исторический район Санкт-Петербурга, группа из 4-х островов в дельте Невы. Здесь началось строительство Петербурга, сохранилась первая деревянная постройка — ныне музей Домик Петра Великого.
ПЕТРОГРАДСКАЯ СТОРОНА
ПЕТРОГРАДСКАЯ СТОРОНА
Источник: Словарь исторических терминов. 1998
Петроградская сторона
Как известно, Северная столица начиналась с Городового острова. Здесь не было никакой строгой планировки, повсюду возникали мелкие слободки. В зависимости от социального положения или профессии, партии людей, присылаемых в Петербург на «вечное житье», получали для заселения различные части Городового острова. Уже тогда, в 1710‑х гг., возникло понятие «Петербургская сторона» (с 1914 г. – Петроградская), причем термин «сторона» определял его противоположное положение на берегу Невы – от Адмиралтейской стороны. Здесь возникали слободы – Дворянские, Посадские, Монетные, Гребецкие, Рыбацкая, Оружейная и др. Кроме того, здесь были расквартированы полки солдат – Белозерский, Колтовский и пушкари; образовались одноименные слободы. Ко времени превращения Петербурга в столицу на Городовом острове находилось около 15 различных слобод. В 1730‑х гг. на их месте стали оформляться улицы Петербургской стороны.
Любопытно, что улицы в этих слободах возникали в полном соответствии с традициями средневековых городов – хаотично и без всякого плана. Поэтому, когда утверждают, что Петербург с самого начала строился как регулярный город, по строгому плану, – это совсем не так, и сохранившийся до наших дней головоломный лабиринт улиц Петроградской стороны – лишнее тому доказательство. Даже коренные петербуржцы, без всякого труда ориентирующиеся в любых районах города, начинают путаться и петлять на Петроградской. А вот для москвичей такая планировка привычна, здесь они чувствуют себя как дома.
Память о старинной Гребецкой слободе на Городовом острове, где селились гребцы галерного флота, сохраняет сегодня в своем названии Малая Гребецкая улица на Петроградской стороне. На плане Петербурга середины XVIII в. в районе Гребецкой слободы отмечено пять Гребецких улиц. Потом, когда район подвергся перестройке, сохранились только две Гребецких улицы: Большая и Малая. До наших дней сохранилась только Малая (этому названию уже два с половиной века), а Большая в 1932 г. была переименована в Пионерскую.
Следы Монетной слободы до сих пор сохранились в нехарактерной для регулярной планировки столицы чересполосице улиц, многие из них раньше даже своим названием напоминают о существовавшей Монетной слободе. Большая Монетная улица в начале 1990‑х гг. вернула свое историческое название – в советское время она была улицей Скороходова. Малая Монетная своего названия в советское время не теряла. Всего же в конце XVIII – начале XIX в., по данным «Топонимической энциклопедии», в этом районе существовало пять Монетных улиц, которые иногда нумеровались.
В былые времена многочисленные храмы своими шпилями и куполами помогали петербуржцам ориентироваться в лабиринте кривых улиц Петроградской стороны. Однако в 1930‑х гг. этот район города едва ли не больше других пострадал от гонений на церковь – почти все храмы здесь были безжалостно взорваны…
Именно на Петербургской стороне, точнее – на Троицкой площади, возник первоначальный центр Петербурга. В первые полтора – два десятилетия существования Петербурга Городовой остров пересекали несколько каналов. С востока на запад через весь остров проходил ров, до 1730‑х гг. он служил северной границей столицы: вдоль него проложили вал, поставили частокол и пушки. Позднее по трассе рва прошел Большой проспект, первоначально называвшийся Большой дорогой, а потом Большой Офицерской улицей, поскольку возле нее находились солдатские слободы (по перпендикулярным улицам), а вдоль – офицерские дома.
С переносом в 1730‑х гг. центра города на Васильевский остров, а потом на Адмиралтейскую сторону Петербургская сторона стала глухой окраиной.
«Санкт‑Петербургский остров или сторона есть низкая равнина, с низкими берегами, отчего она прежде построения города покрыта была вся смешанным кустарником, – отмечалось в знаменитом „Описании российско‑императорского столичного города Санкт‑Петербурга и достопамятностей в окрестностях оного“ И.Г. Георги, изданном в 1794 г., – теперь же большею частию застроена или, по крайней мере, определена на застройку. В сей части города улицы широки, прямы, по большей части немощеные и весной и осенью очень грязные, в различных положениях, отчего многие пересекаются острыми и тупыми углами. Здесь имеется много садов и пустых мест».
