МОРСКОЕ СРАЖЕНИЕ

   • Maritimum bellum.
         Перед началом М. сражения главным образом было необходимо, чтобы начальник флота знал так точно, как только было возможно, свойства моря во всех отношениях; к тому же он должен был уметь по известным атмосферическим явлениям делать верные заключения о предстоящей погоде. Особенно желали затишья, потому что в битве паруса не имели никакого значения, от искусства же гребцов и храбрости солдат зависело все, а бурное море препятствовало экипажу свободно владеть и управлять судном. Однако т. к. редко наступало полное затишье, то необходимо было постараться стать против неприятелей под ветром. Liv. 25, 27. Открытое море было самым благоприятным местом для морского сражения, вследствие чего оттеснение неприятелей к берегу и составляло предмет особенной заботы. Кто попадал на неприятелей вместе с волнами открытого моря, тот усиливал удар корабельного носа (см. Rostrum, Ростры), тогда как близость берега препятствовала полному, свободному движению кораблей. Кроме того, храбрость солдат не может быть так велика, если за ними находится родной берег, на который они легко могут высадиться со своих кораблей. В некоторых случаях, однако, особенно если можно было опасаться, что превышающие по числу неприятельские корабли могут окружить со всех сторон флот, напротив, искали именно узких мест, как то было при Артемизии и Саламине. В ожидании сражения, чтобы сделать корабли более легкими, удаляли все, что, не будучи необходимым в битве, увеличивало только тяжесть судна, как, напр., хлеб; затем спускались паруса и мачта, т. к. лишь посредством весел можно было производить вполне точные и верные повороты. Такое приспособление кораблей служило неприятелям признаком несомненного решения противников начать битву и потому часто было лишь военною хитростью; именно, чтобы избежать преследования, в то время когда неприятель занят был подобными же приготовлениями, внезапно поднимали мачту и распускали паруса. Одновременно с приведением кораблей в боевой вид устраивались ряды (ordines) кораблей. Римляне первые перенесли строй сухопутного войска в морскую битву и называли в ней последний ряд судов также триариями. Обыкновенно лучшие корабли стояли в первом ряду. Однако Тимофей пустил на лакедемонян сперва более слабые корабли, чтобы, утомив неприятелей, потом одержать победу ядром своих морских сил. Когда число кораблей принуждало к построению одной только шеренги или если хотели окружить неприятелей, то на обоих флангах стояли самые крепкие и хорошие корабли, а в центре более слабые. В Саламинской битве на левом фланге находились афиняне (против судов храбрых финикиян), на правом фланге сражались главные силы Пелопоннесского союза (лакедемоняне, эгинеты, коринфяне и мегаряне, которые, как рассказывает Диодор, после афинян были самые опытные в морской войне), а в центре — остальные греки. Боевая линия (acies) называлась различно, смотря по своей форме. Если передняя часть флота составляла прямую линию (aequali, аequa fronte, ???????? ???????), то это мог быть простой двойной или тройной строй (аcies simplex, duplex, triplex): эти выражения, однако, не относятся к числу отдельных рядов (ordines). Простой строй мог все-таки заключать в себе несколько рядов, но действовал в сражении как нечто целое; напр., Формион поплыл с 30 кораблями навстречу неприятелю, у которого было 50 кораблей, и стал в боевой порядок аеqua fronte таким образом, что в длину стояло по 6 кораблей, а за ними в 5 шеренгах находилось по 5 кораблей. Напротив (Liv. 36, 44), Поликсенид разделил свой флот на два крыла, причем каждое из них имело особого командира и различное назначение, хотя оба нападали в строю aequa fronte. Также (Liv. 37. 23) Ганнибал командовал левым, Аполлоний правым крылом; и в том и в другом случае это были две отдельные части флота, действия которых находились между собою в зависимости, но которые преследовали между тем различные цели. Это были так называемые двойные строи (acies duplices). При этом могло также случиться, что обе части разъединялись и в разных местах давали две морские битвы. В тройном строю (triplex acies) к двум фланговым частям присоединялась еще третья для центра, стоявшая также под начальством особого командира; в этом случае употребляется также, для выражения понятий целого боевого строя, слово phalanx; такое распределение флота, впрочем, было самым употребительным видом боевого строя. Acies lunata, лунообразный строй, облегчал обход неприятелей и, благодаря обоим выдвинутым вперед флангам, препятствовал попытке врагов прорвать середину. Реже встречается построение кораблей в формы латинского V, forceps, или треугольника (клипа), cuneus, основанием которого служил строй триариев (triarii); последние два строя употребляли консулы Регул и Манлий при Экноме, причем оконечность составляли оба адмиральских корабля (nаves praetoriae). Acies ovalis, яйцевидный строй, мог быть применяем в том случае, если флот окружался в открытом море более многочисленным неприятелем; тогда транспортные суда ставились в середину, а военные корабли выстраивались кругом их, имея переднюю часть кораблей обращенною к неприятелю. Однако этот строй имел успех лишь при спокойном море, т. к. бурное море скоро разгоняло корабли, позволяло врагу проникнуть в центре круга и отдавало весь флот ему на произвол. Редко применявшийся строй была так называемая acies incurva (обратный lunata); он употреблялся особенно при правильном отступлении. В то время как флот выстраивался к битве, полководец приносил жертвы. Если последние оказывались благоприятными, то на адмиральском корабле (navis praetoria) поднятием красного флага