[Linards Laicens, 1883—] — виднейший революционный поэт и писатель современной Латвии. Сын крестьянина, был сперва садовником, впоследствии журналистом. В 1904 привлекался к ответственности за распространение нелегальной литературы, участвовал в революционном движении 1905. С наступлением реакции скрылся, проживал в разных местах нелегально, в 1909 был арестован и два года сидел в тюрьме, затем учился три года в университете Шанявского. Во время войны увлекся национал-демократическим шовинизмом, от которого стал отходить лишь после Октябрьской революции. После падения советской власти в Латвии Л. сблизился с революционным рабочим движением, принимал активное участие в работе левых профсоюзных организаций, несколько раз был арестован. Неоднократно подвергался также репрессиям за лит-ую деятельность и как редактор журнала "Kreisā fronte". Член МОРП. В настоящее время — член рабоче-крестьянской фракции латвийского сейма.
Первые книги стихов и рассказов Л. [1907 и 1912] прошли в латышской литературе незамеченными. Они ничем не возвышаются над средним уровнем лит-ых произведений мелкобуржуазной интеллигенции эпохи реакции: тот же идейный разброд, преобладание интимно-индивидуалистических мотивов, некоторое манерничание в духе декадентства. Сборник рассказов "Малена" обращает на себя внимание эпически-спокойной манерой реалистического повествования; Л. выступает в нем как хороший стилист и знаток крестьянской жизни. Но здесь еще полностью преобладает пассивно-самодовлеющий анализ, нет понимания социальной сущности явлений в их противоречивом движении. Известная активизация писателя по отношению к отображаемой действительности наблюдается в книге рассказов "Заключенные" и в особенности "Фонарь во тьме"; с этого момента в творчестве Лайцена намечается новый этап, сущность которого — в постепенном разочаровании писателя сперва в буржуазной культуре, а впоследствии, после Октябрьской революции, и во всем капиталистическом общественном строе. Отсюда — характерная для всего дальнейшего его творчества общественная активизация, злая сатира и издевательство над опоэтизированными мещанскими добродетелями — гнилыми семейными устоями, любовью, основанной на денежном расчете, и слащавой романтикой. Сильное влияние на писателя оказывает Октябрьская революция, но особенно резкий перелом а его творчестве намечается после падения советской власти в Латвии. Последнее получает свое отражение в книге "Оправданные", где Л. обнаруживает высокую концентрацию мысли, стилистическую и образную целеустремленность, целиком направленную против буржуазных общественных отношений. "Оправданные" — это книга, оправдывающая революционное насилие, это документ, с большой художественной силой утверждающий лозунг: "Да здравствует долой!" Тем не менее и в этой книге организованная борьба пролетариата еще ускользает из поля зрения писателя. Л. видит лишь стихийный анархический бунт личности, над которой издеваются, которую доводят до положения затравленного животного и которая в свою очередь ломает нормы буржуазной морали, права и восстает против "старческого заговора старого мира". Последующие книги ("Мебельная рига", "Прекрасная Италия") в значительной мере варьируют мотивы "Оправданных", не достигая однако их силы и местами даже возрождая опасность эстетизирующей созерцательности. Следующим значительным шагом вперед являются книги последних лет ("Взывающие корпуса", третья часть "Эмигранта", "Камеры"), которые вплотную уже подводят к организованной борьбе рабочего класса, хотя и здесь еще значительную роль играет анархическая стихия (в тюремных рассказах — уголовные). Здесь писатель дает синтетически-реалистическое изображение действительности без того налета экспрессионистического "активизма" (см. "Aktion), который в известной степени присущ его творчеству на предыдущем этапе. В стихотворениях послеоктябрьского периода больше, чем в художественной прозе, чувствуется некоторое родство Л. с русскими лефовцами, в особенности с Маяковским И.Третьяковым. Переломным моментом здесь является сборник стихов "Караван" [1919], в котором новая социальная целеустремленность вкрапливается пока лишь отдельными стихотворениями, резко выделяющимися на общем фоне данной книги, включающей стихотворения еще с 1913. В 1923 Л. пишет свой "Принципы поэзии" — поэтический манифест, согласно которому поэзия должна быть активным борцом и двигателем жизни к определенной цели. Борьба за новое содержание немыслима без борьбы за соответствующую ему новую форму, ибо последовательное осуществление нового идейного содержания не допускает применения символов прежней идеологии. Л. призывает сократить до минимума эпитеты, сравнения, непосредственную образность выражения, не снижая однако образности изображения. Последующие книги стихов ("Семафор", "Берлин", "Азиат") с исключительной последовательностью осуществляют "Принципы поэзии". Особняком стоит насыщенная экзотикой книга любовной лирики "Хо-Тай".
Нельзя обойти молчанием также драматические произведения Л., большинство которых написано для клубной сцены ("Альфа и Авто" и др.) и для массового представления на открытом воздухе ("Глубины Китая", "Компромисс" и др.). Издаваемый и редактируемый Л. с 1928 журнал "Левый фронт" (Kreisā fronte) пока еще не освободился от известной тенденции к лефовским установкам в области искусства (в настоящее время журнал закрыт распоряжением латвийского правительства). Резко противопоставляя себя гнилостной буржуазной литературе, журнал все же не сумел сконцентрировать вокруг себя кадры революционной мелкобуржуазной интеллигенции, в особенности лит-ой молодежи, близкой СССР и революционному рабочему движению в Латвии.
Лайцен — значительное и в высшей степени самобытное явление в современной латышской литературе. В последней Л. не уступает Маяковскому в русской литературе послеоктябрьского периода. Со всей силой своего художественного мастерства писатель обрушился против эстетизации буржуазных общественных отношений, обнажая продажность и эксплуататорскую сущность этого класса. Подобно Маяковскому, Лайцен вводит в поэтическую речь слова, которые считались "непоэтичными", снижая поэтическую речь до разговорной простоты, средствами языка срывая покровы буржуазно-мещанской сентиментальной идеализации социальной действительности. Но в отличие от русских лефовцев лучшие произведения Лайцена при высокой концентрации мысли не впадают в грех абстрактного схематизма. Задача активного общественного воздействия не противопоставляется задаче изображения, а наоборот — последовательно вытекает из классового понимания изображаемых процессов реальной действительности.
Библиография
: I. Оправданные, Рассказы, перев. Э. Сильмана, издание "Прибой", Л., 1925; Камнем в окно (Skaista Italiya), Рассказы, перев. Л. Латапп, изд. "Прибой", Л., 1927; Избранные произведения, [с предисл. Ю. Либединского и М. Чумандрина (при т. I) и статьей Р. Пельше "Художник и революционер" (при т. III)], перев. Э. Я. Сильмана, 4 тт., изд. "Прибой", Л., 1929—1930 (т. I. Эмигрант, Роман; т. II. Гибель Британского флота, Рассказы; т. III. Взывающие корпуса; т. IV. Да здравствует долой!, Рассказы).П. ЗапровскаяА., Линард Лайцен, "Книгоноша", 1926, № 35; Эйдук Я., Линард Лайцен, "На литературном посту", 1927, № 24.
Ю. Янель.
{Лит. энц.}