— сенатор и тайный советник, известный польский патриот, родился 14 апреля 1765 года в Вильне. Огинские ведут свой род от Рюрика и князей Черниговских. До XVII века они назывались "Огинскими с Козельска". В настоящее время этот род считается одной из известных аристократических польских фамилий, имеющей богатое прошлое, записанное на страницах польской истории. Родители М. А. Огинского, будучи очень богатыми и влиятельными лицами, пользовались известностью во всей Литве и Польше. Отец его, Андрей Фаддеевич, занимал важные и ответственные общественные должности. Он был Ошмянским старостой, мечником Литовским и маршалом сейма; вообще он был известен, как опытный и искусный дипломат и неоднократно был посылаем в Вену, Берлин и Петербург, в качестве представителя польских интересов. Мать Михаила Андреевича (урожденная Шембек), в первом браке графиня Потоцкая, была очень образованной женщиной и сумела дать сыну отличное европейское образование В 1784 году, 19 лет от роду, гр. М. А. Огинский поступил на гражданскую службу и присутствовал в сейме, послужившем для него ареной, на которой развились его унаследованные от отца дипломатические способности. На 6-м году службы способности графа выдвинули его настолько, что он в 1790 году был назначен на должность чрезвычайного посланника и полномочного министра Польши при Голландской республике, а затем в Англии. В конце 1790 года внутренние дела заставили его возвратиться в Польшу, а в следующем году, по поручению короля Станислава Понятовского, гр. Огинский отправился в Вильно для поддержания обнародованной в то время конституции 3 мая, против которой действовали тогда в Литве сторонники России — Коссаковские. Когда же Императрица Екатерина II противопоставила конституции 3 мая тарговицкую конфедерацию, к которой именно должен был приступить Станислав Понятовский, то гр. Огинский, бывший в то время великим подскарбием Литовским, разочаровавшись в своих ожиданиях, поспешил уехать в Пруссию, за что (по обычаю) были конфискованы его многочисленные имения в Литве и в Белоруссии. Впрочем, ему скоро удалось при помощи личного ходатайства в Петербурге возвратить конфискованные правительством имения, но не иначе, как под условием службы польскому правительству на основаниях упомянутой тарговицкой конфедерации. Но лишь только в 1794 г. в Вильно вспыхнуло восстание, как он поспешил принять в нем деятельное участие и, сформировавши на свои средства конный егерский полк, открыл военные действия против русских. При этом он играл роль посредника между Костюшкой и литовскими инсургентами. Во время восстания он лично предводительствовал своим отрядом и участвовал в нескольких битвах. После подавления литовского восстания и взятия в плен Костюшки, гр. Огинский поступил в один из польских конных отрядов, предназначенных действовать против Пруссаков. Вскоре после крутой перемены обстоятельств и Пражского погрома, Огинский вынужден был бежать в Галицию, а оттуда в Вену и Венецию, где в то время находилось значительное число поляков, массами эмигрировавших в Италию и Францию. Ставши здесь во главе польских эмигрантов, Огинский тотчас же открыл сношения с польским комитетом, находившимся в Париже, с Варшавой, а также с некоторыми враждебными России кабинетами. Результатами этих сношений явилось постановление об учреждении в некоторых столицах Европы тайных польских агентов, и граф Огинский был командирован в качестве такого агента в Константинополь, откуда вел свои сношения с Парижским комитетом и с адъютантом первого консула князем Сулковским, обращался к самому Бонапарту, вел переговоры с турецкими властями; но в конце концов, не видя надежды на успех, а с другой стороны, обеспокоенный разногласием в образе действий своих соотечественников, из которых многие укрывались в Молдавии и Валахии и затевали несвоевременное покушение против Галиции, решил отправиться туда через Дунайские княжества. В Молдавии он встретил русского курьера, везшего в Константинополь известие о смерти Императрицы Екатерины II и о помиловании Императором Павлом I польских эмигрантов. из русских подданных. Но он не пожелал воспользоваться этой льготой и возвратиться в Россию, и в начале 1797 г., после неудачных попыток пробраться в Галицию, был уже в