В XIX в. на Петербургской стороне жили главным образом мещане – владельцы маленьких домов и больших огородов. Как говорилось в одном из очерков знаменитого альманаха «Физиология Петербурга», составленного в 1840‑х гг. Некрасовым, Петербургская сторона – «убежище бедности», «самая бедная часть нашей столицы», где «длинные ряды узких улиц, из которых даже многие не вымощены, обставлены деревянными домами».
Большой проспект Петербургской стороны. Открытка начала ХХ в.
«Какой‑нибудь бедняк‑чиновник, откладывая по несколько рублей от своего жалованья, – говорилось в очерке литератора Е. Гребенки, – собирает небольшой капитал, покупает почти за бесценок кусок болота на Петербургской стороне, мало‑помалу выстраивает на нем из дешевого материала деревянный домик и, дослужив до пенсиона и седых волос, переезжает в свой дом доживать век… Бедный чиновник‑мечтатель, бросивший свой родной город и приехавший, что называется, наобум искать в столице счастья, оглядывается с ужасом на свое положение и удаляется на Петербургскую сторону – там для него есть квартира по его карману, там ему все напоминает его родной провинциальный городок».
Впрочем, по словам Е. Гребенки, и на глухой Петербургской стороне есть свои исключения. К ним относится «чистый прекрасный» Каменноостровский проспект, а также та сторона Петербургской стороны, что примыкает к Тучкову мосту. Она «украшена кадетскими корпусами и другими огромными каменными зданиями». «Здесь уже исчезает патриархальная жизнь Петербургской стороны», – констатирует Е. Гребенка…
В начале ХХ в. судьба Петербургской стороны резко переменилась: после того как постоянный Троицкий мост связал ее с центром города, она стала превращаться в один из самых фешенебельных новых районов Петербурга. Неслучайно ее называют «маленьким Парижем».
В ту пору Петербургская сторона стала походить на огромную строительную площадку. За год здесь возводилось до 250 каменных зданий, что составляло половину всех городских новостроек. Тут работали лучшие столичные архитекторы того времени, поэтому район, без преувеличения, превратился в настоящую выставку достижений петербургского зодчества эпохи «блистательного Санкт‑Петербурга».
Нынешняя Петроградская сторона особенно привлекательна для тех, кто любит архитектуру модерна начала ХХ в. Действительно, в ту пору улицы бывшей окраины служили территорией многочисленных творческих экспериментов. Здесь возводились ультрасовременные, по тем временам, постройки. Недаром и современное новое строительство на Петроградской стороне гораздо органичнее вписывается в здешнюю историческую среду, чем в других районах старого Петербурга.
Правда, фешенебельный лоск Петроградской стороны касался и в начале ХХ в., и теперь в основном парадных магистралей – многие уголки продолжали хранить милую сердцу патриархальность.
«Прогулка по Петербургской стороне, старыми местами, где бесконечный уют, все маленькое от снега, и тишина такая, что и жизнь бы скончать», – записал Александр Блок в своем дневнике 28 октября 1912 г.
Дмитрий Сергеевич Лихачев, говоря об «интеллектуальной топографии» Петербурга первой четверти ХХ в., отмечал: «…На Петербургской стороне, помимо улицы кинематографов – Большого проспекта и Народного дома со случайной, эпизодической творческой активностью, существовал Каменноостровский проспект с сетью ресторанов дурного вкуса, преимущественно для „фармацевтов“ (так называли в „Бродячей собаке“ богатых буржуазных посетителей)… Все эти мелкие заведения только подчеркивали отсутствие на Петербургской стороне большой художественной жизни. Из немногих поздних интеллектуальных исключений на Петроградской стороне – это дом художника Михаила Матюшина и Елены Гуро на Песочной улице на левом берегу Малой Невы…»
Строительный бум начала прошлого века имел и свою обратную сторону. Многие домовладельцы в погоне за доходностью своих домов шли на любые ухищрения. А поскольку земля была очень дорогая, то дома неукротимо росли вверх. «Петербургские домовладельцы переживают странную эпидемию: огромное число их предпочитает вместо того, чтобы строить новые дома, надстраивать старые, – констатировал репортер „Петербургской газеты“. – Это явление приняло эпидемический характер. Двух– и трехэтажные здания превращаются в шести– и пятиэтажные громады. Прочность и красота зданий через это, конечно, мало выигрывает».
