ОМДС. См. Оренбургское магометанское духовное собрание

Оренбург и первые российские национальные автономии: 1919–1920 гг. 1. Возникновение нац. автономий. Завершившаяся летом 1919 г. советизация Оренб. губернии немедленно поставила вопрос о ее будущей судьбе. Осуществлявшиеся центр. пр-вом сов. России проекты по «нац. самоопределению» народов быв. империи были неутешительны для местной организации РКП(б). Речь шла в первую очередь о создании руководимой А.-З. Валидовым «Малой Башкирии», в состав которой предполагалось передать 3/4 тер. губернии. Кроме того, создание башкирской автономии отсекало от губернии ее быв. Челябинский уезд (превращавшийся в самост. администр. образование). Вторым из этих проектов стала идея казахской автономии к югу от Оренб. и Орского уездов губернии, но с включением некоторых частей ее тер. Третий проект, поддерживавшийся «мус.» коммунистами М. Вахитовым и М. Султан-Галиевым, а также главой Наркомнаца И.В. Сталиным, был направлен на включение значительных тер. Поволжья и всего Юж. Урала (в т.ч. Оренбурга) в состав татаро-башкирской автономии, выраставшей из идеи «штата Идель-Урал». Третий из этих проектов не был осуществлен, но первый и второй, согласованные с главой сов. прав-ва В.И. Лениным, стали в 1919 г. реальностью. В кон. февраля 1919 г. на курултае башкирского Шуро в с. Темясово была создана «Малая Башкирия», в апреле того же года признанная сов. прав-вом. В июле 1919 г. постановлением СНК РСФСР был сформирован Ревком Киргизского (Казахского. – Авт.) края с местопребыванием в Оренбурге. 20 августа того же года постановлением ВЦИК РСФСР было провозглашено образование автономной (в составе РСФСР) Киргизской [Казахской] ССР (столица которой, а также границы ее тер. в то время еще не были определены). Как считали в Оренбурге, гл. проблема после создания «Малой Башкирии» заключалась не столько в лишении губернией значительных участков подчиненного местной организации РКП(б) пространства (отходившего к башкирской автономии), сколько в том, что эта организация лишится ведущей роли в окружающем этот город регионе, а ее место займут находящиеся в прямом контакте с Москвой новые группы элиты с их ярко выраженным «националистическим» прошлым. Одна из этих групп была представлена главой башкирского нац. движения А.З. Валидовым, вторая – создателями казахской Алаш-Орды. При этом в самом Оренбурге, исторически возникшем ради того, чтобы стать российским «окном в Азию» (параллелью С.-Петербургу – «окну в Европу»), местная организация РКП(б) уже считала себя оплотом «социалистической революции» на Востоке. Об этом говорил в ходе состоявшейся в ноябре 1919 г. III губернской партийной конференции ее руководитель И.С. Акулов: «Если мы сумеем поставить нашу работу в Башкирии, Киргизии (здесь и далее речь идет о Казахстане. – Авт.) и Туркестане на надлежащую и правильную ногу, то смело можно указать на победу на Востоке, привлекая на свою сторону китайцев, индусов, персов и турок». Оренбург, возникший в качестве форпоста имперской экспансии в казахскую Степь и Ср. Азию, а также «замирения» башкирских земель, трансформировался в «оплот революции на Востоке». Это был лишь вариант не исчезавшего из памяти этого города представления о его госмиссии. Значительная автономия региональных партийных организаций, в т.ч. оренб., по отношению к центр. руководству РКП(б) придавала этому представлению еще большую силу. Как подчеркивалось в одном из постановлений той же конференции, «Оренб. губ. врезалась клином в отсталые в культурном отношении автономные республики: Башкирию и Киргизию, и Оренбург, как крупный центр, является связующим звеном сов. России с Туркестаном и Ср. Азией». Это требовало «содействовать укреплению влияния рабоче-крестьянской власти и укреплению влияния партии коммунистовбольшевиков среди народностей, населяющих эти области». В ситуации того времени это означало, что оренб. организация РКП(б) не будет мириться с существованием руководимых нац. деятелями башкирской и казахской автономий. 