— шестой патриарх московский и всея Руси. Род. в 1605 г. в семье крестьянина села Вельдеманова (Княгининского уезда Нижегородской губернии); в миру его звали Никитой. В раннем возрасте Н. много терпел от злой мачехи. Научившись грамоте, мальчик тайно ушел в Макарьев-Желтоводский м-рь, где усердно изучал книжную премудрость. Отец, узнав место его пребывания, хитростью вызвал его из монастыря. После смерти отца Н. женился, принял священство и получил приход в Москве. Смерть, в малолетстве, всех трех детей Н. сильно потрясла его и была принята им за указание свыше. Он уговорил жену свою постричься, а сам ушел на Белое море, где, 30 лет от роду, принял монашество в Анзерском ските, под именем Никона. Поссорившись с настоятелем из-за способа хранения собранных в виде подаяния денег, Н. вынужден был бежать. Чуть было не утонув в пути, он прибыл в Кожеозерский м-рь (в нынешнем Каргопольском у.), поселился на уединенном острове и в 1643 г. был выбран в игумены. В 1646 г. Н. отправился в Москву и, согласно обычаю, явился с поклоном к молодому царю Алексею Михайловичу. Понравившись царю, он был оставлен в Москве и посвящен в архимандриты Новоспасского м-ря, где была родовая усыпальница Романовых. Царь часто ездил туда молиться за упокой своих предков и еще более сблизился с Н., которому приказал ездить к нему во дворец на беседы каждую пятницу. Пользуясь расположением царя, Н. стал просить его за утесненных и обиженных. Это было по нраву царю, который вскоре поручил Н. принимать просьбы от всех искавших царского милосердия и управы на неправду судей. Н. занял исключительное положение в Москве и приобрел всеобщую любовь. В 1648 г. он был возведен в сан митрополита новгородского и усердно стал проводить идеи московских ревнителей благочестия, к числу которых принадлежали царский духовник Стефан Вонифатьев и будущие враги Н. — Неронов, Аввакум, Лазарь и др.; целью их было восстановление более живого общения между паствой и пастырями. Н. стал говорить проповеди, что было новостью, запретил в своей епархии "многогласие" (одновременное отправление разных частей службы многими голосами, ради ее ускорения), выступил против хомового, или "раздельнонаречного", пения, уродливо растягивавшего слова, ввел в богослужение пение на греч. языке, наряду со славянским, и, "на славу прибрав клиросы предивными певчими и гласы преизбранными", устроил, по киевскому и греческому образцу, "пение одушевленное, паче органа бездушного". Царь, услышав этих певчих, с которыми Н. приезжал в Москву, тотчас завел такое пение и в своей придворной церкви. По мысли H., многогласие и порченое пение были, наконец, запрещены повсеместно моск. патриархом Иосифом, по предварительном сношении с константинопольским патриархом. На испрашиваемые у царя средства Н. устраивал богадельни, а во время голода организовал раздачу пищи бедным. Несмотря на это, Н. не пользовался в Новгороде любовью вследствие чрезмерной строгости и взыскательности к подначальным духовным людям; да и миряне не питали к нему расположения за крутой властолюбивый нрав. Последний давал себя тем более чувствовать, что царь поручил Н. наблюдать и над мирским управлением, доносить ему обо всем и давать советы. В 1650 г. вспыхнул в Новгороде бунт, вызванный выдачей шведам хлеба и денег за перешедших к ним корел. Н. поименно проклял выбранных мятежниками правителей и укрыл у себя воеводу, за что был избит мятежниками. Царь, получив взаимные жалобы Н. и новгородцев, принял сторону Н., которого называл в своих письмах "великим Солнцем сияющим", "избранным крепкостоятельным пастырем", "возлюбленником своим и содружебником". Видя, что строгостью нельзя потушить мятежа, Н. сам советовал царю простить виновных. В 1651 г. Н., будучи в Москве, убедил царя перенести мощи св. митрополита Филиппа из Соловецкого м-ря в московский Успенский собор. Тайной целью Н. было при этом выставить преимущество дух. власти над светской. В грамоте, отправленной в Соловецкий м-рь, царь, по совету Н., умолял святого разрешить царю Иоанну согрешение, нанесенное "нерассудно завистью и неудержанием ярости". После смерти патриарха Иосифа Н., согласно царскому желанию, избран был в патриархи (1652). Н. стал отказываться; тогда царь, окруженный боярами и народом, в Успенском co6oре, перед мощами св. Филиппа, поклонился Н. в ноги и со слезами умолял его принять патриарший сан, на что Н, согласился под условием, что все будут почитать его как архипастыря и отца верховнейшего и дадут ему устроить церковь. Царь, а за ним власти духовные и бояре, поклялись в этом; имеются указания, что царь даже письменно обещал Н. не вмешиваться ни в какие духовные дела и считать решения патриарха не подлежащими обжалованию. Шестилетнее управление Н. русской церковью ознаменовалось возникновением раскола (см.), непосредственной причиной которого считается предпринятое Н. исправление церковных книг. В глазах раскола один только Н. был виновником нарушения древнего благочестия, и потому последователи господствующей церкви стали "никонианами". Действительно, Н. выказал наибольшую ревность к исправлении книг, но по существу дела, он стоял на той же почве, на которую церковные власти вступили еще при патриархе Иосифе. При исправлении церковных книг уже тогда стали обращаться к сравнению с греческими подлинниками; доказательства в пользу этого приема были приведены в предисловии к изданной в Москве в 1648 г. грамматике Мелентия Смотрицкого. Уже в 1649 г. трудился в Москве Епифаний Славинецкий, явившийся при Н. (вместе с Арсением Греком) главным справщиком и действовавший в качестве переводчика не только в интересах церкви, но и на пользу гражданского просвещения. При Н. авторитет греческого элемента только окончательно упрочился. Он искренне примкнул к идеям "Книги о вере" Нафанаила (см.), разошедшись в этом со сторонниками Стефана Вонифатьева. Убежденный в православии греков, Н. испытал наиболее сильное влияние со стороны пришлых в Москву греческих иерархов. Он перенес в Россию греческие амвоны, греческий архиерейский посох, греческие клобуки и мантии, греческие церковные напевы, принимал греческих живописцев и мастеров серебряного дела, строил монастыри по образцу греческих, словом, всюду выдвигал греческий авторитет, отдавая ему преимущество перед вековой русской стариной. Еще в бытность свою новгородским митрополитом Н. завел типографию в новгородском Хутынском монастыре, а в бытность свою патриархом перевел из упраздненного тогда в Белоруссии оршанского Кутеинского м-ря типографию в свой Иверский м-рь. Переселившиеся сюда старцы занимались переводами на русский язык литовско-польских хроник и др. книг, а также резьбой по дереву и переплетным делом; здесь развивалось и процветало изразцовое дело, приложенное Н. к внешним и внутренним украшениям соборного храма в Воскресенском монастыре. О любви Н. к памятникам русского бытописания свидетельствуют дошедшие до нас обширные летописные сборники (Воскресенский и Никоновский; архиепископ Филарет Гумилевский признает последний сборник даже сочинением Н., отмечая живость и одушевление рассказа), с его собственноручными подписями. Монастыри Н. были снабжены значительными по тому времени библиотеками, многие рукописи которых сохранились также с пометками руки патриарха. Он собрал в Москве не только древние славянские переводы церковных