Испанский концертный исполнитель, преподаватель и композитор–гитарист. Родился в Эль–Ферроле, провинция Ла Корунья в 1843 году. Мы при написании словаря проявили особый интерес к личности этого знаменитого артиста и гитариста. Мы располагаем автографами Парги, версиями друзей–почитателей и учеников, таких как Хуан Вальер, Хосе Роко, Эдуардо Мисоро и Эдуардо Вильер, фотографиями, печатными материалами и его музыкой. Сейчас мы всем займемся, но вначале назовем даты и имена, приводя следующее свидетельство о смерти:
“Дон Энрике Даво де Касас, адвокат, муниципальный судья округа Санто Доминго этого города, которому поручено также ведение гражданского регистра этого округа. Номер 182. Хуан Парга Ваамонте. Свидетельствую, что на странице 182 тома 144–го раздела о смертях гражданского регистра этого суда имеется акт следующего содержания: В городе Малага в одиннадцать часов утра первого сентября 1909 года перед сеньором доном Мануэлем Альтолагирре–и–Альваресом, муниципальным судьей округа Санто–Доминго и доном Мануэлем Домингесом Аламосом, секретарем, предстал Фернандо Пиментель Лопес, уроженец Малаги, проживающий по ул. Саморано, 23, с заявлением, что дон Хуан Парга Ваамонте, уроженец Эль Ферроля, провинции Ла Корунья, пятидесяти шести лет, женатый, артист, проживающий на улице Энрике Шольц, 6, умер в шесть часов утра вчера в названном доме вследствие туберкулеза легких, что этот покойник был женат на донье Антонии Хуарес Монтоса и что от этого брака не было детей, что он был законным сыном дона Фулехенмо Парги и доньи Кармен Вагахонте, в настоящее время покойных, что не оставил завещания. Настоящий документ является копией в соответствии с названным оригиналом, к которому я обращаюсь. Для констатации, по настоянию заинтересованных сторон, выдаю настоящий документ в Малаге, 20 июля 1929 года”.
Было несколько, и возможно, обоснованных мотивов написать в этом свидетельстве в форме, в которой они это делают, фамилию матери. Мы обращаемся к фотографии этого гитариста, которая находится перед нами, на которой написано: “Посвящаю моему выдающемуся другу дону Хуану Вальеру Севилья, 4 июля 1877 года. Хуан Парга Ваамонте. Это дает основание утверждать, что правильная фамилия Ваамонте, так как сам артист лучше знал фамилию своей матери, чем те, кто регистрировал факт смерти в суде.
Мы встречаем его уже артистом в возрасте 33 лет в Севилье или в 1876 году, когда он еще находился в топографической бригаде испанской армии. Здесь он подружился с гитаристом Хуаном Вальером, так как тот представил его королевской семье в Алькасаре в Севилье. Позже, в 1880 году, мы видим его в Баргосе (Толедо), где он обучал мальчика Хосе Роко, с которым позже совершил артистическое турне. В 1883 году он женился а Малаге. Мы можем предположить, что артист приехал сюда за год или за два до этого события.
В письме, датированном 12.07.1897 года и отправленными из Малаги в Буэнос–Айрес коллеге Х. Вальеру, он писал: “Вы уже знаете о начале моей деятельности. После этого я завершил свое художественное образование в Мадриде, получив место в консерватории, изучая классиков на фортепиано и гармонию с безвременно ушедшим маэстро Арьетой. Благодаря этому посту он смог совершать поездки за границу и давать концерты во Франции, в Италии, Португалии и по всей Испании, пока, не устав от кочевой жизни артиста, не вернулся в Андалузию с намерением поселиться в Севилье, но пунктом его назначения стала Малага”.
Парга, как и поэт Н. Эскобар, так видел свою прекрасную Малагу:
Это Венера, поднимающая свои алтари
Над многоцветным ковром;
Это вечный сад, где цветы
Рождаются и распространяются тысячами,
Это самая прекрасная морская жемчужина,
Это муза сладких трубадуров,
Это счастливая земля любви,
Это идеальная родина песен,
Это цветник, утешающий разум,
Там растут изысканность и радость
Среди роз плодородной почвы,
Это колыбель чести и рыцарства,
Это нимфа, заснувшая под небом
Голубым прекрасной Андалузии.
