— генерал от инфантерии, младший сын генерал фельдмаршала графа М. Ф. Каменского и графини Анны Павловны, урожденной княжны Щербатовой, род. 27 декабря 1776 года, ум. 4 мая 1811 г. Первоначальное образование получил в Кадетском корпусе, впоследствии же усовершенствовал свое образование отчасти под руководством отца. Он отлично знал французский и немецкий языки и математику и охотно и много читал.
Н. М. Каменский был принят в службу по именному указу императрицы Екатерины II 2 июня 1779 г., корнетом в Новотроицкий кирасирский полк. 15 апреля 1785 г. он был назначен адъютантом к генерал-лейтенанту Гантвигу, 4 июля 1787 г. переведен адъютантом же к своему отцу, 23 апреля 1789 года назначен генеральс-адъютантом в его штате, а по прошествии шестилетнего срока пребывания в этой должности, 23 апреля 1795 года, переведен в Симбирский гренадерский полк подполковником; 28 апреля 1796 г. он был переведен в 10-й егерский батальон, 15 февраля 1797 г. в Рязанский мушкатерский полк; 12 апреля 1797 г. произведен в полковники того же полка, а 28 июня 1799 г. произведен в генерал-майоры и назначен шефом мушкатерского имени своего, а ныне Архангелогородского, полка. Тяготясь бездействием молодой Каменский добился от своего отца разрешения поступить в действующую армию под начальство Суворова. Зная, что отношения между его отцом и Суворовым были не очень хороши, он ожидал сухого приема. Прибыв в Италию 20 августа 1799 г., он явился Суворову до его перехода через Альпы. "Как, воскликнул фельдмаршал, бросившись обнимать его, сын друга моего будет со мною пожинать лавры, как я некогда с отцом его!" Прочитав затем письмо бывшего сослуживца, Суворов не мог удержаться от слез и прибавил: "Когда ты к батюшке будешь писать, то принеси ко мне письмо, я припишу".
С 4 сентября граф H. M. Каменский находился в Швейцарии с своим полком, в составе корпуса генерала Дерфельдена. Корпус этот должен был двинуться от Беллинцоны и атаковать С.-Готард с фронта, тогда как корпус генерала Розенберга должен был выйти в тыл неприятельской позиции на С.-Готарде. Марш-маневр был начат 10 сентября. 12-го полк графа Каменского перешел в Дацио, а 13-го участвовал в сражении на С.-Готарде, послужившем русским войскам, в том числе и молодому Каменскому, первым уроком в горной войне. Сам он в этом сражении обнаружил большую храбрость и постоянно находился там, где была наибольшая опасность.
14 сентября Каменский участвовал в наступательном движении войск Суворова с боем через р. Рейссу к Вазену. Во время боя главных сил на Чертовом мосту отряженный со своим полком от корпуса Дерфельдена, он перешел на левый берег Рейссы близ Урзерна и двигался вперед, поднимаясь на высокий хребет Бетцберг. Пуля пробила его шляпу, но сам он остался невредим; и в этом бою поведение его произвело благоприятное впечатление на солдат его полка, увидевших, что их юный шеф вполне достоин своего высокого назначения и с честью командует ими, Суворовскими "чудо-богатырями". Впечатление было тем сильнее, что движение полка графа Каменского совпало с решительным переломом боя в пользу русских; сам же он стремительно атаковал неприятеля, опрокинул его и преследовал до Вазена.
Затем Каменский с своим полком принимал участие: 15 сентября в дальнейшем движении с боем при преследовании и прогнании неприятеля до местечка Альторфа, а 16 и 17—в чрезвычайно затруднительном марш-маневре, в составе колонны главных сил Суворова, по тропинке, доступной только для самых смелых охотников, из Шахенской долины через высокий, снеговой хребет Росшток в долину Муттенскую. При последнем движении полку графа Каменского пришлось пройти не более 18—19 верст в два дня, но эти два дня стоили целого похода: все пространство от Альторфа до Муттена представляло непрерывную нить людей и вьюков, поодиночке пробиравшихся по этим страшным крутизнам, причем многие и погибли.
Между тем были получены страшные вести: Римский-Корсаков, Готце и Елачич были разбиты и отступили; Массена собирал свою армию к Швицу, чтобы запереть русским выход из Муттенской долины; тем не менее на военном совете, собранном Суворовым, решено было идти вперед и сражаться; на совете этом участвовал и Каменский.
