— святой, митрополит киевский; родом серб, а по мнению архимандрита Амфилохия ("Труды III археологического съезда", т. II, Киев, 1878) — болгарин из Трнова; посвящен в Константинополе в 1376 г. патриархом Филофеем еще до смерти св. Алексея. По прибытии в Россию, он, однако, не получил митрополичьей кафедры всей России, вследствие нежелания великого князя Дмитрия Ивановича; поселясь в Киеве, управлял литовским духовенством. В 1380 г., после смерти выбранного великим князем кандидата Митяя, К. был признан митрополитом московским, но ненадолго. В 1382 г., заподозрив его в союзе с Ольгердом, Дмитрий Донской вернул его обратно в Киев, а на его место призвал Пимена. К. отправился в Константинополь на патриарший суд, но при жизни великого князя не мог добиться московской митрополии и получил ее только в 1390 г. Управляя иерархией в двух различных державах, он умел соблюсти единство церквей и строго преследовал неправды епископов. Он двукратно посетил Киев, ездил и в другие южные епархии для "утверждения православных в благочестии". Участвовал на соборе, осудившем патриарха Макария; обратил в православие трех ханских вельмож. Умер в 1406 г., 16 сентября; в этот день чтится его память. Его мощи открыты в 1472 г.
В истории русской церкви митрополит К. занимает важное место, как деятель на поприще исправления церковно-богослужебных книг и церковных обрядов. В русской церкви первоначально принят был студийский церковный устав, обработанный св. Феодором Студитом и господствовавший в Византии до конца XI в., когда там стал входить в употребление церковный устав другого типа, иерусалимский, в XIV в. окончательно упрочившийся на всем Востоке и у южных славян. Русская церковь стала тогда получать с Востока богослужебные книги, составленные применительно к новым порядкам; во множестве приезжали с Востока и духовные лица, привыкшие к иерусалимскому уставу и применявшие его и в России. Отсюда ряд недоумений, которые принимали иногда острый характер, и необходимость просмотра всего круга богослужебных книг, составленных по началам устава студийского, для исправления их согласно началам устава иерусалимского. Митрополит К. много способствовал разрешению этой задачи; но не по силам одному человеку было полное исправление богослужебных книг. В литургических книгах, которые считаются у нас принадлежавшими К. или списанными с книг, ему принадлежавших — служебнике и требнике, — Киприаном переведены и отчасти приспособлены к потребностям русской практики только некоторые отдельные части. Несомненна принадлежность К. псалтыри (рукопись московской духовной академии). В общем деятельность К. была направлена более на постановку задачи, нежели на осуществление ее в подробностях. Св. К. приписываются и некоторые мелкие статьи литургического содержания, частью переводные, частью самостоятельные; но лишь немногие из них могут считаться трудами К. Последний разряд литературных трудов митрополита К. образуют его послание к игумену Афанасию, поучение к новгородскому духовенству о церковных службах и послание к псковскому духовенству с наставлением разным предметам служебной практики. Изучение этих произведений св. К. имеет важное значение для разъяснения несогласий, возникших при исправлении книг патриархом Никоном; они проливают свет на богослужебные порядки XIV-XV вв. и на их отношение к порядкам, введенным при Никоне. Надгробное слово К., Григория Цамблака, напечатано в "Чтениях Общества истории и древностей российских" ( 1872 г., кн. 1).
См. И. Мансветов, "Митрополит К. в его литургической деятельности" (М., 1882); "Словарь" Бантыша-Каменского (т. III) и "Православный Собеседник" (1862, № 1): "Киприан всероссийский митрополит и великий князь Дмитрий Донской".
