ЛЕОПОЛЬД ТРЕППЕР

1904–1982) Его обычно называют «Большим шефом» «Красной капеллы». Но что же представляет собой она сама? Советской агентурной сети под таким названием не существовало, были лишь самостоятельные резидентуры ГРУ и НКВД, раскрытые германской контрразведкой. А «Красной капеллой» первоначально именовалась зондеркоманда гестапо (Gestapo-Sondercommando Rote Kapelle), занимавшаяся радиоперехватом на оккупированных территориях Западной Европы. Только после войны в литературе, посвященной антифашистской борьбе, так стали называть группы антифашистов, связанных с советской разведкой. Леопольд Треппер родился 23 февраля 1904 года в городе Новы-Тарг, в Галиции, в семье еврея-коммивояжера. В четырнадцать лет примкнул к еврейской молодежной организации «Хашомер Хацаир», сотрудничавшей с польской компартией. В апреле 1924 года эмигрировал в Палестину, где активно участвовал в борьбе против английских оккупантов. Был арестован, нелегально бежал во Францию и включился в работу французской компартии. В связи с угрозой ареста был отправлен в Москву в Коммунистический университет национальных меньшинств Запада. В 1936 году по указанию начальника Разведупра Я. Берзина выехал во Францию, чтобы разобраться в одном провале. Установив виновника провала — Роберта Гордона Свитца, Треппер вернулся в Москву. В 1937 году он становится сотрудником советской военной разведки и по ее заданию создает в Бельгии резидентуру связи для работы в военное время. Его заместитель — завербованный им Л. Гроссфогель, руководитель паспортной службы — привлеченный им же А. Райхман. В 1938 году Л. Треппер открывает в Брюсселе фирму во главе с директором Жюлем Жаспаром, братом бывшего премьер-министра Бельгии, одновременно создает сеть отделений фирмы с конспиративными квартирами в скандинавских странах. В апреле 1939 года в помощь Трепперу прибывают кадровые сотрудники Центра А. М. Гуревич («Кент») и М. В. Макаров («Хемниц»). Основной задачей резидентуры Треппера было добывание документов и организация связи, поэтому прямой разведывательной деятельностью ее сотрудники не занимались. В 1938-м и вторично в 1939 году Райхмана арестовывают как не имеющего юридического права проживать в стране. Вопреки здравому смыслу, после освобождения по указанию Центра Треппер передает Райхмана на связь сотрудникам резидентуры. Таким образом его сводят с Гуревичем, Макаровым, Избуцким, Гроссфогелем. Эта ошибка впоследствии дорого обойдется резидентуре. В мае 1940 года Бельгия была оккупирована немцами. Почувствовав угрозу ареста, Треппер бросил жену и сына на произвол судьбы и спрятался у своей любовницы Джоджии де Винтер. Отправкой его семьи в СССР занимался Л. Гуревич. 16 августа 1940 года Треппер, которому удалось перевести в Париж триста тысяч франков, принадлежавших фирме, на машине советского посольства с документами на имя Ж. Жильбера также направился в Париж. Туда же уехал Л. Гроссфогель. Ошибкой Треппера было то, что, как показал впоследствии Гуревич, «нельзя было полностью вербовать наших работников за счет еврейской секции компартии Бельгии». Это вело к провалу, особенно в условиях немецкой оккупации. Гуревич, оставшийся в Брюсселе, принял на себя руководство резидентурой и, кроме того, сумел организовать новую фирму «Симэско» с филиалами в Париже, Марселе и других городах Европы. По существу, он создал новую агентурную сеть, приобрел конспиративные квартиры, благодаря своему положению сам добывал важнейшие сведения. Его невольными информаторами были немецкие хозяйственные офицеры, размещавшие заказы через фирму «Симэско». Кроме того, Гуревич выезжал в Швейцарию для связи с резидентурой «Дора» (Шандора Радо, см. о нем очерк). Одновременно в Бельгии действовала нелегальная резидентура «Паскаль», которую возглавлял капитан ГРУ Константин Ефремов. После начала войны, помимо связи с перечисленными резидентурами, Гуревичу было поручено отправиться в Берлин и вступить в контакт с радистом группы «Альта» К. Шульце, а затем и с группой А. Харнака и Х. Шульце-Бойзена. Гуревич добросовестно выполнил эти задачи и передал в Москву