КОРНИЛОВ Владимир Алексеевич

— вице-адмирал, знаменитый Севастопольский герой, род. в 1806 г., убит в Севастополе 5 октября 1854 г. До 15 лет он учился с детьми помещика-соседа по имению с его отцом в Тверской губернии, в 1821 г. был отдан в Морской Кадетский корпус; в 1823 г. был произведен в мичманы. В 1824 г. Корнилов был назначен по просьбе отца на шлюп "Смирный", отправлявшийся в Тихий Океан для охранения торговли наших американских колоний. "Смирный", однако, де дошел до места назначения, пострадав от жестоких бурь в Немецком море и, после зимовки в порту Арендаль, вернулся в Кронштадт; тогда Корнилов был прикомандирован к Гвардейскому экипажу, но командир экипажа вскоре удалил его, не найдя в нем "достаточной для фронта бодрости" и Корнилов продолжал службу при 20-м экипаже; в 1827 г. благодаря знакомству отца с адмиралом Сенявиным, молодой Корнилов был переведен в 12-и экипаж и назначен на корабль "Азов", шедший в Средиземное море. Это назначение сказало огромное влияние на всю будущность Корнилова. Командиром "Азова" был в то время Михаил Петрович Лазарев, впоследствии главный начальник черноморского флота. Это был человек, замечательно понимавший людей. В. А. Корнилов приехал к нему светским молодым человеком, читал только легкие французские романы, в службе видел лишь тягостную необходимость; но М. П. Лазарев понял, что из этого юноши может выйти дельный человек. Он начал особенно внимательно и строго к нему относиться; но замечания по службе внушили Корнилову мысль, что его "преследуют"; тогда Лазарев решил объясниться с ним; он прямо спросил Корнилова, желает ли он продолжать службу во флоте, и, получив утвердительный ответ, высказал ему свой взгляд на обязанности морского офицера, на значение самообразования, а затем, по словам самого Корнилова, любившего рассказывать об этом эпизоде, собственноручно выбросил за борт все книги молодого офицера и заменил их книгами из своей собственной библиотеки. Этот разговор произвел глубокое впечатление на молодого офицера. Корнилов начал жить новою жизнью, все свободное от службы время он стал посвящать серьезному чтению. Лазарев зорко следил за ним, радовался в душе, но ничем не выказывал своего одобрения и не баловал наградами своего любимца. За Наваринскую кампанию Корнилов получил лишь орден св. Анны 4-и ст.; по возвращении в Кронштадт в 1830 году он был произведен в лейтенанты, а вслед за тем в 1831 году был назначен командиром тендера "Лебедь". На "Лебеде" он плавал два года; в 1833 году Лазарев вызвал его к себе на Босфор, где он находился о эскадрой, посланной в помощь Турции против Ибрагима-Паши. Здесь Лазарев немедленно назначил его к себе для особых поручений. Корнилов оправдал доверие своего покровителя: за свое пребывание на Босфоре он, вместе с лейтенантом Путятиным, составил описание укреплений Дарданелльского пролива и Босфора, труд очень серьезный, имевший немалое значение во время последовавшей затем войны с Турцией. За эту работу Корнилов получил орден св. Владимира 4-й степ. и осенью следующего года был назначен командиром брига "Фемистокл". За время своего недолгого плавания на этом судне он привел его в блестящий порядок. Скоро, однако, Корнилову показалось неудобным учить своих офицеров на Босфоре, и по его просьбе Лазарев перевел его с бригом в Пирей. Плавание здесь продолжалось до 1835 г. и Корнилов заслужил за это время среди подчиненных репутацию "лихого командира". В 1835 г. Корнилов произведен был в капитан-лейтенанты, а в 1837 г. назначен командиром корвета "Орест" и затем быстро пошел вперед по службе. С 1838 по 1842 г. он получил многие знаки отличия, чины капитана 2-го ранга, затем 1-го ранга и, наконец, назначен был командиром 120-ти пушечного корабля "Двенадцать Апостолов". В то же время Корнилов исполнял обязанности начальника штаба Черноморского флота, командиром которого был Лазарев. Способности Корнилова к работе и умение обращаться с подчиненными вполне высказались в это время. К офицерам он относился не как строгий, суровый начальник, а как старший опытный товарищ и наставник. На вахте и во время учений он никогда не вмешивался в приказания