{Брокгауз}
Киприан, Митрополит Киевский
— Митрополит Киевский и всея России, родом Сербянин, посвящен в сан сей на Киевскую Митрополию в 1376 году Декабря 2 (а по Патерику Сильвестра Коссова, в 1378 г.) в Константинополе Патриархом Нилом (а по Степенной книге, Филофеем) и того жего года пришел в Россию при жизни еще Алексия, Митрополита Московского и уже по кончине его из Киева призван Великим Князем Димитрием Ивановичем в Москву в 1380 году. Но спустя 2 года, а по иным Летописям 5 лет, от некоторых неудовольствий перешел опять в Киев. В 1390 году паки возвратился в Москву и пребывал там уже до кончины своей, последовавшей в 1406 году Сентября 16. Сей Пастырь был первым восстановителем по нашествии Татар упавшего в России просвещения. Он принес к нам несколько Славянских переводов разных Церковных и Отеческих книг, сохранившихся у Задунайских Славянских поколений. Из сочинений Иосифа Игумена Волоколамского, вскоре после его жившего, видно, что тогда почти все Святые знаменитейшие Отцы и по крайней мере важнейшие их сочинения известны были в России на Славянском языке. Большую часть самых древних у нас рукописей на пергамине суть Киприанова века и, кажется, вывезены из Сербии же. Ибо существенною приметою Задунайских рукописей есть буква Юс, хотя и в первоначальной Кирилловой азбуке находящаяся, но, по свидетельству Зизания, употребляемая только у Сербов и Волохов иногда вместо У, а иногда вместо Ю. Но после таких рукописей в Больший и Киеве печатали даже Юсовые книги. По сему и те даже рукописи, кои гораздо прежде Киприанова века писаны с Юсами, должно приписывать Задунайским же писцам, или у них учившимся. Ибо собственно Русские рукописи по большей части без Юсов; а книг печатных у нас никогда не бывало с Юсами. Кроме попечения об умножении книг в России, Киприан много сочинял и сам, часто для сих упражнений уединяясь недалече от Москвы в поместье свое, село Голенищево, между двух рек Сетуни и Раменки, окружавшихся тогда лесами. В сем убежище проводил он даже большую часть своего времени. В Татищевой Летописи или Российской Истории (Том IV, Часть I, стр. 424) сказано, что "он книги своею рукою писаше, яко в наставление душевное преписа Соборы бывшие в Руси, много Жития святых Русских и степени Великих Князей Русских, иные же в наставление плотское, яко Правды и Суды и Летопись Русскую от начала земли Русской вся поряду, и многи книги к тому собрав, повелел Архимандриту Игнатию Спасскому докончати, яже и соблюдох". Из последних сих слов видно, что свидельствует о сем либо тот, кому он завещал, либо сам Игнатий. Но не известно, уцелели ли где доконченные или недоконченные Киприановы сочинения кроме Степенных Книг, которые после исправлены, распространены и продолжением умножены от Митрополита Макария и других. Последнее дополнение оных делано было уже около 1682 г. От сего-то списки сих книг по большей части различны и одни других кратче, или пространнее. А по тому нельзя ныне и распознать, каковы были первоначальные и вероятно краткие Киприановы Степенные, а может быть только родословные росписи. В самих сих книгах, до нас дошедших, говорится уже о Киприяне и Макарии в третьем лице. Но сие отнюдь не отнимает у них чести сочинения, так как и умолчание о сих книгах в кратком жизнеописании Киприановом, помещенном в самых Степенных, и оттуда в Прологе. Ибо тут упомянуто именно об одном только сочиненном Киприаном Житии Петра Митрополита, в тех же Степенных помещенном, а о прочих его сочинениях вообще сказано: "и многие Святые книги с Греческого языка на Русский язык преложи и довольно писания к пользе нам остави". Одна только Летопись, составляющая четвертую часть Татищевой Российской Истории, подробно, как выше сказано, и поименно исчисляет сочинения Киприановы.