книг, но и другие книжные сокровища из разных монастырей России, а с 1654 по 1662 г. из разных монастырей Востока, по стараниям Н., было прислано 498 рукописей, в числе которых были классические писатели (Гомер, Гезиод, Эсхил, Плутарх, Фукидид, Демосфен), византийские хроники, грамматики и т. п., назначавшиеся, вероятно для Греко-латинской школы, учрежденной Н. в Москве под руководством Арсения Грека. Все это вместе взятое позволяет некоторым исследователям (Щапов, Иконников) видеть в Н. прямого предшественника Петра Великого. Церковная реформа Н. и гражданская Петра I вызвали против себя одни и те же враждебные элементы, не допускавшие никакого новшества — но между обеими реформами та существенная разница, что Н. пользовался элементами греческими и южно-русскими (последними, как проводниками первых), а Петр Великий стремился сблизить Россию с западно-европ. миром, совершенно пренебрегая греческим. В 1654 г. Н. собрал собор, которым было постановлено править богослужебные книги по древним греческ. и славянск. рукописям. Приговор собора не подписали епископ коломенский Павел и несколько архимандритов и протопопов. К ним присоединились Неронов, Аввакум и др., восстававшие против передачи дела исправления книг в руки киевлян и греков, православие которых, по общераспространенному в Москве мнению, считалось сомнительным. Н. обратился к константинопольскому патриарху Паисию с 26 "вопрошениями"; и между прочим, спрашивал, как поступить с ослушниками. Паисий известил, что ослушники подлежат отлучению, а также высказался за троеперстие (см. Крестное знамение). После этого Н. в 1656 г. снова собрал собор, на который приглашены были бывшие тогда в Москве антиохийский патриарх Макарий и митрополиты сербский, никейский и молдавский. Собор этот одобрил исправленный Н. Служебник и книгу "Скрижаль" [Изданный в 1655 г. Служебник, по словам знаменитого библиографа того времени Сильвестра Медведева, вовсе не склонного к сочувствию расколу, хотя тоже ненавистника греков, был исправлен "не с древних греч. рукописьменных и славенских, а с новопечатных у немец греч. книг", чем подтверждаются утверждения раскольнических писателей (диак. Федора, Саввы Романова и др.). С. А. Белокуров указал, что Сильвестр имел в виду евхологий, напеч. в 1602 г. в Венеции ("Чтение Моск. Общ. Ист.", 1885 г., кн. IV), но вопрос еще остается открытым. — Соч. иерея Иоанна Нафанаила "Скрижаль", переведенная с греч. и изд. в 1656 г., с приложением объяснения Н. о ходе исправления книг, представляет собой первое печатное в России, долгое время остававшееся к единственным толкование православного богослужения, главным образом литургии; поныне она служит предметом ожесточенных нападок со стороны старообрядцев. Ср. ст. Муретова в "Библиографич. Записках" (1892 г., № 7)] и предал проклятию придерживающихся двуперстного сложения. Павел коломенский был лишен сана и сослан, Неронов, Аввакум, Логгин, Данило и др. подверглись ссылки или заточению. Впрочем, по отношении к богослужебным книгам Н. не был ригористом; он требовал от своих противников только покорности власти. Так, когда у него состоялось примирение с Нероновым, и последний заметил патриарху, что греческие власти не хулят старых Служебников, то Н. отвечал ему: "Обои де добры (т. е. и прежде напечатанные, и новоисправленные), все-де равно, по коим хощешь, по тем и служишь". В личной судьбе Н. виднейшую роль сыграл его взгляд на значение патриаршей власти. По словам Ю. Ф. Самарина, Н. хотел "основать в России частный национальный папизм". "Священство царства преболее есть", — говорил Н., подкрепляя свое мнение ссылками на разнообразные источники, не исключая и Вена Константинова (см.), которое было напечатано в изданной при нем "Кормчей". Взаимное отношение обеих властей он иллюстрирует примером Солнца и Луны, через которых "Всемогущий Бог показал нам власть архиерейскую и царскую". Патриарх, по мнению Н., есть образ самого Христа, глава церкви, и потому другого "законоположника" она не знает. Патриарха не могут судить ни миряне, ни даже епископы, как его подчиненные; только собор патриархов компетентен для произнесения над ним приговора. Н. жалуется, что "государь расширился над церковью и весь суд на себя взял", тогда как многие дела должны подлежать суду церковному. С этой точки зрения Н. резко нападал на Уложение 1649 г. (ср. отзыв его в "Русском Архиве", 1886, II; есть известие, что в 1654 г. царь, по настоянию Н., разослал воеводам выписки из номоканона с предписанием судить по ним уголовные дела), которому он еще больше ставит в вину подчинение духовенства светскому суду. В обширной патриаршей области Н. являлся полновластным распорядителем: он был изъят, со всеми своими служащими, монастырями и крестьянами, из ведения монастырского приказа. Вопреки Уложению, воспрещавшему патриарху и вообще духовенству приобретать недвижимые имения посредством покупки, царь дозволил Н. покупать новые земли и вотчины как на его собственное имя, так и для трех новых, основанных Н. монастырей — Нового Иерусaлима (Воскресенский близ Москвы, основ. в 1655 г.), Иверского (близ Валдая, основ. в 1652 г.) и Крестного (близ Онеги, основ. в 1656 г.), — вотчины которых составляли, отдельно от патриарших, обширную область, всецело подчиненную лично Н. Монастыри эти скоро превзошли даже древнейшие обители, между прочим, благодаря тому, что государь, по просьбе Н., приписал к ним 14 монастырей, находившихся в епархиях других архиереев. В ведение Н. перешли и все приходские церкви, числом до 500, находившиеся в вотчинах Н. и приписанных к ним м-рей, с чем соединялось право суда, а также известные пошлины и дани. Получив значительные пожалования, Н., однако, вменяет их ни во что: "И мы за милостыню царскую не будем кланятися... так как приимет (царь) за то сторицею и живот вечный наследит", — пишет он. Крупным материальным средствам соответствовала и необычайная пышность, окружавшая Н. как в его церковно-служебной обстановки, так и в его домашней жизни. В административных делах Н. был строг и неумолим. Число запрещенных попов при Н. было настолько велико, что местами некому было совершать требы. Для наблюдения за духовенством он имел своих подьячих и стрельцов; низшее духовенство жаловалось на тяжесть своей экономической зависимости, усиливавшейся от притязательных исполнителей воли патpиарха. Наконец, своим высокомерием и властолюбием, своим беспрестанным вмешательством в мирские дела он вооружил против себя и бояр. Образа фряжского (латинского) письма он подвергал публичному осмеянию, польские костюмы у иных он прямо отбирал, у других (напр. боярина Романова) выманивал хитростью и сжигал. Была у Н. одна сильная опора в лице царя, но скоро он лишился и ее. В противоположность патриарху, царь Алексей любил отрешаться от стеснявших его условий власти и гораздо выше ценил духовные блага. Любя Н. и уважая патриарший сан, царь предложил своему "собинному другу" принять титул "великого государя" (по словам Н. — в 1654 г., но титул встречается уже в деянии собора о присоединении Малороссии в 1653 г.); некогда этот титул носил патриарх Филарет, но как отец царя (см. Двоевластие). В предисловии к Служебнику 1655 г. о царе Алексее и о патриархе H. говорится как о "богоизбранной и богомудрой двоице, за которую "вси живущие под державою их,.. и под единем их государским