Возвращаясь к биографии, мы считаем, что необходимо привести строки письма, отправленного из Малаги 21 января 1898 года гитаристу Хосе Роко: “Мой дорогой и старинный ученик! Наконец–то Богу стало угодно, чтобы мы узнали друг о друге через столько времени. Я получил огромное удовольствие, когда речь зашла о тебе, потому что мне не нравилось твое упорное молчание. Зная о том, каким образом ты был оповещен о событии в художественной жизни в течение этого долгого периода времени, я не мог понять, как ты жил, удалившись от нашего увлечения или его проявлений, не доказывая этой сердечной страсти своему учителю, показывая, таким образом священный огонь сердца, любовь к искусству и предрасположенность в “мальчике Пепито”, идиосинкразия и артистический темперамент которого меня покорили в Мадриде, вследствие чего я временно прекратил путешествовать и отложил исполнение планов.
Недавно освободившись, я оставил две звезды надзирателя Топографической бригады и “военную одиссею” для борьбы другого рода – артистической, о чем я тебе неоднократно говорил. Итак, я переехал в Толедо. Помнишь ли ты о своем прибытии в испанский Рим? Помнишь ли ты о тех намерениях и особенно о моем восхищении тобой? Помнишь ли ты обо всем этом, Пепито? Ах, я уже в это верю! Прошедшие времена прекрасны, и это воспоминание более прекрасно, что здесь возникает благородная и святая фигура с нежнейшим именем мать. Помнишь ли ты, как появилась тогда она, давшая тебе жизнь? Все это мне дорого, потому что я высоко оценил твоих нежных родителей, которые, я предполагаю, находятся там, с моими, так как их уже нет. Пусть прославит их Бог, так как и на земле они были достойны этой чести. Это святая цель воскресить в памяти прошлые времена прекрасна, потому что я наслаждался этими спокойными днями у домашнего очага в тесном кругу семейной жизни и отеческой любовью тех, кто жил для тебя, только для тебя. Того рыцарственного и правильного отца и той столь добродетельной сеньоры, такой заботливой, что она была душой этого святого жилища.
Тогда я с удовольствием принял перерыв и здесь возникла эта экстраординарная, оригинальнейшая экскурсия, которая в силу обстоятельств, холода, малого количества денег в той зоне унесла все мои фонды. В следствие этого возникало недовольство из–за плохого настроения, которое следует за нехваткой денег. Тем не менее все было нормально в Пласенсии, лучше в Касересе и наконец, было прекрасно в Трухильо. Несмотря на все это, я имел представление о размахе, светскости и всей дипломатии кочевой жизни, которая составляет первую треть моей жизни, но это не делало меня счастливее, так как у меня были оправданные стремления, ибо я оставил карьеру, которая, хотя и была скромной, но и надежной, и нужно было не терять времени, это нас разлучило. Считаю долгом дружбы посвятить это письмо тем временам, когда я выказал все мое восхищение тобой, хотя и с долей сожаления из–за твоего увлечения фламенко, удел которого не искусство, но сладострастие и пьянка. Не обижайся, но этого я боялся. Но сегодня, получив твое письмо, которое я с удовольствием прочел, я должен поздравить себя с тем, что ты настоящий энтузиаст поэтического и романтического музыкального инструмента. Ты и не мог быть другим, потому что с годами совершенствуется вкус и начинаешь возводить в культ серьезность, когда есть основание в артистическом образовании и, так как оно у тебя было, в результате получилось то, что логично и естественно – красота. Признаюсь тебе, что фламенко рассорилось со школой, но это в графической форме, потому что в поэзии это совсем другое. О, я любитель всего фламенко в поэзии Андалузии, но, естественно, только в основном, так как я делаю то, что делают с лимоном, т.