Линевич Николай Петрович

(Леневич) —генерал-адъютант, генерал от инфантерии, гл-щий Манчжурскими армиями в рус.-япон. войну, род. в 1838 г. Учился в Черниг. гимназии. В 1855 г. поступил юнкером на воен. службу и в 1856 г. был произведен в прап-ки в 58-й пех. Пражск. п., из коего перевелся сначала в 78-й пех. Навагинский, а в 1862 г. — в 75-й пех. Севастопол. п., стоявшие в те времена на Кавказе. В Севастопол. п. Л. получил свое боев. крещение, находясь с полком в составе Даховск. отряда, действовавшего в землях абадзехов между pp. Пшех и Белая. Послуж. список Л. заполнен множ-вом дел и стычек с горцами в 1862—1864 гг., в которых он участвовал в роли ком-pa роты. За эти годы Л. приобрел репутацию храбрейш. офицера и прекрас. строевика, ибо был первым гимнастом, стрелком и фехтовальщиком в полку. За боев. отличия он был произведен в подпоручики и поручики и награжден орд. св. Станислава и Анны с меч. и бант. В конце 1867 г. Л. командируется в Тифлис, в Кавказ. учебн. роту, в которой и остается 10 л., пользуясь больш. авторитетом у Кавказ. нач-ва как прекрасн. знаток строев. дела и всех вопросов воен. быта. С объявлением в 1877 г. войны Турции Л. по собств. желанию немедленно прикомандировывается к 15-му гренадерскому Тифлис. п., входившему в состав Карского отряда, с которым и участвует в первых боях под Карсом. В авг. 1877 г. подполк. Л. получает в командование 2-й Кавказ. стрелк. батальон, входивший в состав Кобулетск. отряда генерала Оклобжио, и участвует в боях Батумской операции, начальствуя прав. колонной на позиции у Мухаэстате. 18 апр. 1878 г. Л. в бою на р. Гинтриш был ранен пулями в руку, грудь и ногу. За отличие под Батумом Л. пожалованы орд. св. Георгия 4 ст., зол. сабля с надписью "За храбрость" и чин полковника. После войны Л. вернулся в Тифлис с громкой репутацией храбр. офицера, хладнокровного в бою и распорядит. ком-pa части. В 1879 г., всего 40 л. от роду, Л. назначается командиром 84-го пех. Ширванск. п., которым и командует 6 л. Команд-ние Л. составляет блестящий период в истории Ширванск. п. По свидет-ву начальников, Л. во всех случаях являл собой пример неусыпной деятельности и энергии. Отсюда и все чины полка с редким единодушием несли свой служебн. труд. Его корпус. командир генерал Джемаджидзе, называя его командование "внеразрядным", писал в одном своем приказе, что в Ширванском п. одинаково отличны как весь полк, так и каждая его рота и команда в отдел-сти. В декабре 1885 г. Л. был назначен командиром Закасп. стрелк. бригады, части которой были разбросаны от Асхабада до Мерва. К устр-ву и обучению молод. закасп. батальонов Л. приложил всю свою энергию и богат. служебн. опыт. В 1892 г. в Мерве вспыхнула сильн. холерн. эпидемия, и решит. меры Л. для ее прекращения обратили на себя внимание в СПб. В 1895 г. он был назначен командующим войсками Южно-Уссур. воен. отдела с правами командира корпуса. Ожидалась война с Японией, и Л. энергично принялся за боев. подготовку войск. Деятельность его была неутомима и плодотворна. Командующий войсками на Амуре генерал Гродеков, представляя его в 1898 г. в г.-л., отозвался о нем так: "В течение 3 л. генерал Л. довел вверенные ему войска до превосход. состояния и своей настойчивостью и энергией поставил войска в такие условия, при которых войсков. части стали привлекаться лишь исключительно к строев. занятиям. Он лично следит за офицер. занятиями и всячески поддерживает стремление к самообразованию, устраивает часто беседы и сообщения, в коих всегда является компетентн. руков-лем. Авторитет его в войсках огромный. Устр-во внутр. быта войск и забота его как об офицерах, так и о нижн. чин. выше всякой похвалы, и, в отношении казармен. удобств и довольствия, войска, ему подчиненные, достигли высокого соверш-ва". К этой характеристике надо еще добавить чрезвыч. популярность Л. среди солдат и его доступность вне службы, его неизменно благожелат. отношение к офицер. нуждам и личную обаятел. манеру обращения с подчиненными. В 1898 г. Л. был произведен в г.-л., а в 1900 г. назн. командиром Сибир. корпуса, образованного из войск Южно-Уссур. отдела. В конце июня Л. был командирован на Печилийск. театр воен. действий, куда постепенно было направлено более половины войск его корпуса. Прибыв в П.