КОНДРАТЕНКО Роман Исидорович

— генерал-лейтенант. Родился 30-го сентября 1857 года. Окончил курс в Николаевском инженерном училище, Николаевской инженерной академии и Николаевской академии генерального штаба. Состоял последовательно начальником штаба войск Уральской области, командиром 20-го стрелкового полка, дежурным генералом штаба Приамурского военного округа, командующим 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригадой, переформированной, с началом военных действий, в дивизию. С последних чисел июля 1904 г. К. принимал непрерывное выдающееся участие в защите Порт-Артура. Еще раньше собранной под его председательством комиссией был составлен проект обороны Цзинь-Джоуской позиции, оставшийся невыполненным за отказом в необходимой денежной сумме. Фактически К. стал начальником всей сухопутной обороны крепости. Посвящая несколько часов работам в штабе своей дивизии, К. все остальное время проводил на оборонительной линии крепости, участвуя как в фортификационных работах, так и в столкновениях с неприятелем. Во время штурма Зеленых гор 13 июня наши войска подались назад. Заметив издали начинающееся отступление, К. понял всю важность момента, стал во главе колонны и, обратившись к солдатам со словами: "Братья, лучше умереть, чем опозорить себя и отступить! Все умрем, но не отступим! Ну, молодцы, с Богом вперед!", —повел их на врага и тем спас весьма важную позицию. Обладая выдающейся личной храбростью, огромными знаниями, находчивостью, изобретательностью, как инженер и как полководец, будучи в то же время человеком выдающихся нравственных качеств, генерал К. привлек к себе сердца всех знавших его и поистине был душой обороны Порт-Артура. Он погиб, как храбрый солдат, на своем посту 2 декабря 1904-го года.

{Брокгауз}

Кондратенко, Роман Исидорович

— военный инженер и генерального штаба генерал-лейтенант, герой обороны П.-Артура; род. 30 снт. 1857 г., воспитывался в Полоцкой воен. гимназии, в Николаевском инженерном училище, в Николаевской инженерной академии и в Николаевской академии генерального штаба. Начав строев. службу в 1-м Кавказ. сап. батальоне (1877), К. служил затем воен. инженером: в Чорохской инжен. дистанции (1880) и в Михайловском (Батумском) креп. инжен. управлении (до 1883 г.), где составил проект Михайловской крепости и для защиты этого проекта был командирован в гл. инж. управление (до 1885 г.). По окончании этой командировки К. поступил на старший курс Николаевской академии генерального шт., окончив которую был назначен в штаб Вилен. воен. округа, где для практики командовал ротой; оттуда был переведен в управление Минской местной бригады (1888); в 1891 г. командовал (для ценза) батальоном 119 пех. Коломен. п., а в 1895 г. был назначен командиром 20-го стрелк. п., с которым в 1900 г. совершил поход на Д. Восток для участия в подавлении боксер. восстания в Китае. Однако в воен. действиях ему принять участия не пришлось. Произведенный в генерал-майоры, К. был назначен дежур. генералом штаба Приамур. воен. округа, а перед началом русско-японской войны получил в командование 7-ю В.-Сиб. стрелк. бригаду (в П.-Артуре), развернутую затем в дивизию. В должности командующего ею К. и провел всю осаду П.-Артура, причем, по словам приказа по в. в. 20 мрт. 1906 г., "явился примером самоотвержения, неустанной энергии, истинных знаний, искусства и высокой воинской доблести". Этот взгляд, официально закрепленный, разделяется всеми биографами К. Мало кто из соврем. рус. воен. и общественных деятелей удостаивался такого множ-ва самых лестн. отзывов и высоких похвал, как К. В период мира он рисуется прежде всего большим тружеником: работает не только в урочные часы, но сколько требует дело — по праздникам, по ночам. Большая личная скромность была причиной того, что