19 сентября Каменский участвовал в боевом расположении войск близ Клентальского озера, а 20—в бою у Неттсталя: авангард Багратиона опрокинул французов, они отступили к Нефельсу, заняли впереди его весьма выгодную позицию и здесь долго отражали атаки Багратиона; но наконец русские ворвались в Нефельс; вскоре был устроен мост на козлах и Каменский с батальоном своего полка перешел на правый берег р. Линты, отбросив неприятеля до самого Молиса и занял эту деревню. При этом 2 пушки, 1 знамя и 106 пленных остались в руках русских. К вечеру французы, получив подкрепления, перешли в наступление, вытеснили из Молиса батальон графа Каменского, но в Нефельсе русские удержались до тех пор, пока не был окончен марш главных сил Суворова к Неттсталю.
С 24 сентября по 1 октября H. M. Каменский участвовал в чрезвычайно трудном отступательном марше от Глариса вверх по Зерпертской долине через Энги, Эльм и снеговую гору Ринген-Копф к Иланцу, затем к Куру и в отступлении через Майнфельд к Фельдкирху, где окончился собственно Швейцарский поход войск Суворова; затем русские дошли до Линдау и расположились по квартирам между Линдау и Гогенэмбсом; с 19 октября русские двинулись в Баварию, 27 ноября 1796 г. выступили из Баварии и 5 марта 1800 г. вступили в пределы России.
За отличие в Швейцарском походе Каменский получил орден Св. Анны. 1-й степени; Суворов сказал его отцу фельдмаршалу: "юный сын ваш старый генерал". Поход этот был для молодого Каменского наилучшею боевою школою в самом широком смысле слова. После того, как ему привелось быть участником этого беспримерного похода, он мог быть уверен, что все, что бы ни встретилось ему в предстоящих войнах, будет во всяком случае легче того, что он видел, испытал и отчасти исполнил в Швейцарском походе Суворова. Этим, по всему вероятию, и объясняется та выдающаяся смелость и решительность, которая проявилась в действиях Н. М. Каменского в последовавшие затем кампании.
По возвращении в Россию, продолжая командовать своим мушкетерским полком, Каменский начал жить слишком роскошно и расстроил свои дела: отец выдавал ему лишь весьма ограниченное содержание. Императору Павлу І было донесено, что он растратил казенные деньги; командирован был для поверки инспектор. Но преданные своему полковнику офицеры успели покрыть растрату, солдаты не заявили никаких претензий и не принесли жалоб на своего шефа. В это время вступил на престол Император Александр I. Граф Н. М. Каменский не смел просить денег у отца, которого он очень боялся; но обратился прямо к самому Государю, признался Ему в израсходованных деньгах и получил прощение. Только после этого он отправился в Высочайше разрешенный ему "домовой отпуск" с 9 декабря 1801 по 15 марта 1802 года, а затем возвратился к полку, переименованному незадолго до того (в 1801 году) в Архангелогородский мушкетерский полк.
В 1802 году Император выразил графу М. Ф. Каменскому, что он доволен полком его младшего сына; в то же время фельдмаршал получил о нем же отличный отзыв и от генерала A. M. Римского-Корсакова; но ни то, ни другое не могло изменить мнения о сыне строгого отца, который был "уверен, что он в солдатах быть не годится".
В 1805 г. Каменский с полком находился в составе корпуса графа Буксгевдена в армии генерала от кавалерии Михельсона, на западной границе России, а затем участвовал в маршах, произведенных корпусом Буксгевдена с целью передвижения на театр военных действий и соединения с армиею Кутузова: с 3 по 29 октября в Новой Галиции, с 29 октября по 4 ноября в Прусской Силезии и с 4 по 16 ноября в Моравии. 12 ноября Каменский с полком был на смотру всей армии, произведенном императорами Александром и Францом у Ольмюца, а 16-го, после дела князя Багратиона у Вишау, участвовал, с двумя мушкетерскими батальонами, в преследовании неприятеля, в выбитии его из м. Раузниц и в занятии последнего. 20 ноября, во время сражения при Аустерлице, полк графа Каменского находился в составе авангарда Багратиона. Войска Багратиона были атакованы Ланном, обратившим большую часть своих сил на их левый фланг. Багратион двинул туда из 2-й линии Каменского с Архантелогородским полком. Сопротивление Каменского было хотя и не особенно продолжительно, но упорно. Несколько раз он был окружаем кавалериею, атаковавшей его со всех сторон, а в промежутке между атаками французы громили Архангелогородцев артиллериею; в течение одного только часа полк потерял более 1600 человек и, расстроившись, начал отступать. В это время Каменский упал с лошади, пораженной пушечным ядром и чуть было не погиб, но успел спастись, потому что батальонный адъютант его полка, подпоручик Закревский уступил ему свою лошадь. Каменский спасся от смерти или плена и вывел из боя остатки своего полка. Эти действия Каменского замедлили до некоторой степени напор неприятеля; Багратион же, воспользовавшись этим, отступал шаг за шагом; близ Раузница французы прекратили преследование. За отличие в этом сражении Каменский получил орден св. Владимира 3-й степени.