дополнительно к своей информации информацию, собранную сетями «Альты», «Старшины» и «Корсиканца». Его радиостанция непрерывно работала 21, 23, 25, 26, 27 и 28 ноября 1941 года. Аналогичное положение было и в декабре. Информация была высоко оценена в Центре. В одной из радиограмм Гуревичу сообщили: «Добытые вами сведения доложены Главному хозяину (т. е. Сталину) и получили его высокую оценку. За успешное выполнение задания вы представлены к награде». Но немецкая контрразведка и радиопеленгационная служба не дремали. Была создана зондеркоманда под началом штурмбаннфюрера СС Фридриха Панцигера и гауптштурмфюрера СС Карла Гиринга, которая начала охоту за рациями. ГРУ требовало беспрерывной и продолжительной работы радиостанций, что облегчало противнику их пеленгацию и ликвидацию. Неизбежное произошло. В декабре 1941 года группа пеленгации устроила облаву по установленным адресам. Несколько радистов, шифровальщица, содержательница квартиры, где находился один из передатчиков, были арестованы. Позже был арестован Макаров. Трепперу, попавшему в засаду, удалось бежать, предъявив удостоверение германской «Организации Тодта». Он немедленно предупредил о провале Гуревича. Вся агентура была законсервирована. Треппер, Гуревич и его жена Барча скрылись в Париже и Марселе. В руках гестапо оказались зашифрованные радиограммы, передававшиеся через брюссельский передатчик. Их расшифровка привела к полному разгрому в Берлине группы Ильзы Штебе («Альты»), Арвида Харнака («Корсиканца»), Харро Шульце-Бойзена («Старшины»). Практически с этого времени советской разведки в Берлине не стало. Что касается тех разведчиков, которые находились в Бельгии, их судьба также оказалась печальной. Арестованный наряду с другими Райхман на первом же допросе дал согласие сотрудничать с немцами. В результате его предательства были арестованы разведчики, осуществлявшие связь с Голландией. Там было арестовано семнадцать человек. Один из радистов «сдался», и уже 22 сентября 1942 года его рация начала посылать сообщения в Москву под контролем гестапо. Правда, оставшиеся на свободе подпольщики успели сообщить об этом в Центр, который начал «игру» с немцами. Еще несколько радистов и разведчиков были принуждены гестаповцами к сотрудничеству. Они сумели включить в радиопрограммы условные знаки, означавшие, что работают под контролем, но не все были поняты правильно. Большинство участников бельгийской «Красной капеллы» после пыток было казнено. Но самое страшное, что на многих легло незаслуженное пятно предательства как например, на К. Ефремова и М. Макарова. Велика в этом «заслуга» и Л. Треппера, оговорившего в своих послевоенных показаниях и книге «Большая игра» Гуревича, Ефремова, Макарова и некоторых других. Еще в августе 1940 года Треппер обосновался в Париже. Он принялся налаживать работу новой нелегальной резидентуры, имел надежное прикрытие — коммерческую фирму «Симэско», ставшую одним из поставщиков «Организации Тодта» во Франции, которая вела все строительные и фортификационные работы по заданиям вермахта. Благодаря этому Треппер получил возможность приобретать пропуска в Бельгию, Голландию и оккупированную зону Франции и, конечно же, собирать важную информацию по военно-экономическим вопросам. Талантливый вербовщик, Треппер создал агентурную сеть, состоящую из ценных источников. Ему на связь были переданы также агенты, завербованные легальным резидентом Разведупра генералом Суслопаровым, занимавшим пост советского военного атташе при правительстве Виши. Благодаря этому Треппер стал направлять через Суслопарова материалы о численности и дислокации немецких войск во Франции. В середине мая 1941 года Треппер передал особо важное сообщение о том, что немцы через Швецию и Норвегию перебросили в Финляндию около пятисот тысяч солдат, а все высшие руководители «Организации Тодта» переведены в Польшу. Он также сообщил о перемещении немецких войск из Франции к советским границам и называл дату возможного нападения на СССР 20–25 мая 1941 года. Сообщение с точной датой начала войны Треппер передал через Суслопарова 21 июня 1941 года. После