все его усиленные труды долго проходили незамеченными, и только война ярко их выдвинула. Строгий в вопросах дисциплины, требоват-ный в интересах дела, он проявлял в отношении подчиненных большую мягкость в обращении и заботливость об их нуждах. Так, еще в бытность командиром роты, он устраивал для н. чинов ее, желавших учиться грамоте, приватные занятия у себя на дому и вел эти занятия очень успешно, а когда назначенный командиром 20-го стрелк. п. плыл с полком на пароходе в Китай, то организовал в пути солдат. беседы и лично объяснял солдатам историю и значение мест, через которые проходил пароход. Боевая деятельность К. началась в П.-Артуре с того момента, когда генерал Стессель, сохранив за собой общие обяз-ти коменданта, назначил его на должность начальника обороны всего сухопут. фронта крепости. Положение последней в это время было критическим: многие сооружения еще не начинали строить, другие еще не были окончены, а на вооружении сухопут. фронта стояло всего 8 ор. Но к 20 фвр., когда г.-л. Стессель произвел объезд крепости и общий осмотр работ, П.-Артур стал неузнаваем: это был уже укрепл. пункт, атака которого открытой силой была делом не легким. "За 24 дня было сделано столько, сколько в мирн. время не сделали бы в полгода. Глав. виновником этой метаморфозы, — говорит официал. история войны, — душой ее был начальник 7-й В.-Сибир. стрелк. бригады, генерал-майор К., благодаря неутомим. энергии и поразит. работоспособности которого удалось достигнуть блестящ. результатов в такой коротк. срок". По словам той же истории, К. достиг такого резул-та только тем, что он "просто ездил по крепости, указывал, что нужно сделать, и заставлял делать; нет одного материала — заменяет его другим; нет наемн. рабочих — дает рабочих от войск; нет перевозоч. средств — отпускает полков. двуколки; может помочь генерал Стессель — идет к нему; если можно достать что-либо у ком-pa порта — просит его; он не допускал никаких проволочек, вникал в каждую мелочь, а главное — неотступно следил за всеми работами, всех сам подбодрял и подгонял". Наблюдая непосредственно за работами в крепости, К. уделял много времени и внимания и работам по укреплению передов. Цзинь-чжоуской позиции, ему не подчиненной, оказывая лицам, руководившим там работами, громад. содействие присылкой нужных материалов из П.-Артура и обсуждением разл. вопросов на месте. Посещая ежедневно креп. форты, К. разъяснял комендантам их прямые обязанности, из коих первой была "никогда не сдавать форт". Первые 4 мес. войны прошли в безостановоч. работах по усилению крепости; в конце апр. и начале мая начались первые боев. столк-ния; 13 мая пала Цзинь-чжоуская позиция, а последовавшие затем действия, вплоть до 17 июля, сводились к обороне позиции, занятой нашим передовым отрядом, по инициативе К., в 19 верстах от П.-Артура. К. успевал не только следить за работами по усоверш-нию оборонит. сооружений и ближайших к крепости передов. позиций (Дагушань), но и руководить действиями прав. фланга передов. отряда, куда были высланы части из его дивизии. Под его же влиянием позиция передового отряда была нами удержана после боя 13 июня, что дало возможность отсрочить осаду крепости еще на месяц. 20 июня здесь произошел успешный для нас бой, в котором К. лично руководил прав. флангом, выказав большое мужество, спокойствие и распорядит-сть. 17 июля началась осада крепости, и здесь изо дня в день значение К. в деле обороны стало еще более выясняться. Одним из первых распоряжений его было усиление гарнизонов гор Дагушаня и Угловой, упорной обороной которых он надеялся выиграть время. Неудачный бой 17 июля на Волчьих горах произвел на гарнизон плохое впечатление. Желая рассеять его, К. отдает 23 июля приказ по войскам сухопут. обороны, в котором в самых простых