Род. 1905, ум. 1981. Писатель. Автор романов "Кочубей" (1937), "Честь смолоду" (1948), "Секретный фронт" (1971—78) и др. Лауреат Государственной премии СССР (1949, дважды).
Первенцев, Аркадий Алексеевич
ПЕРВЕНЦЕВ Аркадий Алексеевич
(1905-1981) Писатель. Член ВКП(б) с 1950. Окончил МВТУ (1933). Участник гражд. войны. С 1929 работал на з-де в Москве, с 1933 директор филиала маш-ного ин-та на моск. з-де «Динамо». Печатался с 1937. В годы войны 1941-45 военный корр. газ. "Известия". Сторонник жесткой «идеологической дисциплины», противник перемен в годы «оттепели». Романы на военные темы «Кочубей» (1937), «Испытание» (1942), «Огненная земля» (1945), "Честь смолоду" (1948), «Матросы» (1961), "Секретный фронт»(1971-78) и др. произв. Лауреат Ст. пр. (1949-дважды).
Источник: Российские журналисты. 1000 ориентиров профессионального мастерства
ПЕРВЕНЦЕВ Аркадий Алексеевич
(13.1.1905–30.10.1981), писатель, политработник, ВМФ, 2?кратный лауреат Сталинской премии (1949, 1949), капитан 1?го ранга. Сын священника; троюродный брат В.В. Маяковского. Работал культработником, корр. газет «Пролетарский путь» и «Ленинский путь» (Тихорецк). Срочную службу проходил в кавалерии, ком. взвода. В 1929–33 учился на вечернем отделении МВТУ. В 1937 опубликовал роман о Гражд. войне «Кочубей», к?рый принес ему широкую известность; в 1940 вышел его новый роман о Гражд. войне «Над Кубанью». В Вел. Отеч. войну военкор газеты «Известия», сотрудничал также в газетах «Красная звезда», «Красный флот». Участник обороны Кавказа, освобождения Кубани, Крыма. 2.7.1942 тяжело ранен в авиакатастрофе (находившийся с ним Е. Петров погиб). На воен. мат?ле написал романы «Испытание» (1942), «Огненная земля» (1945), «Честь смолоду» (1948), пьесы «Крылатое племя» (1941), «Южный узел» (1947), сб?ки рассказов и очерков «Гвард. высоты» (1944), «Люди одного экипажа» (1954) и др. С 1950 чл. ВКП(б). После вышли его романы «Матросы» (1961), «Гамаюн, птица вещая» (1963), «Оливковая ветвь» (1965), «Директор Томилин» (1978), «Секретный фронт» (кн. 1–2, 1971–78).
Источник: Великая Отечественная война. Большая биографическая энциклопедия. 2013
ПЕРВЕНЦЕВ Аркадий Алексеевич
(1905–1981), русский советский писатель. Лауреат Сталинской премии (1948, 1949). В годы Отечественной войны военкор «Известий», выступал также в «Красной звезде», «Красном флоте» (политработник ВМФ, капитан 1‑го ранга). В произведениях о Гражданской и Великой Отечественной войнах запечатлел образ И.В. Сталина.
А. А. Первенцев писал: «Сталин знал, за что его ненавидят. Каждый жест его руки выражал угрозу. Случайно в конвульсии поднятый палец на ложе смерти заставил шарахнуться его сотоварищей по руководству и застыть в минутном испуге. Она, вернее, их нечистая совесть, пригвоздила их на месте, а поднятый палец агонизирующего владыки был хуже, чем ременный бич гуртовщика для коварного стада.
Он завершал долгую жизнь в одиночестве, но это только казалось. Из миллионов глаз катились слезы, ими можно было наполнить реки. Для многих, для большинства он был страшной потерей, закатилось солнце, каждый вдруг понял, что и он смертен, если умирает сам Сталин, богочеловек.