повелением... утешительными песньми славити имут воздвигшего их истинного Бога нашего". В 1654 г., уезжая в поход, царь поручил Н. надзор за управлением и заботу о царском семействе, которое вместе с Н. переехало, по случаю моровой язвы, из Москвы в Вязьму [Это также вызвало народное неудовольствие. В 1656 г. Н. обнародовал грамоту, где священным писанием доказывал, что убегать от моровой язвы и вообще от бедствия — не составляет греха]. На время царского отсутствия из Москвы в 1656—57 гг., вызванного несчастной войной со Швецией (предпринятой под влиянием Н.), последний сделан был полновластным распорядителем по всем государственным делам. Но эти же походы, освободив на время царя от личного воздействия патриарха, являются началом падения Н. Даже в пору наилучших своих отношений к царю Н. неохотно уступал его желаниям, если они противоречили его взглядам; так, Н., не поколебавшийся проклясть купца за представление ему неправильного счета, отказался отлучать двух лиц, изменивших царю во время польского похода. Как ни был царь склонен к уступчивости, властолюбие Н. стало возбуждать в нем неудовольствие, которое усердно раздували ненавидевшие Н. бояре — Стрешнев, Никита Одоевский, Трубецкой, доказывавшие царю, что Н. умаляет его самодержавную власть. Летом 1658 г. Н. не был приглашен к обеду, данному во дворце по случаю приезда грузинского царевича Теймураза; окольничий Хитрово ударил патриаршего боярина, посланного разведать, отчего это произошло. Н. написал жалобу царю; царь ответил, что разберет дело, но расправы не учинил и свидания с патриархом избегал. 8 июля того же года царь, против обыкновения, не явился на патриаршее богослужение, а 10 июля прислал кн. Юрия Ромодановского объявить патриарху, чтобы его не ждали к литургии, что он на патриарха гневен за то, что тот пишется великим государем, и повелевает впредь так не писаться. В тот же день Н. торжественно заявил в церкви, что слагает с себя патриаршую власть, послал о том уведомление царю и остался в церкви ждать ответа. Царь лично не явился, а послал бояр, упрекавших Н. за то, что он именуется великим государем. После своего отречения Н. прожил в Москве еще три дня, чего-то ожидая из дворца, а затем уехал в Воскресенский м-рь. В феврале 1660 г. созван был в Москве собор, который решил не только избрать нового патриарха, но и лишить Н. чести, архиерейства и священства. Государь затруднился утвердить такой приговор; против второй его половины энергично восстал Епифаний Славинецкий, доказывавший, что по каноническим правилам добровольно отрекающиеся от власти архиереи не могут, без вины и суда, лишаться права носить сан и служить по архиерейскому чину. Сам Н., сохраняя за собой патриарший титул, требовал, чтобы ему предоставлено было участие в избрании и поставлении нового патриарха. Вопрос оставался нерешенным. В это время Н. вел распрю с своим соседом по владениям Воскресенского м-ря, окольничим Боборыкиным; монастырский приказ решил спорное дело в пользу Боборыкина. Н. предал его проклятию; Боборыкин донес, что Н. проклял государя. По совету митрополита газского, Паисия Лигарида (см.), ко всем вселенским патриархам отправлены были 25 вопросов, относившихся к Н., но без упоминания его имени. Раньше Паисий сам составил ответы на вопросы по делу Н., предложенные ему Стрешневым; на эти-то вопросы и ответы Н. и написал свои замечания, важные для выяснения как личного характера Н., так и иерархических его стремлений. В 1664 г. получились ответы от вселенских патриархов; суть их сводилась к тому, что московский патриарх и все духовенство обязаны повиноваться царю и не вмешиваться в мирские дела, что местные епископы могут судить патриарха, что возражения Епифания против постановления собора 1660 г. неосновательны. Вслед за тем от патриархов константинопольского и иерусалимского получились письма уже прямо относившиеся к Н., выражавшие недоверие к обвинениям против московского патриарха и убеждавшие царя помириться с Н. Дело затягивалось и запутывалось. Решено было пригласить вселенских патриархов лично приехать в Москву для суда над Н. Между тем, Н. неоднократно обращался к царю Алексею Михайловичу то с резкими укоризнами, то с мольбой о примирении. В царе также еще сильно было расположение к бывшему другу, уважение к его сану и боязнь его проклятия. Царь часто оказывал ему знаки внимания, посылал за его благословением, вообще говорил, что гнева на патриарха не имеет. Рассчитывая на это, Н. в декабре 1664 г. явился в Москву, в Успенский собор, и заявил, что имел на то видение; но царь, под влиянием Паисия Лигарида, послал сказать, чтобы Н. ехал обратно. Оправдательное письмо Н. к вселенским патриархам было перехвачено и впоследствии дало обильный материал его обвинителям. 2 ноября 1666 г. патриарх александрийский Паисий и антиохийский Макарий прибыли в Москву. Суд над Н. начался месяц спустя, в присутствии царя, который предъявлял обвинения и представлял объяснения. Собор признал Н. виновным в том, что он произносил хулы на царя, называя его латиномудренником и мучителем, и на всю русскую церковь, говоря, будто она впала в латинские догматы; что он низверг коломенского еписк. Павла; что он был жесток к подчиненным, которых наказывал кнутом, палками, а иногда и огнем пытал. Приговоренный к лишению святительского сана, Н., 13 дек. 1666 г. был сослан в Белозерский Ферапонтов м-рь. Царь несколько раз отправлял к нему послов с разными благожеланиями и словесными приказаниями, не давал хода доносам врагов Н., сулил ему перемену на лучшее, сменял приставов, стеснявших Н., но новым приставам не давал никаких письменных инструкций. Такая неопределенность положения особенно мучила Н. Во все время своего заключения при жизни Алексея Михайловича Н. попеременно то впадал в раздражение, открыто и резко порицая все окружающее, то переходил к мелочным, придирчивым жалобам на свое положение и к унизительным просьбам из-за вещей малозначащих. Перед смертью царь Алексей Михайлович послал просить у Н. отпустительной грамоты и в завещании испрашивал у него прощения; Н., разрешив на словах, грамоты не дал. По смерти Алексея Михайловича против Н. тотчас выступили все силы, враждебно к нему относившиеся. Между прочим, ему поставлено было в вину, что он лечит больных, дает им лекарства, мажет их маслом (Н. сам рассказывал, что был ему глагол: "Отнято у тебя патриаршество, зато дана чаша лекарственная: лечи больных"). Брошена была на него тень и в нравственном отношении; собраны были ложные доносы, поданные против него в прежнее время, и в общем получился обширный по объему и резкий по краскам обвинительный акт, по которому Н. без следствия и суда был переведен в более тяжкое заключение, из Ферапонтова в Кирилло-Белозерский м-рь, где он прожил с июня 1676 по август 1681 г. Царь Федор Алексеевич, близко ознакомившись с устройством Воскресенского м-ря и уступая просьбам своего воспитателя Симеона Полоцкого и влиятельной при дворе тетки своей Татьяны Михайловны, решился улучшить положение Н., и, вопреки мнению патриарха Иоакима, приказал возвратить Н. в Воскресенский м-рь; вместе с тем, он послал просить вселенских патриархов разрешить его. Разрешительная грамота патриархов уже не застала Н. в живых: он скончался на пути, в Ярославле, 17 августа 1681 г. и был погребен в Воскресенском м-pе, как патриарх.