отъезда Суслопарова Треппер и его резидентура остались без связи с Москвой. В июне 1941 года руководство ГРУ пошло на вынужденный шаг: поручило радисту Ефремова («Паскаль») Венцелю установить контакт с Гуревичем и оказать помощь ему и Л. Трепперу. Все это привело, в конце концов, к катастрофе. Из-за самоуверенности и переоценки своих возможностей, свойственных Л. Трепперу, все три резидентуры переплелись между собой и организовали рыхлую сеть, слабо законспирированную структуру, в которой Треппер пытался играть роль «Большого шефа». Несмотря на успехи немецкой контрразведки в Бельгии и Голландии, ее главной задачей оставался арест Треппера и Гуревича. К ноябрю 1942 года у немцев было уже достаточно данных для ликвидации резидентуры Треппера во Франции. Им удалось расшифровать значительную часть переписки между Центром и Гуревичем. В ходе допросов арестованных агентов были получены необходимые сведения о французской агентурной сети. В ноябре 1942 года в Марселе и Париже были арестованы Гуревич, Барча и все сотрудники фирмы «Симэско». Чтобы избежать дальнейшего розыска со стороны гестапо, Треппер пытался инсценировать смерть и похороны Жана Жильберта, под именем которого он жил. Но инсценировка не удалась. 24 ноября 1942 года в зубоврачебном кабинете в Париже Треппер был арестован. До января 1943 года были арестованы все его помощники и члены агентурной сети. Всего во Франции, Бельгии и Голландии арестовали более ста человек, из которых семьдесят работали на советскую разведку. Немецкое командование решило через радиопередатчики Венцеля, Гуревича и Треппера организовать радиоигру с советскими спецслужбами. Шесть из восьми захваченных радиопередатчиков были использованы в радиоигре, которой руководили эсэсовец Гиринг, а затем гестаповец Паннвиц. Стремясь спасти не только себя, но и извлечь пользу для дела, Треппер и Гуревич вынуждены были подыгрывать гестаповцам. В июне 1943 года Трепперу удалось через своего связника в ФКП сообщить в Центр о том, что передатчики бельгийских и французских резидентур работают под контролем немцев. Подпольный радиопередатчик Коминтерна передал в Москву эту информацию 7 июня 1943 года. Но напомним, что сообщения о провалах и работе под контролем немцев наши разведчики передавали и раньше: 15 июля 1942 года Ефремов сообщил, что арестован его радист Венцель, 25 сентября 1942 года Г. Робинсон (см. очерк о нем) сообщил об аресте Ефремова и радиста-голландца. Сам Треппер еще 1 ноября 1942 года сообщал о провалах резидентуры Ефремова, а 20 ноября подтвердил сведения об аресте 29 июня Венцеля, а 7 августа — Ефремова. С июня 1943 года Центр начал вести полномасштабную радиоигру с немцами в своих интересах. 13 сентября 1943 года, воспользовавшись случаем, Л. Треппер бежал из-под стражи. Немцы начали на него охоту. Но он скрывался у своих друзей в Париже до самого его освобождения в августе 1944 года. Оглушив охранника стулом, 18 ноября 1943 года совершил побег и Венцель. Ему удалось скрываться в Брюсселе до освобождения Бельгии. Гуревич, который остался в заключении до конца войны, сумел совершить небывалый в истории разведки подвиг — завербовать сотрудника контрразведки Паннвица, который его разрабатывал. Перед подходом войск союзников к Парижу Гуревич, Паннвиц, его радист и секретарша укрылись в Альпах, прихватив архив зондеркоманды «Красная капелла». После окончания войны Треппер вместе с другими советскими разведчиками вернулся в Москву. Нельзя сказать, что здесь его встретили как героя. Ему были вменены в вину как его действительные ошибки, так и те провалы, которые произошли по вине Центра. Он был репрессирован, а освобожден лишь через девять лет, в 1954 году. С 1957 года жил в Польше, откуда в 1973 году эмигрировал в Израиль, где и скончался в 1982 году. Трудно сложилась и послевоенная жизнь Гуревича. Привезя в Москву такие трофеи, как гестаповец Паннвиц и архив «Красной капеллы», он не избавился от обвинения в провале берлинской «Красной капеллы» и в других прегрешениях. Он отбыл длительный срок в заключении, затем был освобожден, но реабилитирован лишь недавно.