В период, предшествовавший 2‑й мировой войне, линейные корабли являлись ядром военно‑морских флотов всех ведущих держав мира. Основным их предназначением в то время виделось завоевание господства на море путем уничтожения сил флота противника. Кроме этого, не исключалось применение линейных кораблей по береговым объектам как в самостоятельных действиях, так и в ходе проведения морских десантных операций.
В наследство от императорского советский ВМФ получил четыре линейных корабля типа «Севастополь». Кроме этого, имелись три додредноута, и в постройке находились четыре линейных крейсера типа «Измаил». Додредноуты и линейные крейсера пошли на металл. Перед ВОВ эта же участь постигла один из линкоров типа «Севастополь» – «Фрунзе» (до 1926 – «Полтава»). На нем еще в 1919 произошел большой пожар, который полностью вывел корабль из строя. Существовало несколько проектов его восстановления с коренной модернизацией, однако в конечном итоге от корабля отказались. Оставшиеся три линкора до ВОВ прошли несколько модернизаций, в результате которых они стали отличаться друг от друга. Несмотря на некоторое улучшение отдельных элементов, даже модернизированные линкоры типа «Севастополь» к концу 1930‑х окончательно устарели и не имели никаких шансов на победу в бою с современными зарубежными «одноклассниками».
В основном в силу экономических причин возможность создания новых линейных кораблей на государственном уровне до середины 1930‑х не рассматривалась. Но постепенно началось создание нового поколения отечественных линейных кораблей. Этот процесс имел свои отличительные особенности. Первая связана с геополитическим положением Советского Союза, имевшего несколько разобщенных, значительно отличающихся друг от друга по военно‑географическим условиям морских театров. До 1914 все войны носили региональный характер, и возникновение угрозы военных действий одновременно, например, на Балтике и у берегов Дальнего Востока практически исключалось. По этой причине Балтийский флот всегда был готов выделить необходимые силы для усиления других морских театров. Исключение составляло Черное море, где традиционная враждебность Турции, владеющей проливами, требовала постоянного наличия там достаточных сил флота. Угроза мировых войн, а также отсутствие у Советского Союза реальных союзников делали возможность межтеатрового маневра линейными силами маловероятной. По этой причине руководители советского флота считали необходимым уже в мирное время иметь на каждом морском театре достаточные силы для ведения военных действий. Что касается потенциальных противников, то ими в рассматриваемый период времени считали чуть ли не весь мир. Даже Великобритания после 1‑й мировой войны отказалась от двойного стандарта, согласно которому английский флот должен был вдвое превосходить следующий за ним по мощи. А тут получалось, что советский флот должен был не уступать сразу флотам Великобритании, США, Франции, Италии и Японии. Естественно, это было невозможно. Поэтому состав потенциальных противников СССР на море несколько изменили. Во‑первых, из них исключили США. Во‑вторых, на Балтике таковыми стали рассматривать только прибалтийские государства без поддержки Великобритании. На Севере она оставалась главным противником, но при этом считалось, что Британии сможет действовать против Советского Союза только частью сил. Зато на Черном море предполагалось, что флоты причерноморских государств будут усилены объединенной итало‑французской эскадрой. Одновременно признали целесообразным в составе советского ВМФ иметь линейные корабли двух типов – большие и малые. С одной стороны, это должно было наилучшим образом учесть особенности значительно отличающихся по физико‑географическим условиям различных морских театров, а с другой – несколько снизить стоимость всей кораблестроительной программы. В конечном итоге пришли к выводу, что на Дальнем Востоке необходимо иметь 4 больших и 4 малых линкора, на Севере – 2 больших, на Черном море – 4 и на Балтике – 6 малых линкоров, то есть всего требовалось построить 6 больших и 14 малых линейных кораблей.
Это и стало второй отличительной чертой отечественной программы создания линейных сил. Дело в том, что никто в мире еще не проектировал и не строил одновременно линкоры двух различных типов. Обычно новые корабли являлись развитием предыдущих. Кроме этого, никто даже не пытался строить серию из 14 кораблей такого класса.