Начало Первой мировой войны прервало стремительный взлет Петроградской стороны. В 1920‑х гг. новое строительство переместилось на южные окраины города, а на Петроградской стороне роскошь продолжала соседствовать с бедностью и нищетой.
«Скучно в воскресный полдень на Петербургской стороне, в улицах, где не прозвенит трамвай, – отмечал А.Н. Толстой в повести „Василий Сучков (Картинки нравов Петербургской стороны)“, впервые опубликованной в журнале „Новый мир“ в 1927 г. – Пустынно, бедно. И чудится – за пыльными окошечками, за покосившимися воротами, в деревянных домиках на поросших травою дворах, в домишках, глядевших одним чердачным окошком из‑за кирпичных каких‑то развалин, так бы и задpeмaлa навеки эта сторона, оставь ее в покое.
Вот розовый дом в три этажа. Его недавно покрасили, починили водосточные трубы, на окнах еще не смыты длинные кляксы штукатурки. На нем – синяя вывеска: „Петpоpaйpaбкооп“. А дальше, до самой реки, – облупленные непогодами стены, заборы, развалины, табачный ларек с задремавшим от скуки инвалидом, у водосточной трубы – баба с конфетами по копейке и семечками… Семечки, семечки…»
Частью Петроградской стороны фактически является сегодня не только Петроградский, но и Аптекарский остров. Здесь еще не так давно сохранялись примеры старинной дачной архитектуры. В частности, на Каменноостровском проспекте (в советское время – Кировском) до 1980 г. стояла дача архитектора Воронихина – создателя Казанского собора. Ее построили в начале XIX в. из строительных лесов, использовавшихся при строительстве Казанского собора. Первоначально дом был небольшим, а затем, по проекту самого Воронихина, пристроили шестиколонный портик, поддерживавший балкон. Впоследствии здание не раз перестраивалось, меняло владельцев, тем не менее оно пережило блокаду и простояло еще почти полвека.
Восстановленная дача Воронихина. Фото автора, март 2009 г.
В апреле 1980 г., во время подготовки к летним Олимпийским играм, городские власти посчитали, что обветшавшее деревянное сооружение не украшает Кировский проспект, по которому на Каменный остров, к школе высшего спортивного мастерства, будут следовать международные спортивные делегации. Дачу Воронихина разобрали и перевезли в реставрационные мастерские в поселок Свирский. Правда, обещанной реставрации горожане так и не дождались. Территорию на месте бывшего здания и вокруг него заняли мастерские и временные сооружения утилитарного назначения.
Возрождение дачи произошло в 2008 г. в рамках фешенебельного жилого комплекса под названием «Каменноостровская коллекция». Он представляет собой квартал жилых 3‑, 7‑, 8‑этажных домов, образующих вторую линию застройки Каменноостровского проспекта. Возвела комплекс строительная корпорация «Возрождение Санкт‑Петербурга», позиционирующая себя «одним из лидеров рынка элитной недвижимости». Автором проекта стала известная в Петербурге «Архитектурная мастерская Рейнберга и Шарова».
Первой постройкой «Каменноостровской коллекции» стал «клубный дом» на Каменноостровском пр., 56, возведенный еще в 1999 г. в стиле модерн, традиционном для этой части города. Вторым, в 2006 г., появился восьмиэтажный дом, обращенный своим главным фасадом к скверу Аникушина. И, наконец, завершил композицию большой дом под № 62. Его проект предусматривает более 60 просторных квартир с балконами и террасами, а также четыре двухуровневых пентхауса.
Сквер Аникушина. Фото автора, март 2009 г.
Согласно разработанному для этого участка регламенту, новое строительство разрешалось при условии сохранения исторических зданий, что и было выполнено в действительности. На территории комплекса сохранили памятники архитектуры – особняк француза Игеля, владевшего популярным петербургским рестораном «Медведь» на Большой Конюшенной улице, дом князя Вяземского и здание механической мастерской Ветцера.
