Ислам в Пермском крае

малоизученное явление. Распространение и. на тер. региона началось с Х в. Это было обусловлено наличием значительного числа торговых факторий булгаров в Прикамье, в которых, возможно, имелись исламские культовые сооружения, а также интенсивный товарообмен с финно-угорскими и самодийскими народами Урала, свидетельством чему являются находки кладов арабо-персидского серебра на тер. Пермского края. На тер. совр. Карагайского р-на Пермского края располагался Рождественский археологический комплекс, нижняя хронологическая граница которого датируется IX–X вв. На его тер. был обнаружен фундамент каменной мечети, датируемой этим временем. В составе населения городищ, входящих в данный комплекс, заметны булгары, исповедовавшие и. Среди ранних мус. могильников в Предуралье – некрополь городища Анюшкар в устье р. Иньва (центр Пермского края), который был оставлен в поздний домонгольский период. В дорусский период в Прикамье шел активный процесс этнической консолидации коренного населения. Так, в формировании мансийского населения, сложившегося на основе юдинской культуры, в XIV–XV вв. приняли участие сибирские тюрки, следствием чего стала исламизация финно-угорского населения Ср. Урала. В X–XIII вв. предки башкир – угры и тюрки, селившиеся по рр. Тулве, Сылве и Чусовой, находились в тесной культурно-экономической связи с Волжской Булгарией, с XIII в. входили в состав Золотой Орды. К предкам башкир по р. Тулве подселялись волжские булгары, кипчаки, печенежское племя баджгуртов (башкуртов). Эти сложные этнические процессы нашли отражение в своеобразии культуры пермских татар и башкир. Исламизации этих групп населения способствовало то, что после распада Золотой Орды часть пермских земель отошла Казанскому ханству (1436–1552 гг.), а южные р-ны вошли в сферу влияния Ногайской Орды; кроме того, тер. Прикамья рассматривали как сферу своих интересов Тюменское, а затем и Сибирское ханство. Значительная часть населения всех этих гос-в исповедовала и. После завоевания Россией Казанского ханства, переходом Ногайской Орды в данническую зависимость от Москвы и добровольного вхождения башкир в состав Русского гос-ва (сер. – 2-я пол. XVI в.) на земли Прикамья устремился поток русского населения, что привело к коренному изменению этнической и конфессиональной картины региона. На башкирских землях строились укрепленные русские городки, возник Уфимский уезд, куда были включены земли по Тулве, Бую, Верх. Уфе. Из городов образовалась оборонительная линия, прикрывавшая земли Прикамья от набегов ногаев и калмыков. Жесткая антиисламская политика прав-ва, православная колонизация Ср. Урала и захват башкирских земель спровоцировали целый ряд башкирских восстаний XVII–XVIII вв. Активное участие в них приняли и пермские башкиры и татары. По данным Х. Мозеля, в кон. XVIII в. в Пермской губ. (тер. Пермского края, Свердловской, частично Челябинской и Курганской обл.) проживало 789,1 тыс. чел., при этом русских среди них было меньше половины (379,9 тыс.), остальные – «иноверцы» (мусульмане, лютеране и католики). По данным топографического описания Пермского наместничества 1786 г., численность башкир на его тер. составляла 22,9 тыс. чел., татар и марийцев – 13,1 тыс. Источник фиксирует постепенный переход пермских башкир от кочевого к оседлому образу жизни и значительное влияние на них исламской культуры. В документе отмечается, что башкир исповедовали закон «махометанский», в их селениях стояли деревянные мечети, которые строили «иждивением всего того селения, в котором они