Еще одна отличительная черта заключалась в том, что Советский Союз полностью потерял преемственность в создании крупных боевых кораблей. На тот момент отсутствовало промышленное производство целого ряда современных образцов приборов и механизмов, особенно в области радиоэлектроники и электротехники; отечественная металлургия не могла обеспечить линкоростроение специальными марками стали и броней; электросварка только осваивалась, и т. д. Обычно в подобных условиях государства строили линейные корабли за границей, а уж потом, при необходимости, создавали отечественные аналоги. Собственно, в отношении других классов кораблей мы тоже отчасти шли таким путем, но линкоры пришлось строить самим. Правда, попытки получить за границей если не готовые корабли, то хотя бы их проекты все же предпринимались. Так, американская фирма «Гибс энд Кокс» по заданию руководства отечественного флота в 1937‑38 разработала три инициативных варианта линкоров‑авианосцев (гибридов) нормальным водоизмещением 67134, 73003 и 56086 т. Их вооружение включало 30–40 самолетов и орудия калибром 457 и 406 мм. О реализации этих проектов не могло быть и речи. Более реалистичной казалась покупка в США готового проекта линкора, когда в начале 1939 за океан отправилась комиссия И.С. Исакова. В марте все та же фирма по заданию комиссии представила документацию на линкор нормальным водоизмещением 54441 т (9 406‑мм, 12 127‑мм орудий, скорость 31 узел). Но вскоре дальнейшую работу свернули из‑за изменения политической ситуации. В результате мы могли рассчитывать только на свои силы, хотя некоторые приборы и механизмы за границей все‑таки удалось заказать.
К февралю 1936 подготовили тактико‑технические задания на два типа линкоров. Первый стандартным водоизмещением 55000 т с девятью 460‑мм орудиями и броневым поясом 450 мм предназначался для Тихоокеанского флота, а второй водоизмещением 35000 т с девятью 406‑мм орудиями и броневым поясом 350 мм – для Балтийского. Общими для обоих типов являлись высокие требования к скорости хода (36 узлов) и непотопляемости (затопление восьми отсеков), многочисленная универсальная артиллерия (32 130‑мм орудия), малокалиберная зенитная артиллерия из 24 37‑мм автоматов и 24 12,7‑мм пулеметов. Вскоре выяснилась невозможность достижения 36‑узловой скорости, ради которой пришлось пожертвовать защитой, и в мае 1936 г. приняли решение снизить скорость до 30 узлов, установив максимальную толщину бронирования 420 мм для тихоокеанского (пр. 23) и 380 мм для балтийского (пр. 21) линкоров. При этом сначала на пр. 23, а позже и на пр. 21 единую универсальную артиллерию заменили на 152‑мм противоминную и 100‑мм зенитную дальнего боя.
Если стандартное водоизмещение 55000 т считалось достаточным для удовлетворения требований флота, то водоизмещение пр. 21 в 35000 т заведомо не позволяло получить полноценный корабль, приходилось искусственно занижать статьи нагрузки. Наилучшие характеристики малого линкора получались в варианте, прототипом для которого послужил британский линкор «Нельсон» с расположением всех трех башен главного калибра в носовой части корпуса. Однако представители флота от такого расположения артиллерии отказались по тактическим соображениям.
В мае‑июне 1936 руководство флота, учитывая начало переговоров с Великобританией и стремясь к соблюдению возможных договорных ограничений, остановилось на двух типах линкоров: типа А в 35000 т (стандартное) с 406‑мм орудиями (вашингтонский предел) и типа Б в 26000 т с 305‑мм орудиями. Последний тип соответствовал так называемым малым линкорам типов «Дюнкерк» (Франция) и «Шарнхорст» (Германия), фактически – большим крейсерам. Это закрепили в программных установках Политбюро ЦК ВКП(б) и Комитета обороны, утвержденных в июне‑июле 1936.
В дальнейшем линкор типа А пр. 23 типа «Советский Союз» довели до закладки, а вот с малыми линкорами типа Б пр. 25 дело обстояло хуже. Основным его предназначением определили уничтожение любых крейсеров, как существовавших в то время, так и планируемых к постройке, включая и германские «карманные» линкоры типа «Дойчланд». Таким образом, малый линкор изначально не предназначался для борьбы со своими «одноклассниками», что сразу ставит под сомнение отнесение его к классу линейных кораблей – фактически речь шла о большом крейсере. В одном проекте пытались реализовать качества двух классов кораблей – наступательные крейсера и оборонительные линкора (что‑то вроде линейного крейсера наоборот, где совмещались наступательные свойства линкора и оборонительные – крейсера). Как и можно было предположить, этот незначительный вроде бы факт завел все работы по линкору типа Б в тупик. Сначала пришлось увеличить до «крейсерской» скорость хода, а это повлекло за собой рост водоизмещения. В результате в ноябре 1936 стало необходимо менять задание и устанавливать стандартное водоизмещение 30900 т при скорости 36 узлов.