2. Отношение оренб. властей к башкирской автономии. Создание «Малой Башкирии» вызвало наибольшее беспокойство в рядах оренб. партийной элиты. Возникновение этой автономии, как подчеркивали в Оренбурге, привело к хозяйственной стагнации в губернии. В этом оренб. элита была права, но существовали и более весомые причины этой стагнации, не связанные лишь с потерей губернией значительной части своей тер. Среди них – итоги Гражданской войны и проводившаяся сов. властью антикрестьянская политика, поскольку на губернию была распространена продразверстка. В то же время политика А.-З. Валидова освобождала крестьян от этого тяжкого бремени, что вызывало не только массовое бегство оренб. крестьян (прежде всего русских) в башкирскую автономию, но и начало попыток их «сопротивления советской власти» под лозунгом «принятия в “свою автономию”». Более того, Валидов располагал регулярными и прошедшими боевое крещение вооруженными силами (см. Башкирская армия), располагавшимися в непосредственной близости от губ. центра (среди периферийных р-нов «Малой Башкирии» оказался и Сеитовский посад). Наконец, «Малая Башкирия» вызывала неприятие оренб. коммунистов, т.к. могла служить примером, на основе которого на Юж. Урале возникнут и др. тер. образования, возглавляемые элитарными нац. группами (возможность полного «алаш-ордынского господства» в казахской автономии и т.п.). До официального признания «Малой Башкирии» Москвой оренб. организация РКП(б) пыталась убедить высшее советское руководство в нецелесообразности создания этой автономии. Обсуждая 2.03.1919 г. «башкирский вопрос», оренб. губком большевиков принял в итоге постановление, требовавшее «автономии Башкирии не давать». Это требование оправдывалось тем, что «во главе Башкирского прав-ва стоят не представители башкирского пролетариата», которого, как подчеркивалось в этом же документе, «не существует» в принципе. Тем не менее московское руководство не считало возможным согласиться с точкой зрения своей оренб. партийной организации, поскольку прагматические выгоды от признания центром законности действий башкирского лидера выглядели более весомыми, чем точка зрения одной из региональных партийно-гос. структур. В этой ситуации оренб. руководители переходили к иным формам действий против руководства «Малой Башкирии», в полной мере используя приезд в Оренбург в сентябре 1919 г. председателя ВЦИК М.И. Калинина. 20.09.1919 г. в Оренбурге состоялось закрытое заседание губисполкома, губкома РКП(б) и высшего командования Туркестанского фронта, в работе которого принимал участие М.И. Калинин. Участники заседания говорили председателю ВЦИК, что после признания Москвой башкирской автономии Башкирский ревком проявил «полную несостоятельность в решении возложенных на него задач», поскольку высший орган «Малой Башкирии» «буржуазен и враждебен не только к партийным организациям и задачам, но и к... элементарному сов. строительству». Башкирия, как подчеркивали, «нуждалась в повторной советизации». Суть ее должна была заключаться в опоре на «Оренб. и Уфимский партийный аппарат и их работников» для проведения в отношении «Малой Башкирии» «политики продовольственного прижимания», а необходимые Темясову «денежные субсидии» из Москвы могли «отпускать... через соответствующие наши (т.е. оренб. – Авт.) отделы». Калинин во время работы заседания подчеркнул, что «вопроса о доверии или недоверии к оренб. центрам нет и не может быть», «автономия Башкурдистана – буфер (т.е. фикция. – Авт.) для восточных народов». На прямой вопрос И.С. Акулова о том, поддержит ли Москва оренбуржцев, если они в противовес Башкирскому ревкому создадут «башкирский партийный центр», председатель ВЦИК ответил, что «попытка Оренб. губкома создать башкирский партийный центр крайне важна и нужно, чтобы она дала реальные результаты», потому что «нам надо играть в их автономию, повсюду пролезать к ним и коммунизмом парализовать буржуазные корни и остальные вредные стороны». Наконец, он подчеркивал: «Мы (в Москве. – Авт.) башкирам не верим, гоним их солдат под Питер». Еще 3.09.1919 г. Оренб. губком создал Башкирский областной комитет РКП(б), местом деятельности которого стал Стерлитамак. Там уже 8.11.1919 г. при участии И.