выражениях разъясняет, что причиной нашей неудачи на Волчьих горах явилось прежде всего большое превосх-во в силах неприятеля над нами: "Нас было 17 т., а пр-к — втрое сильнее — у него было 50 т.; мы имели только полевую артиллерию, прот-к же имел, кроме полевой, еще и осадную". Затем он указывает, что с отходом к крепости наше положение знач-но улучшилось, объясняет значение и силу фортов и долговрем. укреплений, бетон. казематов, орудий креп. и мор. артиллерии и дает указания, как поступать при штурме. "Никакой штурм. — заканчивает К., — не может быть страшным, если мы решимся до конца выполнить данную нами присягу". Бои за передов. позиции начались в конце июля, а с 6 авг. началось 1-е бомбард-ние и затем произошел 1-й общий штурм крепости. К. проводил на позиции целые дни, лишь поздней ночью возвращался к себе домой, а с рассветом уже снова объезжал войска. 8 авг. он провел весь день на сев. фронте крепости, где положение было угрожающим, и лично руководил обороной укреплений этого фронта. К веч. наступило сравнит. затишье, и г.-л. Стессель решил им воспользоваться, чтобы пополнить ряды и запасы, о чем и сообщил запиской коменданту. В этой же записке г.-л. Стессель писал: "В д. Паличжуан двинуты 2 роты и с ними К. Его не надо посылать с отдел. ротами. Потеря его незаменима". Не довольствуясь этим, г.-л. Стессель послал телефонограмму самому К. с убедит. просьбой не ходить лично в д. Паличжуан. Такое опасение за жизнь начальника сухопут. обороны говорит о том значении, которое имел К. для обороны крепости уже в самом начале ее. Чрезвычайно характерен ответ К. на эту телефонограмму: "В телефонограмме, наверное, перепутали одно слово; надо читать: “я выслал 2 руб.”, а передали, вероятно: “я выезжаю”. Я все время нахожусь вследствие сильного арт. огня в блиндаже Кладбищенской импани". Блестяще отбитый 5-днев. штурм крепости сильно поднял дух ее гарнизона, и в нем утвердилась уверенность в конеч. удаче обороны. К. пользуется этим и быстро приводит в исполнение ряд мер, способствующих дальнейш. обороне. Так, заметив в предыдущ. боях слабость орудий атакован. фронта, он решает усилить его за счет артиллерии др. фронтов и, кроме того, просить командующего эскадрой о присылке орудий с судов; заметив больш. значение ручн. гранат при штурме, он образует особую команду из саперов, моряков и артиллеристов, которая энергично взялась за изготовление таких гранат по неск. тыс. в день; недостаток пулеметов заставил К. отыскать в старом кит. арсенале старые орудия и приспособить их в качестве противоштурмовых. По примеру начальника и другие стали изыскивать новые способы борьбы: кап. 26-го п. Шеметило предложил использовать запас ружей Манлихера, связывая их по 5 в одном станке и образуя, т. обр., нечто вроде митральезы; он же предложил применять силки в качестве препятствий штурму; лейт. Подгурский изобрел особую шаровую мину, скатывавшуюся к неприятелю и производившую при взрыве большой эффект; один воен. инженер предложил применение к.-апрош. работ; сапер Дебаго-рий-Мокриевич изобрел особую метат. гранату для освещения местности; поруч. Никольский, кап. Гобято и др. применили свои знания для устройства метат. мин и отливки арт. снарядов. Словом, работа закипела, и ко 2-му штурму в снт. крепость встретила яп-цев с нов. силами и надеждами, и штурм на Высокую гору был отбит. Дух гарнизона все подымался. Казалось, и сам К. был спокоен и полон надежд на успех, но в действительности было не так: вести, доходившие в крепость о Манчжурской армии, отступившей к Телину, а также медленное снаряжение 2-й Тихо-океан. эскадры, с одной стороны, а с другой — малый запас в крепости арт. снарядов, быстрое истощение жизн. запасов, развитие болезней и, наконец, появление в середине снт. новых грозных врагов в виде 11-дм. гаубиц, разрушавших своды укреплений с одного попадания, наводили К. на мысль, что выручки от генерала Куропаткина или адм. Рожественского ждать нельзя, что японцы овладеют крепостью раньше, чем придет помощь. Капитуляции К., вероятно, не допускал, и чтобы предупредить падение П.