командиров, предоставляя им действовать самостоятельно, но ни одна ошибка не ускользала от его зоркого глаза и, вечером, в своей каюте он подробно обсуждал все со своими офицерами, объяснял каждый промах и указывал, как его следует избегать. Он заботился и о разумном чтении для своих офицеров: сам перевел с английского языка статьи английского регламента "об артиллерийском ученье" и "о лейтенанте", с французского "о вахтенном и субалтерн-офицерах", снабдил эти переводы своими примечаниями и передал их в офицерскую библиотеку на корабле. Возвращаясь в Николаев после прекращения кампании, Корнилов неутомимо трудился над разработкой вновь составлявшихся штатов. Эта сложная работа была последним испытанием, которое М. П. Лазарев возложил на своего любимца, предполагая вверить ему затем ответственный пост начальника штаба Черноморского флота. Корнилов с успехом выполнил свою задачу. "Польза штатов 1840 г. — громадна, пишет по этому поводу один из его современников, Шестаков, — это — лучшая справочная морская книга, и такого труда, вместе полезного и гигантского, нигде не существует". В это же время Корнилов приготовил к печати и издал в 1839 г. перевод книги "Морская служба в Англии" — руководство для молодых офицеров, — превосходно знакомящее с подробностями корабельного порядка и управления. С 1842 по 1846 г. Корнилов совершил ряд плаваний по Черному морю на корабле "12 Апостолов"; за это время довел судно до совершенства и превосходно изучил берега Черного моря. В промежутках между плаваниями он занялся, между прочим, по поручению Лазарева, преобразованием морской офицерской библиотеки в Севастополе. Библиотека эта, основанная адмиралом Грейгом, к этому времени пришла в полный упадок, вследствие небрежного обращения с книгами как заведующих библиотекой, так и посетителей-офицеров. Корнилов завел строгий порядок в библиотеке, пополнил ее лучшими сочинениями по морскому делу, устроил прекрасный кабинет для чтения. В 1846 г. Лазарев командировал его в Англию для заказа новых пароходов. Жизнь в Англии, где вообще относились очень подозрительно ко всякому иностранцу, а в особенности — моряку, была очень тяжела для Корнилова; приходилось бороться с множеством мелких неприятностей. В 1848 г. он вернулся в Севастополь на вновь выстроенном пароходе "Владимир", и вслед за тем был произведен в контр-адмиралы. В 1851 г. умер Лазарев. Смерть его была тяжелым ударом для Корнилова: он очутился в самом неопределенном и затруднительном положении: по всем частям управления Черноморским флотом он должен был разделять ответственность с исправлявшим должность главного командира, вице-адмиралом Берхом, а между тем за пределами штаба он не имел никакой власти; при Лазареве, при отношениях его к Корнилову, такое ненормальное положение вещей было незаметным, но теперь оно грозило очень неприятными последствиями для него. 4 августа 1851 г., во время пребывания в Николаеве начальника главного морского штаба кн. Меншикова, Корнилов подал ему докладную записку по этому вопросу — и последовало распоряжение о допущении Корнилова "присутствовать при всех докладах, делаемых главному командиру"; кроме того, Меньшиков разрешил Корнилову писать прямо к нему во всех затруднительных для черноморского управления обстоятельствах. В конце 1851 г. Корнилов был назначен в свиту Его Величества, а в 1852 г. Государь пожаловал его в генерал-адъютанты с производством в вице-адмиралы и утвердил его в должности начальника штаба Черноморского флота. В эти же годы Корнилов, участвуя в пересмотре морских уставов, представил много ценных замечаний. 14 февраля 1853 г. Корнилов был назначен в свиту кн. Меншикова, посланного чрезвычайным послом к турецкому султану, и выехал вместе с ним в Константинополь на пароходе "Громоносец". В Константинополе он осмотрел адмиралтейство, укрепления, заводы, русские и иностранные суда, стоявшие там, и 28 февраля поехал на "Бессарабии" в Мраморное море и Пирей, произвести смотр находившимся там судам и вместе с тем — чтобы ознакомиться с переменами, происшедшими в укреплениях Босфора и Дарданелл с того времени, как он (в 1833 г. ) с лейтенантом Путятиным составил их описание.