С. Акулова прошла Всебашкирская конференция РКП(б). Для организации переворота в «Малой Башкирии» нужен был лишь повод; им стал «стерлитамакский инцидент», произошедший в ночь с 15 на 16.01.1920 г., когда сторонники Валидова провели аресты коммунистов в этом городе. Итогом стало открытое вмешательство оренб. партийной организации в дела башкирской автономии. Этому предшествовала отправка в ЦК РКП(б) доклада о положении в «Малой Башкирии» (копия была адресована лично В.И. Ленину). По своему тону и содержанию это был беспрецедентный для «интернациональной» партии документ. В нем делался акцент на «величайшей нелепости» создания башкирской автономии, поскольку «в созданной Малой Башкирии башкиры составляют меньшинство населения», а большинство – русские и татары «сильнее чувствуют свое тяготение к сов. России». Более того, «русские и татары... представляют из себя население культурно развитое... чего про башкир – номадов по преимуществу – не скажешь» (при том что в то время в самом Оренбурге татар уже официально называли «нацменами» и заявляли о необходимости «подтягивания их культуры до уровня революции»). Подчеркивалось, что Башкирский ревком является «ультрашовинистическим... стремящимся к экономическому и политич. обособлению Башкирии от сов. России». Не допустить этого можно было только при опоре на «местные центры внутри Башкирии – ...русские заводы и татарские села». «Стерлитамакский инцидент» квалифицировался как «борьба авантюристов и шовинистов, опирающихся исключительно на отсталые башкирские массы, на кулаческие элементы башкир, на белогвардейцев татар и русских» с «советскими испытанными работниками, опирающимися... на горнозаводское население, на советские элементы русских, татар и частью башкир». В докладе предлагалось немедленно «вычистить кантональные (районные. – Авт.) башучреждения от белогвардейцев», заменив их «коммунистами со стажем» (ими должны были стать оренбуржцы), отстранить «самостийников» от руководства экономическими ин-тами автономии и «подчинить башчасти ближайшей армии» (т.е. Туркестанскому фронту, штаб которого в то время располагался в Оренбурге). Итог этой позиции известен – Москва начала жесткое наступление на полномочия автономии. Протестуя против этого курса, Валидов покинул «Малую Башкирию», переехав в Туркестан и затем эмигрировав, а Башкирский ревком прекратил свое существование. «Малая Башкирия», как того и требовали в Оренбурге, была «повторно советизирована». В этом контексте решение вопроса о будущем управлении казахской автономией оренб. партийной организации казалось легко решаемой задачей. 3. Отношение оренб. властей к казахской автономии. Сразу же после принятия Москвой решения о создании казахской автономии в Оренбурге был поставлен вопрос о ее границах (в случае «Малой Башкирии» они определялись Валидовым) и администр. центре. 3 и 10.09.1919 г. обе эти проблемы обсуждались на заседаниях соотв. губ. комитета РКП(б) и ответственных работников губернии. При наличии некоторых расхождений они были согласны в том, что экономическое положение губернии, ставшее итогом сокращения ее тер., можно поправить путем присоединения к ней всей казахской автономии или какой-то ее части. Тем не менее гл. вопросом оставался «не откуда, а как управлять Киргизией (Казахстаном. – Авт.)». Один из наиболее активных участников обоих заседаний, член бюро РКП(б) «Киргизского» края и «Киргизского» ревкома С.С. Пестковский, а также И.С. Акулов утверждали, что «Оренбург... нисколько не пострадает от этого проекта (создания казахской автономии – Авт.)», поскольку «создать из г. Оренбурга столицу со столичной губернией за счет прирезанных областей Киргизии... наиболее целесообразное решение киргизского вопроса и выгодное для Оренбурга и России». В итоге Оренб. губком РКП(б) принял необходимое решение: «Считаясь с... экономической и политич. связью, которая существует между Оренбургом и Киргизией, считаясь с тем, что Оренбург в данное время является единственным культурным центром вблизи с Киргизией... губком партии находит возможным присоединение Оренбурга к Киргизии с тем, чтобы Оренбург был столицей ее». Позиция оренб. руководителей определялась «политич. точкой зрения». На тер. казахской Степи расселено «10-миллионное население, не имеющее пролетариата... и имеющее кулацкий элемент». Отсюда вытекала необходимость «прийти к использованию оренб. сил и аппарата», что легко можно сделать, поскольку «разноплеменное население Киргизии не дает возможности создания в ней национально однородного населения». Тем самым декларировалась необходимость установления русской гегемонии над казахской автономией: «уровень культуры» русских, говорили в губернском центре, выше «уровня культуры инородцев». Задача же оренб. организации РКП(б) в этой связи связывалась с тем, что Оренбург превращался в «центр, стоящий на страже советского и партийного прав-ва». Как говорил С.