е. я беру сок и отбрасываю кожуру, вот и все. Итак, гитара, верная переводчица этого жанра, вверяет струнам все чувства артиста, у которого есть изысканность, чувствительность для этого жанра, и здесь даже Кармен Бизе смотрит, красиво ли это. Благодарю тебя за понимание и увлеченность моей музыкой: об этом я мог бы многое сказать, оставим это для следующего раза. Но в этот раз я хочу сообщить тебе о любителях, которых, как мне кажется, тебе было бы интересно посетить. Сегодня я только хочу сказать тебе, что есть один новый человек–гитара плененная, музыка мая. Так я пел с моим бедным вдохновением по всем провинциям Андалузии и северным провинциям. Есть поэма – Альгамбра, есть севильская поэма, есть рапсодии на все андалузские песни, которые я играю на концерте, есть разные жанры, и все издано здесь, в Барселоне Дотеско–дель–Порте, есть концертные гуахиры, как не изданные, так и опубликованные, альборада и переложения всех сарсуэл вплоть до “Шалуньи”; наконец, потому что я посвятил всю жизнь искусству для искусства и гитаре, для чего мне надо было восемь лет изучать фортепиано, чтобы играть Шопена и других. Я выпустил классические концерты для гитары и наконец считаю, что заполнил вакуум, делая в наше время то, что Агуадо делал в свое. Я поехал за границу, и в Париже и в Италии дал концерты и снова объехал всю Испанию. Уже 15 лет я женат и поздравляю тебя с женитьбой. Приветствую и нежно обнимаю тебя и надеюсь на твой ответ, чтобы мы могли продолжить нашу переписку. Х. Парга. Я еще не совсем здоров, но начинаю поправляться после катара, который продолжается у меня уже два года. Этим летом я ездил на Толосские ванны и сейчас чувствую себя лучше.” Парга писал это письмо с чувством, которое испытывает страдающий от болезни, ведущей к могиле. Восторженные воспоминания о прошлом – рожок, возвестивший конец жизни. Он не говорит о будущей работе, он рассказывает о том, что сделал. Когда он писал такое письмо своему бывшему ученику Роко, он прощался с ним. Парга был камерным гитаристом в Севилье, он обучал инфанту Исабель Пас и Пилар и прекратил это в результате политических беспорядков. Его почтили титулом Почетного маэстро консерваторий Мадрида, Кадиса и Малаги. Эти титулы можно прочесть на его визитных карточках.
В Малаге он организовал “Студенческую группу торгового кружка Малаги” под названием “Мы” из 19 членов. На фотографии, которую нам дал один из них, маэстро Эдуардо Мисоро, мы видим в этой группе 8 гитаристов, пять исполнителей на бандуррии, трех флейтистов, двух скрипачей и одного виолончелиста. Вот их имена: Франсиско Рудзи, Франсиско Кулебра, Хосе Гонсалес, Мануэль Морис, Хуан Инестреса, Рамон Саенс, Антонио Мистро, Хоакин Мисоро, Помекарио Манда, Хуан Дельгадо, Амадор, Эсиенко, Эдуардо Вильяр и Эдуардо Мисаро, Мануэль Фернандес, Хуан Лобер, Хуан Хаурет, Франсиско Бусо и Эмилио Торрес, Хоакин Буэко. Деятельность студенческого ансамбля “Мы” началась в 1884 году. Они начали ее с экскурсии с целью сбора средств для жертв землетрясений в Малаге и Гранаде 24.12.1884 года. Они дали концерты в Кадисе, Сан Фернандо, Пуэрто–де–Санта Мария, Утрере, Хересе и Севилье. В этом, последнем, городе дирижировал Парга в четверг 19.02.1885 года. Им с восторгом аплодировали. Парга, солируя исполнил несколько номеров.
Творчество Парги заслуживает тщательного “технического” изучения. Оно издавалось в издательстве С. Х. Редера в Лейпциге в мае 1893 года по поручению издательства из Малаги Лопеса и Гриффо. Творчество его выражает обстановку, в которой он жил: серенады, компании музыкантов, разгуливающих вечером по городу, ухаживания и любовные приключения с особой фантазией этой солнечной и цветущей земли. Парга не претендовал в своих произведениях, чтобы его считали классиком в бетховенском стиле. Он хотел заставить петь под гитару то, что поет народ – “петь для песни”, из этого рождается все, и его творчество – чистые саэты, песни “хондо”, глубокие жалобы, мавританские ритмы. И печатая с фантазией эту фольклорную гамму, он пользуется техникой с большой буквы на гитаре так, как до него этого никто не делал. В его опусе 13, например, мы встречаем сочетание размеров 3/4 и 2/4, трели, гармонии, легато, простые и сложные портаменто, только левая рука, аккорды стаккато и арпеджированные аккорды, барабаны, переборы только указательным пальцем и другими пальцами, использование равных звуков в форме “колокольчиков” и одновременно изобилие регуляторов и прилагательных, таких как блестящий, решительный, сдержанный, скользящий, сентиментальный, длинный, замедленный, оживленный, диминуэндо, крещендо, живой, с огнем, легко, как нравиться, любовный, простой, медленный, более медленный, тяжелый, протяжный и подвижный. Это обилие указаний и богатая гамма эффектов образуют технику с большой буквы или применение всех или большинства аргументов, которые дает нам музыка и несравненный инструмент.