Вернувшись в Константинополь, Корнилов узнал, что переговоры кн. Меншикова с султаном затянулись и, предвидя, что дело окончится войной, поспешил 12 марта уехать в Севастополь. Здесь он деятельно принялся за приготовления к предстоящей кампании: производил ежедневные морские маневры и пополнял артиллерию на судах. Вскоре кн. Меншиков вернулся с известием о разрыве дипломатических сношений с Турцией; Корнилов немедленно предписал все порты и суда Черного моря привести в боевую готовность и составил программу крейсерства наших судов между Босфором и Севастополем. 16 октября 1853 г., получив известие о первой битве, происшедшей 12 октября между нашей гребной флотилией и турецкими укреплениями на Дунае близ м. Исакчи, он издал свой первый боевой приказ по Черноморскому флоту, в котором говорил, что хотя и не последовало еще Высочайшего манифеста о войне, суда должны быть всякую минуту готовы к выходу в море для поражения неприятеля" и потому предписал ежедневно делать общие ученья и держать в полной готовности пушки и даже абордажные снаряды. Одновременно с этим Корнилов предписал командиру Севастопольского порта разделить фрегаты, оставшиеся на рейде, на две эскадры, чтобы, в случае выхода одной в море, другая могла бы оставаться в запасе. Корнилов стал ожидать, как писал он Нахимову 18 октября, "пока Государь дозволит доказать Джону Булю, что русские не забыли своего происхождения от людей, спасших Европу, и что пока можно будет свалять дело вроде Наваринского". 20 октября Корнилов получил разрешение выйти на рекогносцировку Варнского и Бургасского заливов, по осмотре которых он должен был проехать к Азиатскому берегу и там соединиться с эскадрой Нахимова. При встрече с турецкими судами разрешено было действовать по своему усмотрению. Корнилов открыл место нахождения турецкой эскадры и по пути на соединение с Нахимовым 3 ноября овладел с бою 10-ти пушечным 220-сильным турецким пароходом "Перваз-Бахри". Доставив свой приз в Севастополь, он поспешил к Нахимову, но соединился с ним уже после Синопской битвы. "Битва славная, писал он жене 22 ноября 1853 г., выше Чесмы и Наварина... Ура, Нахимов! Михаил Петрович (Лазарев) радуется за своего ученика!". После Синопа кн. Меншиков опять вызвал Корнилова в Севастополь. Имена Корнилова, Нахимова и Тотлебена неразрывно связаны со славной историей обороны Севастополя. Если Тотлебен своим искусством сумел в короткое время обратить почти незащищенный город в неприступную крепость, если Нахимов после смерти Корнилова геройски продолжал начатое дело обороны, то именно Корнилов нашел себе такого помощника, как Тотлебен, он положил начало обороне Севастополя, вдохнув энергию в окружающих, готовых было отчаяться в возможности защиты, наконец, именно он после Лазарева, а отчасти и при нем уже, был воспитателем того высокого духа в моряках Черноморского нашего флота, который проявился в таком величии при защите Севастополя. По приезде в Севастополь Корнилов деятельно принялся за укрепление порта и рейда; распределил место стоянки судов в гавани, составил для них боевые диспозиции, построил три земляные батареи для оказания помощи нашим судам в случае появления неприятеля на рейде; он заметил, что неприятель легко может стать с тыла Константиновской батареи и безнаказанно бомбардировать рейд (что и пробовали делать английские суда 5 октября 1854 г.), поэтому и приказал построить к северу от Константиновской батареи на высокой скале оборонительную башню "Мартелло". Башня эта впоследствии нанесла столько вреда врагам, что они прозвали ее "осой". Затем Корнилов сформировал 4 десантных и 2 резервных батальона. Укрепления, возведенные Корниловым, придали Севастополю такой грозный вид с моря, что неприятель после многих рекогносцировок счел более удобным напасть на город с суши. Союзники высадили десант на берег близ Балаклавы, и при р. Альме принудили русские войска отступить. Главнокомандующий кн. Меншиков, подойдя к Севастополю, порешил присоединить севастопольские сухопутные войска к армии, а защиту города с суши поручить морякам. Но, чтобы защитить Севастополь и с моря, он приказал Корнилову затопить при входе в бухту несколько судов. Корнилову приходилось собственными руками уничтожать флот, над улучшением которого он столько лет трудился. Он не возразил Меншикову: а у себя на квартире созвал военный совет из флагманов и командиров судов, передал им приказание князя и предложил в свою очередь, выйти в море и дать решительное сражение неприятелю, чтобы, если не совсем разбить его, то по крайней мере обессилить настолько, чтобы он не мог начать осады города. Но план этот встретил мало сочувствия. Тогда Корнилов распустил совет, поехал к Меншикову и передал ему о своем намерении. Меншиков в ответ повторил приказ затопить корабли. Корнилов отказался исполнить приказание. Меншиков сильно рассердился и со словами: "Ну, так поезжайте в Николаев к месту своего служения!" приказал позвать к себе вице-адмирала Станюковича. Видя, что Меншиков непоколебим, Корнилов вскричал: "Остановитесь! — то, к чему вы меня принуждаете, — самоубийство, но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелями, — невозможно! — Я готов повиноваться!"