Что же касается воссозданной дачи Воронихина, то она является частью дома на Каменноостровском пр., 62, – третьего здания «Каменноостровской коллекции». Как сообщили автору этих строк в корпорации, «воссозданный старинный особняк XIX в. находится в продаже и может рассматриваться в качестве фешенебельных апартаментов или представительства класса de Luxe». И хотя сочетание петербургского ампира начала ХIХ в. с модным хайтеком выглядит достаточно спорно и наверняка станет поводом для дискуссий, одно можно сказать точно: дача Воронихина, несомненно, станет изюминкой этой части Каменноостровского проспекта.
Любопытно, что улицы в этих слободах возникали в полном соответствии с традициями средневековых городов – хаотично и без всякого плана. Поэтому, когда утверждают, что Петербург с самого начала строился как регулярный город, по строгому плану, – это совсем не так, и сохранившийся до наших дней головоломный лабиринт улиц Петроградской стороны – лишнее тому доказательство. Даже коренные петербуржцы, без всякого труда ориентирующиеся в любых районах города, начинают путаться и петлять на Петроградской. А вот для москвичей такая планировка привычна, здесь они чувствуют себя как дома.
Память о старинной Гребецкой слободе на Городовом острове, где селились гребцы галерного флота, сохраняет сегодня в своем названии Малая Гребецкая улица на Петроградской стороне. На плане Петербурга середины XVIII в. в районе Гребецкой слободы отмечено пять Гребецких улиц. Потом, когда район подвергся перестройке, сохранились только две Гребецких улицы: Большая и Малая. До наших дней сохранилась только Малая (этому названию уже два с половиной века), а Большая в 1932 г. была переименована в Пионерскую.
Следы Монетной слободы до сих пор сохранились в нехарактерной для регулярной планировки столицы чересполосице улиц, многие из них раньше даже своим названием напоминают о существовавшей Монетной слободе. Большая Монетная улица в начале 1990‑х гг. вернула свое историческое название – в советское время она была улицей Скороходова. Малая Монетная своего названия в советское время не теряла. Всего же в конце XVIII – начале XIX в., по данным «Топонимической энциклопедии», в этом районе существовало пять Монетных улиц, которые иногда нумеровались.
В былые времена многочисленные храмы своими шпилями и куполами помогали петербуржцам ориентироваться в лабиринте кривых улиц Петроградской стороны. Однако в 1930‑х гг. этот район города едва ли не больше других пострадал от гонений на церковь – почти все храмы здесь были безжалостно взорваны…
Именно на Петербургской стороне, точнее – на Троицкой площади, возник первоначальный центр Петербурга. В первые полтора – два десятилетия существования Петербурга Городовой остров пересекали несколько каналов. С востока на запад через весь остров проходил ров, до 1730‑х гг. он служил северной границей столицы: вдоль него проложили вал, поставили частокол и пушки. Позднее по трассе рва прошел Большой проспект, первоначально называвшийся Большой дорогой, а потом Большой Офицерской улицей, поскольку возле нее находились солдатские слободы (по перпендикулярным улицам), а вдоль – офицерские дома.
С переносом в 1730‑х гг. центра города на Васильевский остров, а потом на Адмиралтейскую сторону Петербургская сторона стала глухой окраиной.
«Санкт‑Петербургский остров или сторона есть низкая равнина, с низкими берегами, отчего она прежде построения города покрыта была вся смешанным кустарником, – отмечалось в знаменитом „Описании российско‑императорского столичного города Санкт‑Петербурга и достопамятностей в окрестностях оного“ И.Г. Георги, изданном в 1794 г., – теперь же большею частию застроена или, по крайней мере, определена на застройку. В сей части города улицы широки, прямы, по большей части немощеные и весной и осенью очень грязные, в различных положениях, отчего многие пересекаются острыми и тупыми углами. Здесь имеется много садов и пустых мест».
В XIX в. на Петербургской стороне жили главным образом мещане – владельцы маленьких домов и больших огородов. Как говорилось в одном из очерков знаменитого альманаха «Физиология Петербурга», составленного в 1840‑х гг. Некрасовым, Петербургская сторона – «убежище бедности», «самая бедная часть нашей столицы», где «длинные ряды узких улиц, из которых даже многие не вымощены, обставлены деревянными домами».