находятся». Руководили религиозной жизнью избираемые муллы, которых утверждали в должности ахуны, также избираемые группой селений. Обряды жизненного цикла, судя по описаниям, носили ярко выраженное исламское влияние с рудиментом некоторых доисламских элементов. С XIX в. начался новый период истории и. в Прикамье, наиболее отраженный в источниках. На протяжении века существенно возросло число мечетей: если в 1826 г. в семи уездах Пермской губ. было 143 мечети с общей численностью прихожан ок. 21 тыс. чел., то в 1856 г. их насчитывается 151 (39 тыс. прихожан), в 1868 г. – 173 (41,3 тыс. прихожан), в 1886 г. – 172, 1888 г. – 192, в 1909 г. – 211. Особенно активное их строительство приходится на 2-ю пол. XIX – нач. ХХ вв. В 1903 г. была построена соборная мечеть Перми, в крупных сельских центрах было по нескольку мечетей: в с. Кояново – 2, в с. Азигулово – 3 и т.д. По данным переписи 1897 г., из 2994,3 тыс. чел. населения губернии мусульман (татары, башкиры и казахи) было 151,5 тыс. чел. По данным жандармерии, в Красноуфимском уезде мусульмане составляли 12% населения, Осинском – более 13%, Екатеринбургском – 4%, Шадринском – 12, Ирбитском и Верхотурском – менее 1%. Во всех селениях татар и башкир, где были мечети, действовали мус. школы. В 1858 г. их насчитывалась 51 с 2404 учащимися, к 1862 г. их число увеличилось до 61, а число учащихся в них – до 3 тыс. чел. При этом обучающиеся отдельно девочки составляли более 1/6 учеников – 555 чел. в 1858 г. По сведениям директоров народных училищ на 1.01.1913 г., в губернии действовали 198 мектебе и 22 медресе, в т.ч. «Мансурия» и знаменитые медресе с. Танып. Они содержались за счет пожертвований состоятельных купцов и предпринимателей З. Ибатуллина, Агафуровых, Богатиевых, М. Мансурова, М.Х. Хабибуллина и др., пожертвований верующих и средств, выделяемых земствами. Их перечислением ведали благотв. организации: Мус. культурно-экономическое и благотв. общество Перми, Пермское мус. благотв. и просветительское общество, Кунгурское культурно-экономическое и благотв. общество и др. Они открывали просветительские и учебные заведения: мус. отдел и читальню при библиотеке им. Д.Д. Смышляева в Перми, ремесленную учебно-показательную школу с. Кояново, где дети-мусульмане обучались столярному ремеслу, и т.п. Развитие ислама беспокоило власти и церковь. Последняя не оставляла попыток крестить татар и башкир. Так, священник Михаил Чемесов с 1874 по 1879 г. окрестил 40 мусульман. Как отмечает А.В. Михалева, «хотя подобные акты предавались широкой огласке, как и в случае с 16-летним Адием Аглуллиным, установить истину, доказать свою правоту мусульманам было сложно, т.к. сам пермский губернатор полагался на донесения и отчеты ведомства православного исповедания, лица которого и проводили допрос потерпевшего». В связи с I Балканской войной в России, опасавшейся влияния Стамбула на российских мусульман, было инициировано политич. дело панисламизма. В ходе него в ряде губерний, в т.ч. в Пермской, жандармерия взяла под негласный надзор всех наиболее заметных обществ. и религиозных деятелей ислама. Основаниями служили доносы их противников, в которых утверждалось, что имамы и председатели благотв. обществ, проводя джадидистские преобразования, действуют в угоду турецким интересам. Отдельные активисты, как Г.