С. Пестковский, «крайне важно для успеха всей мировой революции доказать возможность успешного советского строительства культурно отсталыми народами Востока... Оренбург и его пролетариат, а равно киргизы (казахи. – Авт.) только выиграют от подобного решения вопроса, только этим создастся возможность развития и жизни советской Киргизии... и в смысле администр. аппарата, и сов. строительства, и хозяйственно-промышленного взаимоотношения». Все эти вопросы обсуждались оренб. коммунистами и в ходе их встречи 20.09.1919 г. с М.И. Калининым. Выступавший на этой встрече С.С. Пестковский был откровенен, подчеркивая, что «немногочисленная киргизская знать» стремится «править» обширным слоев собств. бедноты, которая «по своему развитию значительно уступает башкирам». Тем не менее, чтобы в казахской автономии не могла повториться ситуация с появлением «пророка Валидова», Оренбург должен был стать ее столицей, а сама Оренб. губ. увеличена «за счет прирезки Уральской обл. и Актюбинского уезда и части Иргизского уезда». Со стороны председателя российского ВЦИК не было высказано никаких возражений. В дальнейшем оренб. коммунисты предприняли все необходимые усилия для создания «секции киргиз-коммунистов», находящейся под их полным контролем. Речь шла о формировании нацвитрины для «нацавтономии». 25–30.06.1920 г. в Оренбурге работала IV губ. партийная конференция, обсуждавшая вопрос «О слиянии Киргизии с Оренб. губ.». Руководители оренб. организации РКП(б) говорили об Оренбурге как о «революционном и экономическом центре... для Киргизии», подчеркивая: «Если мы будем придерживаться буквы закона по отношению к киргизам (казахам. – Авт.) в вопросе о свободе и самоопределении, то этим окажем Киргизии медвежью услугу... Киргизы своими силами не могут европеизировать свою страну, Киргизская республика не может быть национальной». Конференция единодушно одобрила резолюцию о «немедленном» объединении губернии и казахской автономии, поскольку «Оренбург является единственным пролетарским центром для... Киргизии». На подчиненную этому городу автономию была немедленно распространена продразверстка. Сама же Оренб. губ. превращалась в «ОренбургскоТургайскую губернию», включающую в свой состав Тургайский, Иргизский, Актюбинский уезды, Адамовский р-н Тургайской обл. и Тамирский уезд Уральской обл. В свою очередь, границы самой казахской автономии были утверждены состоявшимся 4–12.10.1920 г. в Оренбурге I «Всекиргизским» съездом Советов. Кроме «Оренб.-Тургайской губ.», в нее вошли Семиреченская, Акмолинская, Уральская и Актюбинская обл. быв. «Степного края», а также Букеевская орда. Оренбург превращался в ее столицу до 1924 г., когда его партийной организацией был поставлен вопрос об отделении губернии от казахской автономии и ее возвращении в подчинение прав-ву РСФСР, с тем чтобы не позволить «окиргизить г. Оренбург и Оренб. организацию». К тому времени столица автономии была перенесена в Ак-Мечеть (Кзыл-Орду). Лит.: Валиди Тоган З. Воспоминания. – М., 1997; ГАОО, ф. 2418, оп. 1, д. 1, л. 19–20; Гражданская война в Оренбуржье. Документы и материалы. – Оренбург, 1958; Косач Г.Г. Вокруг башкирской автономии: взгляд из Оренбурга // Ватандаш. – Уфа, 1999, № 8; Он же. «Государственный» город и национальные автономии: Оренбург в первые советские годы // Вестник Евразии. – М., 2002, № 2; Сафонов Д.А. Становление башкирской государственности: взгляд с другой стороны // Этнопанорама. – Оренбург, 1999, № 2; Статистический сборник по Оренбургской губернии. – Оренбург, 1923; ЦДНИОО, ф. 1, оп. 1, д. 4, л. 27–28; д. 51, л. 47; д. 97, л. 3–8; д. 120, л. 18–19; д. 121, л. 12–51; д. 520, л. 40–43. Г.К.