Н. М. Каменский принимал участие и во второй войне России с Наполеоном, вступив на прусскую территорию 20 ноября 1806 г. 22 января 1807 г. он выдержал упорный бой с французами у Бергфрида, защищая переправу через р. Алле; Каменский отразил энергичные атаки Сульта и удержал переправу за русскими, обнаружив и замечательную распорядительность и необыкновенную стойкость.
Участвуя затем в сражении при Прейсиш-Эйлау 26 и 27 января, Каменский командовал 14-ю дивизиею, состоявшею из пяти полков. Во второй день сражения дивизия его была расположена в резерве за нашим левым флангом; она принимала очень деятельное участие в упорнейшем бое за селение Саусгартен; селение это два раза переходило из рук в руки и окончательно осталось за французами; но с появлением 36 конных орудий, приведенных графом Кутайсовым для поддержки нашего левого фланга, и с прибытием прусских войск Лестока, русские снова отбросили французов; наш левый фланг остановился и устроился, а пехота Каменского с конницею Чаплица двинулась на помощь к Лестоку, французы были выбиты из рощи и отброшены к Клейн-Саусгартену.
В этом сражении обе армии разбились одна об другую, но наши войска и в частности дивизия Каменского выказали необыкновенную стойкость в обороне и соответственную стремительность в атаке, а сам Каменский обнаружил отличные способности к начальствованию войсками в бою при весьма неблагоприятных условиях. За отличие в этом сражении он был награжден орденом св. Георгия 3-го класса. 22 февраля Каменский участвовал в бою при Лаунау. — С наступлением весны Наполеон предпринял овладеть Данцигом, в котором был гарнизон в 17000 чел. и направил против крепости сначала 17000 Лефевра, а к концу осады увеличил отряд корпусом Ланна до 42000 чел. Для выручки Данцига решено было направить корпус графа Каменского, в составе 4475 русских и 3500 пруссаков. 15 апреля в Бартенштейне Каменский получил предписание главнокомандующего: "отправиться чрез Кенигсберг в Пиллау, оттуда на судах через пролив на Нерунг, следовать по оному к Данцигу, истребить неприятельские по Висле мосты и восстановя таким образом нашу коммуникацию с городом, подать возможность снабдить оный припасами, снарядами, порохом и всем нужным"; на время соединения с гарнизоном он поступал под начальство генерала Калькрейта; а исполнив все предписанное, должен был возвратиться к армии. Продовольствование корпуса и изготовление судов поручены Кенигсбергскому военному губернатору генералу Рюхелю. Армия должна была содействовать демонстрациями, а отряд Лестока форсировать р. Пассаргу и наступать к Эльбингу.
Каменский прибыл 17 апреля в Кенигсберг и 18 торжественно, в присутствии королевской прусской фамилии, выступил с корпусом далее; в Пулау получив сведение о противнике и о расположении его на Нерунге, Каменский сделал диспозицию для атаки первого неприятельского поста ( укреплениях при Кольберге, не более 2000 человек), причем предполагал произвести атаку 25 апреля до рассвета; но 23 числа он получил повеление главнокомандующего: атаку на Нерунг отменить, ограничившись демонстрациями, для чего назначить полковника Бюлова с тремя прусскими батальонами и 100 партизанами; на их место взять Могилевский мушкетерский полк (вместо 2000 только 800 чел.), сесть на суда, отправиться морем к Данцигу, сделать высадку у Нейфарвассера и оттуда уже открыть сообщение с городом. По мнению Каменского, для исполнения данной ему задачи, нужно было действовать быстро и не только не ослаблять, но напротив того усилить его отряд. Он представил главнокомандующему свои соображения и просил разрешения "выполнить прежний план", но начал в то же время приготовления к исполнению нового плана; из главной квартиры приказано было исполнить последний план. Каменскому удалось добиться содействия трех английских фрегатов, находившихся у Данцига, и одного шведского 74-пушечного линейного корабля, но в то же время он получил сведения о прибытии к французам сильных подкреплений и осадной артиллерии. 28 к вечеру войска Каменского (6621 чел., в том числе 430 кавалеристов, с 14 легкими пушками) были посажены на суда и выведены на рейд. На первых же порах некоторые купеческие суда не поняли первого сигнала командовавшего эскадрою английского капитана Сандерса и пошли раньше назначенного времени. Отметив это, Каменский писал в своем журнале: "таким образом с малыми силами, в затруднительном положении, я должен был предпринять сию экспедицию, хотя почти сомневался в успехе оной, и посему почел обязанностью о таковом моем мнении донести главнокомандующему с прописанием всех обстоятельств". 