Технический пр. 25 подготовили к лету 1937, сами корабли заказаны Главморпромом 22 ноября 1936. В январе 1937 заказ откорректировали: вместо первоочередных шести линкоров решили заложить четыре, из них два – в Ленинграде на заводе им. А. марти в четвертом квартале 1937 и два – в Николаеве на заводе им. 61 Коммунара в четвертом квартале 1937 и первом 1938. При этом толщину главного броневого пояса увеличили до 250 мм, а главной броневой палубы – до 125 мм. Вскоре вместо четырехвальной приняли трехвальную главную энергетическую установку с ГТЗА, аналогичными для пр. 23. Все это вызвало дальнейшее увеличение водоизмещения, которое превысило 40000 т. Такие размеры линкора никак не соотносились с его броневой защитой и калибром артиллерии, в результате получился откровенно слабый корабль. По этой причине его забраковали, часть руководителей конструкторского бюро арестовали и в августе‑сентябре 1937 выдали новое задание на линкор типа Б с девятью 356‑мм орудиями и 30‑узловой скоростью. Основным его предназначением определили «создание устойчивости маневренному соединению флота вдали от своих берегов и использование 356‑мм артиллерии в комбинации с другими средствами соединения для уничтожения современных линкоров противника, вооруженных артиллерией калибром до 406 мм включительно». По этому заданию к концу декабря 1937 разработали эскизный пр. 64 стандартным водоизмещением 48000 т. Таким образом, речь уже шла о полноценном линейном корабле, а не истребителе крейсеров. Однако в конце концов должен был возникнуть вопрос: чем пр. 64 малого линкора отличается от пр. 23 большого линкора? И оказалось, что новый линкор по своим размерам приблизился к линкору типа А, но явно уступал последнему как по наступательным, так и по оборонительным возможностям, а принятая конструктивная подводная защита «американского» типа оказалась на 1000 т тяжелее итальянской по пр. 23. 26 декабря 1937. Военный совет Морских сил РККА, не одобрив проекта, рекомендовал переделать его, уложившись в стандартное водоизмещение 45000 т и обеспечив скорость 32 узла. Однако в начале 1938 произошло то, что и должно было произойти, – от линкоров типа Б полностью отказались в пользу более сильных кораблей типа А.
Дальнейшее развитие линкоров типа «Советский Союз» накануне войны выразилось в разработке пр. 23‑НУ и 24 (1940). Задание на корректировку пр. 23 выдали 3 апреля 1940, оно предусматривало увеличение скорости до 30 узлов и числа башен с четырех до восьми при снижении требований к сопротивляемости конструктивной подводной защиты (с 750 до 500 кг заряда взрывчатого вещества).
К осени 1940 подготовили предэскизный пр. 23‑НУ с двумя вариантами размещения противоминной артиллерии в двухорудийных и трехорудийных 152‑мм башнях и восемью вариантами теоретического чертежа. Важным изменением по сравнению с пр. 23 стало доведение угла наклона бортовой брони наружу («развала») до 15° (против прежних 5°), что позволило уменьшить толщину главного пояса до 345–390 мм, а также принятие новой системы КПЗ – в виде ящикообразных противоминных утолщений, подобных используемым на «Лексингтоне» и «Саратоге», с расчетом на взрыв 700 кг тротила.
Испытания моделей показали, что скорость 30 узлов (при ГТЗА, аналогичных пр. 23) может быть достигнута при увеличении длины корпуса до 298 м и полного водоизмещения до 70600 т. Такие величины признали неприемлемыми, и по этой причине подготовили новое задание, суть которого заключалась в сохранении скорости, водоизмещении корабля и длины цитадели, принятых в пр. 23. Состав вооружения и конструктивную подводную защиту оставили прежними. Новый проект получил номер 24. В нем были использованы прогрессивные решения прежнего проекта, а увеличение массы вооружения и боезапаса компенсировалось снижением массы корпуса. Стандартное водоизмещение возрастало примерно на 500 т.
Весной 1941 наркомат ВМФ, учитывая, что новые линкоры будут заложены не ранее 1943, вновь выставил требования об увеличении скорости до 30 узлов и достижения 10000‑мильной дальности плавания экономическим ходом. Воплощению этого задания в проект помешало начало войны. Хотя и с началом военных действий работы над новым линкором продолжались, но в 1943 пр. 24 закрыли окончательно. Правда, уже в начале 1945 в рамках крупномасштабных исследований на предмет выбора новых типов кораблей для включения их в первую послевоенную кораблестроительную программу специальная комиссия попыталась выработать требования к перспективным линейным кораблям. С учетом всех пожеланий по ударным и оборонительным возможностям корабля получился монстр стандартным водоизмещением 75‑100 тыс. т. Больше к линейным кораблям не возвращались.
Таким образом, в годы ВОВ советский ВМФ располагал тремя линейными кораблями типа «Севастополь». Еще один корабль этого класса, «Архангельск», Советский Союз получил в 1944 от британцев в счет репараций с Италии после выхода ее из войны. Так как боялись его потерять, корабль до конца войны так и не покинул Кольский залив. Линейные корабли отечественной постройки на Балтике и Черном море использовались в качестве самоходных плавучих батарей. Один корабль этого класса «Марат» был полностью выведен из строя в Кронштадте, но из‑за малой глубины места не затонул, что впоследствии позволило ввести в строй его кормовую часть в качестве несамоходной плавучей батареи.