораздо больше удобств, чем у себя на Родине. Я в то время не имел ни малейшей идеи покинуть свою страну..
Я не замедлил ответить, что как патриот своей Родины должен остаться в ней до конца моей жизни и посвятить ей все мои силы. Профессор Эйнштейн слышал мой ответ и громко заявил: «Вот этот ответ я вполне разделяю, так надо поступать». И вот прошло 4-5 лет после этого разговора и мы оба нарушили наш принцип; мы теперь эмигранты и не вернулись в свои страны по нашему персональному решению, а не потому, что были изгнаны нашими правительствами...».
И., несомненно, пользовался доверием советского правительства. В том же 1927 он был в командировке в Швейцарии для ознакомления с новым способом изготовления пороховой целлюлозы. Итоги командировки обсуждались на секретном заседании Научно-технического совета Военно-химического треста. «То доверие, которое мне оказывали большевики, я очень ценил и по совести могу сказать, что никогда не позволял себе им злоупотребить», писал И. в своих мемуарах.И.
неоднократно встречался с Лениным, который уважительно называл ученого «главой нашей химической промышленности». В мае 1927в Москве научные и научно-технические учреждения, общественные и промышленные организации в торжественной обстановке отметили 60-летие И. и 35-летие его научной деятельности. В 1929 вышел в свет сборник статей, посвященный жизни и деятельности И., включивший статьи крупнейших отечественных и зарубежных ученых - Н.Зелинского, А.Чичибабина, Е.Шпитальского, Р.Вильштеттера, Г.Бредига, К.Матиньона, К.Фаянса и др. В том же году И. был удостоен высшей научной награды - премии им.В.Ленина за работы в области химизации. Казалось бы, ничто не предвещало опасности для маститого ученого, однако начавшиеся в 1929 аресты коллег и близких друзей И. профессора П.Пальчинского, инженера В.Камзолкина, любимого ученика И. - Г.Годжелло, члена коллегии Главхима В.Кравца и др. - свидетельствовали о том, что скоро могла придти и его очередь, Особенно взволновал И. арест его близкого друга, профессора Е.Шпитальского, отправленного в тюрьму сразу же после избрания членом-корреспондентом Академии наук СССР (1929). «Мое настроение стало особенно тревожным, - писал И., - потому что Е.И.
знал все детали моей жизни и при допросе совершенно случайно мог сообщить некоторые факты, которые позволили бы привлечь меня к допросу, а впоследствии и к аресту. Хотя я хорошо знал благородную натуру Е.И., я гнал от себя всякую мысль о возможности неблаговидного поступка с его стороны, но все слышанное мною о допросах ГПУ невольно порождало в моей душе мысль о возможности и моего ареста».
Ходатайства И. об освобождении Шпитальского оказались безрезультатными. От многих своих друзей, в том числе из правительственных кругов, И. стал получать строго конфиденциальные, но заслуживающие доверия предупреждения о том, что он является ближайшим кандидатом на арест.И. также понимал, насколько опасными для него становились прежние связи с царской семьей и высокими царскими сановниками, его генеральское прошлое, деловые контакты с Троцким и другими «оппозиционерами», «вредителями» и «врагами народа». В этой ситуации он принял для себя решение об отъезде из СССР.
В июне 1930 вместе с женой Варварой Дмитриевной он выехал в Берлин для участия во 2-м международном энергетическом конгрессе, по окончании которого получил разрешение советского правительства и АН СССР задержаться на лечение сроком на один год. В июне-августе 1930 он побывал во Франции и Англии, в сентябре прибыл в США, сначала в Нью-Йорк, затем в Чикаго, где ему была сделана сложная операция по поводу болезни горла. Здесь же, в Чикагском университете, он стал читать курс лекций по катализу и одновременно приступил к экспериментальным работам по контракту с фирмой «Universal Oil Products C°» в прекрасно оборудованной специально для него лаборатории. Вплоть до 1936 И. регулярно высылал в СССР результаты своих работ, выполненных в США. В 1936 в СССР вышла его фундаментальная монография «Каталитические реакции при высоких температурах и давлениях»; неоднократно получал И. приглашения вернуться на родину. В своих ответах И. честно и откровенно изложил причины, мешавшие его возвращению в СССР. 29.12.1936 Общее собрание АН СССР приняло постановление о лишении И. звания академика, а неделю спустя, 5.1.1937, ЦИК Союза СССР лишил его советского гражданства.