30 апреля Каменский высадился с большею частью своего отряда. Утром 1 мая Калькрейт просил его: "коль скоро все войска соберутся, взять неприятеля и все его работы через Лангфур в тыл или есть ли разчесть можно, что войска идущие через Нерунг уже близко, то атаковать и стеснить его с той стороны", обещая поддержать это нападение. Каменский произвел рекогносцировку и заметил, что неприятель завладел уже вершиною гласиса у Гагельсберха и в нем окопался, и деятельно работал около батарей и шанцов на Гольме; у него уже были сделаны три моста через Лаку; около Легена имел он большие паромы для переправы через Вислу; на плотине Нейдам вдоль по берегу устроен проезд с бруствером. Предполагая вести атаку через Лангфур, Каменский отдал для этого тщательно обдуманную диспозицию, но отложил атаку ввиду неприбытия двух судов с войсками. Между тем было получено сведение о прибытии к французам еще 8000 чел. Ланна. Только в полдень 2 мая прибыл шведский корабль с последними войсками, отставший вследствие позднего отплытия и медленного хода. Между тем из вновь полученной депеши Калькрейта было ясно, что при предполагаемом нападении на Лангфур от гарнизона никакого пособия не будет; сам же Калькрейт советовал: "скоро атаковать Гольм, Голандер и Леган; Шельмюль и Калькшанц держать в респекте, а там укрепиться где можно будет, чтоб после и Шельмюль взять... От меня тысяча человек помогут взять Калькшанц. После чего весь корпус должен идти через Нерунг, где мало неприятеля...". Каменский, желая сообразоваться во всем с требованиями Калькрейта, решил атаковать неприятеля со стороны Нерунга и Гольма, Леган же и Шельмюль атаковать в то же время "почел невозможным, по слабости корпуса, ибо чрез то разделился бы он на две части, между которыми была Висла без всякой возможности иметь коммуникацию". Приняв во внимание невозможность присоединения части Нейфарвассерского гарнизона и слабость Вейксельмюндского, Каменский отдал новую диспозицию для атаки неприятеля четырьмя колоннами; англичане обещали ввести в Вислу по крайней мере один из своих фрегатов и прервать коммуникацию между Гольмом и другим берегом Вислы. Французы занимали на правом берегу Вислы сильно укрепленную позицию, тянувшуюся от устья канала Лааке через опушку леса, значительно усиленную засеками, вплоть до моря. В 3½ часа утра 3 мая двинулись первые колонны. После упорного боя одна колонна дважды овладевала одною французскою батареею, но после упорного боя с неприятелем, постоянно получавшим подкрепления, принуждена была отступить; отступление произведено было в полном порядке. Каменский приказал отправлять раненых возможно скорее в Кенигсберг, подкрепил Вейксельмюндский гарнизон одним батальоном, а остальные войска (5069 чел.) переправил обратно в Нейфарвассер. 4 мая, получив сведения, что Бюлов дошел до Штегена и Пассварка, Каменский предписал Бюлову медленно отступать и не отдаляться от него без крайней к тому необходимости. Донося главнокомандующему о происшедшем, он "объяснял, что он уже не в состоянии открыть с Данцигом коммуникацию, что единственно движения и действия главной армии могут спасти крепость от падения, которое вскоре предвидеть можно"; сам же он предполагал оставаться в Нейфарвассере, "доколе французы не займут Данцига". В этот же день вечером Каменский получил сведения о движении вперед главной армии; 5 мая он произвел усиленную рекогносцировку к стороне Заспе, с целью выяснить, какими силами мог располагать против него неприятель, и определил, что "весь сей корпус должен был простираться до десяти тысяч человек без малейшего ослабления Нерунга или главного осадного корпуса". Между тем англичане согласились доставить в крепость необходимый для гарнизона порох на своем 22-пушечном праме, а Калькрейт настойчиво советовал Каменскому овладеть Гольмом и после того уже выручить гарнизон. В то же время были получены сведения, что Бюлов отброшен к Пиллау и что армия от Лаунау "распущена по прежним квартирам". Тогда Каменский, произведя вновь рекогносцировку, собрал военный совет, все члены коего "единогласно утвердили, что совершенно невозможно исполнить по требованию генерала Калькрейта, что таковое предприятие повлечет за собой без всякой пользы совершенную потерю всего корпуса". Мнение совета было представлено главнокомандующему при донесении Каменского; была сделана попытка доставить в крепость провиант и порох, но и она окончилась неудачею; 7 мая, в 4 часа пополудни, английский прам, на котором находилось 50 прусских егерей, 300 центнеров пороха и 500 шеффелей овса, быстро пошел вверх до Висле; но неприятельский огонь повредил снасти и паруса, судно село на мель и подверглось сильнейшему огню, так что капитан его наконец сдался. 