Париже. Но и в Париже его политические планы потерпели крушение, и он, побывав в Гамбурге и Берлине, решил просить русского императора о разрешении вернуться ему на родину. Император Павел I дважды ему отказывал и лишь при Александре I, обласкавшем Огинского, последнему разрешено было в 1802 г. вернуться в Россию, и гр. Огинский поселился в одном из своих литовских поместий вблизи г. Вильно, где и прожил до 1807 г. В этом году, по болезни жены, Огинский отправился в заграничное путешествие и, побывав в Италии и Париже, в июне 1810 г. прибыл в Петербург и добился аудиенции у Государя, как ходатай пред Его Величеством о даровании некоторых льгот Литовскому краю. Государь принял его ласково и даже пожаловал его чином тайного советника и званием сенатора. Вскоре Огинский отправился опять в Париж, где в то время уже громко говорили о военных приготовлениях Франции против России. Огинский, познакомившись с политическим настроением поляков во Франции, отправился обратно в Россию. В Варшаве он был свидетелем чисто детского патриотического увлечения своих соотечественников, чаявших всех благ земных от Наполеона. Но Огинский не разделял симпатий своих соотечественников к Наполеону и считал меньшим из зол восстановление Польши (не могущей, по его воззрениям, существовать самостоятельно), под покровительством Императора Александра I. Разрешение этой задачи граф взял на себя, и с этой целью прибыл вскоре в Петербург и 13 апреля (1811 г.) имел продолжительную аудиенцию у Государя. После общего разговора о политических делах и в частности о Наполеоне Государь перешел к Польше. На вопрос его, не повредит ли Польше, если она сделается театром военных действий, Огинский отвечал, что это было бы даже желательно, так как, по его мнению, если бы русские войска двинулись через герцогство Варшавское в Пруссию, то прусская армия вместо того, чтобы подкрепить Наполеона, примкнула бы к русским. Затем граф Огинский прибавил, что если бы Император Александр в то же время объявил себя королем польским и обнадежил жителей герцогства Варшавского в соединении их с Литвой, то он приобрел бы 12 миллионов верных подданных, готовых на всякие жертвы, ради восстановления своего отечества. Но тут граф вспомнил о нежелании Императора начинать войну и сказал, что он должен умолкнуть и отказаться от осуществления своей прекрасной мечты. Тогда Император заметил, что эта мысль, на его взгляд, совсем не является мечтой. После этого, Император стал говорить о поляках и наконец высказал, что в настоящее время они до того наэлектризованы обещаниями Наполеона, что он не считает уместным возвращать их теперь же на путь истины, а сделает это несколько позднее, не начиная войны первым. "Тогда, прибавил Император, поляки убедятся, как я высоко ценю их и какое участие принимаю в их судьбе". Пользуясь таким благоприятным случаем, граф Огинский предложил Императору проект образования из литовских и белорусских губерний великого княжества Литовского, с великой княгиней Екатериной Павловной во главе. Выполнение этого проекта, по мнению графа Огинского, осуществило бы часть надежды, окончательным завершением которой было бы присоединение к России в предстоявшую войну великого герцогства Варшавского. Государь, ограничившись по этому поводу несколькими замечаниями, поручил Огинскому изложить свой проект письменно. 14 мая Огинский уже читал Государю свою записку о политическом значении Польши в виду России и Франции. После целого ряда рассуждений, замечаний и доказательств граф Огинский приводил в основных положений, на которых, по его мнению, должно было основаться благоденствие его отечества. В этих шести пунктах говорилось о тех административных переменах, которые, по мнению графа Огинского, были очень желательны для Литвы; кроме того, с целью оградить себя от упрека в заботливости только о поляках, Огинский постарался выяснить и те существенные выгоды для Российской империи, которые должны возникнуть, как результате дарования литовцам проектируемой организации. Император Александр I-й, слушая внимательно чтение этой записки, несколько раз перебивал читавшего графа исключительно с тем только, чтобы одобрить читанное. Но когда гр. Огинский упомянул, между прочим, относительно обещаний Наполеона о расширении