Ср. Шушерин (иподиакон Н.), "Известие о рождении, воспитании и житии св. Н." (лучшее издание, М., 1871); архим. Аполлос, "Начертание жития и деяний Н." (М., 1852); Субботин, "Дело патриарха Н." (М., 1862); Гиббенет, "Историческое исследование дела патриарха H." (CПб., 1882—84); Макарий, "Патриарх Н. в деле исправления церковных книг" (М., 1881); гр. А. Гейден, "Из истории возникновения раскола при патр. Н." (СПб., 1886); Каптерев, "Патр. Н. и его противники в деле исправления церковных обрядов" (М., 1887); Николаевский, "Жизнь патр. Н. в ссылке" (СПб., 1886): Иконников, "Новые материалы и труды о патр. Н." (Киев, 1888); W. Palmer, "The Patriarch and the Tsar" (Лондон, 1871—76).
{Брокгауз}
Никон, патриарх московский и всея Руси
(1605—1681) — патриарх в 1651—1658, ввел сначала в Новгороде, где он был митрополитом, а потом в Москве и Ново-Иерусалимском Воскресенском монастыре греческий распев, нотно-линейные рукописи которого от 1652 доселе хранятся в библиотеке последнего. В Москве Н. поручил своих певчих дьяков вызванному из Греции в 1655 иеродиакону Мелетию, которому особенно и обязан греческий распев своим распространением в России. Наряду с греческим Н. вводил и новое тогда — киевское пение, за что подвергался даже нареканиям.
(П.).
{Риман}
Никон, патриарх Московский и всея Руси
— патриарх Московский и всея Руси.
Родился в 1605 году в селе Вельдеманово Нижегородского уезда в семье мордовского крестьянина Мины. Наречен в святом крещении Никитою, по имени преподобного Никиты Переяславского, чудотворца. Рано лишившись матери, он много терпел в детстве от злой мачехи.
Первоначально обучался у своего приходского священника.
Двенадцати лет ушел в Макариев Желтоводский монастырь.
В 1624 или 1625 году, по совету родственников, вернулся, женился и нашел себе причетническое место в каком-то селе, где вскоре принял сан священника.
Около 1626 года московские купцы, узнавшие о достоинствах молодого священника, уговорили его перейти на священническое место в Москву.
Десять лет прожил Никита в супружестве, имел трех детей, но, лишившись их одного за другим, уговорил жену свою поселиться в Московском Алексеевском монастыре.
В 1635 году жена приняла постриг в Московском Алексеевском монастыре, а сам он удалился на Белоозеро в Анзерский скит (на осторове Анзерском, в двадцати верстах от Соловецкого монастыря) и был пострижен с именем Никон от самого основателя скита преподобного Елеазара († 1656; память 13/26 января).
В 1642 или 1643 году перешел в Кожеозерскую пустынь, где вскоре был избран настоятелем.
В 1646 году игумен Никон отправился в Москву для сбора подаяний. Представлялся высшему духовенству и царю Алексею Михайловичу, на которого произвел сильное впечатление величавой внешностью, благочестием, умом, прямотой и знанием жизни церковной и народной. Царь пожелал иметь кожеозерского игумена настоятелем своей царской обители, и патриарх Иосиф († 1652) тогда же, в 1646 году, произвел Никона в архимандрита Московского Новоспасского монастыря.
11 марта 1649 года архимандрит Никон возведен в сан митрополита Новгородского и Великолуцкого.
В 1652 году участвовал в перенесении мощей святителя Филиппа, митрополита Московского и всея Руси († 1569; память 9/22 января, 3/16 июля), из Соловецкого монастыря в Москву. Перед мощами святителя Филиппа, по желанию царя, митрополит Никон дал согласие на принятие патриаршества.
25 июля 1652 года митрополит Никон торжественно возведен в сан патриарха Московского и всея Руси митрополитом Казанским Корнилием († 1656) и другими архиереями в Успенском соборе Московского Кремля в присутствии самого государя.
С весны 1653 года патриарх Никон при поддержке царя начал проведение в жизнь задуманных им церковных реформ.
В 1654 году созвал Собор, признавший необходимость исправления церковных книг.
В 1656 году вторично созвал Собор с участием патриархов Антиохийского Макария и Сербского Гавриила. Этот Собор одобрил новоисправленные книги и постановил ввести их по всем церквам, а старые книги сжечь.
10 июля 1658 года всенародно отрекся от патриаршей власти и удалился в основанный им Воскресенский Новоиерусалимский монастырь.
В 1660 году на созванном в Москве Соборе было постановлено лишить патриарха Никона чести архиерейства и даже священства. Дело патриарха Никона было передано на суд Вселенских патриархов.
12 декабря 1666 года на Соборе в Москве осужден, лишен сана и простым монахом заточен в Ферапонтов Белозерский монастырь.
В 1676 году переведен в Кирилло-Белозерский монастырь.
В 1681 году после многочисленных прошений получил разрешение от царя поселиться в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, но не доехал до места и скончался около Ярославля в дороге 17 августа 1681 года.
Разрешительные грамоты патриархов не застали его в живых.
Погребен по чину патриаршему в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, в приготовленной им самим могиле под "Голгофой".
Патриарх Никон — великая (хотя и не всегда безупречная) личность в истории Русской Церкви. Человек с блестящим умом, с необыкновенной энергией духа, с неутомимой деятельностью, непоколебимой твердостью характера, замечательным даром слова, в то же время был суров до излишества, взыскателен, горд, высокомерен и чрезмерно властителен.
Все время своего недолгого патриаршества Никон посвятил трудам и заботам по исправлению богослужебных книг, согласованию обрядов Русской Церкви с обрядностью Греческой.
К числу принятых патриархом Никоном мер для порядка в церковном мире, кроме исправления богослужебных книг, следует отнести и увеличение епархий, построение новых церквей ввиду недостаточного числа прежних, устройство новых монастырей и главное — улучшение нравственности среди духовенства, которое представляло иногда поразительные примеры распущенности. Патриарх Никон не знал снисхождения к дурным служителям Церкви, наказывал их строго, обращался с ними даже жестоко, что восстанавливало против него духовенство.