Артур, Л. оставался нек-рое время не у дел, но медлит-сть генерала Стесселя побудила, наконец, наместника командировать в Тянцзин Л. 18 июля он прибыл в Тянцзин, а 22-го начал наступление к Пекину. Энергич. решение Л. быстро наступать, несмотря на сильнейшую, свыше 40° жару, на крайнюю скудность продовольствия и на разнореч. сведения о силах китайцев под Пекином, встретило глухой протест его предместника, генерала Стесселя, рисовавшего ему всякие ужасы и писавшего ему 29 июля, "что довольствия в стрелк. бригаде совершенно нет, местн. средства разграблены, сам он болен, а люди так истомлены, что с ними никуда не уйдешь". На письмо это Л. отвечал кратко: "Я совершенно иного мнения о состоянии вашей доблест. бригады. Сожалею о вашем болезн. состоянии, но всякая остановка м. послужить лишь на пользу нашего неприятеля, что допустить я не вправе, а посему исполнить в точности приказание мое о наст-нии завтра на Тунчжоу". 1 авг. Л. штурмовал Пекин, и рус. колонна первой заняла стену с потерями в 140 чел. Неожид. штурм Пекина произвел в Европе сенсацию, и Л. сразу приобрел широкую известность как энергич. и смел. генерал. Орд. св. Георгия 3 ст. был наградой покорителю Пекина. Одновр-но были пожалованы Л., как начальнику междунар. отряда, высокие ордена: герм., франц., австр. и японский. По взятии Пекина Л. принял ряд мер по уничтожению остатков кит. войск и хунхузск. шаек в окрест-стях столицы, а по сосредоточении рус. войск на зимовку в Тянцзине дал весьма полезн. указания для размещения войск и отношений к жителям. К 1 янв. 1901 г. Л. возвратился к команд-нию корпусом в Уссурийск. край, а в 1903 г. был назначен командующим войсками Приамур. воен. округа и генерал-губернатором Приамурья. С началом русско-японской войны Л. вступил во времен. командование армией и выехал в Ляоян. В списке кандидатов в командующие армией, представленном Гос-рю, имя Л. стояло на первом плане, с пометкой Куропаткина "65 лет" (Офиц. ист. войны, I, 786), но выбор пал на самого воен. министpa. Рассматривая первые распоряжения Л., нельзя не считать их вполне отвечающими и принципам воен. иск-ва, и сложившейся обстановке. 8 фвр. он прибыл в Ляоян, в районе коего собралось уже 17 батальонов и 25 сот., считая и ав-рд на Ялу, 10 фвр. писал генерал-адъютанту Куропаткину: "Японцы предполагают высадить на Ляодуне все свои 13 дивизий, т. е. ок. 175 батальонов, и для того чтобы покончить с ними сразу, необходимо и нам иметь внушит. силы, знач-но больше 200 батальонов. На море мы сделались слабы, но нельзя допускать, чтобы и на суше мы были слабы, и надо немедля собирать внушительную армию, чтобы без всякого риска, а наверняка разгромить японцев". Относ-но плана действий Л. высказался совершенно определенно: "Если, — писал он наместнику, — высадится близ Квантуна сильная япон. армия, а мы будем слабее у Ляояна, то неминуемо мы д. отступить к Мукдену, а может быть, к Телину, до подхода всех наших подкреплений, следов-но, японцы неминуемо набросятся на П.-Артур с целью овладеть этим достойным славы трофеем. Поэтому эти силы должны быть надежны, чтобы П.-Артур даже в течение 3 мес. м. отбиться от настойчивости японцев". Поэтому Л. настаивал, чтобы и 9-я В.-Сибир. стрелк. дивизия вошла в гарнизон П.-Артура, говоря, что лишние 6—8 батальонов для Манчжурск. армии не существенны. Повторил он это и в депеше от 21 фвр. Куропаткину. Относ-но ав-рда на Ялу, выдвинутого в поддержку нашей к-цы, Л. был совершенно определ. мнения, которое он выразил и в донесениях наместнику, и предписаниях генералу Кашталинскому и Мищенко. "Отряд на Ялу, — писал Л., — д. иметь лишь демонстрат. характер ... заставить прот-ка с осторож-тью подходить к Ялу. Наша 3-я стрелк. бригада, как только получит сведения о подходе прот-ка в значит. силах, д. с саперн. ротой отойти к Фынхуанчену, не ввязываясь вовсе с прот-ком в бой, как потому, что она не может задержать на Ялу прот-ка, который будет переправляться, вероятно, широк. фронтом, так и потому, чтобы бесцельно не подвергать свои части под удары. Нам необходимо лишь выиграть нек-рое