... На следующий день Корнилов отдал приказ затопить в бухте пять кораблей и со слезами на глазах, по рассказам очевидцев, смотрел, как они медленно погружались в воду. "Москва горела, но Русь от этого не погибла, напротив стала сильнее! Бог милостив! Помолимся Ему и не допустим врага сильного покорить себя!" — обратился он к окружающим морякам. Затопив корабли, Меншиков, несмотря на все возражения Корнилова, порешил вывести почти все сухопутные войска из города. Перед уходом он поручил защиту южной стороны города Нахимову, а северной, откуда ожидалось нападение неприятелей, — Корнилову. Северная сторона была так слабо укреплена, что Корнилов совершенно не предвидел успеха в случае штурма. "Отступление с северной стороны — невозможно, говорил он; мы все тут ляжем. Смерть меня не страшит, но быть взяту в плен — это ужасно!" Однако он не упал духом, а деятельно принялся с Тотлебеном за укрепление порученной ему части города и сумел вдохнуть бодрость и энергию в окружающих. Между тем, вопреки всяким ожиданиям, неприятель 25 сентября вдруг перешел на южную сторону. Корнилов со своими 11 батальонами моряков поспешил на помощь к Нахимову. Нахимов с самого начала тяготился выпавшей на его долю ролью командира-распорядителя и просил Корнилова принять на себя защиту города и главное командование войсками. Корнилов согласился и принялся за работу. Укрепления южной стороны с суши мало чем отличались от укреплений северной. Даже знаменитый впоследствии Малахов курган имел только башню, без гласиса, без фланговой обороны. Корнилов трудился неутомимо, поспевая всюду, ободряя всех словами и своей личной энергией. Неприятели не торопили наступать — они тоже окапывались. 3 октября Корнилов отдал свой последний приказ по войскам, который кончался словами: "Помни каждый, что для успеха надо думать не о себе, а о товарище...".—5 октября союзники штурмовали русский позиции. Рано утром, только началась канонада, Корнилов приехал на 4-й бастион, оттуда поехал на пятый, а затем, услышав, что защитники 3-го бастиона терпят сильный урон, он поскакал к ним. Офицеры уговаривали Корнилова беречь себя, но он отвечал, что "в такой торжественный день он имеет душевную потребность видеть всюду своих героев на поле их отличия", и что "раз другие исполняют свой долг, то почему же ему мешают исполнять его долг!.." В 11½ часов дня Корнилов приехал на Малахов курган, приказал устроить перевязочный пункт в нижней части каменной башни, а затем, стал спускаться к месту, где была привязана его лошадь, чтобы ехать к Бутырскому и Бородинскому полкам. Едва он сделал несколько шагов, ядро раздробило ему левую ногу. Он успел только сказать: "Отстаивайте же Севастополь!" — и потерял сознание. На перевязочном пункте он пришел в себя, причастился и послал брата своей жены юнкера Новосильцева в Николаев предупредить жену о полученной ране. Раненого хотели перенести в госпиталь, но не знали как приподнять его, чтобы не разбередить рану. Заметив их колебание, Корнилов сделал усилие и сам через раздробленную ногу лег в носилки. В тот же день Корнилов и скончался истинным героем. В госпитале он попросил к себе контр-адмирала Истомина, чтобы передать ему еще кое-какие приказания. Истомин успокоил раненого насчет хода дела на 3-м бастионе и стал говорить о том, что он скоро поправится... "Нет, туда, туда, к Михаил Петровичу" (Лазареву), перебил его Корнилов и затем добавил: "Разве вы меня не знаете? — Смерть для меня не страшна! Я не из тех людей, от которых надо скрывать ее. Передайте мое благословение жене и детям. Скажите Генерал-адмиралу, что у меня остаются дети". В это время в госпиталь вошел лейтенант Львов с известием, что английские батареи сбиты. Собравшись с силами, Корнилов вскрикнул: "Ура, ура!" Последними его словами были: "Скажите всем, как приятно умирать, когда совесть спокойна. Благослови Господь Россию и Государя! Спаси Севастополь и флот!"