-Артура, а с ним и захвата японцами всего Квантуна, он пришел к мысли, что исход один: заключение мира с удержанием за нами П.-Артура, а затем энергич. подготовка к новой войне. Решив это, он 18 снт. пишет г.-л. Стесселю след. замечат. письмо: "8 наст. время, пока П.-Артур держится, наши неудачи на др. театрах войны нельзя еще считать особенно унизит-ными. Но если к этим неудачам присоединится потеря П.-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна, и наш воен. неуспех принимает унизит-ные для нашего госуд. достоинства размеры. Рассчитывать на своеврем. выручку П.-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единств. почетн. выходом из такого положения является поэтому заключение теперь, до падения П.-Артура, мирных условий, которые несомненно можно (до падения П.-Артура) установить не унизит-ными для народ. самолюбия. Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрезе с действительностью. Истинное, правдивое верноподданническое донесение могло бы, может быть, устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь госуд. власти и лицо, облеченное Царск. доверием, не признаете ли, ваше прев-ство, возможным, шифрованной телеграммой на имя Его Вел-ва, донести об истин. положении здесь, на Д. Востоке. Наст. письмо мною писано только ввиду пост. сердеч. отношения вашего прев-ства ко мне и моей глубокой уверенности в необходимости такого шага для блага родины". О существовании этого письма в крепости никто не знал, а К. по-прежнему каждый день объезжал позиции, во все сам вникал и, видимо, был бодр и бодрил других. Никогда он не говорил о том, что выручка скоро придет, а когда его спрашивали прямо, советовал надеяться на самих себя. Не обманываясь сам, он не вводил в обман и своих подчиненных и, не открывая своих мыслей, чтобы не смущать слабых, старался пробудить в них лучшие чувства любви к родине и исполнения своего долга. С этой целью он отдал 25 снт. прекраснейший приказ: "Прошу начальников участков обратить внимание ротн. командиров и разъяснить н. чинам, что упорная оборона крепости, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным госуд. значением П.-Артура как места пребывания наместника Его Императорского Величества на Д. Востоке. Упорная оборона до послед. капли крови, без всякой даже мысли о возм-сти сдачи в плен. вызывается сверх того тем, что японцы, предпочитая сами смерть сдаче в плен. вне всякого сомнения, произведут в случае успеха общее истребление, не обращая ни малейш. внимания ни на Красный Крест, ни на раны, ни на пол и возраст, как это было ими сделано в 1894 г. при взятии П.-Артура. Подтверждением изложенного м. служить пост. стрельба их по нашим санитарам и добивание наших раненых — случай, который имел место даже 22 сего снт. при времен. занятии Сигнальной горы. Вследствие весьма важного значения П.-Артура не только Государь и вся наша родина с напряженным вниманием следят за ходом обороны, но и весь мир заинтересован ею, а потому положим все наши силы и нашу жизнь, чтобы оправдать доверие нашего обожаемого Государя и достойно поддержать славу рус. оружия на Д. Востоке". Приказ этот был прочитан н. чинам на всех позициях и произвел на них сильное впечатление. Дух r-зона не только не падал, а все рос. Между тем подступы япон. траншей подходили к фортам все ближе. К середине окт. они подошли ко рвам фортов, и с этого момента защит-ки крепости отделялись от врагов лишь толщиной бр-вера и шириной рва. Такая близость требовала большого напряжения в службе на укреплениях, а между тем гарнизон все уменьшался, запасы оскудевали, пища стала плохой, развивалась цинга, дизентерия и др. болезни. К. по-прежнему каждый день бывал на фортах, беседовал с офицерами, заходил в блиндажи солдат и всеми силами старался облегчить их трудную службу. Особенно тяжело было раненым, для излечения которых требовалось хорошее питание. К. посылал улучшенную пищу из своих запасов. 