Кроме Степенных Книг и помещенных в них сочинений Киприановых под явным его именем, есть еще в Патриаршей Московской библиотеке между рукописями в лист его Окружное Послание Игуменом и Попом и Диаконом и ко Мнихом и ко всем православным Христианам; и еще Ответ к Афанасию, вопросившему его о некоих потребных вещах; также и другие грамоты, из коих некоторые приведены и в Правилах Стоглавного Собора. За четыре дня перед кончиною своею он сочинил Прощальную Грамоту, завещав прочесть оную при погребении своем перед народом. Сию Грамоту после и прочие Митрополиты Русские, переписывая своей рукою, завещавали также по смерти при погребении своем прочитывать. Грамота сия напечатана в Степенной Книге, так же в V части Никоновой и в других некоторых Летописях. В Московской Патриаршей библиотеке есть еще собственноручная его рукопись Служебника, переведенного им с Греческого языка. А в библиотеке Волоколамского Иосифова Монастыря его перевод Канона певаемого в усобных бранех и иноплеменных, сочиненного Патриархом Филофеем. В Предисловии же или Разглагольствии пред Большим Зизаниевым Катихизисом между прочим сказано, что: "Киприан Митрополит, егда прииде из Константинополя на Русскую Митрополию, и тогда с собою привезе Правильные Книги (Кормчую), Христианского Закона Греческого языка и преведе на Славянский язык". Сие разуметь должно разве о новом переводе. Ибо Кормчая под именем Номоканона известно в Русской Церкви еще со Владимировых времен, как видно из ссылок на оную самого Владимира и Ярослава в Грамотах. Но о привезении в Россию Киприаном Греческой Кормчей, сохраненной от пожара Митрополитом Макарием, упоминает и Степенная Книга в части 2 (стр.248) по изданию Миллерову 1775 г. (См. к сему ст. о Макарии Митрополите.)
О Славянском переводе Кормчей Книги здесь можно присовокупить особенное замечание, что он был уже в России с первых времен введенного Христианства. Ибо Зиновий, Новогородский Монах, в 52 Слове своем на Ересь Феодосия Косого пишет: "Видех в Правилех древняго перевода книги; переписанныя же быша при Ярославе Князе Владимирове сыне и при Епископе Иоакиме в начале крещения нашея Земли"; и ниже в том же Слове: "в Правилех первых преводников писано, их же аз видех, яко преписаны быша в лето Великого Ярослава, сына Владимирова". А в Слове 55 упоминает и о другом у него бывшем немного позднейшем списке: "Правила, яже предложих вам, имут оправдание истинне; по ней же писана книга Правила на кожах при Изяславе Князе Ярославли сыне, при внуке Великого Владимира, крестившего Рускую землю". Но сих древних списков XI века, ниже подобных им до нас не дошло. Ибо все дошедшие до нас, или по крайней мере доныне нам известные, писаны уже с толкованиями Аристина, и в немногих местах Зонары и Валсамона. А все сии толкователи жили уже в XII веке. Вообще списки Славянской Кормчей, доныне известные, разделяются на два рода: первые содержат в себе полные или по большей части полные, весьма темного и сбивчивого перевода, может быть, первоначального, Правила Соборов и Греческих Отцов с упомянутыми толкованиями. Другие заключают в себе только сокращенные Правила с толкованиями того же перевода. В первых, к Правилам Соборов и Отцов присовокуплены сверх Законов Греческих Константинопольских Императоров, Правила и Российских некоторых Соборов и Отцов с XII века, как, например, Правила Иоанна, Митрополита Киевского, Нифонта, Епископа Новгородского, Илии Епископа Новгородского, Максима Митрополита, Собора, бывшего во Владимире на Клязьме 1274 года; толкования Кирилла, Епископа Туровского, и иных, а также Уставы Великого Князя Владимира и Ярослава с Русскою Правдою. Но в последних содержатся Правила только Греческих Соборов и Отцов и Законы Константинопольских Императоров по большей части другого перевода, нежели в прежнем, а Русских Правил и Законов нет. Первого рода Кормчей самые древнейшие на пергамине списки, сделанные в конце XIII века, один в Киеве для Рязанских Князей Ярослава и Феодора, а другой в Новгороде. Первый находится в библиотеке Графа Толстого, а второй в Московской Патриаршей библиотеке. С ними сходных списков бумажных много есть в Новгородской Софийской, в Императорской публичной в С.