8 мая Калькрейт сообщил, что неприятель на Гагельсберге уже "работает спуск в ров" и просил, в случае штурма, отвлечь часть его сил демонстрацией "на Заспе, Лангфур и Алего". Каменский тотчас же отдал диспозицию для производства нападения, причем приказал войскам ожидать особого приказания в местах своего расположения и ожидал сигнала от Калькрейта. 10 мая Калькрейт требовал доставки пороха не позже 15-го, а в противном случае решил сдаться, а в то же время не было слышно выстрелов из крепости. Тем не менее Каменский решил оставаться в Нейфарвассере, по крайней мере до получения известия о заключении капитуляции, дабы своим присутствием вынудить неприятеля "к большему снисхождению в требованиях". В 8 часов вечера того же дня Калькрейт сообщил, что подписана капитуляция, сдача Оливских ворот произойдет 16-го и выступление гарнизона из крепости 17-го. Тогда Каменский поспешил окончить начатые уже ранее приготовления к обратной посадке войск на суда; 12 мая прибыл из главной квартиры английский посланник генерал Гутчинсон, а граф Де-Бальмен известил Каменского, что "Государю все им предпринятое благоугодно" и что "Главнокомандующий весьма доволен его распоряжениями и чтобы он делал приготовления к амбаркированию войск, стараясь спасти буде возможно часть Данцигского гарнизона".
13 мая было объявлено Каменскому Высочайшее одобрение его действий и разрешено действовать впредь по его личному "усмотрению"; в случае падения Данцига присоединиться к корпусу Лестока. Получив затем известие от Калькрейта о заключении им капитуляции, Каменский приказал посадить войска на суда, подписав в тоже время совместно с генералом Гутчинсоном общее мнение, что после сдачи Данцига удерживать гарнизоны в Нейфарвассере и Вейксельмюнде не должно, и что следует спасти лишь эти гарнизоны и все, что может быть вывезено, а самые укрепления бросить. Посадка войск Каменского на суда началась с наступлением темноты; сам Каменский "оставался на берегу, доколе все не тронулись с места" и только утром 14 сел на фрегат "Фалькон", который снялся с якоря также после всех прочих судов. 15 войска Каменского высадились в Пиллау, оставив на Нерунге, согласно полученному от главнокомандующего повелению, 3000 чел. Об экспедиции этой Каменский говорит: "Таковым образом учиненное мне поручение для спасения Данцига, несмотря на все труды, на храбрость и неутомимость войск, окончилось падением сего города, по слабости употребленных средств, коим причиною, конечно, невозможность употребить больших". Невольное промедление Каменского в Пиллау имело весьма неблагоприятное значение, ибо слухи об экспедиции Каменского дошли до Наполеона, который и успел усилить Лефевра; действия же самого Каменского нельзя не признать вполне отвечавшими условиям, в которые он был поставлен.
18 мая войска Каменского выступили из Пиллау, присоединились к корпусу Лестока и были назначены в резерв армии. 27 мая были получены сведения об отступлении главной армии, а между тем неприятель теснил передовые посты Каменского и Лестока. Получив в это время депешу Беннигсена на имя Лестока, Каменский распечатал ее и прочел предписание присоединиться к армии у Гутштадта. Лесток, находившийся тогда в Гейлигенбейле, не мог бы исполнить этого предписания и Каменский решил идти с находившимся в его распоряжении 9672 человек русских и прусских войск на соединение с главною армиею, с которою и соединился непосредственно перед сражением при Гейльсберге 29 мая, потеряв в происшедших при этом марше-маневре стычках 60 человек и захватив 15 пленных. В происшедшем затем сражении главный удар неприятеля направлялся левее расположения Каменского; потерпев тут неудачи французы обратились против правого фланга, но эти атаки были отбиты гр. Каменским и неприятель был прогнан далеко назад, потеряв весьма много убитыми и ранеными. Однако и войска Каменского потеряли: убитыми 1 генерала, 11 офицеров и 1343 нижних чинов, ранеными 1 генерала, 39 офицеров и 317 нижних чинов (при общей потере всей армии до 8000 человек).