время для соср-чения в Ляояне. Ввязываться же с неприятелем в бой на Ялу нет никакой надобности". Позднее, как известно, восторжествовало мнение генерала Мищенко, поддержанное наместником, считавшего, что драться на Ялу необходимо, но приведя туда еще 2 дивизии. Несмотря на возражения генерал-майора Мищенко и отчасти Кашталинского, Л. остался при своем мнении и убедил наместника не посылать на Ялу 1-ю стрелк. дивизию, как это предполагалось планом соср-чения. В ряду распоряжений Л. этого периода следует отметить, что он принял все меры не нарушать нейтралитета Китая, дабы не вызвать его на нападение, могущее угрожать нашей Манчжур. ж. д. Несмотря на ряд сведений из Пекина, указывавших на намерение Китая присоединиться к Японии, на донесения агентов, сообщавших, что войска Юаньшикая собираются на Ляохе, чтобы угрожать Ляояну (отряд генерала Ma), Л. не двинул к Ляохе ни одного солдата, презирая нестройные кит. полчища, если бы они и были там, и ограничившись наблюдением за отрядом генерала Ma. В конце мрт. Л. вернулся в Хабаровск. Отсылка Л. с театра воен. действий, конечно, сильно повлияла на психику стар. солдата, обреченного на бездействие. Есть сведения, что он просил и генерала Куропаткина и адм. Алексеева оставить его в армии начальником отряда на р. Ялу, но согласия не последовало. Получая сведения о тяжких неудачах рус. оружия на Ялу, под Киньчжоу и Вафангоу, Л. сердился, недоумевал, и взгляды его на события в Манчжурии хорошо обрисовываются в письме от 4 июня 1904 г. к генералу П. Ф. Унтербергеру, впоследствии командующему войсками Приамур. воен. округа: "По моему мнению, там (в Манчжурии) что-то все растерялись. Сожалею, что я не остался у Куропаткина, но наместник и слышать не желал о моем оставлении, говоря, что он весь Приамур. округ обобрал для Манчжур. армии и еще взять Л. решит-но не может и не считает себя вправе. Но все же я повторяю, что там в армии что-то растерялись. Я, например, решит-но не понимаю, к. обр. мы могли сидеть на Ялу, когда японцы уже накануне, 17 апр., перешли в значит. силах Ялу, и, конечно, должно быть, действ-но атаковали наши войска. Находясь в Ляояне, я постоянно твердил начальнику отряда на Ялу: уходить, как только будет заметно, что японцы на Ялу стали сильны... Я смотрел на этот отряд только лишь с той мыслью, чтобы он служил задержкой японцев на Ялу на месяц. Задачу свою этот отряд и выполнил. Имейте еще в виду то обстоят-во, что этот отряд был растянут на 14 верст; уже такая растянутость указывает, что на него не возлагается никакой обороны. И вот он при таком растянутом положении, по приказанию кого-то, вынужден был принять сражение против прот-ка в 5 раз сильнейшего. Мое глубокое убеждение, что командующий армией мыслил: "Авось отобьются". Но в таком случае еще одну дивизию необходимо было отправить на Ялу и занять позицию не как-нибудь, а по правилам для обороны. Вслед за сим произошла высадка в Бицзыво. И в дан. случае совершенно свободно и с больш. успехом можно было бы воспрепятствовать высадке. Однако же ничего никто не надумал, и высадку японцы окончили с успехом. Вслед за сим состоялся штурм позиции Киньчжоу, и этот штурм тоже японцам удался, тогда как я считал эту позицию неприступной. Впоследствии все подробности будут, конечно, известны, но ныне я решит-но не понимаю, каким способом японцы м. взять штурмом эту неприступную позицию. По моему мнению, для обороны этой позиции был оставлен, вероятно, по легкомыслию, только один полк — 5-й и самое большое 2 полка, которые, конечно, не м. занять позиции в 4,5 версты, тогда как я предполагал и указывал занять эту позицию 4-мя полками, и смею Вас уверить, что японцы в этом случае положит-но не м. бы ее взять штурмом... После всех этих неудач решили I корпус для целей, совершенно мне непонятных, выдвинуть на ю. к Вафандяну и там тоже самое наскочили на гораздо сильнейш. прот-ка. Так зачем же передвигаться на ю., если неизвестны силы прот-ка? Зачем же наших славных офицеров и солдат ставить в такое тяжкое положение, что они д. сдаваться в плен? Смею Вас уверить, что, если бы и на Ялу наши продержались бы еще 2 или 3 ч, то ни один бы не избежал бы плена... все