Корнилов во всех отношениях был выдающимся человеком. Слабый телом, он отличался необыкновенной энергией. С начала осады он отдыхал два — три часа в день, да и то с перерывами, и и все же находил время для серьезного чтения. В последние дни он изучал сухопутную часть военного искусства, читал депеши и приказы Веллингтона в издании Gurvood´а. Он был религиозен до мистицизма, горячо любил свою родину и считал своим долгом воспитывать то же чувство в детях. Корнилова любили как подчиненные ему офицеры, для которых он был настоящим учителем, так и матросы, с которыми он отлично умел говорить и прекрасно обращался. "Крепко любили его солдаты, пишет один его подчиненный, за привет, за доброе слово. Речь его была впечатлительна, всякое слово близко солдатскому уму и сердцу. При всякой встрече и прощанье с ним солдаты говорили: "Вот так енерал! отец, а не енерал!" Вечером, когда разнесся слух: "адмирал убит" — никто не поверил. Отчаяние матросов убедило нас в справедливости этого известия". Лишь только 12 октября Государь узнал о смерти Корнилова, он немедленно назначил его вдове по 5000 руб. ceр. — сверх пенсиона, следовавшего ей из инвалидного комитета; сыновей приказано было взять в пажи. Тогда же Государь решил бастион, где он убит, назвать его именем и заложить ему памятник, который воздвигнуть на месте, где он погиб. Затем, Государь повелел выкупить на казенный счет имения Корнилова, находившиеся в залоге, и выдать вдове его 20000 из государственного казначейства на уплату частных долгов покойного. 14 октября Государь послал вдове весьма милостивый рескрипт. На следующий день 15 октября Императрица рескриптом уведомила вдову Владимира Алексеевича, что причисляет ее к числу кавалерственных дам ордена Св. Великомученицы Екатерины 2 ст. — словом, семейство Корнилова было осыпано Высочайшими милостями. В 1894 г., по проекту генерал-лейтенанта Бильдерлинга, был отлит в Петербурге памятник Корнилову и поставлен на Малаховом кургане в Севастополе. В память Корнилова один из крейсеров 1-го ранга, носит имя "Адмирал Корнилов".

"Морской Сборник" 1854 г., № 12; "Одесский Вестник" 1854 г., № 121; "Русский Инвалид" 1854 г.; "Материалы для обороны Севастополя и биография В. А. Корнилова", Жандра; "Оборона Севастополя), Тотлебена; "Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя" изд. Воен. Мин. 1872 г., вып, 3; "Русский Архив" 1867 г., № 12, 1639—1643; Послужной список в Архиве Морского Министерства.

{Половцов}

Корнилов, Владимир Алексеевич

(1806—1854) — вице-адмирал, знаменитый защитник Севастополя; воспитанник морского кадетского корпуса, с 1827 по 1830 г. плавал на корабле "Азов" в Средиземном море и участвовал в наваринском сражении, с 1842 по 1846 гг. командовал кораблем "XII Апостолов", затем командирован был в Англию наблюдать за постройкой пароходов для черноморского флота; в 1849 г. назначен был начальником штаба этого флота; принимал участие в синопском бое; после открытия крымской кампании сделан начальником обороны северной стороны Севастополя. Затопив, по приказанию главнокомандующего, пять старых кораблей для преграждения входа в севастопольскую бухту, К. употребил экипаж их на укрепление самого города и с поразительной быстротой устроил цепь редутов, бастионов и батарей. Вскоре К. должен был оставить сев. сторону, так как отправлен был на помощь адмиралу Нахимову, защищавшему южн. сторону; здесь К. проявил свою обычную энергию, распорядительность, бесстрашие и спокойствие, которые внушали к нему безграничное доверие подчиненных, воодушевлявшихся примером своего вождя. В первый же день бомбардировки Севастополя, 5 окт. 1854 г., К. был на Малаховом кургане смертельно ранен ядром.