15 ноябр. начался штурм Высокой горы. Понимая, что падение ее прежде всего тягостно отзовется на судьбе нашей эскадры в гавани, К. прикладывал все средства к удержанию горы: он сменял уставшие части гарнизона свежими и беспрерывно присылал новые резервы. Когда же выяснилось, что гарнизон потерял за 7 дн. около 5 т. бойцов и что дальнейшая убыль отзовется вредно на общем успехе обороны, К. прекратил требование частей с других фронтов на усиление Высокой горы, и она была уступлена японцам. Между тем на фортах атакованного фронта японцы продолжали мин. работы под бр-верами фортов. Ожидая взрыва бр-веров, К. принимал меры для упорн. обороны внутри фортов: во двориках фортов были построены траншеи с препятствиями впереди, а гарнизон их усилен. 2 декабр. днем К. объезжал позиции, а перед вечером решил объехать запад. фронт крепости и уже садился на коня, как с вост. фронта его известили, что на ф. № 2 японцы вытесняют из галереи за рвом форта стоявших там наших стрелков. Он решил ехать на форт, чтобы лично ознакомиться с положением его. По-видимому, его прибытие на форт было замечено японцами, т. к. он, обходя форт, здоровался с людьми, а те ему громко отвечали. Едва он кончил осмотр и вошел в офицер. каземат, как японцы начали обстреливать форт из 11-дм. гаубиц. было выпущено всего 10 снарядов, и последний из них попал в каземат, разорвался внутри его и убил К. и 8 офицеров. Его смерть произвела на гарнизон потрясающее впечатление. Оно вполне отразилось в приказе г.-л. Стесселя от 3 декабр. 1904 г.: "День 2 декабр. есть день печали для нас, защитников крепости. В 9 ч в. на ф. № 2 убит бомбой наш герой, наша гордость — командующий 7-й В.-Сиб. стрелк. дивизией генерал-майор К.". Действ-но, помимо чисто воен. заслуг в деле обороны, К. все знали и любили как человека "с сердцем необыкновенно мягким", "бескорыстного, великодушного и самоотверженного", "своею душевн. чистотой будившего в подчиненных те благородные струны, которые двигают людей на великие дела". Все знавшие К., сталкивавшиеся с ним в разные эпохи его жизни и деятельности, прежде всего поражались его свойствами общечеловеческими. Мягкость сердца, отзывчивость к беде и нуждам ближнего — вот качества, замеченные в К. еще в бытность его ротн. командиром и красной нитью проходившие через всю его жизнь. Каким К. был капитаном, таким он и умер уже на склоне лет в долж-сти начальника дивизии. Мягкость, отзывчивость и гуманность не были показн. качествами его характера, демонстрировавшимися ради популярности, а были ему действ-но врождены, культивировались им, не заглохли до конца его дней, а, наоборот, именно под конец проявились в полн. объеме и справедливо создали в памяти народа образ "прекрасной души человека". Наряду с этими чертами характера К. бросалась в глаза простота в обращении с младшими и отсутствие какого-либо подобострастия по отношению к старшим. Он не любил строго официал. отношений и обращений, часто заменяя установленную форму простым письмом или запиской, в которых официал. титулование заменялось просто именем и отчеством, а сухая подпись смягчалась лю-безн. приветствием. Но этот простой, дружеский тон с подчиненными никогда не порождал никакой фамильярности со стороны младших, а, наоборот, вселял в них особое к нему почтение и любовь. Поэтому малейшее выраженное им желание принималось как приказание и