были бы окружены ... Не думайте, однако, что у меня столь дурное и тяжкое настроение; наоборот, я не унываю, но сержусь, для чего делать ошибки, когда, подумавши и помысливши, можно их избежать; итак, по моему мнению, еще не достаточно иметь обширные отлич. профессорские знания, еще к сему необходимо иметь хотя бы немного творчества". Только после боев на Шахе, с разделением войск на театре войны на 3 армии, Куропаткин предложил Л. командование 1-й армией, составленной из I, II, III и IV Сибир. корпусов и отряда генерала Ренненкампфа. С восторгом Л. принял приглашение, и в конце окт. сибир. стрелки восторженно приветствовали своего "папашу", как называли Л. за глаза и офицеры и солдаты. Гл. квартира Л. помещалась в д. Хуаньшань, где в простой фанзе он и жил. Началось Шахейское сиденье. Проходил окт., ноябр., декабр. Шли бесконеч. дебаты о планах действий. В этот период Л. не проявил обычной настойчивости, хотя определенно указывал, что действия всех 3-х армий должны быть единовр-ны. Падение Артура ускорило решение, и 12 янв. 2-я армия начала наст-ние на Сандепу. Однако главнокомандующий в день боя запретил 1-й и 3-й армиям всякое "содействие", приказав ожидать, "когда разовьются события". Л. было приказано даже не открывать огня на фронте. Атака Сандепу окончилась неудачей, и начался нов. период выжидания "благоприятной обстановки". На совещаниях у главнокомандующего Л., как отмечает официал. история, всегда стоял за самое решител. продолжение операций (т. 5, 66). Так же решительно отвечал он и на письм. запрос главнокомандующего в письме от 9 фвр. 1905 г.: "Полагаю, что безусловно необходимо теперь же переходить в наст-ние. Всякое промедление будет невыгодно отражаться на том численном перевесе, который сейчас у нас имеется (подходила к японцам и армия Ноги). Что же касается вопроса Вашего, — добавлял Л., — следует ли при успехе неотлагат-но развивать его дальше или ограничиться взятием Сандепу, то вопрос этот не может быть разрешен теперь, ибо вполне зависит от самого хода боя" (т. 5, 142). В другом письме Л. указывает главнокомандующему на опасность отсрочки решит. сражения, "ибо р. Хунхе, в тылу армии, при вскрытии, явится сильн. и опасн. препятствием" (т. 5, 133). На запрос в конце янв. о плане действий Л. отвечал: "Надо оставаться при прежнем плане — атаковать лев. фланг, дабы не терять времени на соображения нового". Наконец, Л. просил главнокомандующего, если общее наст-ние будет отложено, разрешить ему "захватить с. Цзянчан на Тайцзыхе и тем подбодрить войска". Когда японцы повели первые атаки на отряд генерала Алексеева у Цинхечена, Л. писал ему: "Немедленно сами наступайте и отбейте у японцев охоту нас тревожить". Затем наступили Мукденск. бои. 1-я армия, по свидет-ву Куропаткина в его отчете (т. III, 99), к 22 фвр. совершила ряд геройских дел и удержала все свои растянутые позиции. "Однако, — пишет главнокомандующий, — действия 1-й армии носили пассивн. характер, и прот-к не только не оттянул свои силы к своему прав. флангу, но продолжал свое смелое обходн. движение". Пассив-ть Л. генерал Куропаткин усматривает особенно в дни 15—17 фвр., когда в его распоряжение он вернул I Сибир. корпус, бывший до этого у генерала Каульбарса. С уходом I Сибир. корпуса обратно к Каульбарсу и изъятием в резерв главнокомандующего IV Сибир. корпуса на 10-й день ожесточенных боев вряд ли 1-я армия м. действовать наступательно. На запрос главнокомандующего 20 фвр. "представить соображения и расчеты по выполнению наступательной операции против Куроки" Л. ответил, что ввиду бывшего ранее некомплекта людей и сильных потерь (около 14—15 тыс. чел.) в полках остались лишь "жалкие ряды", а в его парках выбраны все ружейные патроны, и наступать сейчас невозможно" (т. 5, 377). При таких обстоят-вах о наст-нии нечего было и думать. 21 фвр. Л. получил предупреждение об отходе на линию р. Хуанхэ, а 22-го отвел армию на Фулинские и Фушунские позиции. Есть сведения, что Л. просил Куропаткина 22 фвр. назначить его на прав. фланг для атаки японцев, но согласия не последовало. Удержаться на Хуанхэ нашим армиям, как известно, не удалось, и 25 фвр. началось общее отступление к Телину. Войска 1-й армии отступили в наибольшем порядке, с самой небольшой потерей обозов. 