Большой проспект Петербургской стороны. Открытка начала ХХ в.
«Какой‑нибудь бедняк‑чиновник, откладывая по несколько рублей от своего жалованья, – говорилось в очерке литератора Е. Гребенки, – собирает небольшой капитал, покупает почти за бесценок кусок болота на Петербургской стороне, мало‑помалу выстраивает на нем из дешевого материала деревянный домик и, дослужив до пенсиона и седых волос, переезжает в свой дом доживать век… Бедный чиновник‑мечтатель, бросивший свой родной город и приехавший, что называется, наобум искать в столице счастья, оглядывается с ужасом на свое положение и удаляется на Петербургскую сторону – там для него есть квартира по его карману, там ему все напоминает его родной провинциальный городок».
Впрочем, по словам Е. Гребенки, и на глухой Петербургской стороне есть свои исключения. К ним относится «чистый прекрасный» Каменноостровский проспект, а также та сторона Петербургской стороны, что примыкает к Тучкову мосту. Она «украшена кадетскими корпусами и другими огромными каменными зданиями». «Здесь уже исчезает патриархальная жизнь Петербургской стороны», – констатирует Е. Гребенка…
В начале ХХ в. судьба Петербургской стороны резко переменилась: после того как постоянный Троицкий мост связал ее с центром города, она стала превращаться в один из самых фешенебельных новых районов Петербурга. Неслучайно ее называют «маленьким Парижем».
В ту пору Петербургская сторона стала походить на огромную строительную площадку. За год здесь возводилось до 250 каменных зданий, что составляло половину всех городских новостроек. Тут работали лучшие столичные архитекторы того времени, поэтому район, без преувеличения, превратился в настоящую выставку достижений петербургского зодчества эпохи «блистательного Санкт‑Петербурга».
Нынешняя Петроградская сторона особенно привлекательна для тех, кто любит архитектуру модерна начала ХХ в. Действительно, в ту пору улицы бывшей окраины служили территорией многочисленных творческих экспериментов. Здесь возводились ультрасовременные, по тем временам, постройки. Недаром и современное новое строительство на Петроградской стороне гораздо органичнее вписывается в здешнюю историческую среду, чем в других районах старого Петербурга.
Правда, фешенебельный лоск Петроградской стороны касался и в начале ХХ в., и теперь в основном парадных магистралей – многие уголки продолжали хранить милую сердцу патриархальность.
«Прогулка по Петербургской стороне, старыми местами, где бесконечный уют, все маленькое от снега, и тишина такая, что и жизнь бы скончать», – записал Александр Блок в своем дневнике 28 октября 1912 г.
Дмитрий Сергеевич Лихачев, говоря об «интеллектуальной топографии» Петербурга первой четверти ХХ в., отмечал: «…На Петербургской стороне, помимо улицы кинематографов – Большого проспекта и Народного дома со случайной, эпизодической творческой активностью, существовал Каменноостровский проспект с сетью ресторанов дурного вкуса, преимущественно для „фармацевтов“ (так называли в „Бродячей собаке“ богатых буржуазных посетителей)… Все эти мелкие заведения только подчеркивали отсутствие на Петербургской стороне большой художественной жизни. Из немногих поздних интеллектуальных исключений на Петроградской стороне – это дом художника Михаила Матюшина и Елены Гуро на Песочной улице на левом берегу Малой Невы…»
Строительный бум начала прошлого века имел и свою обратную сторону. Многие домовладельцы в погоне за доходностью своих домов шли на любые ухищрения. А поскольку земля была очень дорогая, то дома неукротимо росли вверх. «Петербургские домовладельцы переживают странную эпидемию: огромное число их предпочитает вместо того, чтобы строить новые дома, надстраивать старые, – констатировал репортер „Петербургской газеты“. – Это явление приняло эпидемический характер. Двух– и трехэтажные здания превращаются в шести– и пятиэтажные громады. Прочность и красота зданий через это, конечно, мало выигрывает».
Начало Первой мировой войны прервало стремительный взлет Петроградской стороны. В 1920‑х гг. новое строительство переместилось на южные окраины города, а на Петроградской стороне роскошь продолжала соседствовать с бедностью и нищетой.