-Петербурге и в частных библиотеках. Разность сих списков состоит только иногда в разном порядке статей, и в опущении, либо прибавке некоторых. Но первого рода Кормчей бумажный список, сделанный в 1552 г. для Серапиона, Архиепископа Новгородского, с древнейшего списка, сделанного в 1270 г. для Кирилла, Митрополита Киевского, в Болгарии, повелением и иждивением Болгарского Деспота Иакова Святослава, писцом Иоаном Драгославом с двумя товарищами (как объявил сам Драгослав о сем в Предисловии к Карфагенскому Собору) находится в Новогородской Софийской библиотеке между книгами, взятыми из Кириллова Монастыря. Списки с оного есть и в других местах с некоторою также разностью в порядке статей. С такого-то Болгарского списка в Москве при Патриархах Иосифе и Никоне издана Кормчая наша, в коей даже и Предисловие первое о Задунайских Словенских Церквах из оной же взято сокращенно; и вероятно о сем-то полученном в 1270 г. списке Кормчей с толкованиями, дотоле невиденными в России, упомянул на Соборе 1274 года во Владимире на Клязьме при поставлении Серапиона, Епископа Владимирского, Кирилл, Митрополит Киевский, сказав, что неустроение в Русских Церквах происходило между прочим "и от неразумных (невразумительных) Правил Церковных. Помрачени бо беяху преж сего облаком мудрости Еллинского языка; ныне же облисташа, рекше истолкована быша и благодатию Божиею сияют неведения тьмы отгоняюще и вся просвещающе светом разумным", и проч. Кажется, с тех-то пор начали в России Аристиновы и других толкования Правил из сего Болгарского списка приписывать к полным правилам прежнего перевода, ибо оные в обоих списках буквально сходны, и от того-то произошли вышеупомянутые два различных рода Славянских Кормчих. Впрочем, обоих списков основанием в правилах Соборов и Древних Отцов есть Фотиев Номоканон, с присовокуплением Фотиевых же двух Предисловий, сводных титл в 14 гранях и с прибавкою и выключкою некоторых статей, а Градские и другие греческие Законы, составляющие вторую часть нашей Кормчей, заимствованы из разных списков, находящихся в Болгарском, с прибавками разных статей, деланными уже после Болгарского списка в разные последовавшие времена. Во вторую часть печатной нашей Кормчей внесены переведенные с Греческого и такие некоторые статьи, которых нет ни в каких древнеписьменных Греческих и Славянских Кормчих. Градские же Законы в ней подробно помещены потому, что в первой части при сводных Фотиевых гранях в Славянском переводе ссылки на них опущены, как сказано в самой Кормчей нашей после первых Предисловий на обороте 38 листа. Но кто был первым переводчиком обоих вышеупомянутых Славянских списков и когда, о том никаких нет сведений. Замечательно только, что оба они деланы не в России; потому, во-первых, что переводчиково Предисловие в обоих описывает начало Иерархии только Задунайских Славянских Церквей; а во-вторых, что в обоих списках есть слова, у Российских Славян не употребительные, например: Васнь, Свене, Комкание, Жупан, Малженец, Шпильман, Шпильманит и другие, которые и в печатную нашу Кормчую внесены. Заметить также должно, что русские писатели в Летописях и Отцы в Посланиях и частных Правилах своих и даже на Соборах иногда выписывали полные правила Кормчей по прежнему Славянскому списку, а иногда сокращенные по Болгарскому, но иногда ни на тот, ни на другой перевод не похожие, и, может быть, уже по новейшему Киприанову переводу, который доныне уцелел ли где-нибудь, неизвестно. А после Киприана переводили еще Кормчую на славянский язык и другие, как видно из разных списков. Но каждый новый предприемлемый перевод, кажется, доказывал, что не были довольны прежними.
О поправке Славянской Псалтыри Киприаном см. в статье о Максиме Греке.
{Болховитинов}