Еще будучи архимандритом Новоспасского монастыря, Никон стал близким другом царя Алексея Михайловича и пользовался громадным влиянием на него. Каждую пятницу он проводил во дворце. Вместе с царем они рассматривали прошения вдов, сирот и других несчастных, а по возвращении от царя архимандрит Никон объявлял царские милости. Поставленный митрополитом в Новгород, он получил право наблюдать за всем управлением и по своему усмотрению освобождать узников из темниц.
Преосвященный Никон в Новгороде, как впоследствии и в Москве, впервые ввел партесное пение на основе древних напевов, запретил многогласие, т. е. одновременное чтение и пение в разных частях храма различных моментов богослужения, устроил типографию и четыре богадельни, кормил на своем дворе бедных во время голода. Однажды возмутившиеся новгородцы хотели убить наместника князя Хилкова. Митрополит Никон скрыл его в своих палатах и, выйдя к народу, бесстрашно начал увещевать возмутившихся. Его избили до полусмерти. Поднявшись при помощи своих приближенных, митрополит Никон отслужил литургию в храме Святой Софии и опять пошел в ту часть города, где волнение было особенно сильно. Народ смирился и просил у него прощения и ходатайства перед царем. Благодаря его ходатайству наказание возмутившихся было произведено с благоразумной кротостью. Этот случай еще усилил любовь царя к митрополиту Никону и его влияние на дела церковные и гражданские. В его руки еще при жизни патриарха Иосифа перешло управление делами Церкви. Влияние митрополита Никона было так велико, что даже любимец царя Б. И. Морозов опасался его как соперника. Встревожились и стоявшие близко к патриарху Иосифу интриганы из белого духовенства: царский духовник протопоп Стефан Вонифатьев, протопоп Аввакум и Иван Неронов, священники Лазарь и Никита (впоследствии прозванный Пустосвятом) и другие. Это были в основном справщики церковных книг, "исправлявшие" их по собственному разумению, а иногда и сознательно искажавшие для подтверждения своих взглядов. Притом это были "люди, сильные при дворе" до того, "что могли оказывать покровительство даже кандидатам на епископство". Любя властвовать, они не хотели иметь патриархом умного и сильного характером человека и сразу после смерти патриарха Иосифа повели свою интригу — подали челобитную, прося в патриархи Вонифатьева. Когда же челобитная не подействовала, они стали выискивать предлоги, чтобы уронить Никона в глазах царя. Существует мнение, что погубление Никона было решено ранее, чем он успел сделать что-либо мнимо вредное и что из вражды к нему эти люди "явились первыми виновниками раскола". Но пока все содействовало дальнейшему возвышению митрополита Никона. Когда умер патриарх Иосиф, митрополита Никона не было в Москве — он ездил в Соловецкий монастырь за мощами святителя Филиппа, а когда возвратился, то царь при этих новооткрытых мощах в Успенском соборе, "лежа на земле и проливая слезы", долго умолял митрополита Никона принять патриаршество. Зная вражду и зависть к себе бояр, Никон долго отказывался, но наконец обратился к царю и боярам с вопросом, будут ли почитать его, как архипастыря и отца, слушать его во всем и дадут ли ему устроить Церковь и управлять ею на всей своей воле. Все клятвенно обещались, и Никон принял патриаршество.
Вступление на патриарший престол этого "сильного воина Христова", "крепкостоятельного пастыря и наставника душ и телес", как называл его царь Алексей Михайлович, оказало сильное влияние на ход не только церковных, но и государственных дел. Вместе с царем они молились, вместе садились за трапезу. Патриарх был восприемником царских детей. В течение шести лет ни одно дело не решалось без патриарха. Энергичная и страстная его натура, чуждая всяких колебаний и полумер, его великий ум, предприимчивый и твердый характер отпечатлены на всех делах этого периода, счастливого для государства русского. Главным образом влиянию патриарха Никона Россия обязана присоединением Малороссии.
Когда началась война с Польшей и царь отправился в поход, патриарху было поручено управление государством. Он энергично боролся с открывшейся в России моровой язвой. За его труды, несмотря на его протесты, царь почтил его титулом Великого Государя. Новый свод законов "Уложение" был дополнен многими узаконениями из Кормчей книги, усиливающими церковную власть.
Исключительное положение патриарха в связи с его суровой непреклонностью и высокомерием создали ему много врагов среди духовенства и бояр, как приверженцев старины, так и сторонников новых западных обычаев. Строгий аскет Никон не терпел легкомысленных нововведений и без стеснения обличал их публично. Создалась сильная партия его противников — родственников царя бояр Стрешневых и Милославских, его воспитателя и свояка Морозова и других. Все они старались исподтишка вредить ненавистному патриарху.
Главным делом патриарха Никона было исправление богослужебных книг. Об этом столько писалось, что нет необходимости повторять здесь все, следует только указать на некоторые подробности, показывающие, как серьезно подходил патриарх Никон к этому наболевшему вопросу. Еще до Собора 1654 года по русским монастырям были собраны древние книги, переведенные с греческого за 500 лет и ранее. Каталог этих книг составил 89 листов. В 1653—1655 годах иеромонах Арсений Суханов, известный книжник и церковный дипломат, по поручению патриарха Никона едет на Афон для покупки греческих и славянских рукописей. В разных монастырях Афона Арсений отобрал и отослал в Москву около 500 рукописей. В числе их одному Евангелию считалось 1050 лет, другому — 650, одному Служебнику 600 лет, другому — 450. Вооруженный таким материалом, поддержанный Собором епископов, патриарх Никон с обычной энергией и непреклонностью взялся за церковную реформу, беспощадно преследуя своих противников. Но крутость в проведении в жизнь своих мероприятий увеличила количество его врагов, а излишняя властность и неуступчивость отняли дружбу царя. Как уже известно, враги патриарха Никона принимали все меры к тому, чтобы досадить ему и поссорить его с царем. Так, С. Л. Стрешнев выучил свою собаку благословлять "оберуч", подобно патриарху, дал ей кличку "Никон" и охотно показывал кощунственные "шутки" своим друзьям. Никон проклял за это боярина-глумотворца. Стрешнев, устрашенный анафемой, смирился и поспешил попросить прощения у патриарха. Патриарх Никон простил, а царь не подверг своего родственника-боярина никакому наказанию.