30 мая, ввиду движения корпусов Даву и Мортье к Ландсбергу, Беннигсен снова отрядил Каменского, через Бартенштейн и Домнау, на соединение с Лестоком, с целью прикрытия и обороны Кенигсберга. Каменский выступил в этот же день, в 11 часов вечера, прибыл на место в 9 часов вечера 31 мая, совершив весьма опасный фланговый марш и пройдя 55 верст в 22 часа, 1 июня он соединился у Людвигсвальде с Лестоком, причем произошли лишь мелкие стычки с французами. 2 июня (в день Фридландского сражения) войска Лестока и Каменского отошли к Кенигсбергу, причем последние заняли позицию между Фридландскими и Бранденбургскими воротами. Французский генерал Беллиар приехал с требованием сдачи города; Каменский ответил ему: "Вы видите на мне русский мундир и смеете требовать сдачи! " и сказав это повернул кругом и уехал. — 5 июня корпус Каменского присоединился к главной армии.
В эту кампанию Каменский заметно выделился из ряда генералов нашей армии. Войска, сослуживцы и начальники доверяли ему вполне; Государь неоднократно выражал ему Свое благоволение, а 12 декабря того же года произвел его, за отличие, в генерал-лейтенанты.
15 декабря, 17-я дивизия, вверенная Каменскому, была двинута через Петербург к границам Финляндии и в конце января 1808 года расположилась в Фридрихсгаме, под начальством князя Горчакова 1-го, за отсутствием находившегося в отпуску Каменского, составляя левое крыло корпуса графа Буксгевдена, назначенного для действий против Швеции. По занятии Гельсингфорса, Буксгевден, начальствовавший уже Финляндскою армиею, оставил "для охранения" этого города и для "легкого наблюдения за Свеаборгом", а затем для блокады Свеаборгских укреплений отряд, поступивший 24 февраля под начальство прибывшего к армии Каменского. Каменский участвовал затем в действиях против Свеаборга, приведших к сдаче этой крепости, в качестве деятельного помощника и искусного исполнителя предначертаний главнокомандующего и его советника, генерала Сухтелена. После сдачи Свеаборга (26 апреля) Каменский оставался в Гельсингфорсе и командовал войсками, оборонявшими побережье от Борго до Гангуда.
Между тем дела наши в Финляндии приняли неблагоприятный для нас оборот: на правом фланге Тучков у Куопио и на левом граф Орлов-Денисов у Биернеборга должны были ограничиться одною обороною; около Биернеборга к тому же вспыхнуло среди местных жителей восстание; в центре Раевский, потеряв сообщение с фланговыми корпусами и с главною квартирою, отступал, после неудачного боя у Лаппо, от Алаво к Тавастгусу; у Або сам главнокомандующий, в ожидании высадок шведского короля с Аландских островов, нуждался в подкреплениях. При таких условиях Буксгевден 12 июля отправил Каменского к корпусу Раевского, приказал ему, приняв начальство над этим корпусом, действовать по своему усмотрению и предписывал, "невзирая на малое число войск, атаковать и разбить неприятеля". Свое повеление главнокомандующий заканчивал словами: "от действия вашего зависит теперь внутреннее положение Финляндии в рассуждении спокойствия жителей и внешнее положение войск для защиты берегов. Взоры всей армии устремлены на корпус ваш". Остальные части армии должны были отвлекать по возможности внимание и силы неприятеля от корпуса Каменского. Каменский следуя по назначению из Гельсингфорса, едва не был захвачен неприятельскими партизанами, но ускользнул от них проселками. 14 июля он встретил Раевского, на втором переходе от Алаво, одобрил решение отступать, сближаясь с запасами и присоединяя разбросанные команды, продолжил отступление еще на 100 верст и остановился на высоте Таммерфорса, на линии Кумоис-Кумалакс. Бездействие шведов дало ему возможность устроить войска и обеспечить их продовольствие: к 1 августа он сосредоточил у Ямса 10415 человек при 38 орудиях. Неприятельские войска были расположены: 12000 человек при 51 орудии, и несколько тысяч вооруженных крестьян, под начальством графа Клингспора, у Христиненштадта, Сальми и Тайволы и 2000 чел. при 8 орудиях, под начальством Фиандта, у Линдулакса. Войска эти были настроены бодро и смело, вследствие последних успехов. 5 августа шведы имели при Алаво успешную для себя стычку с небольшим отрядом ген. Эриксона, находившимся в составе корпуса Каменского. Желая предупредить возможные последствия этого успеха шведов, Каменский решил быстро пройти к Алаво и разбить Клингспора. Приказав Властову непременно разбить Фиандта и занять Линдулакс, для действий оттуда против левого фланга Клингспора, а Эриксону возвратиться назал и спешить к Алаво, Каменский 14 августа вступил в Алаво, пройдя в 7 дней 290 верст. Властов действительно разбил 9 августа при Карстуле Фиандта и имел даже возможность отрядить один полк в Алаво; дав отдых войскам и присоединив к себе некоторые подкрепления, Каменский 19 августа начал наступательные действия, намереваясь атаковать Клингспора. Командовавший авангардом Кульнев, встретив у Каухаламби шведский арьергард, вынудил его к очищению как этой позиции, так и последующих, и прекратил преследование только в виду главной позиции Клингспора на линии деревень Руона и Таккала, где шведы имели до 7000 регулярных войск с 30 орудиями и массы вооруженных крестьян; ночью сосредоточился пред этими деревнями весь корпус Каменского. 20 утром Каменский решил атаковать противника.