Ему навсегда был запрещен въезд в СССР. Часть его ближайших учеников подверглась репрессиям, Находясь в США, И. стал богатым и весьма известным человеком. Помимо преподавательской деятельности в Чикагском университете и должности консультанта в нефтяной фирме, он состоял также профессором и директором лаборатории катализа и высоких давлений в Нортуэстернском университете в Эванстоне (близ Чикаго), ныне носящей его имя. Все заработанные им деньги он вкладывал в развитие лаборатории, приглашая на работу только русских или американцев, знающих русский язык. В 1937 И. был назван в США «Человеком года», будучи выбран из 1000 претендентов на это звание. В 1939 его избрали членом Национальной АН США, и в том же году в Париже состоялось торжественное вручение ему высшей награды Французского химического общества - медали им, А.Лавуазье. В ноябре 1942 в США отмечалось его 75-летие и полвека научной деятельности. На торжественном заседании, организованном по этому поводу Американским химическим обществом, нобелевский лауреат Р.Вильштеттер утверждал: «Никогда за всю историю химии в ней не появлялся более великий человек, чем Ипатьев», Несмотря на широкую известность, признание, долгие годы, прожитые в США, И. продолжал чувствовать себя здесь чужим. Он не имел автомобиля, отказался от возможности приобрести удобный коттедж на берегу озера Мичиган. С момента своего приезда в Чикаго до самой своей кончины супруги Ипатьевы снимали скромный номер в гостинице, жили замкнуто. Его редкие письма родным в Ленинград проникнуты тоской по родным местам, «Работая здесь научно, я однако никогда не забывал, что всякое новое достижение приносит также пользу и моей Родине, - писал он в письме от 2.12.1945. - Хоть мы и не испытывали здесь холода и голода во время войны, но я должен тебе сказать, что мучительно переживал все начальные военные неудачи нашей Красной Армии, но однако верил, что потенциальная энергия русского народа возьмет свое и он выйдет победителем, несмотря на все лишения. С какой радостью узнавали мы о победах русской армии после блестящей беспримерной защиты Сталинграда. Как приятно было слышать от американцев похвалу нашей Армии и всему русскому народу, которые несомненно обеспечили победу союзникам». Чтобы скрасить одиночество, Ипатьевы удочерили и воспитали двух русских девочек-сирот, Начиная с 1944 И. неоднократно предпринимал попытки вернуться в СССР, но неизменно получал отказ.А.Громыко, бывший в годы войны послом СССР в США, в своих воспоминаниях описал одно из посещений посольства И., когда этот некогда сильный и уверенный в себе человек со слезами на глазах умолял о получении разрешения на возвращение домой, в Россию, Несмотря на преклонный возраст, И. до самой кончины трудился в своей лаборатории. В письме от 9.11.1952 Варвара Дмитриевна писала дочери: «Дед чувствует себя прилично для своих лет, работу свою он сильно любит, но все же без лаборатории он жить не может. Помогает он мне и по моим делам, особенно по утрам. Встаем мы рано, а в 9-м он уже идет в свою лабораторию...» 29 ноября того же года около 7 часов утра он тихо скончался. Варвара Дмитриевна пережила своего мужа всего на несколько дней: она скончалась 9.12.1952.
29.12.1990 Общее собрание Академии наук СССР приняло постановление о восстановлении (посмертно) И. в членах Академии наук СССР.