{Брокгауз}

Корнилов, Владимир Алексеевич

— вице-адмирал, генерал-адъютант, сын Алексея Михайловича Корнилова, род. в 1806 г. В 1821 г. определен в Мор. корпус и через 2 г. произведен в мичманы. Богато одаренный от природы, горячий, увлекающийся юноша со всем пылом молодости отдался развлечениям столич. жизни. Но строевая берег. служба, фронт. муштровка конца царствования Александра I (К. был прикомандирован к гвард. экипажу) не могла прийтись по душе К., и он вскоре был отчислен "за недостатком бодрости для фронта". В 1827 г. по просьбе отца К. был назначен на только что выстроенный и пришедший из Архангельска корабль "Азов" (кап. 1 ранга М. П. Лазарев) и ушел на нем в Средизем. море для совмест. действий с союзн. флотами у бер. Греции, рез-том коих был Наварин. С назначением в Черн. море М. П. Лазарева последний перевел туда же К., только что произведенного в лейт., а в 1833 г., в бытность свою с эск-рой на Босфоре, поручил ему с лейт. Путятиным составление карты и укреплений Босфора и Дарданелл. За блестящ. выполнение этого поручения К. был награжден орд. св. Владимира 4 ст. С этого момента начинается новая эпоха в жизни и службе К. По возвращении из Босфора он был в 1834 г. назн. командиром только что отстроенного брига "Фемистокл", на котором ушел в плавание в Константинополь и Пирей. Это командование положило начало тому уважению товарищей — офицеров и подчиненных, которое впоследствии создало славу К. как образцов. ком-pa. Даже современники-неморяки, встречавшиеся в это время с "Фемистоклом", отмечали лихость команды и управления этим бригом, блестящее его состояние и доблестн. соперничание с иностран. судами (записки Вл. Давыдова, изд. 1839—1840 гг. о путеш. его на Ближн. Востоке в 1835 г.). Посол наш в Константинополе, Бутенев, тогда же писал о нем Лазареву: "Бр. "Фемистокл" примерн. попечением своего командира держится в самом лучшем виде и смело м. соперничать с иностр. судами". В 1836 г. К. продолжал плавать на том же судне в Черн. море, а в след. г. получил в командование корв. "Орест". Этот первый период команд-ния судами показал в К. не только блестящего, лихого мор. офицера, но и задатки больш. организатор. таланта настойчивого, с сильн. волей, начинавшего уже создавать воен. школу молод. офицеров. Все это не могло пройти незамеченным у М. П. Лазарева, и с 1838 по 1846 г. он дает К. возм-сть развернуть свои таланты, назначая его, молодого кап.-лейт. и кап. 2 ранга, своим начальником штаба каждое лето, когда поднимает свой флаг на одном из кораблей флота ("Силистрия", "Три Святителя", "Двенадцать Апостолов") для плаваний у вост. бер. Черн. моря. В это время К. участвовал в воен. действиях при занятии Туапсе, при высадках десанта в Субаши и Шахе, постепенно приобретая опыт в руководстве этими экс-циями, сказавшийся в 1853 г. при перевозке и высадке войск 13-й пех. дивизии на Кавказе. В 1840 г. он был произведен в кап. 1 ранга и назн. командиром заложен. 120-пуш. корабля "Двенадцать Апостолов". Зимнее свобод. время он посвящал занятиям по переводу с англ. и франц. языков ряда статей из регламентов и отдел. книг ("Мор. служба в Англии", "Арт. учение"), которое так блистат-но потом применил на практике на своем корабле "Двенадцать Апостолов", когда в 1842 г. начал кампанию. В то же время по поручению Лазарева К. работал над подготовкой изданных в 1840 г. штатов снабжения и вооружения судов Черномор. флота. По отзыву соврем-ка, пережившего Севастопольск. годину, это была лучшая справоч. книга по полноте и ценности ее указаний и подробностей, даже после замены парус. флота паровым, без которой не м. обходиться ни один командир. Команд-ние К. кораблем "Двенадцать Апостолов" составило эпоху в Черн. море. Не говоря о технич. кач-вах постройки этого образц. корабля, постановка службы на нем, заведенные и составленные К. расписания были признаны образцовыми и введены Лазаревым для всего Черномор. флота. На этом же корабле проявились и способ-сти К. управлять людьми, умение употреблять с пользой кажд. человека, заставить всех работать