В 10 часов утра Раевский начал обходное движение против левого фланга неприятеля, преодолевая большие затруднения (стремнины, густой лес и болота), так что в течение 4-х часов мог пройти только 5 верст; два разобранные орудия несены были на руках. Клингспор, уверенный в неприступности правого фланга своей позиции, перевел оттуда часть войск на левый фланг и перешел в атаку; но русские своевременно получили подкрепления и шведы были отбиты. Между тем отряды Лукова и Казачковского появились на флангах шведской позиции и угрожали обходом. Хотя в этом сражении при Куартале или при Руона шведы и удержались на своей позиции, но Клингспор заключил из упорства атак, что Каменский повторит их на следующее утро и, считая себя не в силах выдержать новую атаку, в особенности ввиду появления на фланге и в тылу его Лукова и Козачковского, ночью скрытно очистил свою позицию и отступил к Сальми. Каменский приказал починить сожженный неприятелем мост при Руона и двинул Кульнева для преследования неприятеля. Кульнев настиг неприятельский арьергард на пути к Сальми и вынудил его к быстрому отступлению, затем атаковал шведов на новой их позиции у Сальми, а в тоже время Козачковский появился в тылу неприятеля. Шведы были разбиты и поспешно отступили. Гусары преследовали их на протяжении 10 верст. В боях при Куортале и Сальми корпус Каменского потерял 17 офицеров и 827 нижних чинов, но то за эти бои имели весьма благоприятные для нас последствия: по всей Финляндии распространился страх русского оружия, народное восстание начало утихать и вскоре совсем прекратилось. Каменский был награжден орденом св. Александра Невского.
22 августа Каменский пришел в Лaппо, где получил донесение, что Властов опять разбил Фиандта, который почти бежит к Овертилю, по пути на Гамле-Карлеби. Дав отдых войскам и обеспечив продовольствие, Каменский двинулся из Лаппо 26 августа, с целью зайти в тыл отступавшим шведским отрядам. 29 августа он занял Иллистаро, где соединился с Ушаковым, и 30 пошел к Лилькиро. Его успехи отразились и на положении дел в береговой части театра военных действий, где в последнее время шведы начали приобретать перевес. 1 сентября Кульнев с авангардом Каменского расположился в виду сильной позиции, занятой впереди Оравайса 7000 шведов и финнов, кроме вооруженных крестьян; позиция эта имела пред фронтом речку, протекавшую через болота, и была усилена укреплениями и засеками. Каменский приказал Кульневу атаковать неприятеля 2 сентября в 10 часов утра; сам Каменский имел в виду своевременно подойти с главными силами. Но Кульнев начал дело в 8 часов утра и хотя в общем имел успех, но положение его было довольно критическое тем более, что, увлекшись, войска его отряда слишком приблизились к шведским позициям. К счастью, в решительную минуту прибыл Каменский, узнавший о начале боя по канонаде, которую он услышал за 15 верст от поля сражения; однако, с ним подошел сначала лишь очень небольшой отряд и русские едва выдерживали отчаянные атаки шведов. Все его ближайшие сподвижники считали уже бой проигранным, Каменский один только не отчаялся в успехе. Когда, наконец, подошли Литовский полк, 6 рот Могилевского полка, Гродненские гусары и Польские уланы, он приветствовал их словами: "Покажем шведам, каковы русские. Не выйдем отсюда живы, не разбив шведов в пух! Ружья на перевес! За мной! С нами Бог! Вперед, ура"! Войска дружно подхватили "ура" и, с барабанным боем, неудержимо бросились на неприятеля, овладевшего уже почти полем сражения. Началась жестокая рукопашная схватка; Каменский был среди общей свалки и не переставал ободрять солдат командою: "вперед, коли"! Неприятель был опрокинут и бежал, но остановился на своей позиции и открыл сильный артиллерийский, а затем и ружейный огонь. Наступил уже вечер; но Каменский не прекратил боя. Он поручил Демидову обойти левый фланг неприятельской позиции и, получив донесение об исполнении этого обхода, приказал произвести общую атаку. Войска бросились на неприятельские укрепления и батареи, но Клингспор отступил, не выждав удара; вскоре отступление превратилось в бегство. Авангард преследовал неприятеля, который остановился только в 5 верстах за Оравайсом.