Поводы для того, чтобы уронить Никона и восстановить против него чернь, выискивались уже давно. Пылкий Никон дал такой повод известной "памятью", посланной по церквам, чтобы при великопостной молитве Ефрема Сирина "не творити метания в колена, но в пояс" (вместо 17 земных поклонов класть только 4 земных, а 13 в пояс). Этого было довольно. Интрига тотчас же заработала. Протопопу Неронову будто бы слышен был глас: "Время приспе страданию — подобает вам неослабно пострадати". Это, разумеется, разнеслось по всей Москве и произвело полезное для интриганов действие — создало им партию. Сделав "выписки" о "видении" Нерона, они послали их Алексею Михайловичу, но он выписки скрыл или отдал Никону. Тогда интриганы обратились к другому домашнему средству — обвинили Никона в непочтительности к царю. Был сделан донос, якобы Никон сказал: "Мне царская помощь не нужна и не годна, я на нее плюю и сморкаю". Интриганы запаслись свидетелем высшего церковного сана. Они сослались в этом на Ростовского митрополита Иону, который будто бы слышал эти слова. Митрополит один раз сказал: "Было-де так", а потом заперся и показал, что "Никон-де таких слов не говорил".
Очевидно, как бы ни был жесток в своих гневных увлечениях Никон, он все-таки несравненно честнее этих интриганов.
Умножились клеветы и обвинения и со стороны раскольников. Они обвиняли патриарха в том, что он утопил единственного среди епископов противника исправления книг Павла Коломенского, который без вести пропал с места своей ссылки. Сначала потихоньку, а потом все громче называли Никона антихристом.
Наконец бояре добились охлаждения к нему царя. Этому помогла война со Швецией, во время которой царь, находясь при войсках, постепенно отвыкал от своего неразлучного прежде друга, а может быть, и почувствовал некоторое облегчение, освободившись от постоянного влияния более сильного характера. А бояре в преувеличенном виде доводили до него то один, то другой факт самовластия патриарха, шептали, что несчастную эту войну присоветовал начать Никон. По возвращении, затаив мнимые обиды, царь не высказывался перед Никоном и всячески избегал встреч с ним. Патриарх же, считая себя во всем правым, не хотел заискивать перед царем и ждал, когда тот первый сделает шаг к примирению.
В июне 1658 года один из царских стольников грубо оскорбил патриаршего боярина князя Дмитрия Мещерского, даже дважды ударил его палкой. Патриарх потребовал у царя удовлетворения за обиду. Царь обещал поговорить с ним, но всячески уклонялся от свидания. Наконец 10 июля, в день Положения честной ризы Господней, боярин, князь Юрий Ромодановский, "царским словом" сказал патриарху, чтобы он больше не смел называться Великим Государем.
Патриарх Никон отслужил литургию и в конце ее сказал слово, в котором объявил, что он более не патриарх, написал царю письмо об оставлении им патриаршего престола, надел простую мантию с черным клобуком и пошел из храма. Народ плакал, держал двери, но не мог удержать его. Он уехал в Воскресенский монастырь. По-видимому, он надеялся, что царь будет уговаривать его вернуться, и царь действительно жалел о нем. Но враждебные патриарху Никону приближенные царя и некоторые духовные лица (митрополит Крутицкий Питирим, мечтавший о патриаршестве, архиепископ Рязанский Иларион и чудовский архимандрит Иоаким, ставший впоследствии патриархом Московским) поддерживали и усиливали их взаимное неудовольствие и не давали состояться примирению.
Патриарх Никон вел в монастыре строго аскетическую жизнь, участвовал с братией в полевых работах, но не мог смириться настолько, чтобы отказаться от притязаний на власть.
В 1660 году в Москве был созван Собор, постановивший избрать нового патриарха, а Никона лишить не только чести архиерейства, но и священства. За него вступился ученый Епифаний Славинецкий, писавший соборные акты; он объявил, ссылаясь на решения Вселенских и Поместных Соборов, что лишение Никона сана не соответствует канонической практике Православной Церкви, а Игнатий Иевлевич, архимандрит Полоцкого Борисоглебского монастыря, добавил, что нельзя судить патриарха без участия восточных патриархов. Постановление Собора не было утверждено, и тем самым период междупатриаршества продлился еще на шесть лет.
Задержка в проведении суда над патриархом Никоном подала его московским друзьям надежду уладить миром его распрю с царем. Один из них, боярин Никита Зюзин, письмом уверил Никона, что царь желает примирения с ним и что он не встретит препятствий к возвращению на престол. В ночь с 17 на 18 декабря 1664 года патриарх Никон приехал прямо на утреню в Успенский собор. Оказалось, что он был введен в заблуждение: от царя, созвавшего среди ночи совет, пришло требование, чтобы патриарх Никон немедленно ехал назад. Примирение не состоялось.
В 1666 году состоялся знаменитый Московский Собор с участием патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского. Они волею или неволею должны были согласиться на осуждение Никона. В числе врагов и доносчиков на последнего особенно старались митрополиты Иларион Рязанский и Питирим Крутицкий и епископ Мефодий Мстиславский, которого Никон не признавал епископом как изменника.
Никон был на заседании Собора, держал себя с достоинством, а иногда и заносчиво, чем восстановил против себя некоторых членов Собора, энергично нападал на своих врагов, гордо отвергал обвинения. Важнейшим обвинением против него были вызванные его самовольным удалением "волнения и колебания Церкви и умножение нестроений, то есть усиление раскола". И все-таки многие не хотели его осуждения. На последнем, решающем заседании Собора не присутствовал не только царь, но и достойнейшие пастыри того времени — Лазарь (Баранович) Черниговский, Симон Вологодский и Михаил Коломенский.
Решение Собора было не в пользу патриарха Никона. Собор подтвердил правильность проведенных патриархом Никоном реформ, однако снял с него сан патриарха, лишил права священнодействовать, и он простым иноком был отправлен в Ферапонтов Белозерский монастырь.
Положение его в изгнании не раз менялось. Сначала он испытывал там строгость почти темничную, даже окна были заложены железными затворами, но вскоре получил значительное облегчение. По указу царя, для него были выстроены обширные келии с двадцатью пятью жилыми покоями и переходом у Крестовой церкви, где служили ранее поставленные им в священство иноки; он получал хорошее содержание, раздавал богатую милостыню бедным, увеличивая тем свое влияние на народ. Благодаря его характеру, все в монастыре, начиная с игумена и кончая приставленными к нему стрельцами, были ему покорны и даже называли его "святейшим". Но в 1676 году умер сохранявший к нему доброе чувство Алексей Михайлович, а новый царь Феодор вполне подчинился влиянию своих родственников Милославских, злых врагов бывшего патриарха. Его обвинили в том, что он позволял называть себя патриархом, благословлял и вмешивался в управление Ферапонтовым монастырем, и перевели в Кирилло-Белозерский монастырь. При этом у него отобрали все келейное имущество, кроме самого необходимого, и запретили ему всякие свидания и переписку; окружавшие его лица были разосланы в дальние монастыри и заменены двумя совершенно чуждыми ему старцами. Даже его твердость поколебалась при этом известии. Следователь архимандрит Павел доносил патриарху Иоакиму, что Никон заплакал и просил оставить при нем его присных ради его старости. Но просьбы его оказались тщетными.
В первые годы заключения в Кирилловом монастыре низложенный первосвятитель находился под крепкой стражей, в дымных келиях, где ежедневно страдал от угара, а однажды чуть не скончался от него, пока не были построены для него новые келии.