и любить свое дело. В делах службы К. был требовательным, не оставлявшим без замечания малейш. промаха начальником; но наряду с этим он предоставлял возможно полную свободу кажд. офицеру распоряжаться поручен. ему делом под личн. ответ-ностью исполнителя и в объеме его прав. Выдержка и хладнокровие К. при этом были поразительны: он никогда не позволял себе вмешиваться в распоряжения подчиненного, но ответств. начальника, разъясняя потом каждую его ошибку. В 1846 г. Лазарев отправил К. в Англию для наблюдения за постройкой 4 пароходов Черномор. флота, причем глав. целью этой команд-ки было изучение состояния мор. сил Англии и орг-зации управления ими. В конце 1848 г. К. вернулся в Черномор. флот, был произведен в г.-адм. с оставлением по особ. поручениям при глав. командире, а в начале 1849 г. назн. и. д. начальника штаба Черномор. флота и портов. Бодрый, в полн. расцвете сил, неутомимый в работе, К. проводил все время в море, обозревая порты, производя смотры, но такие, к которым, как к трудн. экзамену, готовились со страхом каждый командир и офицер. От зорк. взгляда К. ничего не ускользало, и все сразу поняли, что необходимы знание, умение и работа, что на эффект. случае выехать нельзя. Одновр-но К. входил во все подроб-ти управления и боев. подготовки флота. В 1850 г. К. был утвержден в долж-сти начальника штаба, а в 1851 г., после смерти Лазарева, зачислен в Свиту Е. В.; при этом К. было предоставлено право личн. доклада не только у начальника глав. мор. штаба св. кн. Меншикова, но и у Гос-ря. На К. уже смотрели как на глав. начальника Черномор. флота, действит. преемника Лазарева; времен. назначение адм. Берха было лишь условным замещением вакант. долж-сти глав. ком-pa из-за молодости самого К., сверстники коего были еще кап-нами 1 ранга. В окт. 1852 г. К. был произведен в вице-адмиралы с назначением генерал-адъютантом. Фактически вся власть и командование Черномор. флотом были в его руках. Взяв на себя такую ответ-ность и предоставив дело боев. подготовки флота начальникам дивизий, старшим его вице-адмиралам Юрьеву и Нахимову, К. немедленно принялся за дальнейш. развитие боев. силы флота. Через полгода после смерти Лазарева он подал Гос-рю проект "введения винтов. судов и увеличения ранга судов до наиб. размеров кораблей англ. флота (3-дечных), вмещающих на 50 % больше десанта". Уже в начале 1852 г. в Николаев. казен. адмиралтействе был заложен 1-й такой корабль, а 2 других решено было строить с подряда. Но глав. затруднение было в проводке судов лиманом, а потому К. направил все усилия на ускорение постройки Лазаревских доков и расширение Лазаревского адмиралтейства в Севастополе, как в глав. операц. базе флота. В декабр. 1852 г. К. был вызван кн. Меншиковым в СПб. для личн. доклада Гос-рю "извлечения из проекта действий против Босфора" покойного адм. Лазарева и "записки о выгоднейшем времени к вооружению Черномор. флота". Вместе с этим К. были представлены Гос-рю и все расчеты о перевоз, средствах Черномор. флота. Гос-рь утвердил этот план, Дабы, "когда наступит время, немедля исполнить предприятие, ежели обстоят-ва к тому понудят". Сопоставляя даты первых распоряжений о приведении войск IV и V корпусов на воен. положение (15 и 19 декабр.) с датой доклада К. Лазаревского проекта Босфорск. эксп-ции (17 декабр.), нельзя не признать, что они были в прямой и непосред-ной связи. Резул-том доклада была собственноруч. записка Гос-ря от 7 янв. 1853 г. о плане воен. действий против Турции, руководящим началом которого была идея Босфор. экспедиции. Как сподвижник и ученик Лазарева, К. должен был сказать и свое слово о возм-сти произв-ва десант. экспедиции на Босфор при соврем. стратег. обстановке. И действ-но, К. был назначен в свиту кн. Меншикова при отправлении его чрезвыч. послом к султану в начале 1853 г. В резул-те ознакомления с состоянием обороны Константинополя он представил кн. Меншикову свои соображения о десант. экспедиции, которые, к сожалению, до сего времени не найдены в архивах. Единств. следом этого момента осталось донесение