В этом сражении, отличавшемся особенною ожесточенностью, шведы и финны потеряли около 1500, а русские до 1100 человек. Русские солдаты были до того утомлены, что не хотели варить пищу и кидались на землю для отдыха, но бодро вскакивали, когда Каменский обходил биваки и благодарил их. Уже это одно показывает, как действительно велики были в этом случае заслуги Каменского; в шведской же армии после этого поражения распространилось всеобщее отчаяние. Каменский получил орден св. Георгия 2 степени. — 10 сентября Каменский прибыл в Гамле-Карлеби, велел строить паромы и готовился к атаке позиции, занятой шведами в 8—9 верстах к северу от названного города; но 12 сентября к его корпусу прибыл главнокомандующий гр. Буксгевден, который принял предложение Клингспора заключить перемирие и назначил для переговоров Сухтелена и Каменского. Ko времени возобновления военных действий главные силы шведов, под начальством Клеркера, 9500 чел. при 37 орудиях, занимали сильно укрепленную позицию при Химанго.
20 октября Каменский по приказанию главнокомандующего двинулся, чтобы атаковать неприятеля, но оказалось, что он уже бросил позицию при Химанго, вследствие обходного движения отряда генерала Тучкова. Отступая, шведы уничтожали посты, но затем остановились и заняли позицию при Камиоки, с фронта неприступную. 25 октября подошел авангард, а 26 главные силы Каменского, войска которого в это время терпели недостаток в продовольствии и который поэтому должен был действовать без потери времени. Оставив Кульнева и Демидова против фронта шведов, он сам пошел в обход шведской позиции и, совершив чрезвычайно трудный марш, по не вполне замерзшим болотам и местами по пояс в воде, появился в тылу противника; тогда Клеркер 28-го очистил Камиокскую позицию и продолжал отступление по пути к Улеоборгу; Каменский же обходами вынуждал неприятеля к очищению занимаемых им позиций. Овладев таким образом Пикаиокскою позициею, он послал оттуда два отряда, на Францилло и Пулькилло, для действий против тыла отряда Сандельса (находившегося на пути отступления Тучкова). Тогда Клеркер приказал Сандельсу отступить на соединение с ним к Улеоборгу, а сам отошел в Сикаиоки. Вскоре после этого шведские генералы собрались на совет и положили вступить в переговоры с Каменским; он в это время двигался для атаки Брагештедта, но имел от главнокомандующего тайное повеление не отвергать выгодных для нас предложений, если бы они последовали от неприятеля. Получив соответственное приглашение Каменский остановил колонны и поехал в передовую цепь неприятельскую. Здесь генерал Адлеркрейц предложил ему прекратить военные действия, уступая нам Брагештедт и Улеоборг и изъявляя готовность отступить еще на 60 верст за последний город. Согласившись прекратить военные действия, Каменский 5 ноября отправил предложенные ему статьи на утверждение главнокомандующего; переговоры были возобновлены и привели к заключению (7 ноября) Олькиокской конвенции, в силу которой шведская армия очистила всю улеоборгскую губернию, оставив во власти русских оба берега реки Кеми.
Таким образом окончилась кампания 1808 года, приведшая к завоеванию русскими войсками Финляндии. Каменский был главным виновником блестящих успехов ее. Действия его носят, так сказать, Суворовский характер: в них замечаются те же "глазомер, быстрота и натиск", что и у его великого учителя; точно так же он применяет в надлежащей мере расчет, проявляет сам необыкновенную энергию и требует от подчиненных, в необходимых случаях, необыкновенных усилий, но за то заботится о них и сам переносит наравне с ними все трудности точно так же вселяет в свои войска отличный дух, доверие к себе и сознание в их общей непобедимости. Уезжая вскоре после заключения Олькиокской конвенции в Петербург для поправления здоровья и прощаясь с войсками, он имел полное право сказать: "Мы завоевали Финляндию — сохраните ее"!
В компанию 1809 г. Каменский, назначенный командиром