М. Гайнуллин, все же подверглись наказанию. Еще одним заметным событием дореволюционного периода стало пребывание на тер. Пермской губ. турецких военнопленных в годы I мировой войны. В ходе революции 1917 г. и Гражданской войны мусульмане Перми в отличие от единоверцев из Екатеринбурга показали себя противниками идей РСДРП(б). В ходе Уральских обл. мус. военных съездов 1917 г. в Екатеринбурге представители пермского гарнизона поддержали Миллет Меджлисе и Милли Шуро. После установления сов. власти в Прикамье были ликвидированы мус. Советы, т.к. они «своей узконационалистической, почти шовинистической политикой во многих местностях чуть не подняли мус. рабочих, ослепленных и спровоцированных буржуазией, против власти Советов», – отмечалось в апреле 1918 г. в докладе комиссариата по делам мусульман при Мотовилихинском исполкоме Совета рабочих и солдатских депутатов. Как и во всей стране, начался постепенный процесс борьбы гос-ва со всеми конфессиями, вкл. ислам. Стали отлаживаться инструменты антиисламской пропаганды: устраивались библиотеки-читальни с политич. литературой и лево-социалистическими изданиями, читались лекции, в 1919 г. в Перми начала издаваться татарояз. газета «Коммунист». Позднее выходили газеты «Ленин юлыннан» («По пути Ленина», Пермь, 1932–38), «Колхоз юлы» («Путь колхоза», Бардымский р-н, 1933–38), «Кызыл химик» («Красный химик», Березники, 1933–35), «Урал кочегаркасы» («Уральская кочегарка», Кизел, 1932–38). Особое внимание уделялось борьбе с идейными противниками – представителями мус. духовенства. Так, в 1927 г. беспокойство Пермского окрисполкома вызвало то, что в Бол.Култаевском сельсовете население в виде добровольных пожертвований передало муллам 280 пудов хлеба, предпочитало прежде регистрации рождения, брака или смерти в сельсовете обращаться к мулле. «Указанные факты говорят о слабости нацменовских сельских Советов», – говорилось в связи с этим. Имамам все сложнее становилось вести свою работу, они с трудом смогли провести Съезд мус. духовенства 4-го Горнозаводского р-на Уральской обл. 1927 г., прошедший в Перми. Кон. 1920-х – 1930-е гг. стал временем активной борьбы с религией. В 1930–39 гг. в Пермской обл. было закрыто 96 мечетей, а к нач. 1940-х в области осталось лишь 7 действующих храмов всех конфессий. Закрытые мечети использовались под школы, клубы, детсады, мастерские, склады, ветеринарные пункты и т.д. В 1937 г. начались репрессии против имамов. Так, в 1937 г. по обвинению в создании «контрреволюционной националистической и повстанческой организации» были арестованы и расстреляны имамы Перми – А. Халитов и с. Кояново – М. Тайсин (см. Репрессированные имамы Пермского края). В ходе Великой Отечественной войны мус. сообщество Пермской (в 1940–57 гг. – Молотовской) обл. пополнилось за счет депортированных на Урал крымских татар и трудмобилизованных из Ср. Азии. В послевоенное время, на фоне некоторого изменения политики по отношению к религии, власти региона были удивлены небольшим кол-вом заявок со стороны верующих на открытие мечетей. Разбирательство выявило усиление деятельности ишанов, действовавших в юж. р-нах обл. и приобретших значительное число мюридов. В своих проповедях они сообщали населению об ожидающемся конце света. Для их нейтрализации был инициирован политич. процесс «Антисоветская организация ишанизма» в Молотовской обл. 1947–48 гг., в ходе которого пострадали десятки имамов и верующих. С 1947 по 1956 г. единственной официально зарегистрированной мечетью Пермской обл. оставалась мечеть Кояновского сельсовета. В сер. 1950-х гг. была открыта мечеть м/р-на Данилиха Перми. Действовали нелегальные общины. По данным уполномоченного Совета по делам религиозных культов, в 1961 г. в Октябрьском р-не численность активных прихожан составляла 30 чел., в г. Чусовом – 150–200 чел., в г. Кизеле – 20 чел. Центром религиозного возрождения стала Пермь, где в 1989 г. здание соборной мечети было возвращено верующим. 