давался сигнал к началу сражения; этот флаг не спускался в продолжение всего сражения и в различных положениях (находясь то выше, то ниже, то направо, то налево и т. д.) он служил для того, чтобы давать приказания всему флоту. С поднятием флага раздавался военный крик солдат и звук всех труб (clamor militum et concentus tubarum). Затем прежде всего должны были выказать свою ловкость гребцы. Обыкновенно старались повернуть нос к боку противостоящего корабля, кружась около него; при этом старались достигнуть двоякой цели: выказать искусство гребцов и привести в смущение врага. Подобно тому как всадник имеет полную власть над конем, так что, по-видимому, одна воля управляет конем и всадником, так останавливался и двигался корабль, то более медленным, то более скорым ходом, беспрестанно угрожая противнику и принуждая его к соответствующим эволюциям; этим он его утомлял еще раньше самого нападения. После таких предварительных движений главнокомандующий старался или объехать, или прорвать неприятельский строй (?????????, ?????????, см. Acies, Боевой строй). При этом старались задеть проездом бок неприятельского судна и разломать его весла, вследствие чего оно становилось уже неспособным к битве (??????????? ?????, ????????? ???????). Liv. 36, 44. 37. 24. Собственно нападение могло произойти спереди (in proram), сзади (in puppim) и с боков (in latera). Последнее, если удавалось, было самым гибельным, потому что часто один такой удар разбивал все связи пораженного корабля; при этом же лучше всего мог действовать нос судна (rostrum). Поэтому тот корабль, на который делалось нападение, и старался всегда встретить противника переднею частью своею. В случае большой неповоротливости корабля бока его обивались предусмотрительно железом, иногда также предохранялись двойною деревянною обшивкою, так что даже по пробитии внешних досок корабельным носом внутренние препятствовали воде проникнуть дальше. Так случилось с кораблями Антония в битве при Акции. Обыкновенно не искали нарочно случая напасть на переднюю часть корабля, хотя этого нельзя было избегнуть, если противник обладал равным искусством и опытностью. Тогда корабли налетали друг на друга с такою силою, что менее прочный разбивался или у обоих сотрясение во всех частях было так сильно, что выстроенные вдоль бортов солдаты иногда падали в море. Карфагеняне в борьбе с римлянами избегали такого нападения также и потому, что корабли последних имели и в своей передней части так называемые Corvi и могли в этом случае легче идти на абордаж. Гораздо безопаснее было нападение на корму, имевшее целью испортить руль, канаты которого опытные и мужественные солдаты или матросы, сидя в маленьких лодках, во время самой суматохи старались разрубить обоюдоострыми топорами (bipennis). Если руль отпадал, то судно, конечно, было уже неспособно к отражению нападений и немедленно становилось добычею противника. Между тем перестрелка солдат продолжалась. Пращники и стрелки из лука начинали обоюдные опустошения в рядах противников, и тяжелые орудия (tormenta) метали свои громадные стрелы, бревна и камни в корабль и его экипаж. На достаточно близком расстоянии, во время проезда мимо, приводился в движение так называемый asser (см. Ассер) и, подобно тому как таран бьет в стену, так и он поражал трещавшие бока неприятельского корабля или проникал в ряды солдат и гребцов, принося каждый раз с собою смерть. В то же время с вершины башен (см. Turris, Башня) с ужасною силою метались на врагов смертоносные копья и камни. Яростнее же всего была рукопашная схватка. Для того чтобы сделать ее возможною, употребляли так называемые corvi (???????) — изобретение Дуилия; они назывались также manus ferreae (??????? ????????). Front. 2, 3, 24. Flor. 2, 2. От них отличались harpagones, похожие на наши пожарные багры; с тою же целью их уже раньше употребляли греки, и этим названием иногда у позднейших авторов обозначаются manus ferreae. Curt. 4, 2. Если удавалось зацепиться за корабль, то на него спускались бывшие уже наготове мосты. Тогда прекращалось действие гребцов, т. к. от меча воинов зависело решение дела, судьба корабля и исход сражения. Здесь уже был победителем римлянин, тогда как раньше карфагеняне, благодаря большему упражнению и ловкости движения своих судов, насмехались над мужеством и храбростью своих противников. Flor. 2, 2. В битве при Акции Октавиан хотел пощадить ожидавшуюся с неприятельских кораблей добычу, но т. к. он не мог им нанести видного вреда, то приказал их зажечь посредством бросаемого из орудий огня, и баллисты стали тотчас метать свои огненные стрелы и наполненные смолою и угольями сосуды (ollulas); горящие факелы бросались рукою. Пожар свирепствовал с тем более разрушительною силою, чем усерднее воины Антония, после того как истощился еще оставшийся запас пресной воды, старались потушить пламя морскою водою, способствовавшею будто бы более поддержанию, чем прекращению пожара. Dio Cass. 50, 35. Наполнение таких сосудов живыми змеями, как то сделал Ганнибал для того, чтобы принудить к отступлению корабли Евмена (Nep. Hann· 11), есть единственная в своем роде военная хитрость. Впрочем, новые условия, непривычные обстоятельства побуждали к употреблению особых средств; так, Цезарь одержал победу над чрезвычайно высокими кораблями венетов только благодаря так называемым falcec praeacutae, которые, будучи прикреплены к длинным шестам, разрезали канаты парусов и предали при наступлении затишья весь неприятельский флот в руки римлян (Caes. b. g. 14. 15), после того как ни удар корабельного носа, ни выстроенные башни не оказывались достаточными для одержания победы над кораблями варваров.