Изнуренный телом, он смирился душой и желал только одного — упокоиться в созданном им Новом Иерусалиме. Это его желание долго не исполнялось. Наконец через пять лет тетка царя Феодора, царевна Татьяна Михайловна, упросила его позволить старцу Никону умереть в основанной им обители. Долго не соглашался на это патриарх Иоаким, и только узнав о полном изнеможении Никона и о принятой им схиме дал и свое согласие.
В день, когда в Кириллов монастырь прибыло разрешение, Никон, по тайному предчувствию, заранее собрался в путь и велел собраться своей келейной братии.
С трудом довезли его до струга и повезли по реке Шексне и Волге к Ярославлю. У Толгского монастыря он велел причалить к берегу и причастился Святых Тайн, так как начинал крайне изнемогать. Здесь он встретился с сосланным на покаяние бывшим архимандритом и своим врагом Сергием, который во время суда над ним содержал его под стражей и осыпал ругательствами. Этому Сергию, заснувшему в час прибытия бывшего патриарха, явился во сне Никон, говоря: "Брате Сергие, восстани, сотворим прощение". Очнувшись и узнав о прибытии Никона, устремился вслед за братией и, видя умирающего, со слезами пал к его ногам и испросил прощение. Граждане Ярославля, услышав о его приезде, стеклись к нему, целуя руки и одежды и прося благословения; одни влекли вдоль берега струг; другие, бросаясь в воду, им помогали, и так причалили к обители Всемилостивого Спаса. Изнемогающий страдалец уже ничего не мог говорить, а только давал всем руку. Царский дьяк велел перевезти струг на другой берег, чтобы избавиться от толпы народной. Ударили в колокол к вечерне. Никон стал кончаться. Озираясь, будто кто пришел к нему, сам он оправил себе волосы, бороду и одежды, как бы готовясь в дальнейший путь; духовник с братией прочитали отходные молитвы. Патриарх же, распростершись на одре, сложил крестообразно руки и, вздохнув, отошел с миром (17 августа 1681 года).
В завещании Никон назначил своим душеприказчиком своего крестного сына, царя Феодора, и тот принял все меры, чтобы похоронить его с честью. Он просил восточных патриархов восстановить Никона в патриаршем сане, что они и сделали, уважая его церковные заслуги. Но их грамота была получена уже много спустя после его погребения. Однако царь умолил Новгородского митрополита Корнилия совершить над ним патриаршее погребение и сам нес до могилы его останки.
В разрешительной грамоте Вселенских патриархов Никон был признан невинным и назван "столпом благочестия непоколебимым и божественным и священных канонов сберегателем, присноискуснейшим и отеческих догматов и повелений и преданий неизреченным ревнителем и защитником достойнейшим".
Высокопреосвященный Макарий (Булгаков) в своем труде "Патриарх Никон в деле исправления церковных книг и обрядов" отмечает, что церковную распрю ожесточил до крайности не Никон, а его бестактные поступки; что клятвы Собора 1667 года положены на ослушников, а не на старый обряд; и что "начало единоверия, которое обыкновенно относят к "Николаеву времени", на самом деле было положено Никоном".
Патриарх Никон собрал огромную библиотеку, более тысячи редких и ценных изданий.
Был большим любителем церковного пения; при нем была собрана первая комиссия по церковному пению.
Основал несколько монастырей: Валдайский Иверский, в который перенес с Афона икону Иверской Божией Матери; Крестный на острове Кии в Белом море, в память своего спасения от бури; Воскресенский Новоиерусалимский и Тобольскую Кодскую пустынь.
Открыл при Андреевском соборе ученое братство, в котором ученые иноки занимались переводом священных книг на славянский язык.
В обители жил строгим подвижником, носил вериги (18 фунтов), принимал участие во всех трудах братии.
27 февраля 1915 года на гробнице патриарха Никона совершилось чудесное исцеление бесноватой.
Литература:
Толстой М. В. Рассказы из истории Русской Церкви. — М., 1873, с. 513—551, 560—567. Толстой М. В. Русские подвижники. — М., 1868, с. 18.
Гиббенет Н. А. Историческое исследование дела патриарха Никона: в 2 ч. — СПб., 1882—1884, ч.1.
Бриллиантов И. И. Патриарх Никон в заточении на Белоезере. Исторический очерк. — СПб., 1899.
Лашкарев П. А. Патриарх Никон // Труды Киевской духовной академии. — 1899, сентябрь, с. 129.
Шалмаков И. Историческое и археологическое описание Московского Алексеевского монастыря. — 2-е изд. — М., 1896, с. 33, 34, 35, 90, пр. 68 и 69.
Шевырев С. П. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь... в 1847 году: в 2 ч. — М., 1850. — Ч. 2, с. 4,103,104.
Скворцов Г. А. Патриарх Адриан, его жизнь и труды в связи с состоянием Русской Церкви в последнее 10-тилетие 17 века. — Казань, 1913, с. 207,208—211.
Гейден А. Ф. Из истории возникновения раскола при патриархе Никоне. — СПб., 1886. Шутерин И. Известие о рождении и воспитании Никона, патриарха Московского и всея Руси. — М., 1890 и 1908.
Субботин Н. И., профессор. Дело патриарха Никона. — М., 1862.
Никодим (Кононов), иеромонах. Архангельский патерик. — СПб., 1901, с. 45, 47, 49. Богословский М. С, протоиерей. Московская иерархия. Патриархи. — М., 1895, с. 25—29. Николаевский П. Ф., протоиерей. Жизнь патриарха Никона в ссылке и заключении после осуждения его на Московском соборе. — СПб., 1886. Каптерев Н. Ф., профессор. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович: в 2 т. — Сергиев Посад, 1909—1912. — Т. 1, 2. Каптерев Н. Ф., профессор. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов (ответ профессору Н. И. Субботину). — Сергиев Посад, 1913.
Жизневский А. К. Поход Великого Государя святейшего Никона, патриарха Московского, всея великия, малыя и белыя России в 1656 году в Тверь, Вязьму и Иверский монастырь. Читано в заседании Тверской ученой архивной комиссии 4 марта 1889 г. — Тверь, 1889. Платон (Левшин), митрополит. Краткая Российская церковная история: в 2 ч. — 1-е изд. — М., 1805. — Ч. 2, с. 67—235. Соловьев С. М. История России с древнейших времен: в 6 т. — 3-е изд. — СПб., 1911. — Т. 2, с. 1517,1518,1650 и др.; т. 3, с. 201, 203, 204, 205, 744 и др.
Едлинский М. Е., священник. Подвижники и страдальцы за веру православную и землю свято-русскую от начала христианства на Руси до позднейших времен. — Вып. П. — Киев, 1895, с. 136—172.
Календарь крестный иллюстрированный на 1883 год // Ред. А. Гатцук. — М., 1883, с. 133. Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской Церкви. — 2-е изд. — М., 1903, с. 363.
Силин П. М. Историческое описание Валдайского Иверского Святоезерского Богородицкого первоклассного монастыря. — 2-е изд. — СПб., 1901, с. 6,18, 22.