исполнялось немедленно. Особенно любовно относился К. к н. чинам. Всегда приветливый, он ободрял их или добр. словом в трудные минуты или поощрял, награждая крестом лично тотчас после боя, или вдохновлял собств. примерами. Так, напр., в одном из боев на Зеленых горах, когда нек-рые наши роты под сильн. огнем прот-ка дрогнули и отошли, К. бросился вперед, неск. словами вдохнул в отступавших мужество, увлек всех за собой и возвратил потерянную позицию, Но лишь кончился бой, он, сумевший в одно мгновение подчинить своей воле застывшую энергию, превратился снова в доброго отца-ком-ра, отдыхающего у одного костра со своими солдатами со словами: "Ну, ребята, теперь ложись и кури". Вследствие такого близкого соприкос-ния с н. чином жизнь и психология солдата были ему хорошо известны. Вот почему в серьез. моменты К. всегда являлся на позиции, где шел бой, и вовремя умел поддержать и нравств. и фи-зич. силы солдата: вовремя его наградить, ободрить и накормить. Относясь ко всем ровно, он с самого начала обороны способствовал сближению разрозненных частей гарнизона и сумел направить всех к одной дружной общей работе. В этом именно его величайшая заслуга и в этом весь секрет продолжительной и мужественной обороны. Моряки и сухопутные нашли в нем то звено, которое связало их столь прочно, что в окт. они уже окончательно слились. Он был тем цементом, который спаял отдельные частицы в одно крепкое целое. Образовался бетон нравственный, более крепкий, чем бетон каких угодно фортов. И по мере того как японцы разрушали скелет крепости — ее укрепления, в ее теле — гарнизоне — развивались прекраснейшие качества высок. духа доблести и самопожертвования. Поистине, укрепления были скелетом крепости, гарнизон — ее телом, а К. душой этого тела. И как только отлетела душа, стало разрушаться тело и один за другим отпадали члены его. 4 декабр. генерал К. и убитые вместе с ним его сподвижники были погребены на кладбище у батареи Плоского мыса, а кладбищу было присвоено именование Романовского. По окончании войны гроб с телом К. был перевезен через Одессу в СПб., где 25 снт. 1905 г. с особо торжествен. церемонией погребен на кладбище Александро-Невской лавры. Для увековечения памяти К. в войсках Государь Император повелел: 25-му В.-Сиб. стрелк. п. именоваться впредь "25-м В.-Сиб. стрелк. г.-л. К. п.". Затем один из наших новых минных кр-ров был назван именем покойного. Чинами инж. корпуса был собран капитал около 5 т. руб., % с которого выдаются в виде премии имени г.-л. Р. И. К. и воен. инженеров и офицеров инж. войск защитников П.-Артура одному из офицеров дополнит. курса Николаевской инженерной академии за лучший проект по фортификации. СПб. город. дума учредила 3 стипендии имени К. в мужск. классич. гимназиях и реал. училищах, а также присвоила наим-ние "В память Р. И. К." 5 город. начал. училищам. Общ-вом взаимопомощи полочан образована при Полоцк. кадетск. корпусе стипендия имени Р. И. К., которая выдается по присуждению общего собрания Вилен. отдела. Общ-во взаимопомощи приказчикам гор. Харькова также учредило стипендию имени Р. И. К. в Харьков. торг. школе. В СПб. дамское общ-во основало приют-школу в память Р. И. К. для призрения и приготовления малолет. дочерей недостат. офицеров для поступления в институты и др. учебн. зав-ния. Памятники генералу К. поставлены: в СПб., на кладбище и в Георгиев. зале Николаевского инженерного училища, в Сувал-ках, в 20-м стрелк. п., и в Полоцке, в кадетск. корпусе. (А. Г. Овчинников. Народный герой Р. И. К.; Боевое завещание К. "Воен. Голос", 1906, № 175; В. Миткевич и Д. Дубенский. Р. И. Кондратенко. СПб., 1908; А. Г. Овчинников. Письма Р. И. К. к жене и брату, "Братск. помощь", 1906—1907; Оборона Квантуна и П.-Артура, работа в.-истор. комиссии. СПб., 1910).

{Воен. энц.}