КУСКОВА Екатерина Дмитриевна

урожд. Есипова, по 1-му мужу Ювеналиева) (1869, Уфа - 1958, Женева) - общественный и политический деятель, публицист, мемуарист. Из семьи учителя словесности, затем акцизного чиновника и малограмотной татарки. В возрасте 15 лет, обучаясь в последнем классе саратовской женской гимназии, осталась без родителей (отец застрелился, мать умерла от туберкулеза). Чтобы обеспечить существование себе и младшей сестре, К. заняла место матери по заведыванию богадельней; участвовала в различных кружках самообразования, формально за пропуск большого числа уроков, в действительности же за «возмутительный» характер сочинения на тему пушкинского стихотворения «Поэт и чернь» исключена из гимназии. В 1885 окончила гимназию вместе со своими одноклассницами, сдав экзамены экстерном и получив аттестат с отличием. Осенью 1885 вышла замуж за своего гимназического учителя физики И.Ювеналиева, в прошлом - участника одного из народнических кружков начала 1880-х. Вместе с мужем организовала у себя «домашний университет», слушательницами которого были гимназистки старших классов и окончившие гимназию девушки (ок. 15 чел.); помимо углубленного изучения математики, физики, химии, истории, предметами чтения и споров были произведения писателей-народников Н.Златовратского, Г.Успенского, статьи Н.Михайловского, сатиры М.Салтыкова-Щедрина и др., материалы журналов «Вестник Европы» и «Отечественные записки». Вскоре Ювеналиев скончался от чахотки, а в 1890 от дифтерита умер младший сын К.
Осенью того же года К. стала слушательницей акушерских курсов при воспитательном доме в Москве, входила в студенческий кружок «самообразования», где изучалась философия (Кант, Гегель, Спенсер и др.), слушала лекции историка В.Ключевского в Московском университете, оказывала содействие в распространении нелегальной литературы, издаваемой народническим кружком писателя Н.Астырева. На лето 1891 вернулась в Саратов, где участвовала в собраниях радикальной интеллигенции, составившей ядро организации «Народное право», познакомилась с М.Натансоном и В.Черновым. По воспоминаниям К., она дебютировала как публицист в газете «Саратовский вестник» (публикации не выявлены). Закончив фельдшерские курсы, вступила в санитарный отряд по борьбе с холерой. Встреча К. с разъяренной толпой во время холерного бунта, чуть не стоившая ей жизни, стала одним из решающих факторов в ее политическом самоопределении: для нее стали предпочтительными задачи культурного и политического воспитания народа, его организация, и, следовательно, реформистский путь преобразования общества.
Вскоре за причастность к кружку Астырева выслана в Пензу, а оттуда - в Москву: месяц провела в тюрьме и 3 года - под гласным надзором полиции. Весной 1894, чтобы вызволить из тюрьмы члена «Народного права» студента-юриста П.Кускова, державшего многодневную голодовку и дошедшего до полного истощения, вступила с ним в фиктивный брак; летом выслана в Нижний Новгород, где близко познакомилась с В.Короленко, Н.Анненским и М.Горьким, вела пропаганду среди сормовских рабочих. В этот период она с позиций народничества перешла на позиции марксизма. В конце 1895, отбыв срок высылки, вернулась в Москву, стала женой С.Прокоповача и вместе с ним в феврале 1896 выехала за границу для лечения обострившегося туберкулеза и для установления связей с группой «Освобождение труда»; сблизилась с Плехановым, прослушала курс социальных наук в Брюссельском университете. В 1897-98 в Берлине по рекомендации Плеханова К. и Прокопович вошли в местную группу Союза русских социал-демократов, однако, ближе познакомившись с программой Союза, выступили с ее критикой.
В 1899 вернулась в Россию, пыталась пропагандировать свои взгляды среди петербургских социал-демократов и рабочих. Чтобы ознакомить со своей позицией узкий круг единомышленников, К. кратко изложила ее письменно, так появилось «Credo», не предназначавшееся для печати; однако А.Ульянова-Елизарова переслала один из списков «Credo» В.Ленину в Шушенское, который опубликовал его, сопроводив резкой критикой.К. считала, что российские условия требовали иного, чем западный, марксизма. В России, еще не пережившей свою буржуазную революцию, непосредственная проповедь социализма, по К., была преждевременна, даже вредна, т.к. ослабляла энергию борьбы за политическое освобождение, которую российские социал-демократы должны были вести вместе с либералами, помогая одновременно пролетариату вести экономическую борьбу. Особенно возмутительным для ортодоксальных русских марксистов было мнение К. о том, что российскому пролетариату пока не нужна самостоятельная политическая партия. Заклейменные представителями этого течения российской социал-демократии как «бернштейнианцы», «предатели рабочего движения», «экономисты», К. и ее единомышленники организационно порвали с российской социал-демократией.