Иконников В. С. Новые материалы и труды о патриархе Никоне. — Киев, 1888. Барсуков Н. П. Источники русской агиографии. — СПб., 1882, с. 402. Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах в России. — М., 1852, с. 99. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи: полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России. — М., 1908, с. 11, 23, 95, 383, 398, 469, 582, 607, 828.
Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. — Киев, 1913, с. 1405, 1406.
Путинцев М. Памяти патриарха Никона (стихи) // Душеполезный собеседник. — М., 1892, с. 338.
Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. — СПб., 1877, с. 6—7, 36,143,1001. Летопись церковных событий и гражданских, поясняющих церковные, от Рождества Христова до 1898 года, епископа Арсения. — СПб., 1899, с. 654—658, 661, 669. Соловецкий Патерик. — М., 1906, с. 94—96. Обозрение епархии Ионафаном, епископом Ярославским и Ростовским. — Ярославль, 1881, с. 74, 82.
Церковные вопросы в России, или русские духовные ведомости Браила. — 1896, с. 47. Дело о патриархе Никоне // Изд. Археографической комиссии по документам Московской Синодальной, бывшей патриаршей библиотеки. — СПб., 1897.
Леонид (Кавелин), архимандрит. Историческое описание ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого монастыря, составленное по монастырским актам, настоятелем оного архимандритом Леонидом. — М., 1886, с. 1, 5, 7,15.
Историческое описание Крестного второклассного монастыря Онежского уезда Архангельской губернии. — Архангельск, 1903, с. 108, 22—44.
Крестный монастырь, основанный патриархом Никоном (исторический очерк). — СПб., 1894, с. 1—18, 20.
Краткое историческое описание монастырей Архангельской епархии: Антониево-Сийский, с. 124—129; Соловецкий, с. 36—40; Крестный, с. 205—217;
Кожеозерский, с. 480—484. — Архангельск, 1902.
Бекетов П. П. Портреты именитых мужей Российской Церкви с приложением их краткого жизнеописания. — М., 1843, с. 19—20. Леонид (Кавелин), архимандрит. Святая Русь. — СПб., 1891, № 512.
Писемский А. Ф. Полное собрание сочинений Писемского: в 24 т. — 2-е изд. — СПб., 1895. — Т. 3, с. 83.
Русская старина. — СПб., 1870—1918; 1872, июль, с. 92. — 1876, июнь, с. 304. — 1879, апрель, с. 734—743. — 1881, май, с. 80. — 1907, декабрь, с. 694.
Журнал Московской Патриархии. — М., 1945, № 7, с. 49, 50; № 8, с. 69—70. — 1948, № 3, с. 6.
Антонов А. Церковный праздник (к 300-летию воссоединения Украины с Россией) // Журнал Московской Патриархии. — М., 1954, № 4, с. 11.
Сорок лет возрожденного патриаршества // Журнал Московской Патриархии. — М., 1957, № 12, с. 36.
Хибарин И. Русская Церковь и дружба между народами // Журнал Московской Патриархии. — М., 1959, № 11, с. 49. Православный собеседник. — Казань, 1858, февраль, с. 291, 293; ноябрь, с. 328—353. — 1867, июнь, с. 84; ноябрь, с. 201. — 1897, июль, с. 291; октябрь, с. 478; декабрь, с. 18.
— 1901, октябрь, с. 6, прим. 12. — 1910, октябрь, с. 463—466. Русский инок. — 1915, № 3. — с. 147—156; № 4, с. 208—215; № 5, с. 275—280; № 7, с. 404—407; № 9, с. 538—542; № 10, с. 590—597.
Церковный вестник. — СПб., 1895, № 38, с. 1215.
Исторический вестник. — СПб., 1881, февраль, с. 315; май, с. 55. — 1882, май, с. 364, 382; июнь, с. 692—693.
— 1884, март, с. 654; апрель, с. 8,12—13, 14—15; июнь, с. 680; ноябрь, с. 302. — 1885, октябрь, с. 90, 92; декабрь, с. 36.
— 1887, май, с. 259. — 1888, июнь, с. 701—704. — 1890, декабрь, с. 757. — 1892, август, с. 455. — 1893, июль, с. 225. — 1896, март, с. 918; июль, с. 82. — 1900, октябрь, с. 253, 365, 366. — 1904, февраль, с. 704, 710, 712; сентябрь, с. 671.
— 1906, февраль, с. 636, 649. — 1908, февраль, с. 270; ноябрь, с. 592. Русский паломник. — 1889, № 22, с. 257—259. — 1893, № 49, с. 775. — 1905, № 19, с. 300; № 20, с. 304—307, 313.
— 1913, № 39, с. 615. Богословский вестник. — Сергиев Посад, 1908, июль-август, с. 341—381; декабрь, с. 538—557.
Православное обозрение. — М., 1887, январь, с. 145; февраль, с. 315; апрель, с. 763, 836. — 1888, август, с. 693.
Письма Киевского митрополита Евгения Болховитинова к В. Г. Анастасевичу // Русский архив. — М., 1889. — Кн. 2, с. 42, 63. Скворцов Н. Московский Кремль // Русский архив. — М., 1893. — Кн. 3, с. 17, 23, 24, 25, 31. Памятные записки игумений Евгении Озеровой // Русский архив. — М., 1898. — Кн. 3, с. 105.
Русский архив. — М., 1895. — Кн. 2, с. 82; № 6, с. 254; № 7, с. 251, 273, 276, 287, 288, 349, 351, 389.
— 1901. — Кн. 1, № 2, с. 219—220, 223. — 1903. — Кн. 2, № 6, с. 234. — 1904. — Кн. 1, № 3, с. 460; № 4, с. 592. — 1910. — Кн. 1, № 3, с. 421, 425; кн. 3, № 11, с. 516—518.
Леонид (Кавелин), архимандрит. Акты Иверского Святоозерского монастыря (1582— 1706). — СПб., 1878.
Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. // Изд. П. П. Сойкина. — СПб., б. г. — Т. 2, с. 1659—1666. Большая энциклопедия. Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знаний // Под ред. С. Н. Южакова: в 20 т. — СПб., 1900—1905. — Т. 14, с. 79.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 41 т. — СПб., 1890—1907. — Т. 21 (кн. 41), с. 138—142.
Н. Д[урново]. Девятисотлетие русской иерархии 988—1888. Епархии и архиереи. — М., 1888, с. 11,19.
Соловецкий Зосимо-Савватиевский ставропигиальный первого класса монастырь // Живописное обозрение русских святых мест: в 9 вып. — 2-е изд. — Одесса, 1896—1908; 1898, вып. 6, с. 71.
Макарий (Булгаков), митрополит. История русского раскола, известного под именем старообрядства. — СПб., 1855 (2-е изд. — 1858, 3-е изд. — 1889), с. 186.
Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви: в 9 т. — М., 1994—1997. — Т. 7. Бубнов Н. Ю. Никон // Словарь книжников и книжности Древней Руси. — СПб., 1993. — Вып. 3, ч. 2, с. 400—404.