К. Вел. Кн. генерал-адм. Константину Николаевичу от 19 мрт., отправленное им на друг. день по прибытии в Николаев из Константинополя. Признавая невозм-сть высадки десанта у открыт. берега м. Килии, К. рекомендует прорыв флота с десантом в Буюк-дере, но для успеха экспедиции требует сохранения ее в строжайш. тайне, вплоть до распускания слухов о приготовлении экспедиции в Бургас или Варну. При этом, останавливаясь на мысли об экспедиции на Бургас, он бегло приводит соображения о выгоде и меньшей рисков-сти операцион. направления через Айдос на Константинополь. В дальнейшем, в 1853—1854 гг. вся деятельность К. прошла под ближайш. рук-вом и направлением А. С. Меншикова, находившегося лично в Севастополе по званию командующего крым. армией и мор. силами Черн. моря. Начав по возвращении из Константинополя с немедл. подготовки флота к воен. действиям, К. принимал ближайш. участие в приведении Севастополя в оборонит. состояние, руководил работами флота по возведению батарей для защиты входа на рейд и закончил все работы маневрами флота (прорыв на Севастоп. рейд). С началом войны против Турции К. беспрерывно сам на пароходах выходил в море для рек-цировок и обозрения тур. побережья, а в снт. 1853 г. лично руководил амбаркацией 13-й пех. дивизии на суда флота, перевозкой ее на Кавказ и высадкой на берег. Операция эта была произведена в 7-днев. срок. Она слишком поздно подтвердила, на что был способен флот, если бы ему своевр-но была поставлена правильная (Лазаревская) задача. В ноябр. на парох.-фр. "Владимир" К. участвовал во взятии тур. парохода "Перваз-Бахри", но к Синопск. бою опоздал. Со входом союзников в Черн. море деятельность рус. флота прекратилась; влиянием и властью Меншикова он весь 1854 г. был прикован к Херсонес. маяку, от которого не имел права удаляться. Мы не можем поставить этого К. в вину — он сам был назначен на берег. пост заведующего обороной Сев. стороны. В послед. раз личность К. блеснула для флота энергич. протестом против приказания затопить суда, отданного кн. Меншиковым, но и тут он должен был подчиниться. В снт. 1854 г. — послед. месяце жизни — К. вложил все свои силы в подготовку Севастополя к отражению штурма. Когда союзн. армии перешли на Южн. сторону, К стал главой всей обороны Севастополя, т. к. Нахимов, начальник обороны Южн. стороны, добровольно ему подчинился. С затоплением флота все средства и силы его (орудия и личн. состав) были обращены на возведение нов. батарей. 5 окт. 1854 г., в день 1-й бомбард-ки Севастополя, К. был смерт-но ранен на Малаховом кургане. Успех отражения этого штурма и неизбежность осады нельзя не приписать в значит. степени К. Сама смерть его в первый день общ. штурма Севастополя после того, как он объехал всю оборонит. линию, была как бы заветом гарнизону, "Отстаивайте же Севастополь", — были последние слова К. всем сподвижникам. Имп. Николай I в своем рескрипте на имя вдовы ярко характеризовал значение К.: "Я не могу более почтить покойного, как повторив с уважением его последние слова: я счастлив. что умираю за Отечество. Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории рус. флота". Напомним еще одну идею К., не выполненную не по его вине; она доказывает правил. стратегич. оценку К. обстановки после отказа от плана Босфор. эксп-ции. Корниловский план воен. действий указывал на необходимость захвата Синопа и Сизополя на Анатолийск. и Румелийск. берегах — лучших тур. портов, легко оборонявшихся с небольш. десант. силами и представлявших с Севастополем тот треугол-к передов. баз флота, между которыми рус. флот м. бы смело действовать, как в целях содержания блокады пролива, так и в борьбе за обладание морем. Эта идея, также не принятая Меншиковым, осталась истор. наследием К. для последующих поколений. (Материалы по обороне Севастополя, под ред.Дубровина; Жандр. Материалы для биогр. К.; Зайончковский. Вост. война 1853—56 гг.; Общ. мор. спис.; Арх. мор. мин-ства).

{Воен. энц.}

Корнилов, Владимир Алексеевич

вице-адмирал, защитник Севастополя; † 6 октября 1854 г.

{Половцов}