3 мрт. Л. был назначен главнокомандующим вместо А. Н. Куропаткина. Назначение его было встречено общей радостью и лучшими надеждами. Общество русское хотело верить, что Л. есть именно тот вождь, который "не мудрствуя лукаво" и не делая сложных маневров, даст армии победу своей непреклон. волей, своим опытом и знанием начальников и солдат. души. Но Мукденское сражение так истощило силы обеих сторон, что ни победитель, ни побежденный не были в состоянии немедленно продолжать свои операции. Л., принявший армию на Сыпингайских высотах и убедившийся, что японцы не преследуют, решил оставить армию у Сыпингая и дальше не отступать. Тяжелое наследство принял Л., и если он сумел при содействии СПб. укомплектовать и хорошо снабдить армию и вновь сделать ее грозной врагу, то следует признать, что ему не удалось восстановить ее дух и внушить веру в победу. Годовой кошмар неудач. постоянно внушаемая мысль, что японцев гораздо больше и что они обойдут, отрежут нашу армию, столь крепко овладели умами офицеров и солдат, что и свежие войска, прибывавшие из России, оч. быстро проникались этой мыслью и падали духом. К этому присоединилась еще и революц. пропаганда. Донося Гос-рю 9 мрт. 1905 г. (депеша № 950) о состоянии армии, Л. откровенно писал: "Обнаружено, что во время паники у Мукдена из рядов армии потоком потекло на с. к Харбину, частью при обозах, а большей частью поодиночке, около 60 т. нижн. чин., преимущ-но запасных. Таковой повальный уход солдат из армии в тыл за всю мою 50-лет. службу я встречаю первый раз и, простите, Ваше Величество, что Вас огорчаю, но не считаю возможным скрыть столь неслыханное явление". Однако сам Л. не упал духом и в депеше № 1106 от 22 мрт. писал Гос-рю, что "несмотря на многочисленные затруднения, по моему глубокому убеждению, Россия в наст. время ни под каким предлогом не д. просить мира у Японии... Россия, по моему мнению, не только может, но и должна во что бы то ни стало продолжать войну, чтобы победить Японию, т. к. средств у России еще много, а прося мира у Японии, мы должны готовиться заплатить контрибуцию в 1, а может быть, и в 2 миллиарда рублей". Не менее характерна и полна уверенности и спокойствия переписка Л. с кит. генерал-губ-ми в Манчжурии. Так, напр., извещая Цицикарского цзянь-цзюня Дагуя о назначении в Цицикар нового рос. воен. комиссара полк. Линда (после убитого полк. Богданова) в письме от 12 мрт. 1905 г., № 2760, главнокомандующий сообщил след.: "Объявите населению провинции, чтобы оно спокойно занималось полев. работами и не допускало япон. шпионов находиться в селениях и выдавать наши воен. тайны. Объявите, что война до ваших границ не дойдет, и пошлите монгольск. князьям сказать, чтобы они не пускали к себе в хошуны япон. солдат. Прошу иметь также в виду, что если русские подданные будут у вас в провинции терпеть какие-либо обиды от населения, то я приму строгие меры наказать виновных, а Хейлунцзянскую провинцию объявлю на воен. положении, и тогда будут большие строгости, а Вы, наверное, слышали в Пекине, что генерал Л. на ветер слов не говорит". Писать письма в таком тверд. тоне сейчас же после поражения под Мукденом и когда повсюду в Манчжурии обнаружились волнения, мог, конечно, только генерал, глубоко уверенный в силе рус. войск и окончат-ной нашей победе. На запрос Гос-ря, как отразилась на настроении армии Цусимская катастрофа, Л. отвечал в депеше Гос-рю от 23 мая (Офиц. ист. войны, т. VI, 189): "Совершенно неожиданная для всех нас потеря всей Тихоокеан. эскадры подействовала на армию удручающе, но нисколько не поколебала принятого мною решения продолжать держаться на Сыпингайск. позиции". В друг. депеше, от 20 мая, Л. писал: "После потери флота мы нынче переживаем столь тяжелое время, что должны переходить в наступление только тогда, когда успех будет за нами вполне обеспечен, и притом полный успех". Поэтому Л. просил о спешн. высылке укомпл-ний из молод. солдат 1905 г., присылке еще 2 корпусов, кроме IX и XIX, присылке в резерв еще 80 тыс. чел. и о назначении ежедневно 6 воин. поездов для войсковых эшелонов (т. VI, 190). Обстановка требовала от Л. особой осторожности, и внимат. изучение документов убеждает, что Л., занимая всех составлением многочисл. планов обороны Сыпингая, а потом и атаки япон. позиций, намеренно тянул время, выжидая резул-тов переговоров в Портсмуте, о которых начались толки вслед за Цусимским поражением. В то же время из России в армию сыпались прокламации, муссировавшие происходившие там беспорядки, призывавшие к измене, твердившие "чем хуже, тем лучше". Главнокомандующий ежедневно получал сотни подметн. писем, указывавших на упадок дисц-ны. Вот обстановка, при которой приходилось Л. создавать планы действий против японцев. Он ясно видел, что в войсках потеряна вера в начальников. На предложение его генералам Струкову и Гродекову принять в командование 3-ю армию оба они отказались, и эту армию получил старый сослуживец Л. по Кавказу генерал Ботьянов. Поэтому энергично требуя из СПб. быстрого и непрерывного отправления подкр-ний и заботясь об устройстве тыла армий и дорог к Харбину, требуя от командующих армиями разработки планов воен. действий, Л. не решился, однако, перейти в наст-ние. Сомнение его в моральн. качествах армии видно, напр., из того, что, определяя к 1 мая силы японцев в 390 тыс. штыков, он требовал довести нашу армию до 550 тыс., дабы превосходить японцев "не менее как в 1,5 раза" (депеша от 25 апр., № 982). В начале июля он просил выслать в армию 150 тыс. солдат срока 1904 г., как наиболее подготовленных, и жаловался на перерыв в перевозках, лишивший его 80 тыс. чел. укомпл-ний, причем добавлял, "что никакое иск-во генералов не м. восполнить 80 тыс. штыков". Что касается его планов воен. действий, то можно сказать, что в первые 3 мес. стоянки на Сыпингае планы эти были строго оборонит-ные, и даже не было уверенности в том, что войска отстоят эту позицию. Только с начала июля начинается разработка наступат. планов, и на воен. совете 21 июня Л. ставит вопрос, не время ли нам самим переходить в наступление ввиду усиления армии до 440 тыс. чел. было предложено штабам армии немедленно разработать планы наступат. действий, но таковые были представлены лишь к 1 авг. Общее внимание, видимо, было обращено на Портсмут. Однако непомерные требования японцев в Портсмуте побудили Гос-ря дать указания Л. о необходимости с нашей стороны активн. действий. В депеше от 7 авг. 1905 г. Государь писал: "Политич. условия и интересы России требуют успеха нашего оружия. Переговоры в Портсмуте не должны умалять Вашей настойчивости в достижении успеха над врагом. Я твердо уверен, что когда обстоят-ва укажут Вам возможность доказать силу рус. оружия, Вы не упустите перейти в решит. наступление, не испрашивая на это Моего утверждения и согласия" (Офиц. ист. войны, т. VI, 259). Спешно начались новые совещания. А. Н. Куропаткин настаивал на ударе своей армией в прав. фланг прот-ка, что противоречило плану, разработанному в штабе главнокомандующего армии и одобренному уже Л.: ударить в лев. фланг японцев, у Кайпинсяна, армией Ботьянова из 6 корпусов, который после больших пререканий и был 16 авг. утвержден. были уже сделаны предварит. распоряжения для наступления, но 19 авг. Л. получил депешу Гос-ря Имп-ра о соглашении наших и япон. уполномоченных в Портсмуте. Война была окончена. Медлит-сть Л. несомненна, но она объясняется исключительно неуверенностью в успехе при наличн. силах и состоянии войск. Официал. история войны говорит, что он решил выжидать прибытия в армию, кроме IV, IX и XIX корпусов еще и XIII корпуса и тогда перейти в наступление. Но дело было, конечно, не в официал. счете штыков. Своему доверен. лицу Л. однажды сказал: "Зачем я часто раздаю в полках солдат. кресты? А ведь я проверку рядов делаю; знаю, что на раздачу крестов прибежит всякий, кто только может. И что же, вот справка, что в ротах N-ского полка 110 рядов, а я вчера нашел налицо 65 рядов в роте. Значит, в полку больше тысячи в командировках, и знаю, что все командировки вызваны жизнью, нуждой полковой". Заслуга Л. в том, что после Мукдена он не ушел к Харбину, вновь собрал грозную армию, проявил огромн. деятельность по подготовке будущих воен. операций, тщат-но скрыл от