МЕТАНАРРАТИВ

(метарассказ) - фр. metarecit, англ. metanarrative - термин, введенный Ж.-Ф. Лиотаром [1]. Один из ключевых терминов постмодернизма (под которым, в свою очередь, согласно Лиотару, «следует понимать недоверие к метарассказам») [1, с. 7]. Этим термином и его производными («метарассказ», «метаповествование», «метаистория», «метадискурс») Лиотар обозначает все те «объяснительные системы», которые, по его мнению, организуют буржуазное общество и служат для него средством самооправдания - религию, историю, науку, психологию, искусство (иначе говоря, любое «знание») [6, с. 229]. Лиотар определяет модернизм как культуру «больших нарраций» («метанарративов»), как определенных социокультурных доминант, своего рода властных установок, объективирующихся не только в социальных институтах и структурах, но задающих легитимизацию того или иного (но обязательно одного) типа рациональности и языка. В качестве основных идей, организующих культуру модернизма, согласно Лиотару, выступают такие «великие истории» («метарассказы»), как идея прогресса, идеалы Просвещения, гегелевская диалектика духа, эмансипация личности, просветительское представление о знании как о средстве установления всеобщего счастья и т. д. Постмодерн, в свою очередь, отвергает «все метаповествования, все системы объяснения мира», заменяя их плюрализмом «фрагментарного опыта» (И. Хассан). В отличие от «эпохи больших нарраций», постмодерн - это «эпоха комментариев, которой мы принадлежим» (Фуко) [5]. Для Лиотара «век постмодерна» в целом характеризуется эрозией веры в «великие метаповествования», в «метарассказы», легитимирующие, объединяющие и «тотализирующие» представления о современности. Сегодня, утверждает Лиотар, «мы являемся свидетелями раздробления», расщепления «великих историй» и появления множества более простых, мелких, локальных «историй-рассказов»; смысл этих «крайне парадоксальных», по своей природе, повествований - не узаконить знание, а «драматизировать наше понимание кризиса» [1, с. 95] и прежде всего кризиса детерминизма, который сохранился только в виде «маленьких островков» в мире всеобщей нестабильности, когда все внимание концентрируется на «единичных фактах», «несоизмеримых величинах» и «локальных» процессах [6, с. 229-230]. Веру в метанарратив «взорвали» чудовищные события первой трети XX века. Согласно Лиотару, «проект современности не был “забыт” - он был уничтожен: для обозначения этого события Лиотар воспользовался словом-символом “Освенцим”. После Освенцима никакая вера в метанарративы уже невозможна: постсовременность открывается этим чудовищным преступлением. Но это не означает, что все без исключения нарративы утрачивают доверие: множество разнообразных микронарративов продолжают плести ткань повседневной жизни. Они избегают “кризиса делегитимации”, но как раз потому, что не обладают никакой легитимирующей силой» [3, с. 304].
Если обратиться к сообществу историков, то внутри него проблема недоверия к метанарративам и макроистории наиболее радикально была поставлена американским историком Хейденом Уайтом [4]. История XX века, - утверждает X. Уайт в ряде работ последнего времени, - кардинально отлична от всей предшествующей истории. Тот травматический опыт, который повлекли за собой ни с чем не сравнимые события теперь уже ушедшего века, не укладывается ни в одну привычную форму репрезентации, традиционно используемую историками для сообщения о событиях прошлого. Любая попытка представить их в форме традиционного нарратива всегда будет означать «убийство» реальности, ее «одомашнивание», особо недопустимое в тех случаях, когда речь заходит о таких неправдоподобных событиях, как Холокост. Эти события, настаивает Уайт, «не только не могли случиться до XX столетия, но саму их природу и размах ни один из предшествующих веков не мог даже помыслить» [2, с. 20].
В результате, в поздних работах X. Уайта настойчиво высказывается мысль о том, что макроистории, в принятом смысле слова, после XX века, больше не существует (термин «макроистория» означает здесь попытку постижения историком исторической целостности). Вместо нее может быть только множество микроисторий, каждая из которых будет лишь более или менее приближенной попыткой постижения травмирующего опыта прошлого. Наиболее общее определение термина «метанарратив» содержится в словаре «Энциклопедия эпистемологии и философии науки», где М. определяется как универсальная система понятий, знаков, символов, метафор и т. д., направленная на создание единого типа описания [7].
В настоящее время проблема метанарратива наиболее полно обсуждается в аналитической философии и методологии науки, наиболее яркие представители которой (Т. Кун, П. Фейерабенд, А. Данто, Ф. Анкерсмит и др.) также считают невозможным создание метанарратива и считают естественным состоянием (в частности, истории) сосуществование различных способов описаний и языков.
Лит.: 1) L yotard J.-F. La condition postmodeme: Rapport sur la savoir. Paris, 1979. Рус. перевод: Л иот ар Ж -Ф. Состояние постмодерна/ Перевод с франц. Н. А. Шматко. М.; СПб., 1998; 2) White К The Modernist Event// The Persistence of History: Cinema, Television and the Modem Event. N.Y, 1996. P. 17- 38; Ъ )Г арадж аА. Предисловие к публикации статьи Ж.-Ф. Лиотара «Ответ на вопрос: что такое постмодерн?» // Ad Marginem’93. М.: Ad Marginem, 1994. С. 303-323; 4 )М и си к М.А. Историописание «постсовременности»: несколько слов о причинах недоверия к метанарративам и макроистории // Вестник Томского государственного университета. № 281, Март 2004. Томск, 2004. С. 120— 124; 5) Новейший философский словарь. 2009. URL: http://dic.academic.ru/dic. nsf/dic new philosophy [февраль, 2014]; 6) Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. М.: Интрада, ИНИОН, 1996; 7) Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация», 2009. URL: http://epistemology of science.academic.ru/415/метанарратив [февраль, 2014]. М. А. МИСИК