пределов Польши до самой Волги, Император улыбнулся и сказал: "c´était vouloir vendre le peau de lours avant de lavoir tué". По окончании чтения, государь выразил графу свое удовольствие по поводу этой записки и, прощаясь с ним, сказал, что еще неоднократно будет иметь случай разговаривать с ним на эту тему. Но такого случая скоро не представилось, и Огинский взял отпуск в Литву. Во время пребывания в Литве гр. Огинский, согласно желанию Императора, посылал ему все свои заметки о Литве через обер-гофмаршала гр. Толстого. В начале октября 1811 года гр. Огинский заболел и в это время послал государю в форме проекта пробный план организации Великого Герцогства Литовского. проект этот представлял собой прежнюю записку, но несравненно более обработанную и содержавшую 11 основных положений, на которых, по мнению графа должна была прочно покоиться судьба Великого Герцогства Литовского. В ноябре 1811 г. виленские губернский и уездные предводители дворянства прислали на имя графа Огинского благодарственный адрес Императору с выражением верноподданнической преданности за оказанные им льготы и финансовые облегчения. Письмо это, написанное на польском языке и покрытое массой подписей, граф Огинский представил вместе с переводом Императору через графа Толстого, и 8-го декабря получил от государя милостивый ответ. На следующий день, 9-го декабря, Император прислал графу Огинскому подписанный польский рескрипт на имя виленского дворянства. Относительно этого документа Огинский говорит, что указанный рескрипт был первым и единственным документом на польском языке, подписанным русским Императором. Как ни лестно было для всех поляков подобное внимание Императора, но для графа Огинского оно не могло уже служить утешением. К этому времени напряженные отношения между Россией и Францией выяснились настолько, что даже в Петербурге никто не сомневался в неизбежности войны, и Император однажды дал понять Огинскому, что у него не будет времени для приведении в исполнение плана относительно новой организации Литвы. Впрочем, Государь попросил графа выяснить ему виды относительно военных средств, которыми располагает Литва. "При этом, — пишет Огинский — все надежды мои рушились, но я счел необходимым еще с большей настойчивостью добиваться осуществления моего плана". — 1 декабря 1811 года граф Огинский снова представил Императору записку, содержавшую подробный ответ на вопрос Императора относительно количества военных сил, которыми располагает Литва и организации Литовской армии ввиду предстоявшей войны с Наполеоном. В ней граф Огинский доказывал Императору, что образование Литовской армии и призыв к действию всех вспомогательных средств из присоединенных к России польских областей не оправдает надежд Императора, так как при этом можно было, по его словам, ожидать очень многих затруднений и осложнений. Далее, Огинский уверял Императора в верноподданнических чувствах своих соотечественников и указывал, что поляки всегда были верны своим монархам, но, несмотря на это, все же считал возможным воздействие на Литву чужеземного влияния и, зная увлекающуюся натуру своих соотечественников, предвидел массу нежелательных для России осложнений. Через две недели после подачи этой записки (15 декабря 1811 года) Огинский имел опять аудиенцию у Государя по поводу записки. В общем Государь соглашался с графом, и противоречия возникали у них только в обсуждении деталей. Что же касается титула Польского короля, принять который Огинский советовал Императору, последний сказал, что может его принять, если это уж так приятно полякам. В результате Император предложил графу Огинскому указать из числа его соотечественников нескольких заслуживающих полного доверия лиц, необходимых для изготовления детального плана Литовской организации. Тогда граф Огинский, согласно желанию Императора, назвал восемь лиц, т. е. по одному представителю от каждой заинтересованной губернии. При этом, Император напомнил гр. Огинскому, чтобы он позаботился также о земледельческом классе, "так как — заметил Государь — с крестьянами у вас обращаются, как с илотами". В следующем году 24 апреля Государь отправился в Вильно и накануне отъезда пожелал увидеть гр. Огинского, но тот в то время был болен и Государь приказал ему