Опус 23 “Собрание фантастических танго”, посвященных “моим друзьям и талантливым ученикам Эдуарду и Хоакину Мисоро”, включает пять номеров с выраженной колоритностью и вдохновенной фактурой, позволяющих утверждать, что эти страницы обогащают фольклор. Опус 28 “Классический концерт”, посвященный композитору из Малаги Эдуарду Окону (1834–1901 года) и опус 29 “Альгамбра” – наивысшее достижение гитариста из Эль–Ферроля, где он изливает все свое вдохновение и знание инструмента. В первом преобладает дидактика, а во втором он предлагает “Фантазию”, единственное в своем роде собрание картин, которые он называет “Прощай, Гранада”, с подзаголовками “Интродукция”, “Заря”, “Утренняя песня” и “Колокола Ла Велы”. Затем идут части “Арабески”, “Шумное пиршество мавров” и во многих пассажах произведения проявляются качества инструмента, которые при практическом осуществлении к месту любым исполнителям с лихвой оправдывают затраченное на них время, если одновременно напомнить, что это гамма особых эффектов (причем некоторые из них приняты Таррегой, Торробой и Туриной в их произведениях) должна быть известна настоящим композиторам, если они хотят предложить доселе неизвестные прекрасные страницы для гитары.
Парга, как и Наполеон Косте, Хименес Манхон и другие, пользовался более объемным, чем обычный инструмент. Гитару, которой он пользовался в свои последние 10 лет, мы видим на заглавном листе произведений, изданных Локесом и Триффо и которая в настоящее время принадлежит автору этих строк. Она имеет 9 струн; 2 низких басовых струны не интересуют диапазон. На ней имеется резонатор, поддерживаемый “дужкой”, ободья состоят из двух деталей, а одно – из трех деталей. Эта гитара очень походит на гитары мастера Пьернаса, учителя Торреса. Диапазон делится на 19 полных ладов, с первого по 24, и пять последних делений во фрагментарной форме. Верхняя часть инкрустирована серебряной пластинкой, где видна лира в овале с надписью: “Выдающемуся гитаристу дону Хуану Парга. 9 июня 1889 года, Малага”. Сетки, служащие для украшения и как крепление, не отличаются изысканностью, а украшения вокруг отверстия и кобылки сомнительного вкуса. Гораздо более убедителен ее звук. Она была изготовлена в городе Малага, в доме № 60 по улице Торрихоса Антонио Лоркой, предпоследним мастером династии под этой фамилией.
Автографы письма Парги, которыми мы пользовались для составления этой биографии, говорят о его музыкальном образовании, он 8 лет посвятил фортепиано с единственной целью – самому иметь возможность исполнять произведения великих композиторов. Он сам говорит о своем опусе 24, что был учеником выдающегося концертного исполнителя Аркаса. Мы не смогли выяснить, где проходили занятия, но “Большой ноктюрн” – элегию под названием “Воспоминания о Кадисе”, он посвящает: “Памяти моего любимого учителя, безвременно ушедшего и незабвенного Хулиана Аркаса”. Автор этого словаря дружил с Вальером, Мисородем и Вильяром, которые, в свою очередь, близко знакомы с Паргой и от них нам известно, что у Парги был искренний и веселый нрав и поэтому в южной обстановке Андалузии еще больше расцвели его галантность и остроумие. Почитатели были одновременно и его друзьями и настолько любили его, что во времена, когда все излучает юность и любовь, когда всем заправляет радость, ему подарили пергамент с андалузским патентом, так как он стал таким же символом Андалузии, как и очарованная Золотая башня, хранительница Севилья, отражающаяся в спокойных водах Гуадалквивира. Обстановка, в которой он жил в свои последние годы, не давала возможности совершенствования. Свои произведения он сочинил после приезда в Малагу и в 1893 года они были уже опубликованы, и после этого он уже ничего не писал из–за тяжелой болезни, которая свела его в могилу. Он предчувствовал смерть и вспоминал обращенные к нему слова друга, композитора Эдуардо Окона: “Ты заслуживаешь более достойного окружения, чем Малага”. Но уже было поздно принимать решение перебраться в другое место, все мысли его устремлялись к центру Испании. Ему нужно было много солнца, а его не хватало в принявшем его городе. Скончался 31 августа 1899 года в Малаге.