КАРПОВИЧ Михаил Михайлович
КАРПОВИЧ Михаил Михайлович
(1887 [1888], Тифлис - 7 нояб. 1959, Кембридж, под Бостоном) — историк. Будучи студентом Московского ун-та, в 1904-05 состоял в партии эсеров. Был арестован и сослан. Отказавшись от революционных идей, вернулся к образованию. Оконч. Санкт- Петербургский ун-т. В 1914 приглашен в ун-т в качестве преподавателя истории. При Временном правительстве получил назначение в Рос. посольство в США. После захвата власти в России большевиками остался в США, перейдя на положение полит. эмигранта. В 1927-57 преподавал рус. историю в Гарвардском ун-те. С 1949 по 1954 возглавлял Славянский департамент ун-та. С 1949 по 1959 был ред. «Нового Журнала» (Нью-Йорк). По оценке К., в революции были виновны в одинаковой ст. как представители власти, так и вожди об- ва. Вместе с Вернадским издал в Йельском ун-те трехтомную «Историю России». Со- ред. сб. «Русский литературный архив». Лит. Вильданова Р.И., Кудрявцев В. Б., Лаппо- Данилевский К.Ю. Краткий биография, словарь рус. зарубежья // Струве Г. С. 318; Плешко Н.Д. Генеалогия, хроника // Новик (Нью-Йорк). 1960. Отд. III. С. 5; Тимашев Н.С. М.М. Карповия // НЖ. 1960. Кн. 59. С. 192-195; Raymond В., Jones D. Karpovich Mikhail // The Russian Diaspora 1917-1941. Maryland and London, 2000. P. 125-126.
Источник: Русские в Северной Америке. Биографический словарь.
КАРПОВИЧ Михаил Михайлович
1887 1959) - историк. По семейным преданиям, польский род Карповичей некогда имел двойную фамилию (Кораб-Карповичи) и графский титул. Мать К. - М.Е.Преснякова, сестра историка А.Преснякова, также происходила из старинного дворянского рода. Детские и юношеские годы К. провел в Тифлисе. Окончив в 1906 гимназию, поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Учился вместе с Г.Вернадским, слушал лекции В.Ключевского, работал в семинарах М.Богословского, Д.Петрушевского, А.Савина, но, по словам одного из друзей К., в период 1-й русской революции он хотел не столько изучать, сколько «делать историю». В 1904-6 в Тифлисе и в Москве входил в организации эсеров. Подвергался аресту и высылке из пределов Кавказского наместничества. В 1907 прекратил активное участие в революционной деятельности; как вспоминал К" «если от революции мы отошли, то без всякого «ренегатства», без проклятий по ее адресу, без переходов в стан врагов, без утраты нашего свободолюбия».
Весной 1914 блестяще сдал государственные экзамены и был оставлен на кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию, но вскоре вынужден был перейти в Петербургский университет. В 1916 призван в армию и направлен в секретариат при Особом совещании по обороне. Вскоре после Февральской революции близкий знакомый К. по Тифлису, товарищ министра торговли и промышленности Временного правительства Б.Бахметьев получил назначение послом России в США и предложил К. войти в состав отправлявшейся туда «чрезвычайной миссии». В российском посольстве К. работал до его закрытия в 1924. В 1927 по рекомендации М.Ростовцева был приглашен в Гарвардский университет преподавать русскую историю; последовательно занимал должности лектора, доцента, профессора и заведующего славянским отделением. Как писал о К. один из его учеников, он открыл студентам путь к познанию «действительной, а не воображаемой России». Вел три обширных курса: «Введение в историю России», «Русская литература XIX в.», «История идейных течений в России», читал также лекции по всеобщей истории Европы. По отзывам слушателей, каждая такая лекция была произведением искусства, заключая в себе богатство материала, тонкость анализа и совершенство формы.
Помимо Гарварда, К. преподавал в др. американских университетах, выступал с докладами в русских просветительских организациях, С 1943 К.- главный редактор основанного в 1941в Нью-Йорке «Нового журнала».
Считая эту работу чрезвычайно важной, он превратил журнал в одно из самых читаемых периодических изданий русского зарубежья. По словам американского историка Ф.Мосли, К. стремился «содействовать двусторонней связи между русской мыслью и свободным миром».
По своим общественно-политическим взглядам К. был внепартийным демократом, сторонником «все более социально окрашенного» либерализма, понимая либерализм как «пафос свободы и свободы личности - в первую очередь». В наш жестокий век, подчеркивал К., необходимо снова «восславить свободу», но если в XIX в.А.Токвиль призывал «либерализировать» политическую демократию, то теперь столь же важно - «либерализировать» демократию социальную.
Среди наиболее значительных научных работ К. - «Императорская Россия.
1801-1917» (Нью-Йорк, 1932, на англ. яз.), раздел по истории России в коллективной работе «Экономическая история Европы с 1750 г.