15.01.1991 г. на заседании президиума ДУМЕС было решено образовать Пермский мухтасибат с приданием под его юрисдикцию мус. объединений Пермской и Кировской обл. и Удмуртии. Имам-мухтасибом был назначен Н.А. Сахибзянов. В 1994 г. мухтасибат был преобразован в Региональное ДУМ Пермской обл., первым председателем которого стал Х. Харисов. При нем число мус. общин увеличилось до 70. После его добровольной отставки пост руководителя РДУМ занял М.Р. Хузин. В 2006 г. РДУМ вышло из состава ЦДУМ и стало независимым муфтиятом – ДУМ Пермского края. На сегодняшний день оно объединяет 90 мус. общин. В 2006 г. было зарегистрировано Централизованное религиозное управление мусульман Пермского края, которое возглавляет Х. Галяутдинов. Оно объединяет 15 МРОМ. Большинство имамов Пермского края – татары, их ср. возраст составляет 50 лет. В крае действуют мус. колледж «Тарик», его отделение «Аль-Ихсан» в с. Барда, медресе при пермской соборной мечети. 2 предприятия края производят халяль-продукцию, выпускаются исламские газеты «Нурлы Барда», «Ислам в Пермском крае», «Халык авазы» (с 2009 г. – «Тарик»). Власти уважительно относятся к мусульманам, проводят встречи с представителями исламского духовенства. В крае сложились добрая традиция межрелигиозного диалога, чему способствует 10-летняя деятельность Межконфессионального консультативного комитета Пермского края. Общая численность мус. народов в Пермском крае, согласно переписи 2002 г., превысила 190 тыс. чел. (6,8% населения региона), из них: татар – 136,6 тыс. (4,8% населения), башкир – 40,7 тыс., азербайджанцев – 5,8 тыс., узбеков и таджиков – по 2 тыс., чеченцев – 0,9 тыс., казахов – 0,8 тыс., лезгин, аварцев и даргинцев – по 0,3 тыс., киргизов, туркмен, ингушей, кабардинцев – по 0,2 тыс., кумыков, табасаранов, лакцев, карачаевцев, агулов, уйгуров, турков – по 0,1 тыс. и др. Лит.: ГАПК, ф. 65, оп. 5, д. 104; ГАСО, ф. Р-102, оп. 1, д. 363; Колхозная жизнь на Урале. 1953–1955 (Документы советской истории) / Сост. Х. Кесселер, Г.Е. Корнилов. – М., 2006, с. 712; Мафронова А.М. Сельская школа на Урале в XVIII–XIX вв. и распространение грамотности среди крестьян. – Екатеринбург, 2002, с. 67; Михалева А.В. Ислам. – http://enc.permkultura.ru/showObject. do?object=1803969174; Михалева А.В. Мусульмане Пермской области в 1920–1950-е годы // Политический альманах Прикамья. – Пермь, 2002. Вып. 2, с. 166–74; Она же. Мусульманская община Перми и Пермской губернии до 1917 года // Религия в истории города Перми (до 1917 г.). – Пермь, 2003, с. 25–27; Она же. Положение мусульман в Пермской губернии в дореволюционный период // Политический альманах Прикамья. – Пермь, 2001, Вып. 1, с. 211–14; Она же. Социальный портрет мусульманина 1930-х годов // Там же. – Пермь, 2002. Вып. 3, с. 178–84; Общество и власть. Российская провинция. 1917–1985. Документы и материалы (Пермский край, Свердловская, Челябинская области). Т. 1. – Пермь, 2008, с. 106–08, 496–98; Селянинова Г.Д. Мусульманская община Прикамья в года Великой Отечественной войны. – http://www.moslem.ru/docsgd.htm; Семеновских А. Мухаммедгали Хузин: Мы стремимся, чтобы Пермский муфтият работал точно и четко, как швейцарские часы, многие и многие годы. – www.islamrf.ru; ЦДООСО, ф. 4, оп. 13, д. 441, л. 29; ф. 4802, оп. 1, д. 36, л. 6; д. 586; Чагин Г.Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVI – первой половине XIX вв. – Пермь, 1995. А.С., Р.Б.