С начала 1900-х энергично включилась в «освобожденческое» движение, участвовала в доставке из-за границы и распространении в России журнала «Освобождение». С осени 1904 один из редакторов легальной освобожденческой газеты «Наша жизнь». В 1905 в числе активных организаторов и руководителей Союза Союзов. На учредительном съезде конституционно-демократической партии в октябре 1905 избрана в ЦК, однако из-за программных и тактических разногласий отказалась войти в партию. С января по май 1906 - издательница, один из редакторов и постоянных сотрудников политического еженедельника «Без заглавия», автор программной статьи «Ответ на вопрос - кто мы?» (№ 3), выступала против тактики бойкота 1-й и 2-й Государственной думы, за блок всех левых сил, включая кадетов. В 1906-7 сотрудничала в газете «Товарищ»; с 1908 - в газете «Русские ведомости». В послереволюционный период вместе с мужем занималась вопросами кооперативного движения, пыталась возродить «освобожденческое» движение. В 1911 участвовала в переговорах, проходивших по инициативе Горького о создании журнала, способного объединить широкие демократические силы общества. В 1912-14 сотрудничала в журнале «Современник», опубликовала в нем большие статьи: «Во что верить?» (1912, № 5), призывавшую интеллигенцию помогать культурному росту народа, его организации, что должно, по К" предохранить его от экстремистских увлечений, и «Усложнение целей» (1913, № 9), в которой выступила с призывом преодолеть раскол в рабочем и социалдемократическом движении и др.
В годы 1-й мировой войны занимала «оборонческую» позицию. В 19~15 участвовала в неоднократных попытках создать печатный орган, подобный закрытому «Современнику»; по свидетельству Н.Бердяева, «Е.Кускова и С.Прокопович были в центре» закрытых общественных собраний, происходивших в Москве перед февралем 1917. По некоторым данным К.
была членом женской масонской ложи ив 1916 на ее московской квартире собирались масоны (на одном из таких собраний в апреле 1916 был намечен состав будущего Временного правительства). В 1917 К.
поддерживала Временное правительство; в августе на Демократическом совещании в Москве представителями кооперации К. была избрана в т.н.
Предпарламент, на заседаниях которого заявляла, что проводить социально-революционные преобразования «во всем их объеме во время войны есть преступление», призывала к обороне государства. После Октябрьской революции жила в Москве, издавала газету «Власть народа», бывшую одним из центров оппозиции большевикам. В период гражданской войны стояла на платформе «третьей силы», выступавшей против диктатуры и большевиков, и белых. Входила в руководство «Лиги спасения детей», созданной по инициативе В.Короленко, член Совета Политического Красного Креста.
В 1921 одна из организаторов и руководителей Комитета помощи голодающим. За попытку установить контакт с зарубежьем Комитет был разогнан, К., Прокопович и Н.Кишкин арестованы и приговорены к смертной казни, от которой их спасло заступничество Г.Гувера и Ф.Нансена.К. и Прокопович, отправленные в ссылку на Север, в 1922 были доставлены в Москву и высланы за границу. Первоначально жила в Берлине, была избрана председателем Политического Красного Креста, затем переехала в Прагу. В 1939, после оккупации Чехословакии немецкими войсками, перебралась в Женеву, где прожила оставшуюся жизнь. Сотрудничала в газетах «Последние новости», «Дни», «Новое слово» и др., а также в журналах «Современные записки», «Воля России», «Новый журнал», играла активную роль в политической жизни эмиграции, ее квартира в Праге была «политическим салоном», Вместе с П. Милюковым вела переговоры по созданию т.н.
Республиканско-Демократического центра. Устные и письменные выступления К. по вопросам тактики эмиграции по отношению к Советской России были предметом острых дискуссий, В 1922-26 резко критиковала планы новых военных походов против Советской России, призывала «засыпать ров гражданской войны», считала, что в условиях нэпа в России можно действовать, не отрекаясь от своих взглядов и не приспосабливаясь к большевистскому режиму, а потому усилия должны быть направлены на поиски мирного, но достойного пути возвращения на родину. Позиция К. не нашла поддержки у подавляющего большинства близких ей политических деятелей. Против нее выступили Милюков, Н.Авксентьев, А.Керенский, М.Алданов. Установление режима личной власти Сталина, насильственные формы коллективизации и индустриализации, разгул политических репрессий вынудили К.
отказаться от надежд на демократическую трансформацию большевизма, на возможность примирения с ним. В годы Великой Отечественной войны симпатии К. находились безоговорочно на стороне России, а героизм русского народа и его победа над фашизмом вновь возродили у К.
прежние надежды на возможность возвращения в Россию.