(Нью-Йорк, 1970, на англ. яз.). Обзор литературы о русской революции, опубликованный К. в 1930 (The Journal of Modem History, vol. 2, № 2), положил начало изучению этой темы в США. Отвечая на вопрос, что «вызвало февраль и привело к Октябрю», К. писал: «Неустойчивость русского государственного и общественного строя делала революцию, при неблагоприятных условиях, возможной. Война превратила эту возможность в вероятность. И только возникший во время войны острый политический кризис сделал революцию в конечном счете неизбежной. А за этот политический кризис ответственность лежала целиком на близорукой, более того - безумной политике власти» (при том, что после 17.10.1905 в России «самодержавие перестало существовать», «конституционный режим определенно был»). Возлагая вину за Февральскую революцию на «человеческую глупость правящих кругов», К. не усматривал здесь вины либералов. «Большинство оппозиции не только не хотело революции, но было озабочено тем, как бы ее предотвратить». Напротив, за «крушение Февраля» К. возлагал ответственность не только на Временное правительство, но и на всю русскую демократию. «Если бы она тогда действовала как единое целое, если бы все демократические партии безоговорочно сплотились вокруг Временного правительства, если бы они все вели решительную борьбу с максималистскими тенденциями, как в своей собственной среде, так и в народных массах, - то шансы на преодоление большевистской опасности и на спасение России от катастрофы несомненно возросли бы во много раз».
К 70-летию К. 27 его учеников преподнесли ему сборник своих очерков с посвящением: «Михаилу Карповичу в знак преклонения, любви и благодарности». Прошедшие его школу историки преподавали более чем в 20 университетах и колледжах США, в том числе в Гарвардском, Йельском, Калифорнийском и Чикагском университетах.
Весной 1914 блестяще сдал государственные экзамены и был оставлен на кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию, но вскоре вынужден был перейти в Петербургский университет. В 1916 призван в армию и направлен в секретариат при Особом совещании по обороне. Вскоре после Февральской революции близкий знакомый К. по Тифлису, товарищ министра торговли и промышленности Временного правительства Б.Бахметьев получил назначение послом России в США и предложил К. войти в состав отправлявшейся туда «чрезвычайной миссии». В российском посольстве К. работал до его закрытия в 1924. В 1927 по рекомендации М.Ростовцева был приглашен в Гарвардский университет преподавать русскую историю; последовательно занимал должности лектора, доцента, профессора и заведующего славянским отделением. Как писал о К. один из его учеников, он открыл студентам путь к познанию «действительной, а не воображаемой России». Вел три обширных курса: «Введение в историю России», «Русская литература XIX в.», «История идейных течений в России», читал также лекции по всеобщей истории Европы. По отзывам слушателей, каждая такая лекция была произведением искусства, заключая в себе богатство материала, тонкость анализа и совершенство формы.
Помимо Гарварда, К. преподавал в др. американских университетах, выступал с докладами в русских просветительских организациях, С 1943 К.- главный редактор основанного в 1941в Нью-Йорке «Нового журнала».
Считая эту работу чрезвычайно важной, он превратил журнал в одно из самых читаемых периодических изданий русского зарубежья. По словам американского историка Ф.Мосли, К. стремился «содействовать двусторонней связи между русской мыслью и свободным миром».
По своим общественно-политическим взглядам К. был внепартийным демократом, сторонником «все более социально окрашенного» либерализма, понимая либерализм как «пафос свободы и свободы личности - в первую очередь». В наш жестокий век, подчеркивал К., необходимо снова «восславить свободу», но если в XIX в.А.Токвиль призывал «либерализировать» политическую демократию, то теперь столь же важно - «либерализировать» демократию социальную.
Среди наиболее значительных научных работ К. - «Императорская Россия.
1801-1917» (Нью-Йорк, 1932, на англ. яз.), раздел по истории России в коллективной работе «Экономическая история Европы с 1750 г.
(Нью-Йорк, 1970, на англ. яз.). Обзор литературы о русской революции, опубликованный К. в 1930 (The Journal of Modem History, vol. 2, № 2), положил начало изучению этой темы в США. Отвечая на вопрос, что «вызвало февраль и привело к Октябрю», К. писал: «Неустойчивость русского государственного и общественного строя делала революцию, при неблагоприятных условиях, возможной. Война превратила эту возможность в вероятность. И только возникший во время войны острый политический кризис сделал революцию в конечном счете неизбежной. А за этот политический кризис ответственность лежала целиком на близорукой, более того - безумной политике власти» (при том, что после 17.10.1905 в России «самодержавие перестало существовать», «конституционный режим определенно был»). Возлагая вину за Февральскую революцию на «человеческую глупость правящих кругов», К. не усматривал здесь вины либералов. «Большинство оппозиции не только не хотело революции, но было озабочено тем, как бы ее предотвратить». Напротив, за «крушение Февраля» К. возлагал ответственность не только на Временное правительство, но и на всю русскую демократию. «Если бы она тогда действовала как единое целое, если бы все демократические партии безоговорочно сплотились вокруг Временного правительства, если бы они все вели решительную борьбу с максималистскими тенденциями, как в своей собственной среде, так и в народных массах, - то шансы на преодоление большевистской опасности и на спасение России от катастрофы несомненно возросли бы во много раз».
К 70-летию К. 27 его учеников преподнесли ему сборник своих очерков с посвящением: «Михаилу Карповичу в знак преклонения, любви и благодарности». Прошедшие его школу историки преподавали более чем в 20 университетах и колледжах США, в том числе в Гарвардском, Йельском, Калифорнийском и Чикагском университетах.
Источник: Энциклопедия Русской эмиграции