«Скучно в воскресный полдень на Петербургской стороне, в улицах, где не прозвенит трамвай, – отмечал А.Н. Толстой в повести „Василий Сучков (Картинки нравов Петербургской стороны)“, впервые опубликованной в журнале „Новый мир“ в 1927 г. – Пустынно, бедно. И чудится – за пыльными окошечками, за покосившимися воротами, в деревянных домиках на поросших травою дворах, в домишках, глядевших одним чердачным окошком из‑за кирпичных каких‑то развалин, так бы и задpeмaлa навеки эта сторона, оставь ее в покое.
Вот розовый дом в три этажа. Его недавно покрасили, починили водосточные трубы, на окнах еще не смыты длинные кляксы штукатурки. На нем – синяя вывеска: „Петpоpaйpaбкооп“. А дальше, до самой реки, – облупленные непогодами стены, заборы, развалины, табачный ларек с задремавшим от скуки инвалидом, у водосточной трубы – баба с конфетами по копейке и семечками… Семечки, семечки…»
Частью Петроградской стороны фактически является сегодня не только Петроградский, но и Аптекарский остров. Здесь еще не так давно сохранялись примеры старинной дачной архитектуры. В частности, на Каменноостровском проспекте (в советское время – Кировском) до 1980 г. стояла дача архитектора Воронихина – создателя Казанского собора. Ее построили в начале XIX в. из строительных лесов, использовавшихся при строительстве Казанского собора. Первоначально дом был небольшим, а затем, по проекту самого Воронихина, пристроили шестиколонный портик, поддерживавший балкон. Впоследствии здание не раз перестраивалось, меняло владельцев, тем не менее оно пережило блокаду и простояло еще почти полвека.
Восстановленная дача Воронихина. Фото автора, март 2009 г.
В апреле 1980 г., во время подготовки к летним Олимпийским играм, городские власти посчитали, что обветшавшее деревянное сооружение не украшает Кировский проспект, по которому на Каменный остров, к школе высшего спортивного мастерства, будут следовать международные спортивные делегации. Дачу Воронихина разобрали и перевезли в реставрационные мастерские в поселок Свирский. Правда, обещанной реставрации горожане так и не дождались. Территорию на месте бывшего здания и вокруг него заняли мастерские и временные сооружения утилитарного назначения.
Возрождение дачи произошло в 2008 г. в рамках фешенебельного жилого комплекса под названием «Каменноостровская коллекция». Он представляет собой квартал жилых 3‑, 7‑, 8‑этажных домов, образующих вторую линию застройки Каменноостровского проспекта. Возвела комплекс строительная корпорация «Возрождение Санкт‑Петербурга», позиционирующая себя «одним из лидеров рынка элитной недвижимости». Автором проекта стала известная в Петербурге «Архитектурная мастерская Рейнберга и Шарова».
Первой постройкой «Каменноостровской коллекции» стал «клубный дом» на Каменноостровском пр., 56, возведенный еще в 1999 г. в стиле модерн, традиционном для этой части города. Вторым, в 2006 г., появился восьмиэтажный дом, обращенный своим главным фасадом к скверу Аникушина. И, наконец, завершил композицию большой дом под № 62. Его проект предусматривает более 60 просторных квартир с балконами и террасами, а также четыре двухуровневых пентхауса.
Сквер Аникушина. Фото автора, март 2009 г.
Согласно разработанному для этого участка регламенту, новое строительство разрешалось при условии сохранения исторических зданий, что и было выполнено в действительности. На территории комплекса сохранили памятники архитектуры – особняк француза Игеля, владевшего популярным петербургским рестораном «Медведь» на Большой Конюшенной улице, дом князя Вяземского и здание механической мастерской Ветцера.
Что же касается воссозданной дачи Воронихина, то она является частью дома на Каменноостровском пр., 62, – третьего здания «Каменноостровской коллекции». Как сообщили автору этих строк в корпорации, «воссозданный старинный особняк XIX в. находится в продаже и может рассматриваться в качестве фешенебельных апартаментов или представительства класса de Luxe». И хотя сочетание петербургского ампира начала ХIХ в. с модным хайтеком выглядит достаточно спорно и наверняка станет поводом для дискуссий, одно можно сказать точно: дача Воронихина, несомненно, станет изюминкой этой части Каменноостровского проспекта.