всех свою неуверенность в победе и вселил в японцев сомнение в будущих успехах. Эти сомнения и грозный вид армии Л. побудили япон. уполномоченных предложить приемлемые для достоинства России условия мира. Государь оценил заслугу Л. по созданию грозн. вооруж. силы и в день заключения мира пожаловал его Своим генерал-адъютантом. Предстояла еще огромная работа по демобилизации и эвакуированию армии в Европ. Россию, и в этой работе, мало подготовленный к ней прежней службой, Л. не нашел, к сожалению, и опытн. помощников. Ко времени ратификации мирн. договора плана демобилизации и расформ-ния обозов составлено не было, и таковые производились крайне медленно и бессистемно, что повлекло за собой значительные перерасходы казны. После продолжит. сношений с СПб. Л. определил очередь отправления войск обратно в Россию след. обр.: отправление должно было происходить целыми частями войск, сначала конница и казаки, как самые дорогие по содержанию, затем сибир. корпуса, а затем прочие корпуса в обратн. порядке их прибытия из России. Однако внутр. события заставили нарушить этот разумно выработанный план. Перевозка началась 13 окт., а с 15-го началась грандиоз. ж.-д. забастовка на Сибирской и Забайкальской ж. д. Хотя через неск. дней порядок был восстановлен, но ж.-д. хозяйство было сильно расстроено, и Сибир. ж. д. не могла пропускать более 3 пар поездов. Эвакуация затягивалась, а в войсках возрастали волнения. Все это побудило Л. изменить план эвакуации и в первую очередь отправить только запасных. На это он получил согласие воен. министpa, при условии возвращения в голове запасных IX корпуса и IV Сибирского. Работа по эвакуации оказалась необычайно сложной, и из-за неточного учета запасных и многочисл. побегов из армии на ж. д. одиночных людей выполнение намеченного плана оказалось положит-но невозможным. В половине ноябр. на Сибир., Забайкал. и В.-Кит. ж. д. началась новая "телеграфная" забастовка, и главнокомандующий оказался отрезанным от СПб. и Иркутска. Не зная, продвигает ли Сибир. дорога отправляемые на нее поезда с запасными, Л. торопил с отправкой эшелонов из Харбина, откуда ежедневно в ноябр. и декабр. отправлялось по 7—8 воин. поездов, в то время как Сибир. ж. д. пропускала лишь 4 поезда, что, естественно, произвело необычайную закупорку в Чите и Иркутске и неминуемо вело к полному беспорядку в движении. Узнав лишь в конце декабр. о беспорядках и буйстве запасных на Сибир. ж. д., Л. приказал в каждый эшелон запасных назначать строевую роту, и постепенно эвакуация наладилась; к концу фвр. 1906 г. все запасные были вывезены, а вперемежку с ними происходила отправка и Сибир. корпусов. Одновременно с трудами по эвакуации армии Л. выпала тяжелая обязаность бороться с сильн. революц. пропагандой в войсках, следы которой обнаружились еще летом 1905 г. Октябрьск. забастовки проявились открытыми бунтами во Владивостоке, Чите, Благовещенске, Хабаровске и Иркутске. Выс. манифест 17 окт. был встречен политич. демонстрациями во всех городах Д. Востока и, особенно, во Владивостоке и Харбине. Брожение передалось и в армию. Бессилие властей прекратить забастовку на ж. д. и задержка в отправлении эшелонов из армии глухо волновали войска. Когда к ноябр. забастовке примкнули Вост.-Кит. и Уссурийск. ж. д., образовавшие стачечный комитет для управления ими, Л. молчаливо признал существование этого самозванного комитета, чтобы не задержать запасных, и эвакуация деятельно продолжалась. Однако брожение среди запасных все разрасталось, и в декабр. дошло до открытых возмущений и жалоб старш. начальникам скопом о скорейш. отправлении на родину. Никаких репрессивн. мер против этой многочисл. массы запасных Л. не принял, смотря на это как на повальную болезнь — "тоску по родине". Отсутствие карател. мер против стачечников, забастовщиков и запас. солдат в СПб. было поставлено в вину Л., 6 фвр. 1906 г. он был отозван, и о нем было назначено расслед-ние по обвинению в бездействии власти. По поводу этих обвинений Л. писал во всепод. письме от 28 апр. 1906 г.: "Во время народных волнений в России мне необходимо было считаться одновременно с двумя положениями: на ж. дороге были стачечники, не