представиться немедленно после выздоровления в Вильно. Граф Огинский явился туда только 9-го июня и в этот же день Император сообщил Огинскому, что тот ему нужен для редактирования французско-польской газеты, цель которой должна была состоять в опровержении ложных слухов, распространявшихся агентами Наполеона для возмущения Литвы. На следующий день Император внезапно оставил Вильно и перед отъездом разрешил графу отправиться на короткое время в свои белорусские поместья, с приказанием немедленно по возвращении явиться в главную квартиру и состоять при нем. Находясь при Императоре почти все время Отечественной войны, граф Огинский был одним из самых близких к нему людей. Ему, между прочим, было поручено государем составление воззвания к полякам, и он еще более ревностно стал продолжать свою роль посредника между Императором Александром и польским народом. Осенью 1814 года граф Огинский возвратился в Петербург, и 1 ноября приглашенный к Императору услышал от него ответ на новые предложения по делу Польши. 6 декабря Император снова подтвердил Огинскому свое обещание относительно восстановления Польши, требуя при этом от поляков только терпения и доверия. В 1815 году граф Огинский получил приказание от Императора явиться в Варшаву, где удостоился от него продолжительной аудиенции, во время которой государь объявил ему о судьбе Царства Польского, решенной на Венском конгрессе. Вскоре после этого свидания (25 мая 1815 г.) граф Огинский, уволился в отпуск на 1 год; 31 августа 1816 г. отпуск этот был продолжен до 1 декабря того же года, а затем еще на один год. Наконец, 7 ноября 1817 года Высочайшим указом было повелено отпуск, данный сенатору Огинскому, продолжить до совершенного выздоровления, по уважению к болезненному состоянию его. С тех пор граф Огинский не приезжал более в Россию. Умер он 26 апреля 1831 г. во Флоренции. — Граф Огинский был женат дважды: в первый брак он вступил с Изабеллой Лясоцкой, от которой имел двух сыновей — Ксаверия и Фаддея, — во второй — с Марией де Нери. От нее у него было три сына, старший из которых Ириней был впоследствии действ. ст. советником и камергером.
Граф М. А. Огинский известен и как писатель, оставивший после себя несколько довольно крупных сочинений, пользовавшихся большой известностью не только среди его соотечественников, но и в Западной Европе. Из произведении его более известны следующие: 1) Mémoires sur la Pologne et les Polonnais, 4 тома изд. в Париже 1833 г. 2) Observations sur la Pologne et les Polonnais pour servir introduction. Paris. — Кроме того, Огинский был замечательным музыкантом и недурным композитором, написавшим довольно много изящных произведений. Начало его композиторской деятельности восходит еще к 1793 году. Наибольшей популярностью и по настоящее время пользуются его 14 полонезов, в особенности полонез "Les adìeux à la patrie". 1-е издание их вышло в Вильне в 1820 году, затем они печатались во всех крупных заграничных городах, но наиболее часто в Варшаве и Лейпциге.
Mémoires sur la Pologne et les Polonnais. 4 тома Париж 1833 г. Шильдер. Император Александр I, его жизнь и царствование Т. I стр. 38. Т. III 68—69; 253—254; 352. 354—355; 357. Русский Архив за 1876 г. книга III стр. 638. Grand dictionnaire universel du XIX siècle, Paris 1874 an. p. 973—974. Ho efer Nouvelle biographie générale. Костомаров: Последние дни речи Посполитой. С.-Петерб. 1874 г.; Encyklopedya powszechna. Варшава 1900 г.; La Grande Encyclopédie. Slòvnik nauçny Prage 18. Leonard Sowiński: "Rys dziejów literatury polskiej podług notât Aleksandra Zdanowicza". Wilno 1878. Н. В. Гогель: "Иосафат Огрызко и петербургский революционный жонд в деле последнего мятежа". Изд. II, Вильна 1867. "Русская Старина" тт. 93, 94, 95, 103, 104. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, тома, касающиеся царствов. Импер. Алекс. I; Wybicki: "Wspomnienia o Polsce i Polakach" 1840; L. Mierosławski: "Histoire de la révolution 1831 en Pologne". Paris 1836; Lawisse et Rambaud: "Histoire Générale". Vol. 10; М. N. Bouillet: "Dictionnaire d´histoire et de géographie"; С. М. Соловьев: "История падения Польши". F. J. Fétis: "Biographie universelle des musiciens" etc. Paris, t. VI, p. 355—356. Полный послужной список.
А. Петров.
{Половцов}