Так слагался мир, созданный его гениальной волей отнюдь не из карточных домиков. Мир был подвластен ему, а он не подвластен себе. И прежде всего из‑за запущенной психологии кадров непосредственного окружения. <…>
…Троцкисты сочиняли гнусные версии, они ненавидели Сталина, ибо он прежде всего мешал им, разгадав их сложные политические интриги, по захвату власти для господства над Россией. Потомок карталинских повстанцев вступился за оскорбленную Русь и выдвинул себя наряду с Дмитрием Донским, Иваном Калитой, Грозным и Петром. <…>
Сталин целиком принадлежал политическим интересам, и это вполне естественно, он был в самом начале политбойцом, потом организатором масс и завершил вождем масс, целиком собранных им для решения одной задачи – последовательного построения прочного здания социализма и коммунизма в общем итоге. Всякое послабление мысли в другом направлении он категорически отвергал, и даже его разносторонность в познании многих предметов науки и культуры была подчинена все той же цели. Это был концентрированный, динамический мозг, заряженный мощной энергией, способной действовать на других с непреодолимой силой.
Если говорить о тепле его натуры, о том человеческом, в поисках которого безуспешно пребывает любой исследователь политических лидеров глобального масштаба, следует обратиться к первоисточнику, к его матери. Судя по моим наблюдениям, Сталин хорошо относился к своей матери, жившей в Тбилиси и не соглашавшейся променять привычное место родины на неясную столицу новой России. И потому сын был далек от нее; связующие нити не рвались, но терялись в огромных расстояниях. Мать отдала его другим и с трагической покорностью простой грузинки приняла на себя свое горе. Она понимала, что, отдавая его другим, она отдавала его на счастье этим другим. О жертве своей или жертвенности сына, по‑видимому, она не думала. Только однажды при его коротком заезде в Тбилиси посмотрела на его голову и сказала: «А ты начинаешь седеть». – «Ничего, мама, лишь бы здоровье»».
А. А. Первенцев писал: «Сталин знал, за что его ненавидят. Каждый жест его руки выражал угрозу. Случайно в конвульсии поднятый палец на ложе смерти заставил шарахнуться его сотоварищей по руководству и застыть в минутном испуге. Она, вернее, их нечистая совесть, пригвоздила их на месте, а поднятый палец агонизирующего владыки был хуже, чем ременный бич гуртовщика для коварного стада.
Он завершал долгую жизнь в одиночестве, но это только казалось. Из миллионов глаз катились слезы, ими можно было наполнить реки. Для многих, для большинства он был страшной потерей, закатилось солнце, каждый вдруг понял, что и он смертен, если умирает сам Сталин, богочеловек.
Так слагался мир, созданный его гениальной волей отнюдь не из карточных домиков. Мир был подвластен ему, а он не подвластен себе. И прежде всего из‑за запущенной психологии кадров непосредственного окружения. <…>
…Троцкисты сочиняли гнусные версии, они ненавидели Сталина, ибо он прежде всего мешал им, разгадав их сложные политические интриги, по захвату власти для господства над Россией. Потомок карталинских повстанцев вступился за оскорбленную Русь и выдвинул себя наряду с Дмитрием Донским, Иваном Калитой, Грозным и Петром. <…>
Сталин целиком принадлежал политическим интересам, и это вполне естественно, он был в самом начале политбойцом, потом организатором масс и завершил вождем масс, целиком собранных им для решения одной задачи – последовательного построения прочного здания социализма и коммунизма в общем итоге. Всякое послабление мысли в другом направлении он категорически отвергал, и даже его разносторонность в познании многих предметов науки и культуры была подчинена все той же цели. Это был концентрированный, динамический мозг, заряженный мощной энергией, способной действовать на других с непреодолимой силой.
Если говорить о тепле его натуры, о том человеческом, в поисках которого безуспешно пребывает любой исследователь политических лидеров глобального масштаба, следует обратиться к первоисточнику, к его матери. Судя по моим наблюдениям, Сталин хорошо относился к своей матери, жившей в Тбилиси и не соглашавшейся променять привычное место родины на неясную столицу новой России. И потому сын был далек от нее; связующие нити не рвались, но терялись в огромных расстояниях. Мать отдала его другим и с трагической покорностью простой грузинки приняла на себя свое горе. Она понимала, что, отдавая его другим, она отдавала его на счастье этим другим. О жертве своей или жертвенности сына, по‑видимому, она не думала. Только однажды при его коротком заезде в Тбилиси посмотрела на его голову и сказала: «А ты начинаешь седеть». – «Ничего, мама, лишь бы здоровье»».