препятствовавшие, однако, эвакуации армии на родину, а с другой стороны — брожение в армии именно на почве крайне медлен. увольнения на родину. Я мог начать громить стачечников и идти к Иркутску, но такое решение могло вызвать полную забастовку и остановку всего движения с порчей пути, паровозов и мостов, а это было в высш. степени рискованно и могло вызвать в армии мятеж, подобный Владивостокскому, размеры которого трудно и определить. При 2-м решении я мог отложить расправу со стачечниками на нек-рое время и продолжать вывозить из армии запасных нижн. чин., как я и сделал, и последствия явно показали правильность 2-го решения. К концу декабр. армия настолько освободилась от запасных, что я имел возможность послать стрелк. части в Харбин, Никольск-Уссурийский, Хабаровск, Владивосток, Читу и Иркутск, и по мере прибытия названных частей в этих пунктах восстанавливался полный порядок, а зачинщики арестовывались. Я не отрицаю заслуг генерала Ренненкампфа и Меллер-Закомельского в деле водворения порядка в Чите и Иркутске, но водворение порядка на ж. д. началось по моим распоряжениям в конце декабр. 1905 г., а после моего отъезда только доканчивались аресты и суд над виновными. Докладываю Вашему Величеству, что со стачечниками я никаких сношений, ни письменных, ни словесных, не имел и орденов им не раздавал. Государь, я следствия не боюсь, ибо никакой вины за собой не вижу, но обязываюсь доложить, что следствие надо мной унижает в глазах армии и общества и меня, и высокое звание рус. главнокомандующего и будет лишь в интересах врагов отеч-ва. Если я лишился уже доверия Вашего Велич-ва, то хотел бы верить, что Вы меня осудили за неумение, а не за умысел, и мне остается просить лишь одного — отпустите меня на покой". Гос-рю благоугодно было приказать возбужденное дело прекратить и на первом же приеме обласкать Л. Однако испытания послед. лет надломили крепкое здоровье Л., и легкая простуда быстро свела его в могилу. Он умер 10 апр. 1908 г. и похоронен на кладбище Александро-Невской лавры. Смерть Л. была встречена общей печалью участников Манчжур. кампании. Почтили его память особым венком, возложенным на гроб, и враги его японцы. Это был типичный генерал нашей Кавказ. армии, пользовавшийся в войсках огромн. популярностью, любовью и доверием. Его Пекин. поход показал, что войска в его присутствии были способны на самые изумит. усилия, и назначение его главнокомандующим после Мукдена было прямо необходимо, ибо прежде всего надо было назначить генерала, пользующегося полным доверием масс. Как человек, Л. был типичный малоросс — по уму, характеру и привычкам. Его природн. юмор и живой практич. ум, способность проникать в сущность воен. явлений, наконец, глубокое знание воен. быта, умение привлекать к себе солдат. сердца — все это должно было оставить значит. след на воспитании и устройстве войск, бывших под его командой. Об этом свидетельствует ряд рассказов-анекдотов, ходивших в армии. В них Л. — несомненно, оригинальный, нравный человек, добродушно ворчливый и причудливый, с хитрецой, но с большим простым здравым смыслом и непреклон. волей. Л. оставил обшир. мемуары (19 тетрадей), обнимающие его интересн. службу в период 1885—1905 гг. (Колюбакин. Действия Кобулетского отряда в 1877 г.; Материалы для описания воен. действий в Китае. 1900 г. Изд. гл. шт.; Овсяный. Воен. действия в Китае. 1910; Янчевецкий. У стен недвижного Китая; Официал, история войны 1904—05 гг. Т. 1, 2, 5, 6 и 7; отчет командующего 1-й Манчжур. армии за 1904 г.; Отчет А. Н. Куропаткина Т. 3 и 4; В. Флуг. План стратегического развертывания на Д. Востоке 1903 г. "Воен. Сб.", 1911; В. А. А. Генерал Л. "Летопись войны с Японией". № 56; А. Рогачевский. Памяти Н. П. Л. "Рус. Инв.", 1908, № 90; Генерал-адъютант Н. П. Линевич. "Рус. Инв.", 1908, № 85; М. Меньшиков. Последний вождь. "Нов. Вр.", 1908, № 11524; Л-е. Памяти Н. П. Л., "Нов. Вр.", 1908 г., № 11524; Ю. Елец. Памяти генерала Л. "Нов. Вр.", 1908, № 11527; Кончина генерал-адъютанта Л. "Петерб. газ.", 1908, № 100; Последн. минуты Н. П. Л. "Бирж. Вед.", 1908, № 10449; Freg et Voyron. Rapport sur l´expedition de China, 1904).

{Воен. энц.}